Колыбельные неведомых улиц. Разговоры с бездомными об их жизни

Нападения на бездомых по стране происходят настолько часто, что производят впечатление, будто на них открыт сезон охоты. И это происходит при сознательном попустительстве правительства и правоохранительных структур.

В одном исследовании ИСЭПН РАН отмечается, что основную угрозу для себя бездомные видят в работниках правоохранительных органов (30,8 %), а также в группировках подростков (34,6 %). Исследование „Социальные проблемы современной России: московская специфика“ показывает, что к бездомным беспощадны не только скинхеды, но и подростки из вполне благополучных обеспеченных семей, так называемые „добровольные санитары, избавляющие город от заразы“.{33} По утверждению обитателей улиц, работники правоохранительных органов предпочитают не вмешиваться и не пресекают действия молодежных группировок, которые жестоко их избивают. Нередки и случаи, когда полиция сама собирает с бездомных дань, избивает их, унижает, подвергает психологическому воздействию и принуждает их к признанию вины за несовершенные преступления.{34}

В атмосфере ненаказуемости этот постыдный статус-кво остаётся в силе уже много лет. Причина подобного презрения к правам человека, заключается в том, что в России бездомные – это по большому счёту не-люди, не-граждане, не-россияне. Они существуют среди нас, но находятся вне политической, экономической, правовой и большей частью социальной сферы. Вследствие этого дискриминация бездомных рассматривается как нечто само собой разумеющееся.

У бездомных нет серьёзных защитников их интересов. И результатом этого становиться то, что из бездомных пытаются сделать козлов отпущения, обвиняя их в росте преступности, асоциальности и других пороках. Л. С. Алексеева в своей работе „Бездомные как объект социальной дискредитации“ абсолютна права: дискредитация эта происходит целенаправлено. Утратив признаки „тотального“, государство оказалось неспособным удовлетворить нужды и потребности населения.{35} Оно знает, что потерпело поражение, и пытается обвинить в своём провале другого, отвлекая внимание от себя.

Исходя из этого вся дискуссия в обществе сводится к тому, что бездомные должны сказать спасибо, за то, что имеют – пусть даже то, что у них есть, и близко к нулю. Поскольку у правительства решения проблемы беспризорности нет, дискурс незаметно переводится с бессилия государства, неспособного позаботиться о своих гражданах, на благотворительность. Благотворительность же при всём желании проблемы бездомности решить не в силах.

Благотворительность в России в отношении бездомных – это всё равно что пластырь на глубокое, ножевое ранение. Корни проблемы настолько глубоки, что поверхностная, паллиативная мера ничего не изменит, в лучшем случае, поможет немного замедлить кровотечение. Необходима прогрессивная и последовательная реформа, но возможна она лишь со стороны государства, которое в реформировании своей социальной сферы опять-таки не заинтересовано. Вместо этого правительство перекладывает тяжесть заботы о бездомных на церковь и частный сектор. Происходит своего рода неолиберальный аутсорсинг, целью которого является минимизация бюджетных затрат.

На фоне слияния российского государства и церкви подобное сбрасывание отвественности очень опасно и чревато нарушением прав бездомных. Помощь бездомным должна быть централизована, структурирована и происходить на секулярной основе, вне зависимости от религиозных убеждений попавшего в беду. Вместо этого государство отдаёт опеку о бездомных на откуп посторонним. В России, безусловно, существует большое количество приходов, монастырей и частных организаций, где бездомным помогают и искренне о них заботятся. Честь им и хвала за это. Но дистанцирование государства от своей прямой обязанности приводит к тому, что многие организации, секты и частные дельцы злоупотребляют проповедованием слова Божия, введением обязательных молитв и религиозных правил.

Бездомные оказываются поставлены в зависимость от своих благодетелей и вынуждены играть по их правилам. Свобода воли нарушается и начинается принуждение. Представители рабочих домов, реабилитационных центров и представители различных церквей утверждают, что насильно в них никого воцерковлять не собираются. Но в действительности это не так. Ситуация гораздо сложнее, чем кажется, и давление на бездомных вписаться в религиозное окружение и „соответствовать“, безусловно, оказывается сильное. Также за отсутствием альтернатив многие бездомные вынуждены проживать в православных монастырях, где они оказываются подчинены строгим распорядкам, аскетизму, дисциплине и обязательному труду.

Хуже того, ряд квазирелигиозных организаций в России имеет весьма жёсткие методы контроля с массой правил, запретов и порой даже слежкой за бездомными, живущими среди них. Христианский фундаментализм в России не просто растёт, но и капитализирует на масштабах бездомности. В этой связи отдельную проблему представляет собой и многие трудовые дома. Во многих из них происходит эксплуатация людей, попавших в трудную жизненную ситуацию.

Я говорю о местах, где на бездомных профитируют вербовщики, тёмные дельцы и псевдо-самаритяне. В большинстве рабочих домов денег за работу платят мало, в некоторых бездомным зарплату выплачивают лишь частями, по чуть-чуть. А в остальных деньги за работу обещают, но не выплачивают вообще, прикарманивая заработанное жильцами. В результате бездомные живут на положении трудового рабства и работают только за еду и ночлег. Поразительным образом, никакого чёткого государственного контроля и проверок в подобных местах не проводится, и произвол цветёт.

Типичным примером в этом отношении стала благотворительная общественная организация „Преображение России“, которая получила общероссийский статус в 2008 году. Организация эта стала крупнейшей сетью в стране, которая занималась помощью „в трудной жизненной ситуации“. На пике своего развития „Преображение“ имело под своим контролем около 300 учреждений в 180 городах страны, причём порядки были чрезвычайно строгими, а бездомных нещадно эксплуатировали. С 2009 „Преображение“ стала регулярно попадать в криминальную хронику, а один из бездомных жильцов был убит сотрудником организации, который в боксёрских перчатках избил его за появление в нетрезвом виде.{36}

В 2010 году началась череда закрытий филиалов, а проверка выявила массу нарушений, цинизма и использование людей в качестве бесплатной рабочей силы. Неслучайно протоиерей Александр Новопашин заметил, что за последний год своей официальной деятельности „Преображение России“ превратилась в тоталитарную секту.{37} В июне 2011 года Верховный суд ликвидировал „Преображение“, после чего та раскололось на ряд организаций поменьше: „Инициатива“, „Возрождение“, „Благодать“, „Твой путь“, „Путь преодоления“, „Ника“, „Берег надежды“ и так далее. Большинство их по-прежнему связано со старой, коррумпированной администраций осуждённого на 9 лет лидера Андрея Чарушникова.{38} Между тем эксплуатация бездомных якобы некоммерческими организациями продолжается.

В этой связи любопытен аспект бесправия. Бесправие бездомных проявляется во всём: в изнурительной работе на стройках, в расписанном с утра до ночи ритме трудовых домов и требовании охранников платить ежедневную дань за нахождение на вокзалах. Проявляется бесправие и в вымогательстве полицией „штрафов“ за отсутствие регистрации, который полицейские по закону не имеют права взимать. Оно также показательно в случаях принудительной дактилоскопии, когда в ряде случаев полиция и ОУФМС незаконно заставляли бездомных в приютах делать отпечатки пальцев.{39}

Всё это не говоря уже об унизительных полицейских рейдах против бездомных в Абакане, Хабаровске и Улан-Уде, целью которых стало фотографирование, дактилоскопирование и оформление специальных опознавательных карт бездомных.{40} Половина подобных операций имеет постыдное кодовое название „Бомж“. Причём в отдельных случаях стражи порядка просят население сообщать о фактах местонахождения бездомных граждан в отдел полиции, то есть попросту доносить на них.{41}

Бесправие также выражается отсутствии безопасной питьевой воды и в медицинской сфере: вынужденной антисанитарии, эпидемиологической опасности и том, что уровень заболеваемости бездомных туберкулезом в 44 раза выше, чем в среднем по стране.{42} Характерна также и недоступность гинекологической помощи для бездомных женщин. Женские консультации отказываются ставить на учет, обследовать и лечить беременных бездомных. И это ведёт к запущенности заболеваний, передающиеся половым путем, вплоть до врожденного сифилиса у детей.{43} Наконец, бесправие бездомных выражается и после смерти. Муниципалитеты не прилагают особых усилий для того, чтобы установить личность умерших бездомных и организовать им достойные похороны. Они презрительно хоронят их в целлофановых мешках и гробах по минимальному тарифу. На кладбищах места эти имеют безличные номера и называются „места для захоронения неопознанных граждан.“{44}

Хотя в теории бездомным можно находиться на улице и в общественных местах, на практике их отовсюду регулярно гонят. Как правило это происходит со стороны правоохранительных структур и охранников, но часто осуществляется всеми теми, кто ненавидит бездомных и нищих. Характерен пример, когда в декабре 2017 года сотрудница питерского филиала KFC отобрала у бездомного еду, которую тому оставил посетитель, вышвырнула её в мусорку и злобно выгнала человека из заведения.{45} Тут уж свобода пнуть ближнего абсолютная, делай что хочешь – никто не остановит.

На эту тему мне вспоминается эпизод из жизни. Как-то я разговаривал с бездомным по имени Паша. Это было в центре Москвы, и мы присели на картонку у решётки возле пустой парковочной стоянки. Вскоре к нам подошёл какой-то развязный, полный тип лет тридцати с лишним и стал вмешиваться в разговор. Был он на редкость неприятен. Назвался „шерифом“, потребовал мои документы, лез с никому не нужными советами и всячески подчёркивал свою важность. Как выяснилось, типа звали Сергей, он был охранником парковки и был знаком с Пашей. В конечном счёте Сергей милостиво разрешил нам общаться, но захотел стоять рядом и слушать. Я отказался, заметив, что наш разговор – это личное. И тогда охранник мгновенно отправил нас на другой угол парковки – за мусорные баки.

Реакция охранника была совершенно смехотворной – нам пришлось пройти всего тридцать метров с одного места на другое. Но цель была не в этом, а в том, чтобы показать свою власть и унизить нас. Сергей был мелочным, глубоко закомплексованным человеком, но сделать ничего было нельзя. Он был хозяином своего крошечного микромира и распоряжался в нём как диктатор. Я посмотрел на Пашу. Он молча поднялся, взял свои вещи и послушно пошёл в направлении мусорки. Я с раздражением последовал за ним. То, что для меня было новостью, для Паши и миллионов таких, как он было ежедневной реальностью. Каждый бездомный сталкивается с подобным и худшим произволом сотни, а то и тысячи раз.

Случай этот, конечно, пустячный. Но суть в том, что в России много таких, как Сергей. Для них произвол по отношению к бездомным – это отдушина, возможность почувствовать свою силу, проявить характер, даже если такового и нет. Кто-то из более успешных граждан, возможно, думает, что охранник по своему статусу сам находится где-то внизу социальной иерархии, но в мире всё относительно. На своём посту охранник по отношению к бездомным вовсе не охранник, он – шериф. Вверенная территория становится его собственностью, вотчиной, и вот глядишь – а наш секьюрити уже на вершине пирамиды. И слово человека, которого никто никогда не слушал, вдруг становится непреложным законом.

Ещё одна причина написания этой книги заключается в том, что в России существует масса превратных представлений о бездомности, а также ложных стереотипов, негативных клише и устоявшихся мифов, которые я бы хотел развеять. К ним относится идея о том, что бездомными становяться или в силу уличной „романтики“, „любви к бродяжничеству“ или по собственной вине – предположительно, люди неорганизованные, пьющие, ленивые, не желающие работать. Но согласно одному научному исследованию, только 2,8 % бездомных стали бездомными в результате личного выбора.{46}

Согласно другому распространённому стереотипу, бездомные – это попрошайки и „потрошители“ мусорных контейнеров. В действительности, согласно одному исследованию, сбор милостыни является практикой только 16,8 % опрошенных бездомных, а содержимое мусорных баков и свалок является источником средств существования всего для 0,9 % бездомных.{47} Ещё один миф гласит, что бездомные, якобы, представляют опасность для общества. Это тоже неверно. Бездомных в основном задерживают не за уголовные, а за административные правонарушения, то есть за отсутствие регистрации или распитие алкогольных напитков. Подавляющее большинство опрошенных сотрудников милиции (72,4 %) считает, что бездомные совершают правонарушения не чаще, чем остальные граждане.{48}

Ещё один миф заключается в том, что все бездомные – грязные и, якобы, не любят мыться, поскольку не заботятся о личной гигиене и давно махнули на себя рукой. Люди забывают о том, что мыться бездомным попросту негде. Немногочисленные дневные центры, ночлежки и дезстанции существуют лишь в крупных городах в абсолютно недостаточных количествах, а социальных прачечных в России считанные единицы.{49} При отсутствии подобных мест удивительно, что бездомные вообще умудряются мыться.

Многие из живущих на улице проявляют впечатляющую изобретательность и креативность, пользуясь раковинами общественных туалетов и заправочных станций. Бездомные, которые заботятся о поддержании личной гигиены и чистоты одежды, не выделяются из массы и не привлекают внимания на улице. В силу этого они вообще не расцениваются прохожими как бездомные. В результате, лишь вид опустившихся бездомных укрепляет негативный общественный стереотип, в то время, как большинство борющихся за выживание трудоспособных и законопослушных бездомных игнорируется.

Наконец, одно из главных заблуждений заключается в том, что возвращение из бездомности, якобы, не представляет труда. Многие всерьёз думают: надо только захотеть, взять себя в руки, оформить документы, найти работу, жильё и всё образуется. А если нет, значит, человек не хочет, значит с ним что-то не то. Словом – сам виноват. То, что отсутствие регистрации и жилья ведёт к дискриминации, нелегальному трудоустройству и бесправию совершенно сбрасывается со счетов. Игнорируются и другие важные факторы вроде социальной депривации, депрессии, страха будущего, холода и голода. Игнорируется и то, что существующая система сознательно вставляет бездомным палки в колёса и не даёт им вернуться в общество, даже если они об этом мечтают.

Почти все мифы о бездомности базируются на одном и том же ложном посыле – личной вине. Но именно этот посыл вдребезги разбивается о факты. По статистике причины бездомности заключаются совсем в другом. Так по данным, приведённым авторитетной Санкт-Петербургской „Ночлежкой“ не её сайте, 36 % процентов оказываются на улице по семейным обстоятельствам. То есть из-за семейных конфликтов и желания получить недвижимость родственники выселяют своих близких. Вторая причина бездомности (22 %) – это внутренняя миграция, то есть переезд в другой город в поисках работы. Третья (17 %) – это мошенничество при сделках с недвижимостью. Жертвами „чёрных риэлторов“ становятся главным образом одинокие люди – пожилые, выпускники детских домов и лица, имеющие ментальные нарушения.{50}

Ещё одна важная причина бездомности (10 %) – это отсутствие жилья при освобождении из мест лишения свободы, будь то из-за смерти родственников, лишения прав на общежитие или расселения аварийного жилья. Другие факторы бездомности включают в себя процент иностранных граждан и лиц без гражданства (6 %), принудительное выселение из-за смерти родственников и потери служебного жилья (4 %) и обладателей жилья, непригодного для проживания, вроде погорельцев (3 %). И лишь ничтожные 2 % бездомности заключается в других причинах.{51}

Таким образом, личная ответственность в потере жилья играет лишь периферийную роль. И это является подтверждением тому, что проблема бездомности куда сложнее, чем индивидуальный выбор или конкретная неудача того или иного лица. Бездомность имеет глубокие экономические, политические, социальные и исторические корни. Она неразрывно связана с экономическим кризисом, безработицей, инфляцией, недостаточными пенсиями, повышением тарифов жилищно-коммунального хозяйства и отсутствием перспектив. Ещё один фактор заключается в отсутствии реабилитационных центров и том, что неприспособленным к жизни подросткам-сиротам после детского дома не удаётся получить жильё. В результате, огромное их количество становится нищими и бездомными.

Бездомность также напрямую связана с алкоголизмом. Но никто не говорит о том, что алкоголизм нередко является не причиной, а следствием бездомной жизни. Выпивка становиться возможностью согреться от холода, средством для преодоления физической, психической и моральной боли, а также бегством от реальности.{52}

Никто также не говорит о том, что чрезмерное потребление алкоголя в России уже много лет агрессивно продвигается в массы, поскольку означает миллиардные вливания в казну, от чего правительство напрямую профитирует. Женская бездомность помимо алкоголизма нередко связана и с насилием в семье. Социальных же убежищ для защиты женщин, как и политического курса на защиту жертв домашнего насилия в стране практически не существует, и многие женщины оказываются на улице.

Наконец, количество бездомных пополняется и многочисленными участниками военных конфликтов от Афганистана, Приднестровья и Чечни до Восточной Украины. Тут разница между первоначальным ура-патриотизмом с обещаниями пропагандистской военной машины и реальной жизнью после войны просто ошеломляющая. Бывшие военные сталкиваются с изоляцией, инвалидностью, травмой, отсутствием медицинской и психологической поддержки, невыплатой пособий и пенсий, нищетой и бездомностью. И это особенно характерно в отношении тех тысяч добровольцев, которых неофициально отправляли воевать за сепаритизм Восточной Украины. До 2015 года, когда про-российские бандформирования признали армией, вся выслуга и ранения на территории ДНР и ЛНР, не зачитываются, и Российское правительство относится к собственным калеченным солдатам так, будто они призраки.

Любопытно, что хотя ряд мифов о бездомности совершенно не соответствует действительности, они принимаются большинством на веру. Причина этого проста. Политический климат в России таков, что средства массовой информации – телевидение, радио, печатные и интернет-издания всячески насаждают подобный упрощённый, карикатурный взгляд на мир. В одном исследовании стигматизация бездомных в СМИ была метко названа как „язык вражды“.{53}

В условиях информационной монополии подобный уничижительный „анти-имидж“ рассматривается некритично и принимается за чистую монету.{54} В результате, большинство склонно думать, что восстановить утерянные документы легко, что работу бездомым достать тоже несложно, что государство их поддерживает. Словом, у бездомных, якобы, есть достаточно альтернатив – дневных центров, ночлежек, служб социальной помощи и даже бесплатной юридической помощи.

В действительности это не так. Формально центры социальной помощи, ночлежки, дома на полдороги и пункты обогрева существуют, хотя и в недостаточных, смехотворно малых количествах. Помощь властей бездомным в России – это капля в море. Сути проблемы подобные учреждения не решают, так как в стране отсутствует главное: желание государства реинтегрировать бездомных в общество, протянуть руку помощи людям, попавшим в беду. Для Путинского режима такое отсутствие эмпатии чрезвычайно характерно. Тот уже давно ведёт целенаправленную войну с бедными. И к ним относятся не только бездомные, но и матери-одиночки, и многие многодетные, и безработные, и пенсионеры, и ветераны войны и Чернобыля, и дети-сироты и многие, многие другие.

В Путинской России господствует капиталистический миф, что все граждане, якобы, равны и каждый может честным трудом достигнуть всего, чего хочет. Но в реальности это, конечно, ложь. Правительство создало ситуацию, при которой учителя, рабочие, строители и труженики сельскохозяйственного сектора получают маленькую зарплату, а члены Госдумы и Совета Федерации – огромную. Младший и средний медицинский персонал, дворники, уборщики, курьеры и повара-бюджетники получают крошечные оклады, а приближённые к верхушке администраторы и главы банков и корпораций – астрономические.

В результате, даже по очень скромным данным опроса фонда „Общественное мнение“, 61 % россиян недовольны своей зарплатой.{55} Согласно данным Росстата, обнародованным в первом квартале 2017 года, доходы ниже административно установленной величины прожиточного минимума в стране получали 22 миллиона человек, или 15 % населения.{56} Это говорит массовом расширении „социального дна“, которое растёт за счёт бедности работающего населения. Это также свидетельствует о масштабах утраты обществом социальной стабильности и делегитимизации власти.{57}

Исторически бездомность всегда была дочерью бедности. И, значит, если мы хотим понять первую, мы сначала должны понять последнюю. В России человек, живущий за чертой бедности – это тот, чей месячный доход составляет ниже прожиточного минимума. Последний же диспропорционально занижен и не отражает реальную индексацию цен. Таким образом, даже официально признанное Росстатом число бедных в России де-факто занижено, не отражает реального положения и тяготеет скорее к нищете. К концу лета 2017 года прожиточный минимум составлял 10 701 рублей на трудоспособного человека, 8 178 рублей на пенсионера и 9 756 рублей на ребёнка. Глядя на эти цифры, неудивительно, что треть россиян ощущают себя нищими.{58}

Директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка Юлия Цепляева верно заметила по этому поводу, что прожиточный минимум – это условная величина: „прожить на прожиточный минимум нельзя, можно только не умереть с голоду. Поэтому вопрос, что считать прожиточным минимумом, – политический.“{59} Политики же в Кремле хоть и знают, что прожиточный минимум это насмешка над людьми, не только не пытаются его увеличить, но и искусственно его занижают. Так старший аналитик инвестиционной компании „Риком-Траст“ Владислав Жуковский отметил, что реальный прожиточный минимум в России в два-два с половиной раза выше официального. По словам Жуковского, искусственно сдерживая его, „государство пытается сократить социальную нагрузку на бюджет.“{60}

Это правда и независимые эксперты в России согласны с Жуковским. Манипуляция стала очевидна в 2013 году, когда формирование потребительской корзины, от стоимости которой зависит прожиточный минимум, было радикально пересмотрено правительством. Из трёх частей расходов корзины – продовольственного набора, непродовольственных товаров и услуг власти оставили лишь продовольствие. Таким образом, произошла незаметная подмена, приведшая к статистической манипуляции. Вместо того, чтобы урезать гаргантюанские зарплаты высокопоствленных чиновников, государство стало экономить социальный бюджет на самых уязвимых – малоимущих слоях.{61}

В итоге, вместо решения проблемы создаётся имитация такового. По мнению экспертов, расчёт прожиточного мунимума должен вычисляться на основании принципов концепции „базовых потребностей“ Международной организации труда (МОТ). Расчёт также должен учитывать и другие затраты, вроде затрат на воспроизводство населения, что также изменит общую оценку границы бедности. По оценкам исследователя В. В. Локосова, уровень бедности при таком измерении составит не официально статистические 12 %, а не менее 40 %, что примерно соответствует данным социологических опросов.{62}

Исходя из существующей ситуации привилегированное меньшинство в стране наслаждается благами сладкой жизни, а большинство отчаянно борется за выживание. Поляризация в обществе растёт. Уровень образования любого ребёнка, его конкурентноспособность и шансы на будущее напрямую зависят от состоятельности его родителей и их связей. И поэтому неравенство в обществе запрограмировано с самого начала.

В исследовании „Неравенство доходов как фактор экономической и демографической динамики“ верно указывается на то, что существующие сегодня в России механизмы формирования и перераспределения доходов населения настроены и работают в пользу богатых. В итоге большая доля совокупного роста доходов уходит на рост доходов наиболее обеспеченных слоев населения, а на повышение доходов наименее обеспеченных остаются крохи. Специалист в области анализа и моделирования социально-экономических процессов А. Ю. Шевяков также отметил, что богатые группы населения „имеют институциональные преимущества, что позволяют им перетягивать эффекты экономического роста на себя.“{63}

В дополнение к этому рост реальных доходов в России происходит чрезвычайно неравномерно. Приближенный к кормушке состоятельный слой богатеет, в то время, как реальные доходы групп населения с низкими доходами падает. Что же до группы населения с самыми низкими доходами, то они остаются за чертой абсолютной бедности.{64} Исходя из вышесказанного, феномен бездомности существует не в вакууме, он – лишь часть более широкого феномена бедности. Бедность же в России в свою очередь неразрывно связана с классовом расслоением и избыточным неравенством. Другими словами, огромное количество бедняков в общем и бездомных в частности возможно лишь благодаря несправедлимому распределению средств в России. Львиную долю народного состояния поглощает элита, стоящая на плечах бедняков.