Опекун

– Да. Светлана Ивановна, вы лучше научите меня печь пироги. Помните, вы нас угощали своей выпечкой на старый Новый год?

– Помню. Возьми бумагу и записывай.

Зазвонил сотовый телефон Алены. Она узнала номер Вадима.

– Привет! У меня все хорошо. Да, со Светланой Ивановной. В школе? Все нормально. Мы завтра с классом едем в океанариум. Да, в тот, что на улице Марата.

Они еще поговорили немного и распрощались.

– Мы едем с классом в океанариум, а Вадим предложил мне съездить с ним туда вечером, после его возвращения из командировки. Он говорит, что в десять часов вечера водолаз начинает кормить там акул и других хищных рыб, которые находятся в бассейне на втором этаже. Вадим сказал, что это очень захватывающее зрелище. – Она сидела с горящими глазами и смотрела перед собой.

– Очень хорошо, – поддержала Светлана Ивановна, радуясь за девочку.

– Хочу посмотреть, как кормят акул. Хищники меня всегда чем-то притягивают. – Она хлопнула ладонями по коленям. – Ну что, вернемся к нашим баранам, то есть к пирогам.

– Ты уже все записала.

Они долго еще обсуждали тонкости пекарского мастерства. Потом Алена ушла заниматься, предоставив гостье полную свободу действий, и та с удовольствием принялась названивать приятельницам, коротая время до начала любимого сериала.

– Привет, моя дорогая. Нет, я сейчас не у себя дома. Я у Вадима Вяземского, компаньона и друга моего Андрея. Ты должна помнить его. Высокий такой, темноволосый красавец с боль-шими карими глазами. Ну, вспомнила, наконец-то!

– Что ты там делаешь?

– Я присматриваю за его девочкой. Он оформил опекунство над девочкой-подростком. Чудная девочка, я тебе скажу. Отличная маленькая хозяйка, очень хорошо учится. Да, еще она ходит на испанские танцы. Мечтает научиться танцевать фламенко.

– Удивительно.

– Что удивительно, Вера?

– Да все! Поступок вашего Вадима меня удивляет и девочка…

– Так бывает. Иногда.

Светлана Ивановна хорошо ладила с Аленой, не докучая ей нотациями и поучениями. Три дня до приезда Вадима пролетели незаметно. Он приехал из аэропорта Пулково поздно вечером и проводил Светлану Ивановну, вызвав ей такси.

– Ну, как дела? – спросил он с улыбкой Алену.

– Все нормально. Как хорошо, что вы приехали, – смущенно призналась она, стараясь не демонстрировать своей искренней радости, но глаза ее выдавали. Они сияли бурным восторгом.

– Я тебе привез сувенир. – Он подал ей большую коробку. – Открывай! – нетерпеливо потребовал он.

Алена распаковала коробку и, сняв крышку, застыла на месте, прижав руки к груди. Казалось, она даже дышать перестала на какое-то время. Вяземский насторожился.

– Алена! – окликнул он ее, осторожно касаясь плеча девочки.

– Это мне? – охрипшим от волнения голосом спросила она, недоверчиво взглянув на Вадима.

– Нравится?

Она переводила восхищенный взгляд с фарфоровой куклы на Вадима и обратно.

– Мне никто не дарил еще таких подарков. Никогда, – рас-троганно произнесла она, бережно прижимая коробку к себе.

– А Дед Мороз?

– Нет! – Она запнулась и, не глядя на него, продолжила, еле разжимая губы: – Когда я была маленькая, мне говорили, что я плохая девочка и что Дед Мороз к плохим девочкам не приходит. У меня никак не получалось стать хорошей, хоть я и очень старалась. Потом я к этому привыкла и больше никогда его не ждала.

– Правда? Значит, подарок кстати! – заключил он. – Я долго думал, что тебе купить…

– Красивая! Спасибо, Вадим! Я очень рада. Наверное, это именно то, чего мне так не хватало. – Она подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, неловко поцеловала его в щеку.

Он впервые за их совместное проживание уезжал на несколько дней из дома, и оба успели соскучиться друг без друга. Алена весь вечер ходила за ним по пятам, поминутно обращаясь за чем-нибудь.

– Вадим, а вы сегодня никуда не поедете?

– Нет. Куда я должен ехать? – с улыбкой поинтересовался он.

– К Жанне. Только она почему-то не звонила.

– Мы расстались с Жанной, – мимоходом сообщил он, убирая дорожную сумку в шкаф.

Алена испуганно посмотрела на него и молчала, боясь сказать что-нибудь невпопад и обидеть его.

– Наверное, это из-за меня? – Ее большие, красивые глаза наполнились тревогой.

– Нет. Ты не волнуйся. Все нормально. Мы расстались по обоюдному согласию. Так бывает в жизни, – сообщил он делано-спокойным тоном, но было видно, что у него это еще не отболело.

– Мне очень жаль…

– Ничего. В жизни так бывает. Наша с Жанной история закончилась. – Он вздохнул, убрал прядку волос со щеки девочки и вымученно улыбнулся.

– Жизнь продолжается, и начнется новая история, – убежденно проговорила Алена.

– Ну уж нет! Я не готов пока к новым историям, – невесело засмеялся он. – Нужно еще пережить старую. Хочется выпить, но не хочется одному.

– Я не пью! – испуганно заявила Алена.

– А я тебе и не предлагаю. Мала еще, – усмехнулся Вадим. – Просто посиди со мной.

Вяземский прошел к бару и, достав бутылку виски, плеснул себе в широкий стакан, потом сходил за льдом и кинул несколько кубиков в содержимое стакана. Он поднял стакан к свету и внимательно смотрел на то, как кубики льда сначала опустились на дно, а потом медленно начали подниматься вверх.

– Знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше убеж-даюсь в том, что все происходящее с нами закономерно. Из нашего союза с Жанной ничего путного и не могло получиться. Наше поколение, родившихся в восьмидесятых, загнано в ловушку высоких притязаний и потому не может быть счастливо.

– В каком смысле? – живо поинтересовалась Алена.

– Мы слишком много хотим от жизни.

– И вы?

– И я не исключение. Я вспоминаю свою бабушку. Их поколение редко мечтало о принцах, заграничных курортах или даже о бокале мартини. Все это казалось недосягаемой роскошью. Они жили проще и счастливее. Они радовались мирному небу, возможности иметь свое жилье, образование и стабильную работу. Радовались, когда в семье все было хорошо. И большую часть времени, оставшегося от работы, домашних дел, очередей, рождения и воспитания детей, они тратили на то, чтобы обустроить уют. Поэтому их поколению непонятно, почему внучки не хотят работать на заводах или стройках, считая это уделом гастарбайтеров.

Молодые мужчины мечтают быть олигархами, сидя при этом на жопе ровно. Они лучше будут полдня играть в компьютер, подвизаясь на должности менеджера, чем работать физически. Молодые женщины ничуть не лучше. Конечно, поставив себе нижней планкой Брэда Питта, они никогда не будут счастливы. – Он заметил, как от последней фразы Алена насмешливо фыркнула.

– О нем наши девчонки тоже мечтают.

– Во-о-от! – произнес он и направил на нее указательный палец. – Наше поколение, а ты тем более, не помнит всех тягот тех лихих и голодных времен, потому что мы встретили их детьми. Если сравнивать тучные двухтысячные и даже сегодняшнюю турбулентность страны со всеми вытекающими последствиями, то видно, что объективно жить стало лучше и легче. Субъективно – отовсюду раздаются реквиемы по несбывшимся надеждам. Со всех сторон раздаются стоны непризнанных гениев. Ясно одно – никто не хочет быть проще.

– Светлана Ивановна говорит, что во всем виноваты современные сериалы. Герои сериалов все молоды и богаты. У них крутые машины и красивые дома. Молодежь смотрит на экраны телевизоров и думает: «А чем я хуже?» – Алена пожала плечами.

– Вот-вот! – Вяземский сделал большой глоток виски, чувствуя, как алкоголь шелком скользнул внутрь, согревая внутренности. Сосуды разжались, и стало легче. – Потребительское отношение ко всему, но главной причиной всех наших несчастий, по-моему, остается пресыщенность. Простая еда на природе кажется вкуснее заморских деликатесов в модном ресторане. Бары уже не знают, чем нас удивить. Осьминоги, фаршированные устрицами, не удивляют. Все есть. Экзотические фрукты, алкоголь реками…

Напрашивается вывод: мы просто зажрались. Нам слишком легко все достается. Мы не ценим шмотки из прошлой коллекции. Мы ноем, что нам плохо в комфортных автомобилях с кондиционером. Нам вечно всего мало, нас ничего не удивляет.

Правильно говорил Мавроди: где пресыщенность, там образуется вакуум. Не зря он, вновь отстроив свою пирамиду в ЮАР, носит тот же спортивный костюм и ловит рыбу.

Другая беда нашего поколения – природный эгоизм. Нас почему-то воспитывали так, что нам все должны. Большинство из нас не помогали родителям. Многие из нас не хотят иметь своих детей. А зачем заботиться о ком-то? Тратить свои силы и время. Ведь одному жить проще. Инфантильные мужчины ждут заботливую мамочку. Женщины ждут умственно отсталого олигарха, чтобы запрыгнуть ему на шею и не работать. Никто не хочет делиться душевным теплом, дарить… Никто не хочет отдавать!

Мы ругаем правительство, костерим сменяющих друг друга президентов, воем, что в стране бардак. Но если посмотреть правде в глаза, то кто мы сами, господа? Чего мы стоим и чего достойны на самом деле?

– Вадим, так живут не все.

– Я не говорю о других. Я говорю о своем поколении тридцатилетних. Ладно, не буду морочить тебе голову. Аленка, топай спать, и пусть тебе снятся волшебные сны, – грустно улыбнулся Вяземский.

– Спокойной ночи.

Алена долго не могла заснуть, раздумывая о сегодняшних откровениях Вяземского. Слушая его, она поняла одно – ему сейчас было очень плохо, а у нее от жалости разрывалась душа. Она была не просто благодарна ему за заботу и подарки. Она готова была пожертвовать собой, защищая его от всего мира.

* * *

Прошла еще одна неделя. Жизнь Вяземского входила в свою колею. Вадим пропадал на работе, по вечерам успевая заскакивать в тренажерный зал, благо тот работал до двенадцати ночи. Алена жила школой, уроками и с удовольствием занималась в танцевальной студии, с невиданным упорством осваивая элементы фламенко.

В понедельник, ближе к середине рабочего дня, Вяземскому позвонили в офис на городской номер. Звонившая женщина представилась директором школы.

– Вадим Георгиевич! Вы должны подъехать в школу. Срочно, – потребовала она.

– Что-то случилось, Алла Юрьевна?

– Дело касается вашей подопечной Алены Гончаровой.

Вадим предупредил секретаря, чтобы та отменила назначенную встречу, и уехал. Он переживал по поводу звонка, будучи твердо уверенным в том, что должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, раз директор срочно вызвала его, даже не назвав по телефону истинной причины. Он нашел кабинет директора школы без труда, запомнив его еще по первому посещению. В кабинете кроме директора находились преподаватель биологии и Алена.

– Добрый день! – взволнованно проговорил Вадим, с тревогой глядя на Алену, и приготовился выслушать любые претензии.

– Совсем не добрый! – съязвила директор. – Во всяком случае, для вашей подопечной. Вот, полюбуйтесь! – Она положила перед ним тетрадь.

– Что это? – Он смотрел на тетрадь, не решаясь взять ее в руки.

– А это дневник нашей Алены Гончаровой. Да вы почитайте, почитайте, Вадим Георгиевич! Полюбуйтесь на ее художества! – Она нервно расхаживала вдоль стола. – Это вообще ни в какие ворота, извините, не лезет! – Она всплеснула руками и остановилась, глядя обличительным взглядом на девочку, которая смотрела на нее глазами, полными страха, мольбы и отчаяния.

Алена стояла, втянув голову в плечи, стараясь не смотреть на Вяземского.

– Расскажи нам, как ты до такого додумалась? Посвяти нас всех, и своего опекуна в первую очередь, в свои романтические опусы! – Алла Юрьевна провела рукой по своей прическе, обводя присутствующих пристальным взглядом.

Вадим смотрел на съежившуюся, опустившую глаза Алену, но та внезапно сорвалась с места и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Извините! Я должен догнать Алену. Я обещаю, что разберусь во всем. – Он схватил со стола тетрадь и вышел вслед за девочкой.

Вяземский вышел на улицу и, оглядываясь по сторонам, прошелся вдоль здания школы. Завернув за угол, он увидел Алену, которая стояла и плакала, прислонившись спиной к стене. Девочка дрожала не столько от холода, сколько от нервного озноба.

– Ален, пойдем в машину, – спокойно сказал он, вставая рядом. – Возьми. – Он протянул ей тетрадь.

Алена схватила тетрадь и спрятала ее за спину. Она избегала смотреть ему в глаза.

– Вы читали? – дрогнувшим голосом спросила она, не поднимая глаз.

– Нет.

– Простите! – быстро пробормотала она, метнув на него недоверчивый взгляд.

– Одевайся и садись в машину, – спокойно произнес он. – Уроки, я думаю, на сегодня для тебя закончились.

Спустя несколько минут Алена забралась на заднее сиденье автомобиля, положив рюкзак с книгами на колени. «Лексус» заурчал двигателем и выехал со стоянки. Вадим посмотрел в зеркало заднего вида. Алена была очень расстроена. В глазах ее все еще были слезы, она пыталась плотнее сжать дрожавшие губы, чтобы не разрыдаться в голос.

– Ален, что там такого было написано?

Увидев, как слезы вновь хлынули из глаз прозрачным потоком, он поспешил добавить:

– Хорошо. Не хочешь – не говори. Я не настаиваю. Я же понимаю, что в дневнике личные мысли. – Он помолчал. – Тогда как твой дневник попал в руки директора школы?

– Биологичка ей отдала. Мы писали контрольную работу по кровеносной системе. Я вместо тетради по биологии случайно сдала дневник. Она прочитала сама и отдала директору.

– Дела… – Он покрутил головой. – Не повезло. Бывает. Не плачь.

Когда они приехали домой, Вадим предупредил Алену:

– Вот что, я забираю твои документы из школы и сдам их в лицей. Я узнал все по поводу этого учебного заведения. Знаешь, что выяснилось? Этот лицей сотрудничает с факультетом довузовской подготовки Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета, который также работает еще с одиннадцатью санкт-петербургскими школами, преподавание в которых ориентировано на поступление в медицинские вузы. Это именно то, что тебе нужно, – уверенно произнес Вадим. – А учитывая сложившуюся ситуацию, тем более. Думаю, так будет лучше для тебя. Согласна?

– Я не хотела вас подводить, Вадим. Простите. Все вышло совершенно случайно. – Алена виновато смотрела на него, продолжая судорожно вздыхать.

– Ты меня не подвела. Что сделано, то сделано. Со всяким может случиться. В конце концов, все случилось так, как должно было случиться, – спокойно, даже несколько отрешенно произнес он. Было видно, что он о чем-то напряженно думает.

– В такой лицей, наверное, без экзаменов не попадают, – усомнилась Алена, беспомощно глядя на Вяземского. – Тем более, сейчас второе полугодие… Последняя четверть.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Это уже моя забота. – Он провел ладонью по ее щеке, вытирая слезинки. – Ладно. Ты отдыхай, а мне на работу нужно. – Он дошел до входной двери и, повернувшись к ней, уже оттуда произнес: – И не плачь больше!

Как Вяземскому удалось все уладить с переводом девочки в другое учебное заведение, он ей не говорил, а она сама спросить об этом так и не решилась, но уже через два дня Алена пошла в лицей. Новые одноклассники встретили ее сначала настороженно, но через несколько дней ситуация переменилась. Преподаватели радушно приняли новую ученицу, тем более с такими хорошими знаниями.

* * *

Время летело незаметно для Алены и Вяземского. Учебный год она закончила на отлично, и после экзаменов они с Вадимом улетели в Испанию. Три недели безмятежного отдыха на побережье Средиземного моря пролетели быстро, оставив о себе приятные воспоминания. Вернувшись после отдыха, Вяземский с головой погрузился в работу, а Алена продолжила заниматься испанскими танцами и запоем читала, скачивая книги из интернета. Вадим приходил вечером с работы домой, где его ждал вкусный ужин и приятное общение с обаятельной девчонкой, которой хотелось поболтать с ним обо всем на свете. Первая рабочая неделя после отпуска подходила к концу. В пятницу перед обедом зашла секретарь и сообщила:

– Вадим Георгиевич, вас какая-то странная женщина спрашивает по городскому телефону.

– Что она хочет?

– Не знаю. Требует вас.

– Хм-м, – удивился вслух Вадим. – Переключи на мой телефон.

Взяв трубку, он сразу узнал абонента, хоть и никогда не слышал ее голоса по телефону. Звонила Маргарита Гончарова, вот уж кого он не ожидал услышать, так это ее.

– Здравствуйте, господин Вяземский! Это Марго. Удивлены?

– Честно? Не ожидал.

– Не ожидал он! Я вот тебе зачем звоню: девчонку мою забрал, а деньги где?

– Какие деньги? – попытался уточнить Вадим.

– Она работала и деньги приносила в семью, а теперь на что я жить должна? Я всего лишилась по твоей милости. Ты спишь с молоденькой девчонкой, так имей совесть! Ты должен заплатить мне за дочь. Иначе я подключу общественность, – с пьяной решимостью заявила Маргарита.

После таких слов брови Вяземского поднялись от удивления вверх.

– И на какую сумму вы рассчитываете?

– Восемь тысяч в месяц. Полгода. Да. Пятьдесят тысяч меня устроят. – В трубке послышались голоса, и Маргарита тут же передумала и изменила сумму: – Шестьдесят тысяч. Евро, – уточнила она поспешно. – Я думаю, за мою девочку можно отдать и не такие деньги. Наверняка удовольствие, которое ты имеешь, стоит дороже, – усмехнулась она в трубку.

Вадима передернуло от такого грязного предположения, и он задумался. Отдавать деньги было глупо. Шантажист никогда не успокоится. Маргарита все равно их пропьет, и не одна, а в компании. И как только деньги закончатся, она начнет звонить снова. Мелькнула мысль обратиться к следователю, но, подумав, он не решился. Он не хотел, чтобы девочке мотали нервы. Кроме того, эта женщина была матерью Алены, которая, несмотря ни на что, жалела ее.

– Тридцать тысяч рублей, и только ради спокойствия Алены. Если требование повторится, я привлеку вас к ответственности за шантаж и вымогательство.

На другом конце провода слышался какой-то шорох, приглушенные препирательства, и наконец пьяный женский голос изрек:

– Согласны. Мы согласны.

– Я передам деньги с Аленой. Имейте в виду, что наш разговор записывался, – строго произнес Вяземский. – Маргарита, вам нужно лечиться от алкоголизма. Если надумаете, я найду клинику.

– Вы, господин Вяземский, с огнем играете. Вы удерживаете мою дочь возле себя.

– Я ее опекун на законных основаниях. Вас же лишили родительских прав, и вы теперь не имеете к Алене никакого отношения.

Препираться с нетрезвой Маргаритой дальше не имело смысла, и он положил трубку. Неприятный осадок от телефонного разговора преследовал его весь день. Остаток дня он провел в переговорах и на какое-то время отвлекся, забыв о растревожившем его телефонном звонке. Вечером он передал Алене деньги и попросил отнести их матери.

– Мне их сегодня нужно отдать? – удивилась она.

– Поздно уже. Завтра отдашь.

– Хорошо. Только зачем так много? – растерянно спросила она, заливаясь краской стыда.

– Просто отдай, и все.

– Они же их пропьют…

– Это уж как им будет угодно…

Алена помолчала, потом решилась спросить:

– Можно я отнесу им немного продуктов? Хочу сготовить обед.

– Можно, только не задерживайся, пожалуйста, – с тревогой в голосе произнес он. – Знаю, что ты ходишь к матери, и мне от этого неспокойно.

– Я недолго там буду. Ты не волнуйся.

Вечером, возвращаясь после работы, он позвонил Алене. Та еще находилась у матери, поэтому он заехал в Саперный переулок, чтобы забрать ее домой. Остановившись возле подъезда, он сделал дозвон, и Алена сразу вышла, направляясь к машине.

– Ты что, в подъезде стояла? – пошутил Вадим.

Она не ответила, а только отрицательно качнула головой. Он посмотрел на нее внимательно.

– Опять плакала? – мягко спросил он.

– Нет, – проговорила Алена, отворачиваясь к окну.

– Ален, если такое снова повторится, я вынужден буду ограничить твое общение с матерью.

– Я и сама пока не буду ходить туда. Пусть все успокоится. Она очень нервная сегодня… Вадим, прости ее, пожалуйста, за то, что она просила у тебя деньги.

– Ну, положим, она не просила, а требовала. – Он с улыбкой посмотрел на Алену.

– Тем более. Мне так стыдно. – Она закусила губу, чтобы не расплакаться, и снова отвернулась к окну.

– Ты здесь совершенно ни при чем, – спокойно ответил Вадим.

– Она тоже не виновата. Просто когда ей хочется выпить, она на все готова… Это сильнее ее, – со слезами проговорила Алена.

– Я все же поговорю с участковым. Надо что-то делать, – решительно произнес Вадим.

Алена просительно посмотрела на него.

– Не бойся. Я найду хорошую платную клинику. Все будет хорошо, не волнуйся.

– Я тебе верю, – прошептала девочка.

* * *

В конце лета Вяземскому удалось отправить Маргариту Гончарову на принудительное лечение от стойкой алкогольной зависимости. Два месяца спустя она выписалась из клиники и в первый же день отпраздновала свое возвращение домой. Деньги Вяземского пропали напрасно, не принеся никому пользы. Марго так долго праздновала, что забыла поздравить дочь с днем рождения, а когда вышла из запоя, она тем более об этом не вспомнила. Зато Вяземский об этом помнил, и пятнадцатилетие Алены отпраздновали впервые в жизни. Вяземский пригласил в кафе весь ее девятый «А» класс. Были шары, цветы, поздравления, подарки – все как у всех. Алена выглядела великолепно. Платье, купленное в Париже, сидело на ней безупречно. Молодежь весь вечер танцевала и с удовольствием развлекалась с помощью приглашенного аниматора. Праздник закончился, и Вадим забрал Алену домой.

– Как все прошло?

– Великолепно. Спасибо за праздник. Всем было весело, – грустно сказала она.

– Тогда почему таким невеселым тоном? – улыбнулся он.

– Жалко, что не было тебя…

– Котенок, я точно бы не вписался в ваш молодежный коллектив, – рассмеялся Вадим, глядя на нее. – Не грусти.

Она уткнулась ему лбом в плечо:

– Постараюсь, только без тебя было совсем не весело.

Глава 3

С той осени прошло два года. На календаре был октябрь две тысячи тринадцатого года.

Личная жизнь Вяземского за это время претерпела значительные изменения. В его жизнь вошла женщина. С Екатериной Разумовой они вместе работали. Год назад в главном офисе их компании появилась новая сотрудница. Она обладала приятной внешностью и недюжинным энтузиазмом, распространяющимся не только на профессиональную деятельность. Предметом ее особо пристального внимания стал молодой импозантный генеральный директор компании «Медсервис», который, по словам сотрудников, находился с некоторых пор в свободном плавании. Она приложила значительные усилия, чтобы в кратчайшие сроки обратить на себя его внимание. После вечеринки, посвященной очередной годовщине компании, Вяземский привез ее на служебную квартиру на Лиговке, а на следующее утро она объявила, что ей негде жить, и попросила разрешения остаться здесь на неопределенное время. Вяземский намек понял и, подумав, согласился. В конце концов, эта квартира была собственностью компании и предназначалась для иногородних сотрудников, прибывающих в командировку из филиалов, расположенных в других городах.

Екатерина удивлялась, что их встречи всегда происходят либо на территории служебной квартиры, либо в отелях, и только спустя время она узнала причину, по которой он никогда не приглашал ее к себе домой. Это удивило ее еще больше. Тот факт, что Вяземский является опекуном и проживает под одной крышей со своей подопечной, привел ее в замешательство. Сначала она подумала, что он корысти ради взялся опекать ребенка-сироту, которому богатые родители оставили приличное состояние. От этих мыслей ей стало неуютно, и образ симпатичного, уверенного в себе богатого принца начал меркнуть. Дальнейшие вопросы прояснили ситуацию. Все оказалось с точностью до наоборот. Он по-прежнему принц, со всеми вытекающими последствиями, а девчонка… так себе, обычный несчастный ребенок, которому несказанно повезло с обеспеченным опекуном. Она согласилась с Вяземским, что их встречи могут травмировать психику ребенка, только забыла поинтересоваться его возрастом. Ребенок и ребенок, какая разница, пять лет или десять.

С их первой встречи прошел почти год, но это ничего не изменило в их отношениях. Они по-прежнему встречались на несколько часов, а потом он неизменно собирался и ехал домой. За это время Катя успела познакомиться с Аленой и никак не могла взять в толк, почему Вяземский эту взрослую девицу считал ребенком. Сначала она огорчилась, рассматривая очаровательную девушку, но быстро сообразила, что совсем скоро от нее можно будет навсегда избавиться. Единственное, что ее огорчало, – что он никогда не говорил с ней о совместном будущем. Более того, он всячески избегал разговоров на эту тему, а на ее недавнюю попытку завести речь о совместном проживании он странно посмотрел на нее и сказал, что до совершеннолетия Алены он не может что-либо менять в их жизни. Катя пришла к неутешительному выводу, что она не присутствует в его ближайших планах на будущее.