Отпуск с убийцей

Да нет же, ерунда, попробовал утешить себя Невский, право же, о чем я думаю – я, посторонний?! Я ведь в самом деле посторонний здесь, и, что бы ни происходило, это понимают все. И даже Лидочка… Ну, мало ли, куда обоих нас кривая завезла! Случайно, вдруг… Не более того.

Но это была слабая уловка, отговорка. А чувство было древнее, как мир…

Чем дольше Невский думал об убийстве, тем загадочней оно ему казалось.

Внятно объяснить, что именно его смущало, Невский, вероятно, не сумел бы, даже если б очень захотел. Какое-то туманное предчувствие – и только…

Да, несчастного могли убить без умысла и цели – эдак ненароком… А могло быть и иначе!

Факты?

Слишком мало фактов, явленных конкретно. Это плохо. Но какие-то – пускай разрозненные, пусть в внешне меж собой не связанные! – есть.

Их можно как-то сопоставить, увязать друг с другом – в качестве исходной версии хотя бы… Кто ему мешает?

И тогда вдруг Невский понял, что обязан разобраться в этом деле – просто для себя! – поскольку внутренне теперь к нему причастен и не обретет покоя до конца…

Естественно, подумал Невский, и другие будут этим заниматься – профессионально, так сказать… Но мне сейчас важней моё – мой собственный подход. А там – посмотрим… Эдакая небольшая тренировка для ума… Конечно, блажь. Гарантий никаких. Да только не могу я просто ждать чужого результата, не могу!

Что ж, пусть другие выясняют, кто убийца.

Он должен знать всю подноготную – не только и не столько преступления, но и всех прочих отношений, ибо и они в конечном счете осквернены отныне кровью жертвы. Или напротив… очищены ею.

Итак, решил он, стоя на площадке своего второго этажа, попробуем-ка предварительно наметить схему.

Что мы имеем?

Странный сосед по комнате, исчезновение галстука и охотничьего ножа, Лидочка, неявная слежка за мной – предвзятая слежка, отметим! – и, наконец, это убийство. Вот то, что лежит, так сказать, на поверхности.

Плюс данные, покуда менее очевидные: нелады в лидочкиной семье и – неведомый жених-любовник…

Про нелады она сама могла придумать, чтоб разжалобить меня, а про любовника хмельной Куплетов тоже мог соврать – чтоб раздосадовать меня и после посмеяться.

Тут еще надо проверять…

И больше фактов вроде нет.

Не густо!

Главное – почти никакой, по крайней мере видимой, связи между отдельными частями. Если такие связи существуют, разумеется…

Куплетов?

Да, он мне не нравится и, более того, – он чем-то подозрителен… Ну так и что?!

Не нравится!..

Ведь это же еще не повод полагать… Убийство-то стряслось не здесь, не в санатории!

К тому же если кража – его рук дело, то он выдает себя сразу, с головой. Слишком явно, даже нарочито… Надо быть совсем уж без мозгов!..

Значит, убил не Куплетов. Как там ни крути, а это выглядит правдоподобнее всего.

Да и с какой стати он полезет убивать?!

Может, Куплетов и есть тот самый любовник? Неисключенный, между прочим, вариант.

Но тогда он должен стремиться убрать меня как соперника, а не…

Постойте-ка! Ведь муж ему мешал куда сильнее!

Ладно. Предположим, Куплетов все-таки убил его и теперь пытается – сам или через кого-то, а возможно, что уже пытался – выставить меня причастным к этому делу.

Каким образом?

Вот тут цепочка явно рвется. Множество натяжек… Каждый пункт противоречит как бы остальным… И все-таки попробуем нащупать связь.

Итак. Я проводил Лидочку до остановки и вернулся в номер. Куплетов между тем отсутствовал до утра. Его костюм был влажным от дождя.

А тут еще эта Евфросинья Аристарховна!.. Что она, всерьез взялась следить за мной? М-да…

У Куплетова то ли есть алиби, то ли нет. Положим для начала – все же есть: он до утра резался в карты, а потом пьяный где-то шатался под дождем, оттого ничего и не помнит.

Значит, надо выяснить: с кем именно, где и до которого часу играл.

У меня алиби нет.

Любые Лидочкины показания – дело ненадежное. Особенно теперь.

Меня видели только уходящим – возвращения в номер, судя по всему, не заметил никто.

И немудрено: последний автобус ушел без чего-то двенадцать – время очень просто уточнить! – в эту пору в санатории либо уже спали, либо сидели по номерам, и на улице не было никого – лил дождь.

Подозрение против меня, конечно, слабенькое, концы с концами не сходятся.

И все-таки, и все-таки!..

А ежели нормально рассуждать, то вообще какая-то нелепица: ну, почему я вдруг решил, что санаторий, обитатели его – причастны к совершенному убийству?!

Только потому, что Лидочка работает здесь медсестрой? Так это чистая случайность, совпадение!..

Не будь ее, работай она где-либо еще, ни я, ни кто другой из санаторцев никогда б и не узнали о случившемся! Ну, может, слухи и дошли бы постепенно, но чтоб стольких разом взволновать!.. Смешно!

В газетах часто пишут про убийства, но, как правило, мы все спокойны, вот в чем дело.

Может быть, и тут нет ни малейшей связи – просто мне так интересней думать, а на деле виноватых надобно искать на стороне?

Мне отчего-то хочется, чтоб виноватым был Куплетов…

Чушь! Он – колоритная, неординарная фигура, спору нет, но остальное…

Вот беда: понапридумал – и теперь цепляюсь и придумываю дальше…

Кто мне эдакое право дал?

Ведь Лидочка-то – здесь, а никого не обвиняет. И как будто не подозревает даже. Уж она, наверное, могла бы… Если б хоть чуть-чуть…

Нет, нужно непременно съездить в город – разузнать подробности убийства.

Потому что верить никому нельзя.

Болтают разное: и десять ножевых ран на теле, и размозженный череп, и стреляные гильзы на полу, и убитая во дворе собака, и развороченная дверь в дом, и грабеж…

Откуда эти слухи, как сюда попали?

Ладно, решено: с первым же автобусом, после обеда, отправлюсь в город.

Надеюсь, в здешней милиции мой визит воспримут нормально – слава богу, уже не один мой газетный очерк понаделал шуму, да и выступления по телевидению запомнились, как следует из писем… Сюда прибавить надо и международные корреспонденции в центральной прессе – тоже, надо думать, не последний аргумент… И еще книжечка – о психологии насильника, воспитанного пропагандой…

Но Куплетов!.. Неужели у него какие-то преступные черты?! Ведь так непринужденно вел себя… И – нате вам!

Или и вправду я чего-то недопонимаю и сужу, как истинный профан в столь деликатном деле?

Куплетов спал сном праведника, на спине, вольготно раскидавши руки, и храпел нещадно.

Сразу бросилось в глаза, что створка шкафа на его, Невского, половине опять приоткрыта.

Свет, лившийся из окна, легко проникал в образовавшуюся щель, так что можно было без труда разглядеть начальное содержимое полок.

Интересные дела! Неужто – все по новой?..

Невский рывком распахнул створку до упора – нет, все вещи были на месте.

Он пожал плечами и закрыл шкаф, но тотчас заметил, как створка медленно, слегка приотворилась, с механическим упорством обнажая полки.

Вероятно, так было и вчера, и позавчера, и еще задолго до его приезда – просто с самого начала на такую мелочь он, увы, не обратил внимания.

Плохо, подумал Невский, запереть бы не мешало.

Но ключей не было. Да и водились ли они здесь вообще?!.

Книга, которую он взял с собой на отдых – «Двенадцать башен» Ли Юя, – валялась на тумбочке у изголовья, но читать сейчас не хотелось.

Невский допил свой вчерашний «Байкал», тихо выкурил сигаретку, вытащил из тумбочки новую, непочатую пачку и, сунув ее в карман, двинулся на выход.

Никакого конкретного плана действий не было, да, в сущности, и не могло пока возникнуть – просто тягостно и тошно было оставаться в номере, бок о бок с безмятежно почивающим соседом.

Конечно, неразумно и несправедливо раньше времени подозревать его – и все же!..

Разум в силах совладать с эмоциями, спрятать их поглубже, но от этого они не исчезают, вот в чем штука. А эмоции, сидящие под спудом, очень скверно действуют на организм и, главное, вредят работе самого́ рассудка…

Замкнутый порочный круг…

Куплетова будить он не стал.

Когда Невский уже шел по коридору, ему почудилось, что сзади кто-то пристально за ним наблюдает…

Он обернулся – одна из дверей, в длинной веренице прочих, слегка скрипнула и тотчас глухо стукнула, как случается при сквозняке.

В другой бы раз Невский так и решил: сквозняк гуляет – и ладно.

Но он знал, просто был уверен, что, едва только направится дальше по коридору, как его вослед начнут оглядывать, ощупывать и запоминать два недремлющих ока праведной Евфросиньи Аристарховны.

Ну и шут с тобой, старой, в сердцах подумал Невский, тебя мне еще не хватало бояться. Хотел бы я знать, скольким кровушки ты попортила за свою замечательную, отважную жизнь?! Давай, гляди! Наслаждайся!..

Лишь один нюанс – по причине сильного волнения и расстройства Невский упустил из виду в тот момент: его соседка по столу, Евфросинья Аристарховна, жила не на втором этаже, как он, а на третьем…

Только и всего-то…

Спустившись по лестнице, он пересек вестибюль, набросил на голову капюшон и толкнул парадную дверь.

До обеда оставалось достаточно времени, чтобы всласть нагуляться по размокшим аллеям, успокоиться и, главное, привести мысли в порядок, чтобы снова проанализировать события минувших суток и попытаться отыскать в этом деле хоть какую-нибудь, мало-мальски толковую зацепку.

Невский рассеянно глянул по сторонам.

На краю площадки перед главным зданием одиноко стоял милицейский «газик».

Никто из санаторцев не гулял.

Кругом было непривычно – как-то совсем по-осеннему пусто.

Только желто-синий «газик» на фоне отключенного – по случаю дождя – фонтана…

И еще – трое в милицейской форме, деловито поднимавшиеся по ступеням.

Впереди, сильно отмахивая, точно на параде, левой рукой, семенил невысокий крепыш в чине майора, на вид – лет пятидесяти, лысоватый, с приличным брюшком и кирпично-красной лоснящейся физиономией.

Позади него, громко цокая по мрамору подкованными каблуками, с угрюмым выражением на лицах и окаменелой целеустремленностью в глазах шагали двое подчиненных – худенький, чернявый, чуть сутулый лейтенант и здоровенный румяный сержант с роскошными пшеничными усами.

Невский ничуть не удивился появлению таких гостей. Это вполне естественно, сообразил он. Здесь же – Лидочка… Они должны были приехать сюда. Даже странно, что с таким опозданием…

Прежде чем спуститься по мраморной лестнице, мокрой и оттого сверкающей даже без солнца, он деловито распечатал пачку, достал сигарету, чиркнул старенькой зажигалкой, ладонью прикрывая язычок пламени от ветра, и, после нескольких безуспешных попыток все же закурил. Сделал несколько глубоких, обстоятельных затяжек, но капли дождя попали на сигарету, и она быстро погасла. Пришлось вытаскивать новую…

Милиционеры наконец гурьбою поднялись и поравнялись с Невским.

Двое сразу же прошли к дверям, а майор, шумно выдохнув воздух, вдруг остановился и привычно козырнул.

Невский, что-то промычав, приветливо кивнул в ответ.

В эти мгновения он снова был занят выяснением отношений со своей капризной зажигалкой.

Как и всякий, кто когда-либо работал в органах, он не питал к милиции особенных симпатий. Впрочем, эта нелюбовь была взаимной, хотя внешне все смотрелось очень хорошо.

– Так. Кто здесь Невский? – без лишних предисловий произнес майор, показывая Невскому свои служебные корочки. – Знаете такого?

– Х-м, еще бы! Вот он – перед вами, – отозвался Невский, ласково оглаживая бороду. – А что?

– В комнате убитого найден ваш нож… Прошу предъявить документы.

Глава 11

В директорском кабинете майор долго и придирчиво разглядывал паспорт Невского, его служебное удостоверение, его санаторную карту…

Там, на улице, про убийство и нож он сказал таким тоном, будто Невский изначально был в курсе всех событий и, главное, всем об этом хорошо было известно.

В принципе майор ничуть не ошибался, хоть и видел Невского впервые. Но подобное отношение, эдакая безапелляционность в разговоре раздражали…

Мог бы, черт возьми, и потактичнее, подумал Невский. Что я – бомж безродный из вонючей подворотни? Да и в этом обязан деликатней быть. Служака!..

Меж тем проверка документов завершилась, но майор зачем-то вновь раскрыл служебное удостоверение и, неотрывно глядючи в него, задумался надолго…

Судя по всему, он искренне недоумевал, как такой известный, уважаемый человек вдруг оказался замешан в этом диком преступлении. Зачем здесь очутился вообще – в таком-то, не по рангу, месте…

Однако же Невский и сам был в полнейшей растерянности, мягко говоря…

В номер его не пустили – оставили сидеть внизу, а двое милиционеров наведались наверх. Однако уже довольно скоро возвратились, не обнаружив ничего предосудительного. Да и откуда было такому взяться?! Если только сам Куплетов трепанул чего спросонья…

Но расчудесного массовика-затейника, как выяснилось, и след простыл.

И снова гаденькое, скверное предчувствие непроизвольно поднялось в душе…

Хотя, по совести, как смеет он кого-то без улик подозревать?!

Все эти умопостроения, предощущения не стоят и гроша. Пока, по крайней мере…

– Вы знаете своего соседа? – въедливо спросил майор. – Надеюсь, было время познакомиться получше?..

– К сожалению, нет. Так, встречались мельком. Два-три слова в основном.

– А почему?

– Такой уж у него житейский распорядок, – пожал плечами Невский. – Он здесь – ветеран, бывалый человек. Кому-то может показаться и в диковинку…

– Но только не вам, – хмыкнул майор. – Понимаю… Ну, а чем он вчера, например, занимался? Сколько-то вы виделись с ним, надо думать?!

– Сколько-то – конечно. Но не больше. Исключительно поверхностные впечатления… Вчера он появился только под вечер, ближе к ужину, потом опять ушел. В карты с друзьями играть. Он это дело уважает. Вернулся только утром, когда собрался уже завтракать. И сразу же лег спать. Кажется, он был… до крайности усталый…

– Вон как… – покивал майор.

– Но ему нельзя! – вмешался главный врач, сидевший здесь же, в кабинете.

– Что нельзя? – строго уточнил майор.

– Да пить – вот что!

– А почему вы вдруг решили? Нам товарищ… – майор быстро глянул в паспорт Невского, – товарищ Невский ничего об этом не сказал.

– Да, господи, и так все знают! – с раздражением ответил врач. – Когда больная печень! И не только… Там – букет болячек, надо от всего лечить!

– У него был день рождения, – пояснил Невский. – Сорок три года.

– Как будто это что-нибудь меняет! – возмутился главный врач. – А пятьдесят он будет где встречать? И с кем? Один, в могиле?!

– Позвольте-ка взглянуть на его санаторную карту, – попросил майор.

Он долго, как и прежде документы Невского, исследовал ее – с таким значительным и сопричастным видом, словно это было интереснейшее в мире чтиво, форменный бестселлер, и наконец вернул врачу.

– Действительно, м-да… – очень важно произнес он, и, что это должно было значить, так никто и не понял. – Да уж… И впрямь. Ну, мы к нему еще вернемся. Каждый этого достоин, – философически заключил он, исподлобья посмотрев на главврача. – Если понадобится… А пока поговорим о вас, – и он так же недобро уставился на Невского.

Тому это не понравилось, но виду он не подал.

– Собственно, о чем нам говорить? – немедленно осведомился Невский, совершая легкий выпад вперед своею бородой. – И ваше удостоверение еще не означает…

Тому, кто знал его манеры, это вроде бы простецкое движение могло определенно показать, что Невский не на шутку раздражен, почувствовал опасность и готов, при надобности, защищаться до последнего.

– Ах, вон вы как… Вам сразу надобно визитку на тарелке с голубой каемкой… – недовольно и с сарказмом произнес майор. – Вас в заграницах, я так понимаю, приучили… А мы – дома, дома! По-простому, значит… Ладно, я, конечно, извиняюсь, что не слишком деликатно…

– Это – наш начальник всей милиции! – восторженно и льстиво встрял директор санатория, сидевший здесь же, рядом с главврачом, и исключительно довольный до сего момента, что никто его не поминает и не теребит. – Майор Афонов. Анатолий Аверьяныч. Человек известный!

И в этом словечке «известный» с отчетливостью прозвучало: дескать, что же ты, дружок, сюда приехал, а таких вещей не знаешь, даже некрасиво…

– Мне майор уже показывал свое удостоверение, – небрежно кивнул Невский. – Так что я в курсе…

– И вы слышали о нем в столице?! – прошептал директор, натурально пораженный.

Он-то ведь хотел майору сделать комплимент – и только, а тут как бы получалось, что и вправду угадал…

Известное начальство – это плохо. С ним трудней договориться…

Директор принял это к сведению и мигом закручинился.

– Ну, Михаил Викторович тоже не последний человек на свете, – с невольным вздохом проговорил майор. – Имя на слуху… И вообще… Вы, Бонифатий Павлинович, учтите это!

– Как? Неужели? – ахнул директор, окончательно утратив все ориентиры. – Вот не знал… А с виду – такой скромный, без претензий… Что же вы не подошли ко мне? – с обидой глянул он на Невского. – Ведь я же не могу учесть все сразу… Может, вам не нравится что… Номер, например. Не нравится? Так мы и одноместную вам комнату нашли бы! Все удобства, тишина, покой… Какой вы странный!.. И заявочку писать не надо. Мы сейчас всё сделаем – в момент!

– Нет, погодите, – предостерегающе махнул рукой Афонов. – Вы сначала вникните, зачем я вызвал человека, а потом уж… Ублажить всегда успеется. А может, и нужды не будет никакой! Тут ситуация, извольте видеть… несколько пикантная… – Он повернулся к Невскому. – Сечете? Нам бы надо познакомиться поближе…

– Слушаю внимательно, – откликнулся Невский подчеркнуто любезно.

Ни в какие перепалки с местной властью ему сейчас вступать не хотелось.

И уж тем более с места в карьер качать права – вот это никуда не денется, такому дивному искусству за годы своей службы Невский обучился хорошо.

– М-да, очень странная история, – задумчиво начал майор. – Я бы сказал, зловредная даже… Всё как-то так, не по-людски… Я ведь три раза видел вас по телевизору. И статьи читал – в газетах, в нашей ведомственной прессе… Понравилось, чего скрывать. Хотя не все, не обессудьте. И – пожалуйста! Такой авторитет, а вот… На месте преступления – ваш нож. Чудовищно! Откуда, как туда попал?

– Но, Анатолий Аверьяныч, вы же знаете: у нас всегда был полный порядок. Ни воровства, ни хулиганств особых… – снова встрял директор санатория, горя немедленным желанием спасти репутацию вверенного ему заведения.

– Был порядок, – жестко отрезал Афонов.

– Ей-богу, тут какая-то накладочка! Поверьте! Может, кто что перепутал…

– Ну уж нет, – Афонов криво усмехнулся, – путаницы никакой здесь нет. А вот иначе ежели взглянуть… Тогда, признаться, многое наводит на, так скажем, фантастические допущения… Чувствуете? Не простой ведь человек приехал отдыхать – известный журналист, телеведущий, о нашем правосудии не раз писал… Такие люди в самой гуще норовят быть, где всего погорячей… Вы говорите, в санатории всегда порядок. А вот прибыл человек с общественным лицом – и нет порядка!.. Сразу же – убийство. Словно и не отдыхать и не лечиться к нам пожаловал товарищ Невский, а работать над какой-нибудь статьей, материалы собирать… Мол, началось – с того-то, а вот эдак – кончилось… Да только разве же он мог о преступлении заранее узнать? Не мог! Никто бы не сумел. А получается, что знал… Такие параллели. Не пойму.

– Вы на что намекаете? – совершенно ошарашенный подобной логикой, взбеленился Невский. – Да так можно что угодно с ног на голову перевернуть! Это же прямая подтасовка фактов! Даже хуже. Вы еще кому-нибудь скажите, что когда я был в Италии, а там как раз убили Альдо Моро, то и в этом деле я замешан, для того и прибыл, чтоб руководить на месте!.. Право же, смешно!

Он все никак не мог взять в толк, зачем майору вдруг понадобился этот балаган.

А в том, что это – безусловный балаган, дурацкий розыгрыш, нелепый фарс, сомнений не было. Иначе просто невозможно было сколько-нибудь внятно и разумно объяснить произнесенное Афоновым.

Не дети ведь сейчас здесь собрались, чтобы от скуки поразвлечься, попугать друг друга!..

– Я понимаю, чувство юмора – отменная черта, – с иронией заметил Невский. – А когда кого-то убивают, только шутка и способна навести на след убийцы.

– Нет, случившееся вовсе не смешно, – проигнорировав издевку, возразил майор и для чего-то снова принялся разглядывать санаторную карту Невского. – Смеется тот, кто смеется на суде. Вот это настоящий смех! Я его уважаю. А в нашем деле все пока довольно странно, не до смеху. Мне оно совсем не нравится. Поймите: найден нож, весь в крови, и на нем, верней, на его ножнах – аккуратненькая надпись: «Невскому – не Александру, но Михаилу»… Именно так у меня на бумажке и записано. Вот. Каково?!. Вы – Михаил, и Невский – тоже. Всё, как говорят, точь-в-точь. А этим ножом, между прочим, нанесено без малого одиннадцать ран, из которых шесть – смертельные. Такое впечатление, что преступник, грубо выражаясь, спятил. Жестокое, бессмысленное убийство. Прямо тянет на сенсацию. Чтоб только заголовки разные… И, повторяю, Невский тут как тут. Не кто-нибудь!..

От изумления Невский лишь тихонько крякнул.

– Вы что ж, за сумасшедшего меня считаете? – невольно вырвалось у него. – Или за садиста?

– А я не знаю! – майор развел руками.

– Нет, позвольте-ка, позвольте, здесь у нас – не сумасшедший дом! – брякнул с возмущением директор санатория и посмотрел беспомощно на главврача. – Ведь правда, да? Здесь лечат по другому… профилю. Как так? И у товарища… э-м… Невского в путевке прямо сказано…

– Да кто же спорит?! – горестно вздохнул майор.

Тут Невский наконец решил, что пора брать инициативу разговора в свои руки. Хватит! Чересчур уж далеко зашел весь этот вздор.

– Отлично! Просто превосходно! – саркастически воскликнул он. – Вы, стало быть, считаете, что это я – организатор преступления? Его идейный вдохновитель или, может, даже главный исполнитель? Для того сюда и прибыл, чтоб, имея на руках необходимые готовые детали, все это дело в лучшем виде описать? Мол, полюбуйтесь, что у нас бывает!.. Сенсация, которая подстроена заранее, – так? Мы где живем, позвольте вас спросить? В Нью-Йорке, что ли? Или на Сицилии?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.