Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник)

– Но-о… – растерялся архонт.

– Дело в том, дорогой Гиппарх, что я давно уже вынашиваю мысль о том, чтобы дать ему волю. Скажу тебе больше: я решил усыновить его. Вернее, мы с женой так решили. У нас ведь нет своих детей…

– Ты это серьёзно? – не сразу поверил услышанному архонт-басилевс. – Не шутишь?

– Гиппарх, какие могут быть шутки? Конечно, серьёзно!

Архонт озадаченно поскрёб бороду.

– Признаться, не ожидал… Ну, что ж… Должен сказать, что твою голову посетила замечательная мысль. Такой парень, как Тимон, достоин лучшей судьбы. Это хорошо! Скажу больше – это просто замечательно! Когда ты собираешься огласить своё решение?

– А хоть завтра!

– Завтра – нет. Мы обязаны по такому случаю собрать народ. Сделаем это в последний день этой декады. То есть через четыре дня. Договорились?

* * *

После полудня, ближе к вечеру Агора была полна народа. Здесь собралось почти всё мужское население Ольвии. Отсутствовали только больные и очень уж дряхлые, немощные старики. Люди сошлись на созванное городским советом народное собрание, или, как было принято называть его в Ольвии, Народ. Площадь бурлила и гудела. Пять тысяч мужчин одновременно разговаривали, спорили, ругались, доказывали, перечили, возмущались, кричали. Но вот на ступени стои взошли члены городского совета и коллегии архонтов во главе с самим архонтом-басивлевсом Гиппархом Филотидосом, и шум на площади стал постепенно утихать. А когда старший архонт вышел вперёд и поднял руку, шум и вовсе прекратился.

– Граждане Ольвии! – голос архонта, зычный и звонкий, был хорошо слышен на площади. – Думаю, все вы уже знаете, какой смертельной опасности удалось недавно избежать нашему городу. Небезызвестный вам торговец лесом Хармот, собрав кучку предателей и позвав на помощь банду скифов, намеревался захватить власть в городе, уничтожить демократию и насадить тиранию[103]. Но и это не всё. Скифам за оказанную ими помощь он обещал отдать Ольвию на день для разграбления. Вы представляете, что нас ожидало?

Площадь зашумела, заволновалась. Выждав какое-то время, Гиппарх продолжал:

– Только благодаря счастливой случайности нам удалось обезвредить этот заговор. Во время его ликвидации часть скифов была перебита, часть взята в плен. Оставшиеся в живых скифы будут проданы в рабство и скоро отправятся в Милет или Афины. Так решил городской совет. С этим всё ясно. А вот что делать с местными заговорщиками, поскольку все они граждане Ольвии, решать вам, Народу. Что вы на это скажете?

– А что тут говорить – смерть предателям! Утопить их в Гипанисе – и дело с концом! А не проще ли повесить? Конфисковать имущество и казнить! – закричали в толпе.

Архонт-басилевс снова поднял руку, прося слова.

– Людей, которые посягнули на свободу нашего города и нашу демократию, безусловно, следовало бы казнить. Но я вас спрашиваю: какая от этого будет польза городу? И отвечаю: совершенно никакой! А вот если продать этих отщепенцев в рабство, мы получим неплохие деньги, которые можно будет использовать на нужды города. Скажем, на проведение водопровода или канализации. Хоть какая-то будет польза! Словом, городской совет и коллегия архонтов предлагают: всех десятерых предателей, кроме Хармота, продать, как и скифов, в рабство, а вырученные за них деньги положить в казну города. А вот Хармота как зачинщика этой авантюры необходимо казнить. Дабы другим не было повадно посягать на нашу свободу. Кто за такое предложение, поднимите руки!

Кверху поднялось сразу несколько десятков рук, затем – несколько сотен, и, наконец, – почти все.

– Можно считать: единогласно! – подытожил результат голосования архонт-басилевс. – Спасибо за поддержку предложения городского совета! Есть ещё один важный вопрос.

Гиппарх кивнул головой стоявшему неподалёку Фокриту, тот отошёл куда-то в сторонку и вскоре вернулся, подталкивая перед собой Тимона. Архонт спустился по ступенькам, взял мальчишку за руку и, вернувшись с ним на возвышение, поставил его рядом с собой.

– С каких это пор в народном собрании начали принимать участие дети? К тому же рабы! – послышался из толпы голос Эвклеса, отца гимнасийного чемпиона по бегу. Работорговца поддержали ещё несколько человек. Но их разрозненные голоса потонули в одобрительном гуле большинства участников высокого собрания, которые, судя по всему, также присутствовали недавно на стадиуме во время Ахиллий в качестве зрителей. Послышались выкрики:

– Так это же тот самый раб, который бегает быстрее всех в Ольвии! Молодчина, Авр! Здорово ты кое-кому нос утёр! Продолжай и дальше так, Авр!

Чтобы призвать Агору к тишине, архонту-басилевсу снова пришлось поднять руку.

– Граждане Ольвии! Перед вами Тимон, раб купца Фокрита, сына Агрота. Сейчас глашатай зачитает обращение Фокрита Агротоса к народному собранию Ольвии относительно этого мальчишки. Прошу внимания!

Вперёд вышел небольшого роста человечек, горбатый, носатый, бородатый, похожий на чёрного жука, и неожиданно мощным голосом, который разнёсся далеко за пределы Агоры, начал читать:

«К сведению граждан Ольвии! Я, Фокрит, сын Агрота, публично объявляю, что с сегодняшнего дня без какого-либо выкупа отпускаю на волю своего шестнадцатилетнего раба Тимона. А ещё ставлю в известность Народ Ольвии о том, что я, Фокрит, сын Агрота, усыновляю моего бывшего раба Тимона. Отныне он будет называться Тимоном, сыном Фокрита, и являться полноправным членом моей семьи с правом наследования и всеми прочими правами. Свидетелем этого моего решения прошу быть собравшийся здесь Народ Ольвии. К сему: Фокрит, сын Агрота. Десятый день второй декады месяца боэдромиона[104] в год архонства Гиппарха Филотидоса. Город Ольвия».

Тимон с трудом верил в происходящее, не знал, что надо говорить и делать в таких случаях, он лишь краснел и растерянно хлопал глазами. Да что там Тимон, если сам Народ не знал, как отнестись к такому необычному для них событию – одобрительно или отрицательно. Такого случая в Ольвии на их памяти ещё не было. Перевесило лучшее, что было в людях, и Агора загудела похвально.

Архонт тем временем взял у глашатая папирус с обращением Фокрита и передал его председателю городского совета на хранение. Затем снова поднял руку и вышел вперёд, придерживая за плечо Тимона.

– Теперь о главном. Сейчас нам предстоит решить ещё один вопрос, не менее, если не более важный, чем предыдущий. Говоря только что о счастливой случайности, которая помогла обезвредить заговор врагов города, я был не совсем точен. Спасла Ольвию не счастливая случайность, а спас нас вот этот мальчуган, которого отныне следует называть Тимоном Фокритосом! Это он, Тимон Фокритос, случайно оказался свидетелем сговора Хармота с главарём скифов. И это он, Тимон Фокритос, проявив преданность городу и настоящий патриотизм, рискуя жизнью, поспешил сообщить нам о готовящемся нападении на Ольвию. Если бы не он, неизвестно, чем бы окончилась эта авантюра Хармота. Скорее всего, она окончилась бы плачевно для всех нас. Но благодаря этому мальчишке Ольвия осталась свободным городом, а мы с вами и наши семьи – живыми и невредимыми. Принимая всё это во внимание, а также то, что Тимон больше не раб, а свободный ольвиополит, городской совет решил предоставить Тимону Фокритосу права ольвийского гражданства, а коллегия архонтов поддержала это решение. Послушайте на сей счёт постановление городского совета.

Снова вышел вперёд глашатай и своим могучим голосом протрубил:

«За оказанную Тимоном, сыном Фокрита, неоценимую услугу Ольвии и её гражданам в деле разоблачения антигосударственного заговора Хармота городской совет Ольвии постановляет: упомянутому Тимону, сыну Фокрита, предоставить гражданство города Ольвии со всеми присущими ольвийскому гражданину правами и обязанностями. Права ольвийского гражданства он получает также для своих потомков. Настоящее постановление городского совета Ольвии никем не может быть отменено или изменено. Текст постановления будет выбит на каменной плите, а плита установлена в Теменосе. Десятый день второй декады месяца боэдромиона в год архонства Гиппарха Филотидоса. Город Ольвия».

Когда глашатай кончил читать, архонт-басилевс предложил собранию:

– Кто поддерживает такое постановление, пусть поднимет руку! – и сам же первым поднял свою.

Тотчас вверх взметнулись руки всех, кто находился на Агоре. Один Эвклес, сделав вид, что ему крайне необходимо поправить расстегнувшуюся на плече фибулу[105] хитона, не поднял руки.

– Спасибо за единодушную поддержку постановления городского совета! – произнёс архонт. – Кроме того, что зачитанный текст постановления будет выбит на каменной плите, а плита установлена в Теменосе, настоящее постановление в письменном виде выдаётся как документ, подтверждающий настоящее постановление совета, Тимону Фокритосу на руки. Получи Тимон! Береги этот документ и гордись тем, что ты гражданин свободной Ольвии, – сказал архонт-басилевс, протягивая папирус Тимону. Затем повернулся к Агоре. – На этом повестка дня народного собрания исчерпана! Городской совет и лично я благодарим всех вас за участие в нём!

Домой Фокрит и Тимон возвращались в приподнятом настроении. Особенно не мог нарадоваться такому неожиданному повороту в своей жизни Тимон. Теперь у него была настоящая семья. И, что главное, перед ним открывалась дорога в Олимпию!

Дома их с нетерпением поджидала Мелисса. Едва увидев её, Тимон с порога закричал:

– Тёту… – но тут же осёкся и поспешил исправиться: – Матушка Мелисса! Мама, поздравь меня! Я – гражданин Ольвии!

* * *

Прошло пять месяцев. Всё это время Тимон по-прежнему помогал своему отцу Фокриту в торговле и усиленно тренировался под руководством Феокла. Зимой – тоже. По настоянию старшего архонта гимнасиарх Сириск скрепя сердце разрешил Тимону и Феоклу заниматься в зале гимнасия, благодаря чему тренировки проводились теперь регулярно, независимо от времени года и состояния погоды. Занимался Тимон много и усердно, старательно выполняя все наставления своего педотриба.

А ещё Тимон нетерпеливо, с тайной надеждой, ждал прибытия в город спондофора. Он не переставал надеяться, что ему всё-таки удастся попасть на Олимпийские игры, хотя и не совсем отчётливо представлял, как это может произойти в действительности. Ведь для этого нужны деньги…

Утром третьего дня первой декады месяца артемисиона к причалу Ольвийского порта пришвартовалось торговое судно из Эллады. Судно доставило партию художественной мебели из Афин для ольвиополитов, керамическую посуду из Митилены[106] для перепродажи скифам и, кроме того, спондофора – священного посланца из Олимпии.

Это был пожилой сухощавый жилистый мужчина с голым черепом, мохнатыми белыми бровями, такой же белой острой бородой и большим тонким носом. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что это немощный старец, который только и знает, что без конца жаловаться на своё здоровье. На самом деле спондофор оказался на удивление подвижным и бодрым старичком. Он проворно, без чьей-либо помощи, сошёл на берег, расспросил встретившихся ему людей, где найти городскую управу и, закинув за плечи свою котомку, резво зашагал, опираясь на высокий посох, в город.

А ближе к вечеру, когда ольвийская Агора бывает особенно многолюдной, заморский гость, сопровождаемый высоким городским начальством, торжественно взошёл на ступени Стои. На сей раз он предстал перед ольвиополитами во всём величии «священного посланника» Зевса Громовержца: облачённым в длинный, до пят, белый хитон, с оливковым венком на голове, с длинным посохом в одной руке и пальмовой ветвью в другой. Городской трубач проиграл сигнал сбора, люди на Агоре зашумели, зашевелились, и в скором времени перед Стоей гудела огромная толпа народа.

Выйдя вперёд, спондофор поднял правую руку с пальмовой ветвью и хорошо поставленным голосом отчётливо произнёс:

– Граждане свободной Ольвии! Я прибыл в ваш город из далёкой Элиды по поручению Олимпийского совета. Мне поручено сообщить вам, что в этом году состоятся очередные, восемьдесят шестые, Олимпийские игры. Начнутся Игры в первый день второй декады месяца парфения по элидскому календарю, гекатомбеона по аттическому, панемоса по вашему, милетскому, календарю. Программа состязаний будет такой: дромос[107], диаулос[108], долихос[109], кулачный бой, борьба, панкратион[110], пентатлон[111], состоящий из дромоса, прыжков в длину, метания диска, метания копья и борьбы. Восьмым видом Игр будут гонки на колесницах-квадригах[112].

На Игры приглашаются все мужчины и юноши – жители Ольвии как атлеты, для участия в состязаниях, так и мужчины и юноши как зрители. Атлеты, которые намерены принять участие в Играх, должны прибыть в город Элиду самое малое за тридцать два дня до начала Олимпиады. Этот месяц они будут проходить необходимую подготовку под руководством опытных педотрибов в местных гимнасиях и палестрах[113]. Каждый день пребывания атлета и его педотриба в Элиде будет обходиться им в два обола[114]. И запомните: с дисциплиной у нас строго – опоздавшие на тренировки в Элиду к Играм допущены не будут.

Спрашиваете, кто может стать участником Игр? К участию в Играх приглашаются все свободные эллины, граждане своих полисов, не запятнавшие себя кровью невинно убитого человека и ничем не провинившиеся перед богами и своими согражданами. И, конечно же, эти эллины должны быть превосходными, даже выдающимися атлетами. Иначе на Олимпийском стадиуме им делать будет нечего.

Кроме того, мне поручено именем всемогущего Зевса Громовержца провозгласить на время проведения Игр экихейрию – священное перемирие во всех эллинских полисах. Продолжительность экихейрии – сто дней: два месяца до начала Игр и месяц после их окончания. Экихейрия начнётся в двенадцатый день месяца фаргелиона по аттическому календарю. Все граждане, направляющиеся в эти дни в Олимпию или возвращающиеся из Олимпии, считаются гостями Зевса Громовержца. Поэтому проклятие и штраф ожидает каждого, кто посягнёт на путника, идущего на Игры или возвращающегося с Игр. В дни экихейрии во всём эллинском мире должен царить мир. Ни один полис ни под каким предлогом не имеет права пойти с оружием против другого полиса. Полис, нарушивший перемирие, ожидает штраф в две мины[115] за каждого воина, принимавшего участие в нападении!

Последние слова спондофора вызвали гул одобрения на Агоре. Ольвиополиты были народом мирным, на собственном опыте хорошо знавшим, что от войны ничего хорошего ожидать не приходится.

Заметив неподалёку в толпе горящие глаза Тимона, Гиппарх Филотидос взмахом руки подозвал его к себе.

– Ну, как? В Олимпию собираешься? – кивнув в сторону спондофора, загадочно усмехнулся архонт-басилевс.

– Я бы рад… Да только… – неопределённо пожал плечами Тимон.

Увидев подходившего к ним Фокрита, архонт обратился к нему с тем же вопросом:

– А ты, отец, как думаешь: пошлём мы Тимона на Олимпийские игры?..

– Придётся посылать, – положив руку на плечо сына, ответил Фокрит. – Он только и мечтает об этом. Во сне даже видит себя олимпиоником.

– А не побоишься так далеко ехать один? – спросил архонт Тимона.

– Ездят же люди… Были бы деньги.

– Резонный ответ! И дипломатичный, с намёком, – усмехнулся архонт. – Значит, готовься. За деньгами, думаю, дело не станет. Считаю, что город не обеднеет, если выделит тебе денег на поездку в Олимпию. Мы не такой уж бедный полис, чтобы на всём экономить. Тем более что мы перед тобой в неоплатном долгу. Один ты, конечно, не поедешь. Поедешь со своим педотрибом… как его? Феоклом! Но прежде нам придётся провести городские состязания. Так сказать, отборочные. Чтобы не было потом ненужных разговоров. Вы же знаете этого Эвклеса и ему подобных… Я попрошу гимнасиарха, чтобы он устроил такие состязания в начале следующего месяца. Победишь ты – город пошлёт тебя. Победит Матрий – город пошлёт Матрия. Словом, готовься! Лично я надеюсь на тебя!

* * *

Никогда ещё стадиум Ольвии не собирал столько зрителей. На его склонах не было где яблоку упасть. В первом, сидячем, ряду, где обычно восседало высокое городское начальство, также не было свободных мест. И это, несмотря на то, что кое-кто из этого начальства не счёл за срам принять участие в состязаниях и потому находился на атлетических площадках.

Такой повышенный интерес к этим состязаниям объяснялся несколькими причинами. Начать с того, что ольвиополиты, как и все эллины, любили атлетику и атлетические состязания. Для них это было самым желанным зрелищем и развлечением. Большим даже, чем театр. В особенности для мужского населения. А ещё Ольвия впервые намеревалась на средства города послать своего атлета на Олимпийские игры. И целью этих отборочных состязаний было выявить наиболее достойного для поездки в Олимпию. Поэтому неудивительно, что всем хотелось своими глазами увидеть, кто сможет добиться права представлять Ольвию на этих всеэллинских атлетических состязаниях, которыми по праву гордились все до единого эллины мира.

К тому же на сей раз, чтобы придать состязаниям большую значимость, они проводились среди эфебов и взрослых. По отдельности, разумеется. Можно сказать, что это была олимпиада местного, городского масштаба. Руководил состязаниями, как обычно, гимнасиарх – с виду, как всегда, строгий и величественный, будто сам верховный бог Зевс. В качестве судей ему помогали два гимнасийных педотриба.

По давней традиции состязания открыли представители самого захватывающего и популярного в Ольвии вида атлетики – кулачного боя. Но и на сей раз юные кулачники ничего примечательного, кроме разбитых носов, не показали. Зато взрослые бойцы ещё до начала боя вызвали среди зрителей заметное оживление. Прежде всего тем, что среди взрослых, пожелавших проверить мощь своих кулаков, нашлось всего лишь два человека: кузнец Эвдам, крепыш лет под пятьдесят с довольно внушительными волосатыми кулаками, и член коллегии архонтов Перот, молодой человек тридцати лет, не отличавшийся особым телосложением, зато сухопарый, проворный и выносливый. Несмотря на разницу в возрасте и комплекции, противники оказались достойными друг друга. Их поединок, отличавшийся упорством и остротой, стоил Эвдаму выбитого зуба, а Пероту – рассечённой брови и окровавленного носа. Верх в конце концов взяла молодость, и победа была заслуженно присуждена молодому архонту, трижды сбившему кузнеца с ног. На это архонт-басилевс не без тени иронии заметил:

– Теперь в общении с коллегой Перотом всем волей-неволей придётся быть повежливее.

Сам архонт-басилевс также не был чужд спортивному азарту, приняв участие в состязаниях метателей диска весом в десять мин[116]. Правда, достижение Гиппарха выдающимся назвать было нельзя: его диск улетел всего лишь на восемнадцать оргий, что явилось четвёртым результатом среди семи участников. Но первый архонт нисколько не огорчился. Когда кто-то поинтересовался у него, почему он так слабо выступил, Гиппарх, нисколько не смутившись, бодро ответил:

– Важен не результат, а участие! А ещё больше важен пример, который я, архонт, подаю юношам.

В отличие от своего отца Эвдама его сын Леокс отличился в стрельбе из лука. Выпущенная им стрела пролетела без малого два стадия. Ещё более впечатляющим был выстрел взрослого лучника, городского судьи Посидея: его стрела пролетела два с половиной стадия. К сожалению, стрельба из лука не входила в программу Олимпийских игр, и поэтому и Леоксу, и Посидею оставалось довольствоваться славой чемпионов Ольвии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Теменос – священный участок, посвящённый определённому божеству. Считалось, что, находясь в Теменосе, человек может почувствовать присутствие этого божества.

2

Ольвия – античная греческая колония, основанная в первой четверти VI века до н. э. на правом берегу Днепро-Бугского лимана к югу от современного Николаева и современного села Парутино Очаковского района, Украина.

3

Ольвиополит – житель Ольвии.

4

Фидий – великий древнегреческий скульптор (V в. до н. э.).

5

Пракситель – выдающийся афинский скульптор, живший в IV веке до н. э.

6

Даль В. И. (1801–1872) – русский писатель и языковед, автор книг «Толковый словарь живого великорусского языка» и «Пословицы русского народа».

7

Капитель (от лат. caput – голова) – венчающая часть колонны или пилястры.

8

Элланодик – «эллинский судья», спортивный судья на Олимпийских играх.

9

Тимон Фокритос – Тимон, сын Фокрита. По-современному – Тимон Фокритович.

10

Авр – ветер, ветерок.

11

Ахилл Понтарх – покровитель Понта Эвксинского (Чёрного моря).

12

Эфеб – юноша.

13

Стадий – мера длины в Древней Греции и Риме. Греко-римский стадий равнялся 176,6 м.

14

Олимпионик (от слов Олимпия и Нике – богиня Победы) – победитель Олимпиады.

15

Поликлет – древнегреческий скульптор V века до н. э.

16

Антрополог – учёный, изучающий науку о происхождении и эволюции человека.

17

Декада – в древнегреческих календарях 10 дней или третья часть месяца.

18

Артемисион – весенний месяц по милетскому календарю.

19

Каждый греческий город (полис) был самостоятельным государством и имел свой собственный календарь. А поскольку Ольвию основали выходцы из Милета, то и календарь у неё был милетский.

20

Архонты – высшие должностные лица в древнегреческих городах и полисах.

21

Имеется в виду 437 г. до н. э.

22

Каурая – светло-каштановая.

23

Хламида – верхняя мужская одежда – длинный прямоугольный кусок материи, в который обматывались, скрепляя его пряжкой на плече.

24

Хитон – древнегреческая мужская и женская одежда – льняной или шерстяной короткий балахон, чаще без рукавов, собиравшийся у пояса в складки.

25

Хайре! Хайрете! (Радуйся! Радуйтесь!) – приветствие.

26

Гипанис – древнегреческое название реки Южный Буг.

27

Киаф – глиняный ковш с высокой ручкой.

28

Мармит – ёмкость, предназначенная для хранения продуктов и готовой пищи.

29

Гомер – легендарный поэт-сказитель, живший в VIII веке до н. э., автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея».

30

«Слепой» – игра в «жмурки».

31

Кожаные мячи чаще всего набивались овечьей шерстью и потому были довольно тяжёлыми.

32

Аргус – многоглазый великан, бдительный страж.

33

Петейя – настольная игра, напоминавшая современные шашки.

34

Гимнасий – общественное заведение, в котором юноши занимались грамотой и атлетикой (спортом).

35

Стадиум – древнегреческий стадион.

36

Басилевс – царь.

37

Аполлон – бог солнечного света, покровитель искусств.

38

Гимнасиарх – руководитель гимнасия.

39

Невры – народность, жившая, если верить Геродоту, между Южным Бугом и Днепром, предки славян.

40

Тирас – так древние греки называли реку Днестр.

41

Скифы – народность, населявшая Северное Причерноморье.

42

Портик – открытая с одной стороны галерея с колоннадой.

43

Пи – буква греческого алфавита, наша – П.

44

Гинекей – женская половина древнегреческого жилого дома.

45

Архонт-басилевс – первый (главный) архонт.

46

Элизий – загробный мир, где блаженствуют праведники.

47

Эллада – так древние греки называли свою страну.

48

Афины – в древние времена столица Аттики, позже и по сей день – столица Греции.

49

Пантикапей – столица Боспорского царства (Восточный Крым).

50

Грамматидий – складывающиеся две восковые дощечки для письма, записок.