На грани вызова

Наверное, это мое счастье, что в комнате ничего похожего не наблюдалось, – подсветки в коммуникаторе хватало, чтобы в этом убедиться. Посмотрев наверх, где скрылся рарк, я решила не рисковать и поискать убежище вне дома.

Вышла на улицу и вновь оказалась под прицелом хищных глаз, следящих за мной из подступающей вплотную к домам темноты. Мнимых наверняка, но от этого не менее страшных. Да еще и звуки какие-то непривычные начали раздаваться: чавкающие, шумные, вздыхающие… Именно поэтому на полноценную разведку у меня духу не хватило. Я лишь обошла дом по периметру, выяснила, что рядом с ним имеется пристройка – трехуровневый навес, с приставленной к нему лестницей, и забралась как можно выше. Потопталась по сухой траве, накиданной толстым, неровным слоем на дощатом полу, убедилась, что я здесь одна, пробралась к самому большому вороху, упала в мягкие объятия умопомрачительно пахнущего сена и…

Уснула моментально, потому что, когда открыла глаза, было уже совсем светло. А еще уютно, приятно и расслабляюще спокойно. Надо мной в легком светящемся тумане мельтешили пылинки. Свежий воздух овевал, свободно проникая сквозь опоры конструкции, лишенной одной стены. Тихие звуки, похожие на курлыкание и мурчание одновременно, доносились откуда-то снизу.

Гряк!

Где-то за моей головой раздался резкий хлопок. Громкий, знакомый, но от этого не менее неожиданный. Такой, что я мгновенно подпрыгнула, разворачиваясь, и лишь затем сообразила, кто его издал.

– Фу ты… – запнулась, не решаясь оскорбить несомненно умеющую мыслить тварюшку. – Напугала меня!

Сидящая на толстом бревне «птичка» перебирала в воздухе волосатыми тонкими лапками и привычно широко раскрыла глаза. Заворчала, спрыгнула на сено рядом с моим мешком-футболкой и нагло сунула морду внутрь.

– Э, нет! Так не пойдет! – возмутилась я, подтаскивая мешок к себе.

Увидев, как в мягком клюве исчезает черная горошинка, поняла – хитрая бестия все же изловчилась добраться до вожделенного лакомства. Потому и я, недолго думая, вытащила ягоду и отправила в рот. Раз уж все так складывается, попробую повторить эксперимент.

Приготовилась было к новой порции тошноты, к перемещению сознания в тело странного животного… Не тут-то было. Ничего подобного не произошло. Чувствовала я себя прекрасно, а «птичка» как сидела напротив меня, так и продолжила сидеть, возмущенно сверкая глазами. И ворчать:

– Что, успела от них заразиться жадностью? Несчастная ночь прошла, а тебя не узнать. Что дальше будет? Орать на меня начнешь? Гнать куда подальше? Воровать мою мудриссу… А что с тобой говорить-то? Уже ведь своровала. Пошел процесс.

Она вздохнула и отвернулась. Я же изумленно молчала. Как-то не привыкла я к тому, что животные разговаривают. Да еще и такие обвинения предъявляют.

– Гм… – наконец взяла себя в руки. – Простите, я не знаю вашего имени…

– Вага, – с готовностью обернулась «птичка». Чернильно-зеркальная поверхность глаз сверкнула заинтересованностью. – Прогонять не будешь?

– Не буду, – подтвердила я, смиряясь с ненормальностью местного мира. – Мне бы только кое в чем разобраться.

– В чем именно? – Вага смешно перебрала нижней парой конечностей, подбираясь ко мне ближе.

– Почему я вас понимаю? И речь слышу.

– Ты дура? – бесцеремонно поинтересовалась собеседница и сама себе ответила: – Нет, бывает, конечно, но не до такой же степени… Может, просто головой ударилась, когда падала?

– Да, ударилась. И все забыла. Даже, кто я и где живу, не помню, – с готовностью подтвердила я ее версию, дополнив подробностями.

– Кто ж тебя так бросил-то? – вздохнула Вага сочувственно. – Бедный детеныш… Ведь детеныш, да?

В голосе появились такие явные требовательные интонации, словно, окажись я взрослой особью, помогать мне «птичка» бы не стала. Оттого я интенсивно и закивала, вновь соглашаясь с ее предположением.

– Вот я сразу так подумала, – похвалила себя Вага. – Тогда… – она шагнула еще ближе, покосилась на мешок, который я держала в руках, и приказала: – Мудриссу дай.

– Зачем? – насторожилась я, крепче сжимая горловину.

– Ты узнать забытое хочешь или нет? – возмутилось птиценасекомое. – Семечки сейчас переварятся, и все. Кувульдыр нашему общению. Так что давай, поторапливайся, корми меня. И сама ешь.

Семечки? Хм… Любопытно. То есть не в мякоти ягод дело, а в зародышах растений? Они – своеобразные передатчики? Как-то между собой связаны, и потому все те, кто их проглотил, оказываются на одной волне сознания в радиусе и зоне взаимодействия семян? А когда зародыши погибают, связь рвется? Ну дела…

– Так-то лучше, – похвалила меня Вага, смакуя очередную ягоду. Приподнялась, чуть распустив крылья, заглянула мне в рот и посоветовала: – Ты их не жуй, дольше проживут. И ума прибавят, раз уж у тебя его немного. Я вот всю жизнь ими питаюсь, и, видишь, какая умная. Не чета всякому ушастому ворью. Сколько мудриссы у меня перетаскали, давно уже поумнеть должны были, а они все равно глупые. Спросишь почему? А я тебе скажу. Потому, что не едят они мудриссу. И своих питомцев не кормят. И даже не проращивают. Сушат и в баночки прячут. Думаю я, эти изверги извести хочут бедные растения, чтобы я снова глупой бессловесной тварью стала… Ну что там? Все? Закончились? – сменила тему, поняв, что ягоды из мешка больше не появляются.

– Все, – солгала я, предчувствуя подвох.

– Ну тогда прощай, – деловито расправила крылья Вага. – А то я твоими подачками только аппетит раздразнила.

– Эй! – опешила я и даже остановить ее попыталась, да только поздно. Выпорхнула «птичка» из сарая быстрее, чем моя рука дотянулась до пушистого тельца.

И ведь вот что удивительно: хоть и была Вага уже далеко, а я все равно какое-то время еще слышала постепенно становящийся все тише, но несомненно тот же самый хитрый голос:

Эх ты, горе безмозглое… Надо же, не вспомнила ничего. Даже мудрисса не помогла. Так и быть, дам совет, а то ведь реально пропадешь. Никому не доверяй. А то используют тебя и пустят в расход. Повторно, судя по тому, что с тобой уже произошло. М-да, вот есть же существа, которых собственные ошибки ничему не учат…

С последним она точно ошиблась. Я с улыбкой заглянула в импровизированный мешок, убеждаясь, что пара горстей ягод все еще в моем распоряжении.

Уж не знаю, что местные обитатели с ними делают, то есть каково реальное назначение ягод. Скорее всего, способность понимать речь и даже слышать мысли после дегустации – лишь побочный эффект. Но для меня он самый важный! Лишь бы я права оказалась, ну и возможность нашла незаметно скормить ягодки какому-нибудь рарку. Хотя бы тому самому, чью кашу я вчера съела.

Была, конечно, надежда, что местные жители общаются не на своем языке, а на галактическом вайли, которому учил меня папа. Поняла же я речь девушки! Тогда и в эксперименте необходимость бы отпала. Но…

Но, как всегда, сработал закон подлости. Когда я осознала, что внизу подо мной шум и возня стали отчетливей, разгребла сухую траву и заглянула в щель. А там седовласый мужчина, ругаясь на совершенно невообразимом горловом «песнопении», которое я приняла за бурчание, перебрасывал сено в маленькие загончики. Мало того, не прошло и получаса, как в сарай заглянул еще один мужчина, однозначно моложе, но при этом имеющий чрезвычайно громкий голос. Вот тогда я окончательно убедилась – без допинга извне такую абракадабру я не осилю. И вообще! Я же не лингвист, чтобы с нуля быстро разобраться в совершенно незнакомом языке и научиться говорить.

А значит, мудрисса мне в помощь! Жаль только, инструкции к ней не прилагается. Не вышло бы, что я забиваю микроскопом гвозди, как любила говорить мама. Однако ведь даже так лучше, чем делать это голыми руками!

Вот потому я без зазрения совести снова вломилась в дом старичка, едва тот, бросив работу, ушел следом за мужчиной. Мое счастье, что двери они не запирают! Я осмотрелась, отыскивая хоть что-нибудь, куда можно было бы спрятать пару-тройку ягод, да еще и так, чтобы они с гарантией оказались съеденными. На всякий случай, хоть и рискуя, но сделала аж две «закладки»: в толстые мягкие ломти выпечки, лежащей под полотенцем на столе, и в какое-то варево, еще теплое, стоявшее на полке. Последнее не удержалась и продегустировала – желудок, едва нос унюхал умопомрачительные запахи, моментально возмутился и наверняка выдал бы меня с потрохами, если бы я его не задобрила.

Ждать, пока вернется хозяин, пришлось долго. Я за это время успела еще раз кухню-столовую осмотреть и наверх заглянуть, обнаружив там спальню и стол, заваленный бумагами. Задерживаться не стала, опасаясь поимки. Зато изучила нижний ярус сарая, где, оказывается, в загонах сидели животные, похожие на Вагу. Такие же глазастые, пушистые и многолапые. Правда, на этом сходство заканчивалось. Размер их был несравнимо больше, головы меньше, а тела гибкие, словно перекормленные змеи. И это они шумно и протяжно вздыхали, потягиваясь, почесываясь о стенки вольеров и старательно поедая сено.

И снова осторожничая, прячась в серых кустах и радуясь, что мой комбинезон так удачно совпадает с ними по цвету, я пробежалась по окраине поселения. Сверху, глазами Ваги, оно не виделось мне таким уж большим. Сейчас же казалось громадным, когда я реально оценивала размеры и количество домов вместе с пристройками. Никого из местных на пути не встретила, однако недоумевать по этому поводу мне долго не пришлось. За очередным домом моим глазам открылась настоящая толпа, собравшаяся на площади, где стоял невообразимый шум. Наверное, сегодня здесь происходило что-то важное.

Точно зная, что все равно ничего толком не выясню, раз речь не понимаю, подходить ближе не стала. Вернулась обратно к дому старика и спряталась в зарослях у той самой смотровой щели-окна, в которую заглядывала вчера. Она же с задней стороны дома, тут нет ни дороги, ни протоптанной тропинки. Значит, высоки шансы остаться незамеченной.

Глава 2

Безумные поступки

На площади действительно собрались все жители поселка. Взрослые и дети, женщины и мужчины… Все они, кто с волнением, кто-то с восхищением, кто со спокойным интересом, а кто-то и с подозрением, следили за происходящим в центре. А там…

Там недвижно стояла бронированная повозка. Вместительная, мощная, редкое зрелище в таких отдаленных от центра цивилизации местах. Рядом с ней замерли вооруженные охранники в шлемах, цепкими взглядами сканирующие местных жителей сквозь голографические забрала. Двое рарков-инспекторов сидели на сиденьях машины, тихо переговариваясь между собой. Еще один, суровый, темноволосый, одетый в строгий дорожный костюм, уперев руки в бока и отставив одну ногу, предъявлял претензии старосте, ссутулившемуся и склонившемуся в подобострастном поклоне.

– Тебе, Гуз Рьяр, надлежало сразу сообщить в департамент о недоимке. Тогда и моего присутствия здесь можно было бы избежать.

– Никакой недоимки не было, даг Легор, – возразил староста, распрямляясь. – Сбор мриссы идет как обычно…

– Почему же тогда последняя партия совсем маленькая?

– Так не сезон же.

– В прошлом году, – проверяющий деловито заглянул в записную книжку, сверив данные, – в это же время мы получили три коробки мриссы. В этом всего одну. У тебя есть этому объяснение?

– Думаю, крим-вага, живущая на этой территории, состарилась. Она ведь, сколько я себя помню, живет здесь, преемницу так и не вырастила. А без ее помета семена не прорастают.

– Значит, в помете проблема? – поморщился Легор. – А у нас имеется другая информация. – Он обернулся, чтобы посмотреть на своих коллег, и те дружно кивнули. – Ты, походу, утаивать мриссу начал. Признавайся, для себя оставляешь? Или кому на сторону продаешь?

– Да я ж никогда вас не обманывал! – аж взвился староста, оборачиваясь к соплеменникам, которые затаив дыхание прислушивались к разговору. – И документы у меня есть! Кто, когда и сколько собрал. Все учтено до последней ягодки! Все подтвердят!

– Все когда-то бывает впервые, – философски заметил проверяющий, отмахнувшись от него. – Кабы не приказ дагона, я б с тобой даже разговаривать не стал… Где документы?

– Так в доме моем. – Гуз Рьяр махнул рукой в неопределенном направлении.

Впрочем, что жилище старосты находится на краю поселения, Легор прекрасно знал. Оттого и скривился. Идти так далеко ему не хотелось. Атмосферная дымка разогревалась, становилось жарче, а плотный костюм не давал уходить теплу от тела. Снимать же его и выставлять на обозрение простолюдинов легкую рубашку проверяющий считал ниже своего достоинства.

– Тащи сюда, – процедил, словно одолжение сделал, и отвернулся, чтобы забраться на сиденье в уютную прохладу воздушного потока, нагнетаемого бесшумно работающим двигателем броневика.

Гуз Рьяр судорожно прошелся пальцами по волосам, продираясь сквозь спутавшиеся пряди, кивнул своему помощнику, показывая, что тому следует пойти с ним, и поспешно зашагал по дороге.

– Что происходит, Щьер? – коротко поинтересовался, едва площадь скрылась за поворотом.

– Я ж тебе говорил – опасно это! Заметят! А ты меня не слушал.

– Да ничего бы они не заметили, – разозлился Гуз. Некоторое время молча шагал, поднимая ногами пыль и обдумывая. Наконец констатировал: – Их явно навел кто-то. Донес.

– Да нет, нет, – затряс головой помощник, засовывая руки в карманы широких брюк. – Не может быть.

– Не нет, а да, – припечатал староста. – Такого бардака, как у них в департаменте, больше нигде не сыщешь. Сомневаюсь, что они вообще отслеживают сборы. Ты не заметил разве? Легор не передаточную ведомость смотрел, а простую запись. Письмо. Анонимку… Заходи. – Он распахнул дверь дома и продолжил: – К тому же в прошлом году я сдал не три коробки, а две с половиной.

– Как? Я же видел три… – вырвалось у Щьера, перешагнувшего порог.

Он, разумеется, себя оборвал, сообразив, что почти проговорился, да только было поздно. Гуз к нему развернулся, изумленно вскинув брови.

– Ты?! Это ты меня подставил! Да я ж тебя в преемники готовил!

– Готовил! – захохотал Щьер. Характер не позволял оправдываться, и потому он пошел в наступление: – Готовил? Да ты меня использовал как мальчишку на побегушках. Подай, принеси, проследи… Сколько я терпеть должен? Ты ж еще оборотов сто проживешь! А мне сейчас власть нужна! Сейчас! На законных основаниях!

– Власть ему! – затряс головой староста, уперев руки в бока и расставив ноги. Зло зыркнул из-под кустистых бровей и грохнул кулаком по столу: – Да дагон тебя при первой же возможности удавит без моей протекции!

– Протекция… – зашипел бывший соратник, словно сел на раскаленную жаровню. – Вот, кстати, еще вопрос: чем же ты дагона к себе расположил? Темные нагори раздери и его, и олухов из депа! Прикончили бы тебя, и всего делов. Меня б тогда и без твоего поручительства старостой назначили.

– Ах ты помет ваги! – рванул к нему Гуз, схватив со стола нож.

Щьер бросился навстречу. В его руках тоже было оружие, и именно оно встретило замахнувшегося для удара противника, со смачным хрустом пропоров ткань и плоть.

Староста крякнул, схватился за залитую кровью рукоять и, выдернув, уронил оба ножа. Заморгал, медленно оседая на пол, цепляясь пальцами за одежду своего убийцы и оставляя на ней кровавые отпечатки.

– Щ-щ-щедар! – выругался Щьер и отскочил в сторону.

Осмотрев себя, понял – чтобы не быть расстрелянным на месте за убийство, нужно срочно избавиться от улик! Убедившись, что за дверью по-прежнему никого нет, выскочил на улицу и побежал к себе – переодеваться и уничтожать испачканную одежду, попутно обдумывая, кого обвинить в гибели старосты…

Голоса, приближающиеся к дому, я услышала задолго до того, как хлопнула входная дверь. Но даже после этого через стену и прозрачный материал окна до меня продолжали доноситься рявкающие отрывистые звуки. Заглянула я внутрь буквально одним глазом, стараясь оставаться незамеченной. Впрочем, могла и не осторожничать: старик и его гость ни на что постороннее внимания не обращали.

Кстати, гостем оказался тот самый молодой мужчина, что прибегал в сарай. Они и тогда-то разговаривали на повышенных тонах, а теперь вообще орали, очевидно в чем-то друг друга обвиняя. Серьезном. Потому что очень быстро ссора превратилась в поножовщину – я ахнула и отпрянула от окна, зажимая себе рот руками, когда старик упал на пол, истекая кровью. Рискнула вновь заглянуть внутрь, лишь когда услышала стук двери и топот убегающих ног.

Хозяин дома по-прежнему лежал на полу, убийца, видимо, удрал. Я тоже хотела было сбежать, подальше от этого ужасного зрелища, от медленно растекающейся по полу луже крови… Вот только ноги мои словно приросли к месту. Пальцы судорожно стиснули выступающий подоконник, и я с трудом смогла их разжать. А когда у меня получилось, отступила. Невольно бросила последний взгляд в окно и замерла.

Старик не умер. Раненый, он полз к стулу, хватался за него, пытаясь подняться. И я не выдержала. Вместо того чтобы унестись прочь, рванула в дом.

О чем я думала? Да ни о чем, в общем-то. Просто мне моя совесть не позволила оставить его, бросить умирать, ничем не помочь.

Не обращая внимания на кровь, помогла мужчине сесть. Вернее, привалиться спиной к ножке стола. Сдернув со стены пару полотенец, одно скомкала в плотную подушку и прижала к ране, вторым затянула, чтобы не пришлось держать. Куда именно попал нож убийцы, я лишь смутно себе представляла. Слева. Ниже ребер. Крови много, потому что там селезенка. Насколько это смертельно? Я не знаю.

– Гап-дагг-рап… Щьер! Стиж… Стиж Щьер вар саж!

Пострадавший вцепился пальцами в мое плечо, мешал перевязке, настойчиво бормоча, но я его не понимала. Смотрела беспомощно, как он пытается мне что-то втолковать…

Стоп! Ягоды!

Поспешно вытащив из мешка последние, уже совсем сморщившиеся черные горошинки, я торопливо закинула несколько себе в рот, остальные – старику, изумленно расширившему глаза.

Впрочем, выплевывать их он не стал. Проглотил. Тяжело дыша, вытер пот со лба.

– Щьер, – выдохнул хрипло. – Щьер – убийца. Скажи это им, если я… Нет, подожди…

Закашлялся, а когда убрал ладонь, рот тоже был в крови.

– Не разговаривайте, – приказала я. – У вас легкое повреждено.

– Все равно умру, – болезненно поморщился раненый и вновь схватился за мою руку, торопливо говоря: – Щьер не должен стать старостой вместо меня. Он недостоин. Меня подставил. Смерти моей хотел. Скажи им.

– Хорошо, – пообещала, пусть даже совершенно не понимала, как я это сделаю. – Но лучше вы все же помолчите, поберегите силы, и тогда сами все расскажете. Можно же кого-нибудь позвать? – принялась лихорадочно соображать, как бы привлечь к дому внимание толпы, а самой в суматохе спрятаться понадежнее.

– Нет, нет, – почему-то заволновался старик. – Им нельзя! Нельзя, чтобы узнали… И пропасть не должно. Скрыть надо. Спрятать.

– Что скрыть? Нож? Так говорить им про Щьера или нет? – я затрясла головой, чувствуя, что окончательно запуталась.

– Быстрее, – не обращая внимания не мои вопросы, продолжал гнуть свою линию раненый. – Там, наверху, стол. В нем… коробка. Нижний ящик. Вот ключ. Принеси. Быстрее.

Сунув мне в руку короткую палочку, которую сдернул с цепочки на шее, рарк закрыл глаза и откинулся затылком на стол.

Я медлить не стала. Стрелой взлетела по ступеням. Лихорадочно сунула ключ в паз, услышав щелчок, рванула на себя ящик, в котором действительно стояла одинокая коробка из серого плотного материала. И обратно спустилась быстро, опасаясь, что не успею.

Губы старика стали совсем бледными, руки холодными. Однако едва я его коснулась, как глаза тут же распахнулись.

Активировав код на крышке, он вытащил крошечный непрозрачный пузырек с непропорционально большой и толстой завинчивающейся крышкой.

– Открой, – приказал, потому что отвинтить ее ему сил не хватило. – Каплю на запястье… изнутри… вотри в кожу. Да, так… – кивнул, когда я хоть и нерешительно, но послушно растерла белую вязкую жидкость. – Остальное спрячь. Надежно спрячь. Отдашь только дагону Дьеру Шайхоту. Никому больше! Поняла? Повтори!

– Отдать дагону Дьеру Шайхоту. – Я замялась. – Только я тут… видите ли… не местная, в общем.

– Не важно, – хрипло засмеялся старик, и в уголках его рта снова появилась кровь. – Я понял, не дурак. Коробку на полку поставь. Не догадаются. Ящик ты закрыла? Закрой. Стой, дура! Там… – Он задохнулся, я же послушно замерла, вцепившись в перила. – Там сундук, слева. Платье. Внучка у меня была… Сгинула. Возьми.

Носить чужую одежду я не привыкла, однако понимала: оставаться в своей точно не вариант. Да и сундук обнаружился быстро – я его еще раньше заприметила, только заглядывать внутрь не стала.

Теперь же с понятным смятением вытащила светло-бежевое платье. Свободное, расклешенное от груди, с высоким воротничком-стойкой и длинными свободными рукавами. Под ним лежало еще одно, темно-коричневое. А затем вообще черное-пречерное. Нижнего белья не нашла, зато на самом дне обнаружилась пара не то плотных тапочек, не то мягких туфель и широкий пояс с сумочками-кармашками.

Последнее было бы очень удобным, чтобы вещи сложить. Вот только правильным ли будет брать что-то с собой? Я, конечно, не шпионка, но прекрасно осознаю, чем рискую. Моя земная одежда, коммуникатор, заколка для волос, секретная бутылочка… Это ж настоящий компромат! А у меня даже времени нет, чтобы подумать как следует, куда же их спрятать.

Лихорадочно осмотрелась. Пол… Стены… Мебель… Тут все на виду! Подняла голову и…

Ура! Есть! Более не мешкая, забралась на стол и затолкала опасные сокровища между балок. Надеюсь, никому не придет в голову сюда руки совать.

Услышав тихий стон, поспешно спрыгнула и сбежала вниз по лестнице.

– Нет, нет, нет! – испугалась, когда увидела совсем тусклый стекленеющий взгляд на мертвенно-белом лице. Что ж я возилась-то так долго! – Не смейте умирать, слышите? Я позову на помощь! Только скажите кого!

– На площадь… – шевельнулись бледные губы. – Даг Легор… В синем. Та еще… сволочь. Тебя не тронет. Проси взять… С собой… Давай.

Кто такой этот «Легор», я переспрашивать не стала, рванула к выходу. Мне становилось не по себе от одной мысли, что первая ниточка, за которую мне удалось зацепиться в этом жутком мире, сейчас оборвется. И безумно было жаль старика.

Толкнула дверь и едва не упала, потому что нос к носу столкнулась с тем, кто… кто сбежал с места преступления!

– Щьер? – сдавленно выдохнула первое, что пришло в голову.

Потрясение в темно-серых глазах, которые и без того смотрели на меня изумленно, стало запредельным. Квадратная челюсть некрасиво отвисла, явив нижний ряд желтых зубов, и это стало для меня спусковым крючком. Я изо всех сил толкнула застывшего на пороге мужчину и со всех ног понеслась по дороге.

– Куда?! – донесся до моих ушей разъяренный вопль. – Стой!

Разумеется, останавливаться я не собиралась и, наверное, даже побила мировой спринтерский рекорд. У меня был прекрасный стимул – желание остаться в живых. К тому же топот бегущего следом рарка снижению темпа не способствовал.

На площадь я вылетела как луч бластера, пронзив толпу мирно что-то обсуждающих поселян. Затормозила лишь на мгновение, чтобы оглядеться. Глаз моментально выхватил синий костюм – единственный среди коричневых, бежевых, серых и темно-зеленых оттенков. К нему и бросилась, даже не подумав о том, как на мои действия отреагируют окружающие.

Оттого и не поняла, почему вдруг мои ноги оторвались от дороги, а мир кувыркнулся, меняя местами светящееся дымчатое небо и пыльную желтую землю.

Взвизгнула, заверещала, задергалась, извернулась, молотя ногами и руками по чему-то мягкому… То есть кому-то.

– Г-р-рашш-ш-ш! – отчетливо зашипело у меня над… гм… пятой точкой.

Плечо, на котором я зависла, ушло из-под живота, чужие руки, крепко схватив за талию, рванули вниз и отпустили, позволив упасть в пыль.

– Она бешеная какая-то! – грянул вердикт и вопрос: – Пристрелить?

Подняв голову, встретилась глазами с дулом оружия и нервно сглотнула. Спаслась, называется.

– Убили… – вовсе не наигранно всхлипнула, отыскивая взглядом любителя синих оттенков, к которому меня не пропустила бдительная охрана. – Помогите! Даг Легор… Дедушку убили.

– Вот как? – не сообразил, о ком я говорю, и потому скептично ухмыльнулся коренастый мужчина, в облике которого несомненно было больше властности, нежели у местных рарков. – И кто убил?

– Щьер…

– Нет, нет, не слушайте ее! – перебивая меня, заорал еще один голос.

Его обладатель, растолкав поселян, бежал к нам, и я, снова взвизгнув, подскочила. Отшатнулась и влепилась плечом в охранника, но на этот раз тот отталкивать меня не стал. Просто крепко обхватил рукой, направив вторую, с оружием, на мою голову.

Однако и убийцу близко не подпустили – двое военных мгновенно среагировали. Теперь Щьер, тяжело дыша и с заведенными за спину руками, тоже «отдыхал» в медвежьих объятиях одного из них, а оружие второго смотрело ему точно в висок.