Формальность

– Да уж верно, его так боялись, как не знаю даже, что и сказать.

Неожиданно в комнату очень тихо вошёл Игорь, Люба аж подпрыгнула от неожиданности

– Ну, напугал, хоть бы позвонил…

– Я за женой, ну как ты, что врачи сказали? – Игорь сел рядом с Женей, серьёзно глядя на неё, потом на живот.

– Ничего, всё нормально, – улыбаясь и глядя на него тихо ответила Женя.

– Игорь, вы долго будете в прятки играть, скажете, в конце концов, что с Олегом, где он, я же вижу вы знаете где он и молчите, а Оля уже места себе не находит…, вы что издеваетесь?! – Люба стояла напротив Игоря и с самым серьёзным видом, как старшая сестра, выговаривая ему.

– Олег в горах, в доме Советника, он просил не говорить …, и не искать его, ему очень важно побыть там одному. Прости Оль, но я не знал, как тебе это сказать, я понимаю, но всё откладывал, не волнуйся он придёт, обязательно придёт. Мы нашли его дом тогда и…, он там немного в стороне от старой дороги, она когда-то была вся выложена камнем…, по направлению к озеру, а теперь там не пройти.

Оля спала очень плохо, нервно, постоянно просыпалась, потом проваливалась опять, как в яму и сразу становилось страшно, она старалась увидеть опасность, но никак не могла определить откуда, и кто ей угрожает. Неожиданно в ночном небе она заметила какое-то движение, кто-то огромный спускался к ней сверху. Она видела широкие крылья, извивающееся тело – Дракон, мелькнула сразу мысль. Оля застыла, наблюдая за его приближением, голова гудела или звенела, как под током…. Оля проснулась резко, неожиданно, вслушиваясь и ничего не понимая, звонили в дверь. На пороге стоял Костя.

– Костя? – Оля спросонья даже не совсем понимала, что это он.

– Оль, прости что так…, посреди ночи, но надо что-то делать, наверное, только ты можешь что ни будь сделать.

– Проходи, что случилось?

Костя сидел на стуле и нервно ёрзал, покачиваясь и потирая руки.

– Пойдём на кухню, чаю выпьем, и ты мне расскажешь всё подробно и спокойно, пошли, – Оля встала, взяла Костю под руку и буквально повела его в кухню.

– Он, наверное, больше не придёт, совсем ушёл…, как пришёл неизвестно откуда, так и уйдёт, совсем.

– Олег? Ты про Олега говоришь?

– Да, понимаешь, он, наверное, не человек…, хотя что я говорю, конечно он человек, но особенный, не такой как все. Вот в этом всё и заключается, он один…, понимаешь, совсем один среди людей.

– Я знаю это, но он именно такой, что можно изменить, ведь не переделаешь его уже?

– Не надо ничего переделывать…, я не о том говорю…, попробую объяснить, я его впервые увидел в больнице у Игоря. Я пришёл тогда к нему вечером домой, мне Люба рассказала, что вчера произошло с Игорем, и я побежал в больницу. Там был Олег…, но не это самое главное, дело в том, что Игорь уже ходил, представляешь, ходил, с перебитым позвоночником. Врачи сказали, что он инвалидом останется, а он на второй день по палате ходит, но как ходит, ты бы только видела с каким мучением – это же пытка, страшная, даже не представить, как он мучился от боли…, – Костя, широко открытыми глазами, смотрел на Олю, и говорил заикаясь, захлёбываясь чаем, – а Олег, как будто не замечает этого, ходит рядом и разговаривает с ним о музыке…, о музыке… у меня первое ощущение было, что он садист, самый изощрённый, что он специально мучает Игоря, заставляя насильно того ходить.

– И что потом, что это было, он правда мучил его? – У Оли, даже сбился голос от волнения.

– Я не понимаю, Оль, не знаю, что это, как это получилось, но мы уже минут через двадцать все вместе ходили по коридору и я им рассказывал о музыке Мясковского…, до сих пор не могу понять, как такое возможно? Игоря через три недели выписали из больницы, направили на курс лечебной физкультуры, и он полностью уже через несколько недель выздоровел. С этого всё и началось, мы строго два раза в неделю встречаемся для того, чтобы вместе играть, точнее мы даже не играем, а общаемся на каком-то только нам понятном звуковом языке. Игорь очень поэтичен, лиричен, глубоко чувствующий человек. Я могу всё перенести на ноты, зафиксировать, что ли, услышать и передать, через аккорд, импровизацию, дать развитие теме. А вот Олег…, он стоит особняком. Когда он взял первую ноту на корнете, то я оказался совсем в другом месте, но только не в музыке. Это, Оля, не музыка, это нечто совсем другое, у меня даже иногда было ощущение, что это противоположно музыке, той, которую мы все знаем. Когда Олег берёт ноту, то сфальшивить уже невозможно, ни при каких условиях. Я говорю не о музыке, там мы ляпаем так иногда, что…, ну это не важно, главное то, что глубина его звука поражает, он наполнен глубочайшем смыслом…, только дин его звук, понимаешь, Оль, один, он всегда один там.

– Я слышала это, когда вы играли, это так, он как что-то неумолимое и неизменное, как основа, а всё остальное снаружи, это было именно так.

– Да, да именно это и было всегда со мной, когда он играл. Главный вызвал нас перед своей смертью, всех троих, и Олега попросил сесть рядом с собой на скамью. Я тогда ещё подумал, что он таким образом говорит или указывает, что Олег его преемник в Академии. Ты знаешь, Главный мне всегда казался каким-то огромным, просто исполином, особенно когда он вместе с восемью академиками входит в зал, то просто гиганты какие-то. А здесь смотрю, рядом с Олегом сидит невысокого роста, сгорбленный старичок, весь сжавшийся, невзрачный. И сидят напротив меня два самых обычных человека, никакие они не гиганты и не исполины, а самые обычные, как все. Что же не так Оля, а всё не так, как должно быть, вот почему он ушёл. Ведь понимаешь, вот у Игоря и Жени всё хорошо, они счастливы, у меня, у Любы тоже всё хорошо…. Почему Олегу так плохо? Что с ним, что не так, почему? Он любит тебя, понимаешь Оля – он тебя любит!

– Я знаю, Костя, он мне об этом сам сказал, да я всегда знала об этом, но я не знаю, что делать, как ему помочь?

– Вот именно, не знаешь…, и я не знаю…, и никто не знает….

Оля в спортивном костюме и горных ботинках, с рюкзаком, осторожно пробиралась вверх по остаткам когда-то горной тропы, ведущей к озеру. Она была уже в пути пятый день, солнце начало клонится к закату, и она искала подходящее место для ночлега, пока было ещё светло. После разговора с Костей Оля вспомнила, что Олег ей рассказал однажды о Советнике и его доме и даже намекнул, где он расположен. Подумав, она решила подняться к озеру и оставить на его берегу знак для Олега, чтобы он наконец понял, что его ждут, любят и о нём беспокоятся. Если он там, то он должен увидеть её знак. Так она для себя решила и пошла в горы. Сидя на камне в темноте и глядя вниз на расстилающийся внизу город, Оля с сожалением и разочарованием размышляла о том, что она не сможет в этот раз подняться до озера. Она рассчитывала подняться и спуститься за пять или шесть дней, но оказалось, что дороги нет, нет даже тропы, по которой можно было бы пройти, потому она оставит своё послание к Олегу здесь на месте этой последней ночёвки, а завтра с утра начнёт спуск. Она сидела в полной тишине и смотрела на звёзды в чёрном небе, когда интуитивно уловила еле ощутимую вибрацию. Оля как от удара током вся сразу выпрямилась и стала внимательно вслушиваться в тишину. Было абсолютно тихо, но она знала – это Олег, это звук его корнета, он где-то совсем рядом и до боли знакомое, то, что она уже слышала… от него слышала:

Прощай, радость, жизнь моя!

Слышу: едешь без меня,

Знать должен с тобой расстаться,

Тебя мне больше не видать.

Темна ноченька!

Да не спится!

Сам я знаю, почему

Ты, девчоночка, меня,

Ты одна меня тревожишь,

Одна решила мой спокой.

Темна ноченька!

Да не спится!

Вспомни, вспомни майский день.

Мы купаться с милой шли.

Мы садились на песочек,

На жёлтый, на мелкий на песок.

Темна ноченька!

Да не спится!

Ну конечно, Оля вскочила в сильнейшем волнении, этот именно звук – его, они играли тогда…, он же для неё играл, ну как же она не поняла! Оле нестерпимо хотелось кричать и звать Олега…, но она тихо опустилась на камень, глядя вверх, на заснеженную вершину.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Обрёл чего хотя или ушёл отсюда

Как холоден тот вздох для меня

Нет больше жизни для прозренья

Я так хотел Им стать и выйти из забвенья

Но – вот! Чего желать – всё получил сполна

И жизнь – награда в старости как упоенье

Не думай обо мне каким я был и стал

Нет времени уже желать осталось ли сомненье

Но что желать – скажи без сожаленья?

Я слышу стук копыт коней что скачут прочь

Прошёл тот век несчастий и мечты

Безлик он ты но что ж зато прошёл и тихо

Не вспомнит Человек о том что были Я и ты

Ушёл куда глаза глядят как в неизвестность

Он знал о том не нужен был для Всех – умри!

Прошло уныние как радость мимо жизни

Забвения порок здесь нынче правит им

Но чья пора – кого же настаёт?

Ничья он не лукавит – он больше не поёт!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Закончив работу, Олег, уже в темноте подошёл к дому, обернулся, бросил короткий взгляд на озеро, открыл дверь и прошёл внутрь. Войдя в комнату, он застыл от неожиданности, посередине на стуле сидела Оля и молча смотрела на него. Она была очень исхудавшая, с тёмными кругами под глазами, поникшее тело, всё в ней говорило о том, что она очень устала и даже с трудом сидит, глядя на Олега потухшим взглядом. Руки, лежащие на коленях, все были изранены и со следами запёкшейся крови.

– Оля…, зачем…, ты же могла погибнуть, как ты вообще нашла меня? – Олег подошёл и встал на колени перед ней, заглядывая ей в глаза.

– Я тебя искала, – Оля еле говорила, с трудом удерживая равновесие на стуле, чтобы не упасть.

– Ну зачем…? У меня нет ничего, всё, я ушёл, навсегда, я здесь буду жить, один, не надо было тебе приходить, я же просил Игоря не говорить ничего, особенно тебе! Я думал ты поймёшь меня….

– Олег…, не прогоняй меня, я с тобой буду, всегда, мне не нужно ничего, я просто буду рядом…, я жена тебе…, – Оля смотрела на Олега и говорила шёпотом сама себе, даже не обращаясь к нему, как в бреду.

Олег на коленях целовал ей руки, а она тихо улыбалась и плакала одновременно. Потом он аккуратно взял её на руки, уложил на деревянную кровать и осторожно накрыл одеялом. Оля крепко спала, а он сидел рядом и неотрывно смотрел на неё.

***

Молодой мужчина в большом закрытом от шеи до самых ступней фиолетовом балахоне, поднявшись по горной дороге до развилки, некоторое время размышлял, глядя вверх на снежную вершину, потом свернул на дорогу, ведущую к озеру. На берегу была только одна молодая женщина, она сидела на расстеленном своём платье на песке и плела венок из только что собранных ею цветов. На её голове уже был надет один сплетённый венок. Мужчина подошёл к ней, снял свой балахон, расстелил его на песке рядом с её платьем и сел на него.

– Здравствуй, Оля.

– Здравствуй, восьмой, – сказала она, не прерывая работы.

– Меня зовут Олег.

– Так значит у тебя, всё-таки, есть имя, да!? – Оля посмотрела на него улыбаясь одними глазами из-под свисающих над ними цветов от венка, – тогда вот тебе, – она надела ему на голову второй сплетённый ею венок. – Как ты жил всё это время? Ты любил кого-нибудь? – Оля смотрела на него из-под цветов, всё также улыбаясь.

– Я тебя люблю… – Олег, внимательно смотрел Оле в глаза, – ты пойдёшь со мной, я закончил дорогу.

– Пойду, потому что я тоже люблю тебя.

Олег и Оля, взявшись за руки, шли по вымощенной камнем дороге, прошли развилку, поднялись на перевал, прошли через трещину по огромному каменному мосту и остановились перед спуском, глядя на расстилающуюся перед ними долину. Внизу стоял небольшой каменный дом, обнесённый по кругу камнями, перед ним был сад, а поодаль небольшие поля, лес и до бесконечности расстилающееся море.

– Это наш дом.

– Как красиво, это просто чудо, как хорошо.

– Там живут довольно странные сущности, ты подружишься с ними.

Змей неслышно выполз из воды и удобно расположился на раскидистых ветвях дерева, прикрыв глаза в полном покое. Дракончик, наигравшись за день, наконец угомонился, крепко заснув в тёплом мешке на животе Дракона, а тот, нежась, погрузился в золото и тоже затих.

Послышался тихий удар гонга.