Агорафобия: опыт преодоления

На следующее утро Анна отправилась на работу автобусом, стараясь не думать о случившемся вчера, и сохранять спокойствие. Но стоило только Липкам появиться в ее поле зрения, как подкатила волна дикого ужаса, и все физиологические реакции повторились. Анна испытала бурю неприятных ощущений. Голова кружилась, казалось, сознание вот-вот покинет ее, руки вмиг стали влажными и холодными. Но в салоне автобуса ехали люди и, возможно, среди них были ее студенты. Нужно было каким-то образом сохранить «свое лицо». Это потребовало огромных усилий от Анны, но она перетерпела страх, доехала до института и на ватных ногах вышла из автобуса. Два часа потребовалось ей на работе, чтобы успокоиться и прийти в себя. Почувствовав, наконец, что снова может размышлять, она принялась за работу.

Ближе к вечеру Анна все чаще стала ловить себя на мысли о том, что не сможет вновь переехать Липовый лесок. Но не оставаться же жить на работе! Анна вызвала такси. Так она быстрее проедет это «опасное» место. Проезжая лес, по дороге домой она поняла, что страх перед этим местом прочно закрепился в памяти. С огромным трудом, прилагая невероятные усилия, она ездила теперь на работу и с работы. Страх сковывал ее, и особенно мучительно было проезжать лесок и идти по тропинке к дому.

Так продолжалось несколько дней. Как только могла, Анна отвлекала себя во время поездки в автобусе. Но, увидев лесок, вновь неизменно чувствовала приступ страха. Кровь в голове закипала, сердце учащенно билось. Она пыталась успокоиться:

– И пусть. Я вытерплю, я же ездила эти дни на автобусе, я же смогла. Надо терпеть.

Но дыхание предательски заходилось, в голове стоял шум. В одну из таких поездок, не вытерпев лавины паники, Анна выпрыгнула в открывшуюся дверь автобуса. Оказавшись на улице, она постепенно восстановила дыхание и решительно пошла пешком до дома.

«Я больше в автобусах ездить не буду, я не могу этого вынести!» – думала она, быстро шагая вперед. Кто-то посигналил. Анна обернулась, и заметила знакомого, он ехал на своем авто:

– Привет, Аня, гуляешь? Давай подвезу, куда надо?

– Спасибо, я к дому. Да вот, голова что-то разболелась, решила пройтись по воздуху.

– А! Садись, я тебя сейчас в чудесное место отвезу, там и отдохнешь, и голова вмиг пройдет, – предложил парень.

Поехали. Двигались по знакомым улицам. Но вот, впереди Анна увидела небольшой мост через живописную речку. Видимо, знакомый решил отвести ее на тот берег, чтобы около реки она могла вдохнуть спокойное течение волн, полюбоваться на солнечные блики, играющие на воде. Анна, увидев мост, тут же поняла, что переехать его не сможет абсолютно. Она закричала:

– Поворачивай, я не поеду на мост, я не могу переезжать мосты!

– Тут нельзя поворачивать, – улыбаясь, ответил знакомый.

– Все равно поворачивай, или я … умру! – настаивала Анна, сама не ожидая от себя столь бурной реакции.

Уже дома, поздно вечером, она с грустью поняла, что список ее страхов очень быстро растет и расширяется. Начавшись с паники на тропинке у дома, страх захватил Липки, автобусы и мосты. Образ ее жизни уже очень изменился. Теперь она ездила на работу и с работы только на такси. Если ей необходимо было зайти в продуктовый магазин, она просила таксиста притормозить и подождать, пока она купит еды. Конечно, таксист брал за ожидание дополнительную плату. Но Анна расходы не считала, это стало для нее единственным способом выживания.

Пешие прогулки, поездки в центр города, в театр, в торговые центры, в гости, – все было исключено. Теперь ее маршрут пролегал строго от дома до работы, и обратно. О своей проблеме она стеснялась рассказать подругам или коллегам. Анна понимала, что ее страх, страх передвижения и его собратья – страхи мостов, тропинок, города, автобусов, – не имеют рациональных оснований. Это выдуманные страхи. Бояться действительно нечего. Но в этом-то и был парадокс, доминанта в ее новом поведении. Анна научилась бояться, и научилась крепко-накрепко, бояться обычных вещей, и стала убегать от своего страха по привычному кругу. Она знала, что бояться-то нечего, но паническая реакция накрывала ее автоматически, стоило ей только оказаться в ситуациях, где уже бывало страшно. Теперь это были «опасные» для нее ситуации.

Новый стереотип поведения забирал все эмоциональные, физические и жизненные силы молодой девушки. Каждое утро для нее начиналось с мучительных мыслей, разрезающих всю былую гладь ее души. Боязливые мысли, словно острые ножи, ранили Анну, рождая вопрос за вопросом, вопрос за вопросом, вопрос за вопросом:

– Как я сегодня доеду до работы? Как выдержу?

– А вдруг такси сломается как раз тогда, когда мы будем проезжать Липки?

– Как мне вытерпеть весь рабочий день, если я то и дело смотрю на часы, и жду этой мучительной дороги домой, через лесок?

– Как мне купить продуктов, если я не могу находиться в магазине? Ведь у меня начинается паника при виде пространства магазина… А, если в магазине мне придется в очереди стоять? Я упаду в обморок, я не выдержу и минуты ожидания.

– Есть ли кто-то в этом мире, кто может мне помочь? – умоляющее глядя перед собой, до поздней ночи думала она.

Была одна близкая подруга, с которой они уже много лет крепко дружили. Надеясь на ее помощь и поддержку, в один из выходных дней Анна направилась в гости. Без такси, решив, что до соседней улицы, где и жила ее подруга, она сможет дойти без проблем. Сколько раз она спешила по этой заветной дорожке до знакомого милого дома, где встретившись и засев за чашками чая, две подруги до вечера углублялись в задушевный разговор.

Светило солнце, весна вступила в свои нежно-зеленые права. «Я дойду! Прекрасная погода, знакомая дорога. Вот поворот, и за ним несколько домов – вот и вся недолга», – ободряла себя Анна.

На середине пути сердце предательски забилось, голова онемела, ноги резко подкосились, и лишь одна мысль кричала внутри: «О, ужас! Я не могу стоять, идти, я не дойду ни вперед, ни назад, к своему дому. Я на полпути!» Анну особенно пугала так называемая точка невозврата, когда, по ее представлениям, она зашла уже так далеко, что обратно идти уже поздно, а вперед продвигаться слишком страшно. Она как-то слышала, что понятие точки невозврата есть в авиации. Когда самолет долетает до определенного места, и возвращаться у него топлива уже не хватит. Остается лететь только вперед, до посадочной базы. Вот это отсутствие запасного выхода, отсутствие возможности развернуться назад, и пугало Анну.

В висках стоял невыносимый шум и пустота одновременно. Она развернулась, и, стараясь не глядеть перед собой, что есть сил, быстрым шагом пошла обратно, к своему дому. Там, в безопасном месте, она долго не могла восстановиться, и слезы бурным потоком прорвались из ее наивных небесно-голубых глаз.

«Как я буду жить? Я не могу даже элементарно обеспечить себя продуктами. Мне так одиноко, я не в силах справиться с этой бедой», – с этими мыслями Анна набрала телефонный номер мамы.

– Мама, я заболела. Я не могу отойти от дома дальше двадцати метров. На работу и с работы езжу только на такси. У меня развился страх. Страх улицы, страх передвижения. Я с ужасом захожу в магазин, и мои границы с каждым днем сужаются. Я, наверное, скоро и в магазин не смогу зайти за продуктами. Мне нужна твоя помощь, мне нужно тренироваться, пересиливать страх. Но одна я не в состоянии это сделать – не получается. Приезжай ко мне, мы будем вместе. Помоги мне научиться снова везде ходить! – со слезами объяснила она маме свое новое состояние.

И мама приехала уже через три дня. Анна вышла встретить ее к порогу дома, оглядываясь с опаской по сторонам. Мама ужаснулась, не узнав дочь. Ее огромные, расширенные от ужаса глаза, заливала тоска и страдание, и это был теперь совсем другой человек. Человек, полный болезненной тревоги.

– Доченька, я тебе помогу, мы обязательно справимся, – сказала мама, обняв Анну, и слезы обожгли ее лицо.

Глава 3. Психотерапевт

Приезд матери приободрил Анну. Присутствие родного человека и материнская поддержка растопили холод одиночества. В этот же вечер они вдвоем отправились покорять страх.

Неподалеку от дома располагалась небольшая спортивная площадка, местный стадион. Не раз зимой Анна каталась здесь на коньках, наблюдая переливистый свет вечерних фонарей на гладкой поверхности катка. А сейчас, в начале июня, стадион полностью зарос мелкой травой, колоски которой тянулись вверх под жаркими лучами летнего солнца. У входа на площадку была устроена скамейка.

Вся тренировка состояла в том, чтобы дойти пятьдесят метров до спортплощадки, сесть на скамейку и просидеть там, сколько возможно минут, глядя на поле перед собой.

Это было мучительное испытание для Анны. Вид спортивного поля был для нее почти невыносим. Огромное в ее глазах пространство, свободное от столбов и каких-то опор, представляло для нее угрозу. Простор неба, расстилавшийся над ровной поверхностью площадки, давил на нее своей бесконечностью. Анна не решилась бы пройти вперед по площадке. Без видимых предметов, деревьев или столбов, открытое пространство стало для нее непреодолимо. Стоило ей вступить в него, ноги становились непослушными, в голове исчезали все разумные мысли, и оставалось только одно убеждение: «Назад, мне надо назад!». Смотреть на поле становилось все труднее, терялась ориентация, голова кружилась, и руки хватались за воздух, а тело клонило вниз. Очень хотелось упасть на колени, закрыться и отползти назад. Понимая, что поле она перейти пока не может, Анна приучала себя хотя бы смотреть на него, привыкая к необъятному простору.

Каждый вечер теперь проходил на скамейке у спортплощадки. За месяц Анна увеличила время созерцания с десяти минут до двух часов. Давалось это достижение с большим трудом. Обычно, придя домой после тренировки, она валилась с ног от усталости, больше не в состоянии сосредоточиться на каком-либо занятии.

«В кого я превратилась? – думала она в итоге дня. – В человека, который не способен сделать элементарные вещи – сходить в магазин, пройти по улице, проехать в автобусе, прогуляться на спортплощадке. Мне теперь не за что уважать себя. Что стоит моя жизнь, если я не могу продвигаться без посторонней помощи! Все мысли заняты только о том, где меня может накрыть паника, и что нужно сделать, чтобы ее избежать. Ее переживать больно, трудно. Потом несколько часов я прихожу в себя».

«Как я так изменила свою жизнь! Отгородила себя от всего, что может причинить мне боль от страха. Осталась наедине с мамой, в этих четырех стенах. Я – ничтожество, которое губит свою жизнь. Теперь я никому не нужна», – прокручивала она час за часом привычные мысли, которые уничтожали ее.

Ее самооценка рассыпалась с каждым днем. За несколько месяцев мучительного страха из уверенной, гордой красавицы, с вызовом ярких небесных глаз смотрящей на окружающий мир, Анна превратилась в угнетенного человека, лишенного самостоятельности. Глаза стали темными, их голубой цвет закрыла чернота расширенных из-за страха зрачков, и света не осталось в них.

Трагедия была в том, что Анна, испытывая столь сложные болезненные чувства, должна была сохранять хорошую мину. На работе она вела себя, как ни в чем не бывало. В такси она ехала с безразличным выражением лица. Но в душе-то у нее клокотала паника и ужас! Она усиленно прятала свои истинные эмоции, понимая, что они неадекватны, неправильны. Ведь так не должно быть! Ходить – ведь это самое простое, что может делать человек, делать элементарно, автоматически. Анна была уверена, что ей нужна помощь профессионала, чтобы вернуть здоровье.

– Мама, мне нужно посетить психотерапевта, он сможет мне помочь. Мы с тобой все лето просидели у стадиона, а моя тревога никуда не ушла, – сказала Анна.

Сказано-сделано. До ближайшего центра здоровья надо было пройти четыре дома. Приехали на такси. При этом таксист бурно высказывал Анне свое возмущение и удивление тому факту, что его заказали:

– Что тут идти-то, легче было дойти. Зачем машину-то зря гонять?

Ей было очень неприятно слышать эти слова, так что она решила: вызывать психотерапевта будет на дом, пока не поправится.

Наконец кабинет, спокойные глаза доктора… Подниматься до него пришлось на третий этаж, и Анна обнаружила, что ее страх распространился теперь и на этажи. Третий этаж воспринимался ею, как бесконечный и опасный путь на высоту. Поднимаясь, она часто оглядывалась вниз, прикидывая расстояние, и думая: «Если что-то случится со мной, я не смогу быстро оказаться на улице. Так долго спускаться вниз». С огромными, темными от тревоги глазами, она сидела напротив психотерапевта, пересказывая ему свои злоключения. В завершении Анна сказала:

– Я думаю, у меня агорафобия, страх открытых пространств.

На что врач ответил:

– У вас, милая девушка, никаких страхов нет. Вы все это выдумали, чтобы оградиться от чего-то, или от кого-то. Самооценка занижена, с ней можно поработать. Вы, наверное, прочитали где-то про агорафобию, ведь это самый «модный» страх в наше время. Но, Вы абсолютно здоровы.

Для Ани, конечно, приятно было слышать, что она здорова, что страхов у нее нет. Но как ей дальше быть, если идти она не может? Нужны, скорее всего, несколько консультаций доктора, чтобы изменить свое неудобное поведение. И она попросила:

– Доктор, а, может быть, Вы будете приезжать ко мне домой для консультаций? Мне нужна помощь.

– Да, это возможно. Цена за один час в этом случае будет тридцать долларов. Звоните, когда необходимо.

Анна покинула доктора с двояким чувством. С одной стороны, она была счастлива, что компетентный психотерапевт уважаемой в городе клиники сказал ей о том, что страхов у нее нет, что она здорова. На фоне этого приятного утверждения Анна даже дошла пешком до дома, обошлась без такси.

С другой стороны, слова доктора о том, что он готов приехать, когда ей потребуется, привели ее в тупик. Получается, никакого определенного графика лечения не требуется? Доктор не будет вызывать ее в конкретные дни, и она сама может определить количество и время встреч. Но в этом-то выборе, в этой-то свободе и была вся трудность Анны. Общество доктора на тот момент требовалось ей постоянно, она очень нуждалась в беседе, и не в одной. Она нуждалась в поддержке профессионала.

Анна готова была измениться, но совсем запуталась и не знала, как действовать. На этой же неделе она пригласила доктора к себе домой. Они беседовали около часа. Он рассказал ей, что существуют права личности, и права эти принадлежат Анне точно так же, как и другим людям. Он оставил ей список прав, распечатанный на листе.

Прочитав список, она обнаружила, что почти ни одно из декларируемых прав не может соотнести с собой. На каждое из утверждений у нее были свои объяснения и причины. Анна не один час просидела в раздумьях над этим списком, пытаясь поверить в эти права и принять их, как свою принадлежность. Вот как это выглядело:

– Вы имеете право иногда говорить «нет», и не испытывать при этом чувство вины, – утверждал «Билль о правах».

– Но как же так? – удивлялась Анна. – Ведь я должна помогать людям, и, если кто-то просит у меня о помощи, и я в силах помочь, зачем же отвечать отказом? А если я знаю, что не могу помочь, значит, все равно надо что-то предпринять. Но отвечать отказом нельзя!

– Вы имеет право иногда говорить «я не знаю».

– О! Еще лучше. Это точно не для меня. Я обо всем должна иметь собственное мнение, и о многих жизненных вопросах у меня есть знания. Я обязана делиться знаниями, рассуждать и не входить в ступор. Я не могу чего-то не знать. Быть во всем на высоте – моя природа. Признаться, я во многом утратила свои позиции из-за мучающей меня тревоги, но я буду сохранять приличный вид, и не произнесу в ответ «я не знаю», – отстаивала свое мнение Анна.

– Вы имеете право иногда говорить «мне все равно», – продолжал «Билль о правах».

– Я не равнодушный человек, ко всему окружающему я привыкла проявлять искренний интерес. Так как же я могу сказать кому-то, что мне все равно? А, вдруг, собеседник обидится в ответ? Нет, это право не для меня, – продолжала Анна.

А список прав наступал далее:

– Вы имеете право побыть иногда одной, даже если другие очень нуждаются в вашем обществе.

– Но зачем? Зачем мне оставаться одной? Меня измучило одиночество. А теперь, когда так усложнилось мое жизненное движение, я совсем осталась без встреч с друзьями и знакомыми. Я даже прохожих не вижу, просто потому, что не бываю на улице. Я испытываю острую потребность в общении и не желаю оставаться наедине с собой. Да и кому так захочется моего общества? – возражала Анна, балансируя на остатках своей самооценки.

– Вы имеете право испытывать любые, какие угодно чувства и эмоции, независимо от того, понимают ли их окружающие.

– Да, мне это нравится, но звучит идеально, – подхватила она. – Разве можно показывать свои истинные эмоции? Что будет с моим окружением, например, на работе, если я сейчас начну, не скрывая, показывать всю ту тревожность, которая охватывает меня; не скрывая истинной боли, буду переживать панические атаки, как они есть, на глазах у людей. Меня все станут считать слабым, ненормальным, никчемным человеком, который не способен справиться со своими эмоциями, и даже боится ходить! Нет, такое право не для меня… Уж лучше я спрячу свои истинные чувства, постараюсь сохранить более-менее достойный вид для окружающих.

А список прав продолжал убеждать:

– Вы имеет право просить о помощи и эмоциональной поддержке.

– М-да. И кого же мне просить о помощи? Кто действительно захочет помочь мне? Кто будет утруждать себя, тратить свое время и энергию на то, чтобы помочь мне снова ходить? Ведь в глазах обычных людей ходьба, передвижение – это элементарно. Максимум, что они могут сказать: «Не бойся, просто иди, и все!» Но я-то знаю, что такой совет не сдвинет меня и на метр вперед. Я и сама понимаю, что бояться нечего. Понимаю, а поступаю прямо противоположно. В этом-то и есть проблема.

– У вас есть право делать ошибки, – продолжал Билль о правах.

– О, это мне уже нравится. По-моему, я только и делаю в настоящее время, что ошибаюсь сплошь и рядом. Мне бы правильный, здоровый путь отыскать, я устала от ошибок. Мне не нужно это право.

– Вы имеете право изменять договоренность, которая вас не устраивает, изменять принятое решение, не объясняя причин, – говорил «Билль о правах».

– Не плохо, – воодушевилась Анна, – то есть, договорюсь я с человеком о встрече в определенном месте, а доехать до него мне вдруг станет страшно, и я не приеду. И причин объяснять не надо – имею право. Мне это подходит, приму на вооружение.

В следующую встречу доктор спросил, есть ли у нее вопросы.

– Да, есть один. Вы действительно считаете, что я имею все эти права?

– Да, безусловно.

– Я чувствую, что не имею ни одного из них. Не имею права иметь права.

Уходя, доктор недвусмысленно предложил Анне интимное свидание, объяснив свое предложение тем, что столь очаровательная девушка обязана быть в обществе с мужчиной.

Затем были еще две консультации, которые не принесли ей ожидаемого облегчения и никак не продвинули на пути истребления страха. Страх все больше поглощал ее жизнь. Доктор беседовал с Анной о детстве, о жестоком поведении отца, обсуждались детские обиды и травмы. Анна и до этой встречи знала о своем детстве. Многое было в жизни и плохого, и хорошего. Но она давно уже стала взрослой, и имела счастье жить самостоятельной жизнью, не отягощенной ловушками детских обид. Случившееся с ней несчастье она объясняла для себя не отголосками давно забытых травм, а перенапряжением на работе, физическим упадком сил. Длительное утомление, вызванное важной работой, отсутствие прогулок, встреч с друзьями, какого-то приятного расслабления. А вместе с тем, ограниченное питание, вегетарианство дали о себе знать. Анна уже была натянута, словно струна, и в этот момент чье-то неосторожное слово, действие нанесли сильный эмоциональный удар, после которого внезапно лопнула с треском струна ее жизни.

Осознав, что встречи с психотерапевтом не привнесли в ее существование никакой пользы, Анна решила действовать самостоятельно. Все усилия она сосредоточила на физических тренировках, действуя под девизом: «В здоровом теле – здоровый дух»! Физические упражнения стали естественной частью каждого ее дня. И она почувствовала себя сильнее, поверила в то, что сможет побороть свои страхи и тревогу. Зарядка стала для Анны единственным удовольствием, в физической нагрузке были сосредоточены все желания.

А прежние желания растворились среди бушующих тревог. Диссертация, о которой она грезила еще год назад, не представляла уже никакой ценности. Да и сама работа в институте потеряла свой жизнеутверждающий смысл. Все усилия Анны сводились к тому, чтобы пережить утром поездку на работу, а к вечеру вернуться домой, и желательно живой.

Утренняя поездка была для нее гораздо легче вечерней. Дело в том, что по дороге на работу, проезжая Липки, Анна могла остановить такси, как будто ей необходимо купить завтрак в небольшом магазинчике у Липового лесочка. Таким образом, Анна каждое утро, доезжая до Липок, просила водителя остановиться и подождать. Затем, выйдя из машины, она направлялась к молочному магазинчику, чтобы купить завтрак на работу. Руки предательски тряслись и холодели, сердце зашкаливало, сознание было где-то за гранью разума. Анна действовала, словно во сне. Близость страшного зеленого леса будоражила всю душу, но эти минуты остановки позволяли ей собраться с духом, чтобы сейчас проехать лесок. Вернувшись в машину, и вежливо поблагодарив за ожидание, Анна закрывала глаза, чувствуя каждое дерево, которое они проезжали.

Обратная, вечерняя, дорога была для нее гораздо сложнее, потому что в это время молочный магазинчик уже был закрыт. Сколько сил требовалось собрать Анне, чтобы вновь и вновь проезжать Липки на одном дыхании, без спасительных остановок и передышки. С каждым днем делать это было все труднее. Она уже не могла выдерживать эти испытания, и попросила маму сопровождать ее в поездках до работы. А к вечеру мама должна была приезжать к институту, чтобы вместе с дочерью вернуться на такси к дому.

Расположившись на заднем сиденье рядом с мамой, Анна крепко брала ее руки в свои руки, и отправлялась в путь. Вот уже темнеют впереди первые верхушки деревьев. Волна паники подхватывала дыхание бедной девушки, приводя сознание и мысли в оцепенение, заставляя сердце стучать вдвое быстрее. Больно, больно, больно. Анна закрывала глаза, чтобы не видеть страшивший ее лесок. Вот эта впадинка на дороге, вот еще ямка побольше, вот два бугорка. Наконец, легкое и быстрое движение, значит, еще метров двадцать, и проехали лес. Открывала глаза. Справилась на сегодня! Завтра снова то же самое… «Где же выход? Где мой выход?» – задавала вопрос Анна, устало глядя перед собой.

Глава 4. Знакомство с Алексеем

В те дни Анна работала над объемной юридической справкой о вопросах наследственности гражданского имущества. Ей необходимы были сведения о судебной практике по таким делам, и желательно из первых рук. Недолгий поиск привел ее к знакомству с молодым человеком. Его рекомендовали давние приятели. Молодой человек был неопытным юристом, но большим плюсом являлась его работа в городском суде, где в данный момент он проходил учебную практику.

В назначенный час он появился в поле зрения Анны, которая вышла встретить гостя к порогу дома. Это был спортивного вида парень, на вид лет двадцати пяти, с короткими светлыми волосами. Он шел ей навстречу быстрым уверенным шагом, гордо подняв светлую голову. Взгляд его светло-голубых глаз был устремлен вперед, а губы сложились в самодовольной полуулыбке. Весь его облик говорил о том, что этот человек обожает жизнь, и мысли его ничем не омрачены.

В этот вечер два юриста допоздна засиделись, беседуя об удивительных временах и легендах, о тех местах, где зарождалась их любимая наука, и о том, как же они удачно познакомились. Но, подошло время прощаться, и оба хотели оттянуть этот момент как можно дальше – настолько захватывающей получилась встреча. Увлеченные одной идеей, они вмиг стали близкими друзьями.

– Ну что ж, Алексей, созвонимся? – спросила Анна на прощанье.

– Да, безусловно. Завтра же.

– Завтра? Так скоро?

– Да. И мы пойдем гулять. Я покажу тебе свои любимые места в этом городе!

Проводив Алексея, Анна почувствовала невероятное счастье от общения, охватившего каждую клеточку ее мозга. Она, конечно, была сильно озадачена предложением прогуляться по городу, но, желание вновь встретиться с Алексеем и закружить в захватывающей беседе, было сильнее страха.

– Я справлюсь. В любом случае, я не должна показать ему, что боюсь улиц. Я буду идти с ним рядом, куда бы он меня не повел. Я хочу это пережить! И, как знать, может быть, после нашей прогулки я вновь обрету свободу передвижения! – мечтала Анна.