«Злой» ангел

– Что за невезуха, – прошептал он.

Ему вдруг стало жалко себя. Горячие слёзы потекли по щекам, картинка в глазах раздвоилась. Споткнувшись об шпалу, Гена растянулся во весь рост, больно ударившись подбородком. От этого слезы потекли ещё сильнее. Он уже забыл про то ощущение счастья, которое было у него не так давно, после того, как он убил ещё одну «блудливую тварь».

Как же давно он не плакал? Год? Два? Больше? Он не плакал на суде, когда услышал приговор, он не плакал на «зоне», когда его каждый день унижали и насиловали зэки…

Но он плакал после расправы с первой жертвой.

Он встретил её поздним вечером на вокзале, когда ждал электричку. Он сидел на пустынном перроне, на скамейке. Она села рядом, они разговорились. Порочная женщина представилась Машей, повела Шлепка в какой-то полуразрушенный барак…

Когда Гена не смог возбудиться, она стала смеяться над ним. Её хриплый смех Шлепок до сих пор слышит по ночам. Не в силах слышать насмешек над собой, он тогда схватил со стола нож и стал колоть им эту «падшую женщину», которая позволила себе смеяться над ним. Он не считал, сколько раз он её ударит ножом. Крови было много, но она ещё была жива. Тогда Гена придушил её куском шпагата, который валялся в углу, в коридоре. Именно тогда он ощутил сильное возбуждение и поймал мощную волну счастья.

В ту ночь он шёл один по пустынным улицам города и плакал. Он жалел себя, проклинал свою судьбу. В любую секунду мог остановиться милицейский «Уазик» и его могли опять надолго отправить туда, куда не хотелось бы возвращаться. Но в тот момент Гене было всё равно. В ту ночь он не просто убил вокзальную проститутку, в ту ночь он отомстил всем женщинам, из-за которых он шесть лет подвергался унижениям.

Однако, сейчас Шлепок чувствовал себя уставшим, жалким, больным и одиноким. Он с трудом передвигал ноги, а идти ещё нужно было не меньше пяти километров.

– Мля-я-я! С-с-с-ука! – выл Шлепок, подходя к развилке.

Один пучок рельсов уходил направо, другой уходил налево, третий шёл прямо.

Гена остановился, глядя на поблескивающие в лунном свете рельсы. С ужасом он понял, что забыл, куда идти дальше. Если пойти не в нужном направлении, пять километров до дома могут превратиться в десять, а то и в пятнадцать…

От размышлений Шлепка оторвал паровозный гудок, раздавшийся за спиной.

– Надо бы уйти с рельсов, а то раздавит, как таракана! – пробормотал Гена и только собрался сделать шаг в сторону, раздался металлический лязг, ногу от ступни до колена пронзила резкая боль. Шлепок вскрикнул.

– Что за х… – Гена нагнулся, пытаясь разглядеть, что произошло с его правой ногой.

Нога была намертво зажата между рельсами.

– Нет! – закричал Гена во всю мощь своих лёгких. – Нет! Нет!

Гул приближающегося поезда становился сильнее. Схватившись за лодыжку, Шлепок потянул изо всех сил. Нога оставалась намертво зажатой, как в капкане. Боль была невыносимой.

– Нет! Нет! – кричал Гена, пытаясь высвободить ногу.

Поезд приближался, его шум за спиной с каждой секундой становился сильнее. Обливаясь потом, Шлепок продолжал дёргать себя за ногу и матерился. В памяти всплыл кадр из фильма «Белый Бим Чёрное ухо», где лапа собаки также оказалась зажатой между рельсами, только сейчас псом был сам Геннадий, и это было не кино, а реальность.

– Нет, я не хочу сдохнуть как та дворняга! – крикнул Гена и ещё раз рванул на себя ногу.

Бесполезно. Нога оставалась там же, раздираемая изнутри болью, которую Гена не испытывал никогда в жизни.

Гудок раздался совсем рядом. Свет гигантских круглых фар тепловоза осветил рельсы, стало светло, как днём. Шлепку показалось, как этот свет обжигает ему спину. Он шеей и затылком чувствовал горячее дыхание тепловоза, дыхание смерти.

– Нет!

Предсмертный крик Гены Шлепка заглушил тепловозный гудок и перестук колёс по рельсам.

Помощник машиниста тепловоза, Козырин Пётр Александрович, заметил мечущуюся на рельсах человеческую фигуру, начал торможение, но было уже поздно. Человек на рельсах распрямился, оглянулся и пропал под тепловозом. Пётр Александрович успел заметить выражение лица этого человека. Это была гримаса ужаса, маска смерти, которая потом будет сниться Петру Александровичу каждую ночь вплоть до смерти. Умер он через пять лет после описываемых событий.

8

Федор не знал, сколько ему удалось поспать. Он проснулся от ощущения, что ему нечем дышать. Чем больше кислорода он пытался вдохнуть в лёгкие, тем меньше его поступало.

Открыв глаза, Игнатьев сначала увидел только темноту. Потом темнота стала рассеиваться, появилось свечение, которое высветило гигантское существо, сидевшее на Феде. Оно сжимало свои огромные ручищи на его шее. Существо было большим и тяжёлым. Его большие костлявые колени придавили руки Игнатьева к кровати. Федя не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Дышать стало очень трудно. Сквозь пелену пота, заливающего глаза, Федя увидел, что существо абсолютно голое. Его мускулатуре позавидовал бы любой атлет. Эрегированный член существа торчал, как дубина и едва ли не касался лица Игнатьева. От существа исходил неприятный запах. На лице существа застыла идиотская улыбка, не предвещавшая Игнатьеву ничего хорошего. С нижней губы существа на Федю капнула слюна.

Чем больше Игнатьев пытался освободиться, тем сильнее тварь сжимала свои пальцы на его горле.

Липкая, холодная слюна стала заливать лицо Феди. Существо нагнулось ещё ниже и высунуло изо рта покрытый слизью язык. Федя дёрнулся изо всех сил. С трудом ему удалось высвободить правую руку. Он вцепился в ручищи существа, отметив, что не может даже сомкнуть пальцы вокруг его толстого запястья. Существо зарычало, ещё сильнее сжав горло Игнатьева. Федя стал царапать руку монстра, но это не принесло никакого результата. В тот момент Игнатьев не мог даже кричать. Отбиваясь правой рукой от монстра, он посмотрел направо, увидел свет, исходящий от «Молитвослова», но не смог дотянуться до него рукой.

Существо щурилось от света, но продолжало сдавливать горло. Тогда Федя разорвал на себе рубашку. От груди сразу же стал исходить яркий пучок света. На мощном торсе монстра сразу же загорелся крестообразный огонь. Вскочив с Игнатьева, монстр заревел во всю мощь своих лёгких и принялся хлопать себя по телу, пытаясь сбить пламя. Это дало Феде возможность схватить с тумбочки «Молитвослов», открыть его и начать читать:

– Многомилостиве и Всемилостиве Боже мой, Господи Иисусе Христе… – Игнатьев говорил почти шепотом. Слова давались ему с трудом. Прокашлявшись, Федя продолжил, – …многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех…

Монстр стал меньше в размерах. Его вздыбленная плоть стала опадать, а потом и вовсе скукожилась, превратившись в нечто похожее на стручок гороха.

– …Аще убо вера, яже в Тя, спасает отчаянныя… – Голос Феди снова стал твёрдым и звонким.

Тварь схватилась за свои большие уши, похожие на лопухи – переростки, закрутилась на одном месте, завыла ещё громче и взорвалась, разлетевшись на множество полыхающих огней.

Игнатьев посмотрел по сторонам. Ангела нигде не было видно. Выйдя из комнаты, Федя пошел по длинному коридору. Проходя мимо окна, он краем глаза заметил какое-то движение. Подойдя к окну, Игнатьев увидел целые полчища разнообразных тварей, подбирающихся к дому со всех сторон. Даже через стены Федя слышал их грозное рычание. Вокруг дома, расправив крылья, летал Ангел-Хранитель. Он ловко поражал своим светящимся в темноте мечом чудовищ, не подпуская их к дому. Как только какая-нибудь тварь приближалась ближе, чем на пять метров, Ангел разрубал её мечом.

– Сегодня полнолуние. Похоже, вся нечисть собралась под стенами этого жилища. Им нужен ты, но я не дам тебя в обиду! – Хранитель стоял рядом с Федей, глаза его горели ярким светом. – Оказывается, зло не внутри дома, а снаружи. Возьми в гараже мел, начерти кресты на стенах, чтобы они не проникли внутрь, сиди где-нибудь в углу и держи свой молитвенник наготове. Если продержимся до утра, всё будет хорошо.

Федор так и сделал. Только он не сидел в углу. Он ходил по дому и читал молитвы. В какой-то момент Игнатьев увидел яркий свет за окном, как будто наступил день, но на самом деле было только четыре часа утра. Потом раздалось пищание домофона. Нажав на кнопку, Федя увидел на маленьком экране Отца Алексия, окружённого ярким светом. Вокруг него полыхали яркие огни и тут же гасли.

– Открой дверь, сын мой! Я пришёл помочь тебе! – Голос священника был холодным и твердым, как сталь.

Открыв калитку, Игнатьев через окно наблюдал, как Отец Алексий идёт по двору. В одной его руке была небольшая книга, в другой руке он держал кадило и размахивал им. Из кадила струился дымок.

Поднялся сильный ветер, который раскачивал дом. Сквозь гудение ветра Федя слышал отдельные слова молитвы Отца Алексия:

– Помоги нам… Боже… Избавь от…

Внезапно чудовища, окружившие дом, вспыхнули. Казалось, что вокруг дома горит гигантский костёр. Когда твари хором завыли и завизжали, Игнатьев опустился на колени и закрыл уши ладонями. Казалось, ещё немного, и лопнут барабанные перепонки. А потом стало тихо.

– Господи, неужели я оглох? – пробормотал Федя, вставая с колен.

Послышался стук в дверь и голос Отца Алексия:

– Открывай, сын мой! Это я, Алексий.

– Слава Богу, я не оглох! – радостно закричал Игнатьев.

– Да открой же ты, ради Христа! Я околел. Холодно, а я в одной рясе!

Федя подбежал к входной двери и открыл её. В прихожую вошёл священник, похлопывая себя по плечам.

– Спасибо вам, Святой Отец! – Игнатьев опять рухнул на колени и поцеловал Отцу Алексию руку. – Как вы здесь оказались?

– Потом расскажу. Есть ещё одно дело.

Священник снова стал читать молитвы. Размахивая кадилом, оставляя после себя ароматный дымок, он стал обходить дом. Фёдор шёл следом за ним. За то время, пока Святой Отец совершал обряд, дом тряхануло раз пять. Яркие вспышки сопровождали каждый шаг Отца Алексия. Игнатьев боялся, что дом может рухнуть, но дом устоял.

– А приехал я сюда неслучайно, – рассказывал Отец Алексий, укладывая свою рясу в большую спортивную сумку.

Он был одет в спортивный костюм, а на ногах его были утеплённые кроссовки. Внешне Отец Алексий в тот момент напоминал лыжника, или на полярника, но не на священнослужителя.

– Как вы узнали?

– Проснулся среди ночи, полная луна в глаза светит. Чувствую, где-то зло, много зла. – Отец Алексий хохотнул. – С Божьей помощью поймал машину. Не знал, куда ехать, пальцем указывал ему направление. Я чувствую, что это где-то там и говорю водителю, чтобы ехал туда. Ты бы видел его лицо!

– Спасибо, Вам, Отец Алексий! Вы даже не представляете, что я сегодня испытал, как я вам благодарен! – Федя почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы, и отвел взгляд в сторону. Ему стало немного стыдно за свою минутную слабость. Мужчины ведь не плачут.

– Приходи с церковь, оставь благодарность в урне для подаяний!.. Ладно, мне пора! – Отец Алексий обнял Федю и по-отцовски прижал к себе.

– А как же вы? Может, останетесь, ночь на дворе?

– Уже светает. Ты не переживай. За воротами меня ждёт машина. Я уложился в пятнадцать минут, как и обещал водителю. Ну, всё! Храни тебя Господь!

Игнатьев проследил через окно за тем, как священник стремительной походкой пересёк двор, открыл калитку и вышел со двора. Когда калитка захлопнулась, Федя стал наводить порядок в доме. Он убрал с пола всё битое стекло, расставил мебель по местам, закрыл дверцы шкафов. Кресты со стен, на всякий случай, стирать не стал. Когда за окнами стало светло, Игнатьев упал на диван в одной из комнат и заснул крепким здоровым сном, без сновидений.

9

Федя проснулся от звонка домофона. Тихое, но назойливое пиликанье сводило с ума.

Встав с дивана, Игнатьев подошёл к домофону, снял трубку. На чёрно-белом экране высветился мужчина, одетый в дубленку, в очках.

– Я хочу дом посмотреть! – прокричал в домофон мужчина, не дожидаясь, когда Федор поинтересуется, зачем тот пришёл.

Игнатьев нажал на кнопку, открыл калитку.

Быстрыми шагами, зажав под мышкой барсетку, мужчина пересёк двор, поскользнулся у крыльца, чуть не упал, но удержался на ногах.

«Этот точно не купит. Видно, мне долго жить тут придётся!» – подумал Федя, открывая дверь.

– Здравствуйте, молодой человек! – с порога начал мужчина. – Я хотел бы дом посмотреть. Меня зовут Колобов Алексей Викторович, я вчера в агентство звонил…

– Я – Фёдор, риэлтор. Проходите! – Игнатьев махнул рукой, удивившись тому, до чего ватной и непослушной была его рука, всё тело ныло от усталости, а внутри была какая-то пустота.

Мужчина быстро прошёл, ударившись плечом об дверной косяк.

«Очки запотели!» – подумал Федя.

Словно прочитав его мысли, Алексей Викторович достал из кармана пиджака носовой платок, протёр им очки.

Вместе с Игнатьевым они ходили по дому, заглядывали в каждый угол.

– Ух, красота! Простор! – то и дело говорил «предполагаемый покупатель», как окрестил его про себя Федор.

У Феди не было сил говорить, ему сильно хотелось спать, поэтому он только утвердительно качал головой.

– А для чего кресты на стенах и окнах? – поинтересовался Алексей Викторович, когда они обошли весь дом и спустились на первый этаж.

– От злых духов! – спокойно ответил Игнатьев , и покраснел, поняв, что сказал лишнее.

– Злые духи, привидения, призраки… Это же хорошо! В загородных домах они должны быть! – Потенциальный покупатель с улыбкой посмотрел на Федю.

– Почему вы так думаете? – удивлённо спросил Федя.

– Потому, что я – писатель! – с гордостью в голосе ответил предполагаемый покупатель. – Вы когда-нибудь читали мои книги « Война волков», «Бешеный», «Зона Икс»?

– Нет, не читал, – честно ответил Игнатьев. – Мне в последнее время ближе творчество Стивена Кинга.

– Тогда я не удивлён, почему вы меня не узнали. Вообще, я известный писатель, – покупатель протянул Феде свою визитную карточку. – Сейчас пишу криминальные романы, а потом …. Может, и ужасы писать буду! Если в доме будут привидения…. Ну вы меня понимаете?

Алексей Викторович засмеялся. Федя улыбнулся, на большее сил не хватило.

– Я впервые общаюсь со знаменитым человеком! – Игнатьев повертел в руках визитную карточку, спрятал её в карман брюк. – Но скажите мне, пожалуйста, как вам дом? Не правда ли, он милый…

– Милый? – писатель хохотнул, театрально приподнял руки ладонями вверх. – Это не дом, а домище! Это крепость! Здесь есть всё! Всё необходимое для нормальной жизни и для работы. Я даже комнату присмотрел на втором этаже, которую сделаю рабочим кабинетом. Рядом с сауной я сделаю тренажёрный зал… У меня жена и трое детей, куча родственников, друзей. По выходным все будут приезжать ко мне. Это то, о чём я так долго мечтал…

– Так вы будете покупать этот дом? – Федя вопросительно приподнял бровь, отметив, что сердце в груди забилось быстрее.

– Что за вопрос?! Конечно, да! Это именно тот райский уголок недалеко от города, за умеренную цену, о котором я так долго мечтал. Да! Я хочу этот дом. Фёдор, вы просто не представляете, как я долго его искал!

– Тогда нам нужно подъехать в агентство, оформить все бумаги…

– Конечно, поехали. Моя «тойотушка» стоит у забора. У вас нет машины?

– Нет… Пока нет.

– Вот и прекрасно! Поедем вместе. У меня есть такие шикарные диски с музыкой, вам понравится!

10

Прошла неделя. Это были самые спокойные дни, каких в последнее время в жизни Игнатьева было мало. Никаких приключений, никаких «напрягов».

Вечер. Федор выходит из продуктового магазина «Ешь и пей» с двумя большими пакетами в руках. У него хорошее настроение, он купил бутылку водки для Ромы, бутылку «Мартини» для Люды, сервелат, сыр, коробку конфет. Игнатьев захотел отметить первую в своей жизни удачную сделку со своими друзьями.

Получив днём большой белый конверт с деньгами, Федя удивился тому, что вознаграждение оказалось даже больше, чем он предполагал. Выйдя из офиса агентства недвижимости «Дом Плюс», Игнатьев первым делом поехал в банк, где открыл сразу два счёта: в долларах и в рублях. Потом он заехал в церковь, помолился и оставил в урне для подаяний пятьдесят долларов.

Весь день Федя удивлялся тому, что уже несколько дней не видел никаких видений. Раньше он радовался бы этому, а сегодня ему их явно не хватало. Он хотел бы видеть ангела, но не видел его, хотя чувствовал, что Ангел рядом и от всей души благодарил его.

С утра погода была прекрасная, было тепло и солнечно. Сейчас же небо было почти чёрным от туч, шёл снег, облепляя деревья, машины, возводя большие сугробы.

– Вот это погодка! – Игнатьев накинул на голову капюшон и поморщился.

Переходя через дорогу, Федя заметил, как из-за поворота на большой скорости выехала тонированная иномарка, занесённая снегом. Габаритные огни автомобиля напоминали прищуренные глаза хищного животного. Машину занесло на повороте, но водитель смог выровнять автомобиль и с пробуксовкой машина понеслась на Игнатьева.

«Это что за фокусы?» – подумал Федя и ускорился.

Машина, словно поняв его манёвр, выехала на встречную полосу, пытаясь отсечь Игнатьева от спасительного тротуара.

– Господи! – крикнул Федя, в два прыжка преодолел оставшуюся часть дороги и, потеряв равновесие, упал в мягкий сугроб.

Машина с рёвом пронеслась мимо. Игнатьев обернулся, попытался разглядеть номер, но вся задняя часть машины была в снегу. К тому же, из-за плотной пелены снега трудно было даже разглядеть марку автомобиля.

Поднявшись на ноги, Игнатьев отряхнулся, нагнулся, чтобы поднять пакеты с продуктами. В этот момент он услышал треск над головой, облепленная снегом ветка тополя с хрустом отломилась от дерева и упала на Федю. Всё произошло так быстро, что он даже не успел прикрыть голову руками. На какое-то время Игнатьев погрузился в темноту.

– С вами всё в порядке? – Приятный женский голос выдернул Федю из плотной темноты.

– Не знаю, – Федор открыл глаза, увидел склонённое над ним лицо девушки неземной красоты.

Таких красивых девушек Игнатьев ещё никогда не видел. Она светилась ослепительно – белым светом.

– Ты – тоже ангел? – спросил Федя, вглядываясь в красивые черты лица.

– Нет! – Девушка улыбнулась очаровательной улыбкой. – Но вы почти угадали. Я – Анжела.

– А я – Фёдор! – Игнатьев попытался подняться на ноги, но большая тополиная ветвь прижимала его к земле.

Свет вокруг Анжелы почему-то стал меркнуть, а потом и вовсе погас. Остался только привычный мир, в котором шёл снег, и болела голова.

– Ничего себе! – Девушка сняла с Феди ветку, оттащила её в сторону. – Здоровая… Я удивляюсь, как вы ещё живы?

– Я – твердолобый! – Игнатьев приподнялся, ощупал голову, поморщился от боли, нащупав на темени большую шишку.

– Не вставайте! Вдруг у вас что-нибудь сломано?

– Поздно, – Федя встал на ноги, отметив, что его слегка качает из стороны в сторону.

– Давайте, я вас в больницу отвезу. Я на машине…

– Нет, спасибо! – Игнатьев ощупал шею, плечи, немного подвигался. – Похоже, со мной всё в порядке. И выпивка с закуской не пострадали…

– Вы шутите, а мне кажется, что это серьёзно. Давайте, я вас до дома довезу. Я не тороплюсь…

– Я не домой, я в гости. Вот продуктов набрал. Может, вы меня до моего товарища подкинете? Хотя, тут недалеко и я могу пешком…

– Нет, что вы? Садитесь! Я вас подвезу, – девушка открыла пассажирскую дверь белой «Хонды», помогла Игнатьеву сесть в машину, аккуратно закрыла дверь.

– Ну, где живёт ваш друг? – спросила Анжела, с улыбкой глядя на Федю.

– Второй поворот направо, потом ещё раз направо. Там новая девятиэтажка…

– Поняла. Я сама там живу.

– Не может быть!

– Вы не верите в совпадения, Фёдор?

– Верю, но только в плохие… Может, перейдём на «ты»? Не знаю, как вам, а мне так будет проще.

– Хорошо, Фёдор, договорились. Кстати, почему родители дали тебе такое редкое имя?

– Моего деда так звали.

– Красивое имя, мужественное. Мне когда-то гадалка сказала, что у моего мужа будет имя Фёдор, а ещё…

– Что «ещё»?

– Мы приехали. Как самочувствие? – Анжела пристально посмотрела на Федю.

– Час назад было лучше.

– Ну, что поделать? В больницу ты отказался ехать.

Пока красавица с ангельской внешностью и ангельским именем доставала сумки, пакеты из багажника машины, Игнатьев отметил, что погода вдруг резко улучшилась. Снег прекратился, небо стало светлым. Уже начинало темнеть, на небе не было ни одного облака. Федя стоял у машины и смотрел на Анжелу. Он не мог оторвать от неё взгляд. Ему казалось, что это сон. Таких красивых женщин наяву не бывает.

– Я живу в этом подъезде, на втором этаже.

– Мой друг Роман живёт на третьем.

– Рома, муж Люды? – Анжелочка засмеялась звонким смехом. – Я думала, таких совпадений не бывает! Я привезла Людке друга её мужа, которого чуть не убило дерево! Ха-ха-ха!

Игнатьев не ответил на её реплику. Он взял в руки свои пакеты, вещи Анжелы, и они вошли в подъезд.

– Анжела, а вы замужем? – спросил Федя, когда они поднялись на второй этаж.

– Нет, – девушка улыбнулась. – И друга у меня нет, а что?

– Анжела, я… – Игнатьев почувствовал, что краснеет. – Я хотел бы, чтобы ты немного побыла с нами. Не каждый день меня спасают такие очаровательные девушки.

– Знаешь, что, Федор? – Анжелочка замолчала, словно о чём-то раздумывая. Глядя на неё, Игнатьев подумал, что она ему откажет. – Я с удовольствием пойду с тобой. Только ты не подумай ничего такого… Я хочу пообщаться с подругой, заодно поближе познакомлюсь с тем, на кого падают деревья.

Девушка с ангельской внешностью опять засмеялась.

– Меня ещё машина перед этим чуть не сбила.

– Дорога была абсолютно пустой, – Анжела продолжала смеяться, но Федя на неё не обиделся. Её звонкий, чистый смех, похожий на журчание ручья, можно было слушать вечно. – Ну и треснуло же тебя, Федя! Сейчас я вещи сложу в коридоре, сниму шубу, и мы пойдём.

11

Вечеринка у Ромы прошла даже лучше, чем Игнатьев предполагал. Стол ломился от обилия блюд и спиртного. Федя рассказал про то, как ему удалось продать дом, который долгое время никто не хотел продавать, про встречу со своей бывшей одноклассницей, про то, как на него упала толстая тополиная ветвь, про знакомство с Анжелой. Про демонов и про то, как Отец Алексий прогнал их, Федя рассказал Роману, когда они вышли в подъезд – Рома захотел покурить.

– Ты мне веришь, Ромыч?

– Да! – Роман с шумом выдохнул облако табачного дыма. – Теперь верю. Знаешь, у меня есть товарищ один. Его зовут Стас, мы с ним служили в армии. У него сейчас фирма своя. Он занимается производством мягкой мебели. Сначала у него всё было нормально, а потом ночной сторож, который охранял цех ночью, умер в своей сторожке, цех горел два раза средь бела дня. Оборудование постоянно ломалось, люди болели, некоторые, отработав в фирме неделю, а то и меньше, увольнялись. Два молодых пацана, соучредители, которые решили разобраться в этой истории и остались в цеху на ночь, к утру поседели и похоже, тронулись рассудком. Когда оборудование не работало, Стас часто слышал шаги, голоса, смех…. Даже когда в цеху никого не было. Приходит Стас как-то вечером ко мне, его трясёт всего, рассказывает свою историю. А сам бледный, виски седые, руки трясутся. Даже бутылка коньяка ему не помогла расслабиться.

Роман закурил ещё одну сигарету.

– И что дальше? – спросил Федя.

– Дальше?.. Я позвонил Отцу Алексию. Вечером, когда все работники ушли домой, мы втроём: я, Отец Алексий и Стас пришли в цех, и Отец Алексий стал молиться, махать кадилом. Потом я увидел, как из всех углов полезли такие твари! Я в кино такого не видел! Что кино? Мне в Чечне так страшно не было! Я чуть не обделался. Хорошо, что Отец Алексий заранее сказал нам, чтобы мы кресты нательные из-под одежды достали. Вот этот крест, – Рома достал из-под рубашки серебряный крест на цепочке, – стал светиться. У Стаса тоже крест стал гореть, но он говорил, что ничего не видел, только почувствовал холод и страх…

Рома замолчал, глядя на кончик сигареты, слегка дрожащий в его руке.

– А что потом? – Игнатьев вглядывался в лицо своего товарища. Он никогда раньше не видел Романа таким взволнованным.

– А потом была яркая вспышка, цех тряхнуло так, что я не устоял на ногах и упал на пол… А потом всё закончилось. Сейчас дела в фирме Стаса пошли в гору, ничего необычного. Люде я ничего не рассказываю, чтобы не пугать её. Она у меня впечатлительная.

– А после этого ты видел нечто подобное?

– Слава Богу, нет! Кстати, ты что-то в прошлый раз про Люду говорил, про чёрную ауру. Сейчас у неё тоже аура чёрная?

– Сегодня ничего не вижу. – Федя вздохнул. – Совсем ничего!

– Ладно, пошли. Сделай лицо попроще, а то девчонок перепугаешь. Как там в песне поётся? Шоу маст гоу он? Продолжаем веселиться.