Последний Хранитель

Но тут другое: мягкотелый и Медведь. Они ведь из разных кланов. И даже из разных народов. А понимают друг друга без слов. Взгляд, жест – и один нападает, отвлекая врага, а другой добивает. Младший из Медведей тоже попытался помочь, но чужак отшвырнул его назад. «Не путайся под ногами!» – сказал. И это Медведю! А Старший так глянул на Младшего, что тот проглотил рычание и перестал помогать, когда не просят. Тоже мне, нашелся герой! Я и сам хочу прикончить хоть одного хоста – за все то, что они со мной делали, но ведь не лезу. В узких коридорах троим тесно, а вот двоим – в самый раз. А этим двоим моя помощь не нужна.

Мы прошли, не подняв тревоги. Все двери открывались так же легко, как и решетка моей каморки.

Не всегда мягкотелый пользовался кнутом как ключом. Один раз он ударил им хоста по глазам. Еще раз – отвел копье в сторону, пока Медведь убивал врага. В руках Старшего короткое копье хостов стало страшным оружием.

Стражники умирали молча, не успев поднять тревогу. А мы тихо шли дальше, выбирая узкие темные коридоры. Почти все они были пустыми. О приближении хостов мы узнавали заранее. Они не видят в темноте, как т'анги. И свет факела их выдает. Легкая добыча. Непуганая. Никто из них не ждет побега. Не боится за свою жизнь. Когда-то пленники убегали, но по пути в Город, а не из Крепости. Только те времена уже прошли. Мой отец еще помнит их. Он тоже пережил сети Ловчих и Чашу Крови. Тогда пленников отправляли в город с небольшой охраной. Отца отбили воины из клана Ипш, когда освобождали соплеменников. А потом они отпустили его вместе с другими. Кнутов и ошейников тогда было еще мало. Ими редко пользовались в пограничных крепостях.

Отцу улыбнулась удача. Мне тоже улыбнется, если я умру не на пыточной раме.

Воздух стал почти свежим, темнота сменилась полумраком. Наверху, наверное, уже закат. Приближается время ужина, и в коридорах будет больше стражников. Похоже, Младший из Медведей подумал о том же самом. И сообщил Старшему. А Старший едва слышно заговорил с вожаком.

«С вожаком?!»

С каких это пор ущербные стали вожаками для т'ангов?!

Хорошо, что никто не услышал моих мыслей – убили бы на месте.

Наружная дверь была из серого пористого камня.

Говорят, что деревьев в этих местах очень мало. А вот камня и металла в карьерах у хостов много. Хватает и для построек, и на продажу.

Не знаю, как можно жить в каменных норах, но хосты строят и живут. А еще с каждым караваном они отправляют не только пленников, но еще груз камня и металла. Иногда даже редкий, белый, из которого делают самое страшное оружие. Дротик с белым наконечником вызывает безумие. И наконечник не вытащить самому – только чарутти может помочь. Не стряхнуть наконечник и при изменении. Он не дает изменяться, как и ошейник. Их делают из одного металла.

Все двери внутри крепости тоже из металла. Обычного, темного. Решетки с шипами – для пленников, решетки без шипов – в переходах, а в норах, где живут хосты, стоят кованые фигурные решетки, и сквозь них почти ничего не видно. Особенно если в норе горит факел, а мимо двери идти очень тихо.

Только наружные двери были каменные. Две цельные плиты с большими металлическими кольцами.

Чужак сначала рассмотрел эти кольца, даже зачем-то коснулся кнутом, словно тот мог открыть двери, а потом слегка толкнул их. Толчка хватило только на узкую щель. Но открывать дверь шире и выходить чужак не спешил. Он стал прислушиваться и даже принюхиваться к чему-то. Совсем как т'анг. Но какие у ущербного могут быть слух и нюх?..

У меня кружилась голова. Мне хотелось наружу. Я уже начал забывать, чем пахнет ночь и свобода. Топтание перед дверью злило и меня, и других за моей спиной. Младший из Медведей нетерпеливо шевельнулся. Я еще успел заметить, как чужак поднимает два пальца вверх и проводит ими по горлу. А потом...

Дверь распахнулась. Два хоста вошли в нее, вернее, вбежали. Чужак и Медведь рванули копья у них из рук, заставив хостов быстрее перебирать ногами. И те перебирали, чтобы угнаться за своим оружием! Младший из Медведей боком скользнул меж двух копий и опустил кулаки на головы стражников. Их смешные круглые шляпы легли им прямо на плечи.

За первыми двумя вбежал третий стражник. Всё сделали так быстро и тихо, что он не успел ничего заподозрить. И уж точно не ожидал увидеть перед собой сбежавших пленников. Но это не помешало ему ткнуть копьем в живот Медведя. Младший не смог отпрыгнуть или отвести наконечник. Он даже руки не успел еще опустить.

Старший чуть слышно застонал, но не мог помешать удару. Он убивал четвертого стражника. А вот чужак смог! Одна его ладонь коснулась горла хоста, а вторая, так же ребром, опустилась на древко копья. Кажется, и двигается чужак медленно, а я едва успел заметить его удары. Потом еще услышал двойной треск – шеи и копья. Чужак заставил тяжелое копье опуститься. Так же легко, как ветер качает ветку. Хост умер с удивленно открытым ртом. Наверное, мой рот тоже был открыт. Я еще не видел, чтобы так убивали. Если уж добрался до горла, то его надо разодрать или перегрызть. А перебить горло голой рукой...

Не знаю, как вожаку это удалось, но он перебил и спас Младшего.

«Вожаку?!»

Я опять думаю о нем как о вожаке. Первому Кугару это может не понравиться.

– Ты спас жизнь моему сыну. Я твой должник, незнакомец.

Низкий глухой рокот, казалось, шел из земли, а не из широченной груди т'анга. Старший из Медведей тоже не называл чужака ущербным. Но признать за собой долг я бы не смог. Чужак – не т'анг, и законы т'ангов не для него.

Он молча посмотрел на обоих Медведей, кивнул в сторону двери и первым переступил через тела хостов.

18

Зовущая из клана Кугаров

За дверью был тихий теплый вечер. До настоящей темноты осталось совсем недолго. После вонючих коридоров воздух снаружи был удивительно вкусным и свежим.

Чужак свернул и быстро пошел под стеной. Остальные привычно двинулись следом. Я задумалась: почему иду за ними, почему не выбираю другую тропу?

Тогда я не успела додумать, но если бы я свернула, то моя жизнь стала бы другой. Сколько бы я ни прожила...

Меня отвлекло радостное ворчание. Такое знакомое ворчание... И я бросилась вперед, обгоняя медлительных и неуклюжих самцов. Мне не мешали, не останавливали. Прикасаться к Зовущей без ее позволения очень вредно для шкуры.

Только поравнявшись с чужаком, я увидела освещенную факелами площадку. Похожую на Чашу Крови, но без столбов. На площадке стояли ряды клеток с пленными т'ангами. Покрытыми шкурой или мехом, четырехлапыми или четырехногими, с когтями или с копытами... Этих т'ангов захватили уже измененными, как и Адри. Они не смогли измениться под сетью Ловчих, ошейник им не дает изменяться в клетке. Многие пленники станут безумцами раньше, чем доберутся до Города. Но кого это беспокоит? Бешеный зверь дерется еще злее голодного.

Ближайшую клетку занимал Кугар. Такой же черный, как моя Тон. С таким знакомым и волнующим запахом...

– Адри!

Выбежать на площадку мне не дали.

Чужак ударил меня об стену, передавил горло над ошейником. Ноги у меня вдруг подогнулись, и я бы упала, если б не чужак. Он держал меня за шею.

– Жить надоело? – зашипел он на жутком всеобщем. – Тогда подыхай без меня.

И кто только учил его разговаривать?

– Отпусти!..

Я дернулась, пытаясь вырваться, и дышать мне сразу стало нечем.

– Адри... отпусти его...

– Его? – Чужак слегка ослабил хватку. – Этого черного? Зачем?

– Я выбрала... его...

– Ну и что?

Я больше не дергалась. Не люблю, когда нечем дышать. И когда смотрят на меня так, будто хотят убить.

– Отпусти его.

Чужак не знает наших законов. Если ты выбираешь, то избранник защищает тебя. А ты защищаешь избранника. Будущему детенышу нужны двое родителей-защитников. Только через три года его примут в клан. С одним защитником детенышу-сосунку не выжить. Это знает любой т'анг, из любого клана. А если Зовущая выбирает изгнанника, то он остается в клане на эти три года.

– Адри пойдет со мной. Выпусти его, чужак!

– Он тоже из твоего народа?

И зачем он спрашивает? И так же видно, что из моего. Хотя, говорят, что ущербные не могут отличить дикого зверя от измененного т'анга.

– Да. Он мой...

Чужак недоверчиво усмехнулся.

– Выпусти его! – громко сказала я и дернулась. Пальцы на моем горле тут же сжались сильнее.

Ночь пришла очень быстро. Чужак исчез среди маленьких ярких огоньков.

– Я не оставлю Адри... – еще успела сказать я и... рассвет пришел тоже очень быстро.

Потом я поняла, что это все-таки вечер, что я сижу под стеной и дышу так, словно убегала от дождя. Дышу и не могу надышаться. А чужак стоит рядом и смотрит на площадку с клетками. Но едва я пошевелила рукой, он повернулся ко мне и... улыбнулся. Наверное, так улыбаются крылатые арусги, когда убивают не для добычи.

– Хорошо. Выпущу. Но ты останешься здесь. Пойдешь за мной – убью.

Я поверила сразу, как верят словам чарутти. И не стала спорить. С дождем и арусгой не спорят.

– Я останусь здесь, – повторила я.

– Умная девочка, – сказал чужак.

Не знаю, кому сказал. Но спрашивать не хотелось. Подниматься – тоже. Только кивнула.

Чужак медленно пошел вдоль стены и растворился среди теней. Я не заметила, куда он делся. А когда посмотрела на Адри, то увидела чужака возле клетки. Чужак выпустил Адри, но возвращаться не стал. Переходил от одной клетки к другой, открывая все подряд. Скоро многие клетки стали пустыми, а бывшие пленники побежали к воротам. Беглецов быстро заметили. Раздались крики, рычание, защелкали кнуты, кто-то завыл... Но все перекрывал топот лап и ног.

– Нам в другую сторону.

Хорошо, что чужак быстро вернулся. Еще немного, и я побежала бы к воротам.

– Тебе надоело убивать? – с насмешкой спросил младший из Медведей.

– Мне надоело быть здесь, – очень медленно и очень тихо сказал чужак. Но его почему-то услышали. – Я убью любого, кто помешает мне уйти.

И я опять поверила. Каждому слову. И тяжелому, как у чарутти, взгляду.

– Я с тобой. – Старший из Медведей шагнул вперед. Он зацепил Младшего плечом, и тот едва устоял на ногах. Младшему тут же расхотелось смеяться. Он молча пошел за Старшим, а Кот и Кугар заняли привычные места. Я тоже пошла за чужаком. Будто и не собиралась бежать к воротам, убивать хостов, искать смерти на их копьях. Словно перестала слышать, что возле ворот продолжают убивать и умирать.

Потом я услышала шаги за спиной.

19

Тирэлл. Охотник из клана Кугаров

– Подходящее место, – сказал чужак, осматривая стену в четыре моих роста.

Не так уж высоко для Кугара и совсем немало для меня. И как чужак будет подниматься? Отрастит крылья? Или его клан может изменяться в ошейнике?

Все оказалось намного проще. Чужак поставил Медведя возле стены и залез ему на плечи. Т'анг подставил ладонь – там могли уместиться и две ноги чужака, – и подбросил свой груз вверх. Легко, будто тот был камешком для игры. А этот «камешек» не может быть легче меня!

Чужак вцепился в край стены, подтянулся...

Только когда он уже лежал наверху, я заметил, что тоже сжимал кулаки и напрягал мускулы. Словно мне, а не чужаку пришлось лезть на защитную стену.

Кто-то облегченно вздохнул за спиной. Значит, не только я мысленно поднимался вместе с чужаком.

Старший Медведь опустил руки, сложил по-хитрому пальцы и посмотрел на Кота. А вид у Медведя был такой сонно-спокойный, будто воин каждый день притворяется деревом, по которому лазят все, кому не лень.

Его соплеменник что-то заворчал про неуважение и оскорбление. Старший шевельнул глыбой плеча, и мускулы запрыгали под шкурой, а с заросшего по самые глаза лица блеснули два зеленых огня. И Младший попятился, опустив голову. Похоже, до него все-таки дошло, что сонное спокойствие Старшего так же опасно, как тишина перед дождем. И если уж Медведь касается чужаков из других кланов, то и его терпение имеет границу. А переходить ее – совсем не жалеть свою шкуру.

Старший удовлетворенно вздохнул и опять посмотрел на Кота. Тот не стал дожидаться еще одного приглашения. Нога наступила на огромную ладонь, тело гибко метнулось вверх и... не достало до края стены. Медведь успел подхватить падающего. Кот казался детенышем-сосунком в бережных руках отца. А каждая рука была не тоньше тела рыжего т'анга. Лицо Кота стало очень удивленным. Ясно, что он никогда не попадал в такие «любящие» объятия.

Я тоже не хотел бы в них попасть.

Второй прыжок.

Тоже неудачный.

Но на этот раз Кот устоял на раскрытой ладони. Прыгуну не хватало роста, длины рук и веса. В клане Кота не бывает толстых и высоких самцов, а рыжий едва доставал мне до плеча. Я ниже чужака всего на полголовы, и я-то смогу допрыгнуть, а вот Кот... Он весит ратт восемнадцать, не больше. А при таком весе да в сильный ветер – лучше из норы совсем не высовываться.

Чужак перегнулся над краем стены, опустил вниз копье. А я еще удивлялся: зачем он тащит лишнюю тяжесть. На древке была намотана тряпка. Чужак не пожалел своей одежды, чтобы рука Кота не соскользнула и не покалечилась.

Я бы не подумал о таком, если бы оказался на месте чужака. Да и никогда бы я там не оказался. Просто не смог бы заставить Медведя «стать деревом». Хотя сам Создатель сотворил этот клан для такого дела. Наградив силой, ростом, длинными руками и крепкими ногами. А еще – диким упрямством, огромной гордостью и страшной злобой. Заставить Медведя делать то, что оскорбляет гордость и достоинство воина... до сегодняшней ночи я думал, что это невозможно. Понятно теперь, почему чужак, а не я идет первым. Я не стал бы выполнять приказы Лохматого. Будь он хоть трижды воин и четырежды лохматый. А Медведь... он не стал бы даже слушать мои. Это если бы у меня хватило глупости что-то приказать Лохматому. А вот приказу чужака Старший подчинился. Значит, послушается и Младший. Я тоже послушаюсь. Когда стану подниматься за Котом. Но только на этот раз!

Третий прыжок оказался удачным.

Кот допрыгнул до копья, а чужак втащил т'анга наверх, будто тот ничего не весил.

Потом копье опустили для меня. Я дотянулся до него с первого прыжка. Вдвоем меня быстро подняли на стену. С собой я принес второе копье.

Я запретил себе думать, что чужаки из других кланов прикасаются ко мне. И что я прикасаюсь к чужим, тоже не думал. Просто смотрел на высокую стену, на швы между тяжелыми большими камнями, на темное небо и... дышал запахом ночи. А запах чужаков почти затерялся в ней.

Поднять т'ангайю было легче – нас трое. А Кугары прыгать умеют, даже самки в период зова. Но когда я почуял Зовущую рядом с собой, то чуть не свалился со стены. Хорошо, что хосты строят толстые стены. Я отполз к дальнему краю, а Зовущая придвинулась к чужаку, заставив Кота сесть ближе ко мне. Ветер нес наши запахи в Крепость, и очень скоро мне стало интересно, как поднимется Младший из Медведей.

Тот с несчастным видом подошел к соплеменнику, но не решался поставить ногу на его ладонь. Я не слышал, что Старший говорил ему, и рад, что не слышал. Медведи не любят, когда кто-то вынюхивает следы их дел. А опаснее разозленного Медведя только Ипша. Говорят, Ипши сильно попортили шкуру Повелителям. И те устроили настоящую охоту на клан Ипш и, кажется, всех выбили. Уже много сезонов никто не видел живого Ипши.

Младший тоже не дотягивался до края, но прыгать не стал. Нам понадобились оба копья, чтобы втащить его наверх. И сила всех четверых! Лохматый весил больше сотни ратт.

– Килограммов двести, не меньше, – простонал чужак, когда Медведь сидел уже на стене.

Но тот будто не слышал слов чужака, смотрел вниз и молчал. А я подумал: какая разница, в чем измерять вес т'анга, легче он все равно не станет. Потом вспомнил, что остался еще Старший, и чуть тоже не застонал. Если мы его и поднимем, то руки у всех станут длиннее, чем у Лохматых. А откажешься поднимать – Младший сбросит вниз, внутрь Крепости. Из проклятого медвежьего упрямства и злобы. А Старший раза в два тяжелее Младшего. И это только на вид!

Не одному мне стало интересно, как чужак справится с таким грузом. Младший тоже повернулся к чужаку. А тот, словно не замечая его взгляда, что-то высматривал внизу.

– Что? – тихо спросила Зовущая.

Она тоже заметила настороженность чужака и... коснулась его плечом.

Я едва сдержал рычание, что вдруг заклокотало в глотке. А еще шерсть вздыбилась вдоль хребта и меня затрясло. От холода или от чего-то другого?.. Т'ангайя не выбирала меня, тогда почему я злюсь, когда она трется об чужака? Как я вообще заметил это, когда между мной и Зовущей сидит туша из клана Медведей...

– За нами следят, – тихо ответил чужак.

Вот так – «следят». Охотник сказал бы «смотрят», а воин всегда говорит «следят».

– Ты точно знаешь?

– Да. Проход между зданием и стеной.

Я тоже посмотрел на этот проход. По нему мы пришли в это укромное место, и никто пока не мешал нам.

Т'ангайя смотрела, нюхала, слушала, потом повернулась к чужаку:

– Я ничего не вижу. И не слышу.

– Я тоже. Но там точно кто-то есть. И мне это не нравится.

Мне тоже это не понравилось. Мы слишком долго дергали удачу за хвост. В любой миг она рыкнет, ударит когтистой лапой, и нас заметят. А что потом? Умирать на стене или бежать в сети Ловчих?

Из прохода темным ветром вырвался Кугар. Извернулся в прыжке, словно что-то вдруг появилось перед ним. За Кугаром выбежал хост. Они не могут долго и быстро бегать, но если бежать недолго, то их прыти хватает, чтобы не отстать от волка или от Кугара. Вот только чутья и ловкости мало. Хост не заметил того, кто испугал беглеца.

В два прыжка Кугар оказался возле стены. Медведь только поворачивал голову, а хвостатый уже вспрыгнул ему на плечо, сжался в комок и перемахнул через стену, не зацепив никого из нас.

– Великий Создатель! Ипша!

Вскрик Кота словно разбудил меня. Я засмотрелся вслед Кугару – избраннику Зовущей и пожалел, что его не прикончили у ворот. О том, что за ним кто-то гнался, я и думать забыл.

Сначала я увидел стражника. Он лежал, изогнувшись, как живые хосты лежать не могут, а над ним стоял ИПША.

Кошмар Повелителей. Ожившая легенда.

Коричневый мех Ипши ночью стал черным. Ряд шипов на спине едва угадывался под вздыбленной шерстью. Голова опущена, мощные челюсти тянут голову книзу. Верхние клыки не помещаются в пасти. Они длиннее остальных на целую ладонь.

Когда-то Ипши наводили ужас на поселения хостов и других ущербных. Все остальные т'анги уходили с пути длиннозубых. Даже Медведи не ссорились с ними, хоть крупнее их и тяжелее. Но шипы на спине Ипши – это не глупое украшение, как кисточки на ушах хоста. В шипах сильный яд. Хватит царапины, чтобы противник замер на несколько ударов сердца. А промедление в драке – это очень плохо. Отец говорил, что Ипши всегда охотились вдвоем: один сбивал добычу с ног, второй подставлял шипы. Ипши брали такую добычу, о которой Кугары могут только мечтать.

А теперь Ипша медленно подходит к Медведю, а глаза, что видят и днем и ночью, поблескивают красным. Не хотел бы я оказаться сейчас внизу. Даже один Ипша – опасный противник. Медведь сам и не справится. А позовет на помощь Младшего, и под стеной останутся трое мертвых т'ангов.

– Я сам! – рыкнул Старший, вытягивая вперед руки и пригибаясь.

Ипша подобрался, как для прыжка, но прыгнуть не успел.

Чужак бросил копье.

– Нет! Проклятие Ипши!.. – вскрикнула Зовущая, но не остановить летящее копье.

Проклятие умирающего Ипши опаснее живого Ипши. Только слишком поздно Повелители узнали об этом.

В Ипшу чужак не попал.

Еще один хост выбежал из прохода и упал, когда в его живот воткнулось копье.

Ипша заворчал, как заговорил. Чужак тоже заворчал, словно передразнивал его.

– Добей и забери оружие, – сказал он потом Медведю.

И Медведь послушался! Подошел к хосту, что царапал себе живот. Ноги хоста дергались, и копье вздрагивало, как молодое дерево под ветром. Ипша даже не шевельнулся, когда т'анг наступил на голову раненому и выдернул копье. Второе копье Лохматый тоже взял. Я не стал бы нюхать чужую добычу, а если это добыча Ипши, даже близко подходить не стал бы. Медведь рискнул, подошел, но его не тронули. Даже не зарычали на него.

Потом чужак опять заговорил. Тихо, спокойно и очень медленно. Все его слова были простые и понятные.

– Он хочет уйти. Помоги ему. Как тому черному. Вернись к стене.

Я не стал бы выполнять этот приказ. Чужак мне не вождь. Да и не смог бы я повернуться к Ипше спиной. Пускай мягкотелый сам поворачивается! Если ему жить надоело.

Медведь ничего не сказал. Только попятился, глядя на Ипшу. Тот оставался на месте и даже не шевелился. Потом Лохматый прижался к стене и стоял так очень долго – три или четыре удара сердца.

– Давай, мужик. Все получится.

Это сказал чужак. Младший Медведь недоверчиво заворчал. А Старший поверил. Повернулся к Ипше спиной, уперся ладонями в камень, опустил голову.

Ипша перестал притворяться мертвым. Кугары бегают быстрее и легче. Когда Ипша бежал, казалось, стена и все, кто под стеной, содрогались.

Ипша прыгнул между Зовущей и чужаком. Со спины Медведя – вверх, выше, еще выше, совсем рядом край стены. Тяжелое тело распласталось в прыжке, когти царапнули камень... на пару ладоней ниже кромки, заскользили вниз. Быстро, еще быстрее...

Чужак вытянулся во всю толщину стены. Его руки атакующими арусгами метнулись к ошейнику, вцепились, потащили...

Тяжелая гривастая голова стала подниматься к краю стены, а мощные лапы изо всех сил заскребли камень. Ипша кашлял, задыхался в ошейнике, но упрямо лез наверх и смотрел, СМОТРЕЛ на чужака. А тот что-то рычал сквозь зубы.

Потом они лежали на стене – Ипша и чужак – рядом, касаясь друг друга, и тяжело дышали.

Младший и Зовущая сидели очень тихо, чтобы не мешать опасной соседке. Эта Длиннозубая оказалась самкой.

Когда она поднялась и спрыгнула со стены Крепости, все вздохнули с облегчением. Все, кроме чужака. Может, он каждый день обнимается с Ипшами?

– Легкого пути, – сказал чужак, глядя вслед Длиннозубой. А потом сказал совсем уж непонятное: – Какая отличная псина!

Ну не мог же он думать, что встретил т'анга из клана Пса?! Ипши больше похожи на горного тигра или снежного волка. Но совсем немного. Ипшу не спутаешь ни с кем! Хорошо, что Длиннозубая не слышала чужака. И никто из клана Псов не слышал. Без драки бы не обошлось.

Когда Ипша ушла, Младший захотел, чтобы подняли старшего Лохматого.

– Давай поднимать, – согласился чужак. – А ты придумал как?

– Придумай ты. Это легко. А я сделаю, – сказал Младший.

– Ищешь тяжелой работы?

Чужак засмеялся, и у меня ветер пробежал по спине. Точно так же смеялся мой отец перед дракой. Он всегда говорил, что после Чаши Крови и боя, когда Ипши отбивали пленников, ему уже бояться нечего.

Младшему тоже не понравился смех чужака, как не понравилось то, что чужак придумал.

– Не нравится? – Мягкотелый шевельнул плечом. Совсем как Старший из Медведей. – Тогда придумывай сам. Только думай быстрее.

Сказал – и потянулся, как кот. И подниматься со стены не стал. Еще и руку под голову подложил.

Нашел место, где отдыхать!

Что-то такое проворчал Младший, когда так и не смог дотянуться до соплеменника. Между их руками оставалось не меньше клима. А так высоко Медведю не прыгнуть. Даже молодому Медведю.

И Младший согласился с придумкой чужака. Повис вниз головой, держась ногами за стену. А мы навалились на его ноги, не давая им соскользнуть. Я слышал, как Старший вбивает копья под стеной, но не стал говорить, что они его не выдержат. Меня не спрашивали. Да и злить Медведя станет только глупец.

Копья сломались.

Но Старший успел схватиться за руку соплеменника.

Потом Медведь лез, а мы держали. Мы держали, а он лез...

20

Зовущая из клана Кугаров

В этот вечер я узнала много нового: как убежать из Крепости, как забраться на высокую стену, как поднять неподъемную тяжесть. И еще, и еще... Только зачем все это Зовущей? Я ведь не наставник воинов. Но главное – я жива и свободна, если забыть про ошейник. Жив и свободен Адри. Хоть и тоже в ошейнике. Чарутти легко снимет их, когда мы доберемся до клана. Если доберемся. Пока мы снаружи Крепости, и до восхода хосты не выйдут за стену. Даже если пленники затоптали охрану и вырвались за ворота. После восхода хосты тоже не погонятся, но скажут о беглецах Ловчим. А уж те...

– И куда теперь? – спросила я чужака.

Может, он знает, где спрятаться от Ловчих? Ведь сумел вывести из Крепости...

– Туда. К горам, – ответил чужак и показал рукой на холмы.

Младший из Лохматых негромко фыркнул, а вот мне смеяться не хотелось.