Сибирское дело

Маркел молчал. После спросил:

– Ну и что?

– Как что! – строго сказал Костырин. – Воровство! И ты по нему приехал, начал Черкаса спрашивать, а тот упёрся и молчит. Так?

– Нет, не так, – сказал Маркел. – Ясак – это Казённый приказ, это их дело. А я – это Разбойный. Меня послали дознаться, убит ли Ермак, и если убит, то кто его убил, и того убивца, взяв в железа, доставить в Москву.

Костырин смотрел на Маркела, молчал. После сказал задумчиво:

– Вот и опять мы на Шуянина вышли. Он, я сам это слышал, рассказывал, что видел, как Ермака убивали.

– Как убивали? Кто? – сразу же спросил Маркел.

– Про это он рассказывать не стал, – сказал Костырин. – Только сказал, что видел. И перекрестился. Вот его теперь и надо подвести к кресту, и расспросить как следует, с пристрастием!

– Его сперва ещё нужно найти, – сказал Маркел.

– Это конечно! – воскликнул Костырин. – Да только где его теперь…

– Ладно! – перебил его Маркел. – На сегодня хватит. Устал я, голова трещит. Давай это! Где оно?!

Костырин тяжело вздохнул и нехотя кивнул Игнахе. Игнаха боком подошёл к столу, сел с краю и достал стаканчик. Маркел по привычке потёр руки. Игнаха побренчал стаканчиком и бросил. И пошла игра. Они играли долго, дотемна, Маркел проиграл восемь копеек, Костырин восемь выиграл, Игнаха остался при своих. Его и отправили в кабак. Игнаха быстро обернулся, сели выпивать. Маркел пил с оглядкой, то и дело пропускал, Костырин над ним посмеивался, быстро охмелел, опять начал поминать Шуянина и говорить, что тот прибрал ясак. Да и как тут было не прибрать, громко продолжал Костырин, и они, казаки, все такие, и такой же был Ермак…

Ну и так далее. Много чего Костырин говорил, пока водка не кончилась. После Игнаха убрал со стола, Маркел лёг на лавку, Костырин ушёл. Маркел долго не мог заснуть, лежал, думал о разном, гадал, когда придёт Черкас.

Но тот и назавтра не пришёл. Маркел опять играл в кости, проиграл ещё двадцать девять копеек, слушал Костырина, который опять рассказывал о Ермаке и о Кучуме, о Кучумовых сокровищах, которые Ермак спрятал на реке Вагае, на острове, и он туда тогда и ехал, вёз третий сибирский ясак, когда его подкараулили Кучумовы татары, напали на него и его товарищей, и всех перебили ночью сонных, один только казак ушёл…

– А вот Черкас, – сказал Маркел, – говорит, что казаков с Вагая возвратилось тридцать сабель, два струга. И все они видели, как Ермака убивали.

– А чего тогда они, эти тридцать бугаёв, не отбили атамана своего?! – спросил Костырин.

Маркел молчал. Костырин продолжал:

– Чего было смотреть? Спасать надо было атамана! Вот какое надо теперь дело открывать, а ты Черкаса ждёшь. Он тебе расскажет! Га-га-га!

Отсмеявшись, Костырин поднялся, поблагодарил за хлеб, за стол, надел шапку развернулся и ушёл, насмешливо посвистывая. Игнаха ушёл за ним. Маркел лежал на лавке, думал, что Костырин прав. И так, думая, заснул.

Утром, после завтрака, пришёл Черкас. Сказал, что раньше он прийти не мог, был очень занят. Сказал, что они, все казаки, собираются опять идти на Волгу, дорога дальняя, а у них ни стругов, ни харчей, ни зелейных припасов… И сразу же спросил, не передумал ли Маркел идти в Сибирь искать там Василия Шуянина.

– Нет конечно, – ответил Маркел. – Да хоть бы и передумал, никто меня об этом спрашивать не станет, я же царю крест целовал. Я не вольный казак.

Черкас на это усмехнулся, полез за пазуху, достал небольшую грамотку. Маркел взял её, начал читать… И не смог прочесть ни слова, такая она была мудрёная. Маркел посмотрел на Черкаса. Тот сказал:

– Здесь сказано, что я, Иван Александров сын Корсак по прозвищу Черкас, за тебя, подателя сей грамотки, ручаюсь. И что если ты привезёшь эту грамотку тому, кому надо, то чтоб этот тот кто надо отправил тебя туда, куда ты пожелаешь.

– Кто этот тот кто надо? – спросил Маркел.

– Есаул Шуянин.

– Где мне его найти?

– Здесь, в грамотке, всё сказано.

– Я ничего в ней прочесть не могу.

– А тебе и не надо читать. А ты, как приедешь в Чердынь, поспрашивай добрых людей, они тебя и надоумят.

– А как мне тех добрых людей сыскивать?

– А они сразу видны. И скажи, что тебе нужно на Маметкулову тропу и что ты ищешь Шуянина. А станут спрашивать, кто ты такой, покажи им эту грамотку. Но только в руки не давай! Держи в своих руках, не выпускай! И отведут они тебя к нему, в Сибирь. И вот уже только в Сибири дашь ему эту грамотку и скажешь, что ты от Черкаса. Тогда он тебе всё, о чём спросишь, расскажет. Но сперва тебе нужно попасть в Чердынь. И поскорей! Нам-то что, мы ждём, когда реки вскроются, мы же на стругах пойдём, а тебе что – налегке да посуху!

– Да какое посуху! – сказал Маркел. – Ямские не хотят везти. Говорят, распутица.

– А ты им скажи, что Матвей Евстигнеевич просит.

– Матвей – это Мещеряк?

– Он самый.

Сказав это, Черкас поднялся, взял шапку. Маркел снова посмотрел на грамотку, спросил:

– Что здесь написано?

– Это написано Шуянину, и он поймёт.

Маркел ещё подумал и сказал:

– Я не могу такое брать. Я должен знать, что здесь написано. Я крест на службу царю целовал, а вдруг здесь что против царя замыслено?

– Не хочешь – не бери, – сказал Черкас. – Иди на воеводский двор, жди, когда к вам пришлют воеводу, и тот тебя в Чердынь отправит. А из Чердыни уже сам езжай в Сибирь и сам же там Шуянина ищи. Можно и так, а что!

Маркел молчал. Черкас протянул руку к грамотке. Маркел прижал её к груди и не отдал. Черкас усмехнулся, убрал руку, надел шапку и сказал:

– Вот это верно. Посиди, подумай – и езжай!

Когда Черкас ушёл, Маркел опять начал ходить по горнице и хмуриться. Время от времени он останавливался, разворачивал грамотку, смотрел на мудрёные слова и думал: га, найди добрых людей, на краю света, очень ловко! Но куда деваться?! Некуда! Сам крест на службу целовал, никто тебя не неволил. Была не была! И Маркел сел к столу, позвал Игнаху, тот подал горячего, Маркел начал перекусывать. Пришёл Костырин. Маркел сказал, чтоб тот сходил на ямской двор и там сказал, что Матвей Евстигнеевич просит, чтобы к губной избе подали двух добрых коней с подводою, и живо. Ого, только и сказал Костырин, но переспрашивать не стал, а надел шапку и вышел.

Пока он ходил, Маркел собрался, и Игнаха собрал ему узел.

Вернулся Костырин с санями. Маркел вышел, сел, перекрестился и поехал.

ГЛАВА 15

До Чердыни Маркел ехал долго и очень умаялся. Дорога же там была непростая, дремучая, места необжитые, безлюдные. А если где и попадались небольшие деревеньки, то в них жили пермяки и говорили они по-пермяцки, а по-русски понимали плохо. Одно тогда радовало – что погода стояла морозная, ветреная – и снег не таял, ехалось легко. Да Маркел ещё и не скупился, помаленьку приплачивал, проводники довольно усмехались, а после, на ямских дворах, Маркела кормили сытно, наливали ему доверху, стелили мягко.

Но всё равно было тоскливо. С утра до вечера Маркел трясся в санях, поглядывал по сторонам, а там были одни только ёлки да ёлки здоровенные, и всё. Так Маркел ехал десять дней, и только уже на одиннадцатый, ближе к полудню, когда тучи развеялись, впереди показались какие-то бугры над лесом.

– Что это? – спросил Маркел.

– Это Камень, – сказал проводник. – А за ним Сибирь.

– А Чердынь где?

– А тут внизу. Сейчас из леса выедем, и ты увидишь.

Так оно тогда и оказалось – дорога пошла под уклон, начала петлять, потом ёлки расступились, и Маркел увидел впереди, в низине, город. Даже скорей не город, а острог с посадом. Посад был ограждён высоченным крепким тыном, от времени почти что чёрным. Да и весь город был чёрный, снег же там уже сошёл. Также и поле вокруг города всё было в чёрных проплешинах, а дорога к городу – раскисшая, грязная, полозья тут же начали скрипеть по песку. Маркел вылез из саней и пошёл с ними рядом. А он был в валенках, валенки сразу набрякли от воды и начали противно хлюпать. Едрёна вошь, думал Маркел, скорей бы дойти!

И дошёл. В посадских воротах их остановили, Маркел показал подорожную и сказал, что ему надо в губную избу. Старший стрелец взялся проводить. Они пошли по посаду. Посад был так себе. Когда шли мимо кабака, там было тихо. Дальше, ещё домов через десяток, посад упёрся в кремль. Они вошли в кремлёвские (острожные) ворота, и там, почти сразу рядом, стояла губная изба. Дверь в неё была закрыта, на замке висела красная сургучная печать. Что это, спросил Маркел. Стрелец ответил, что так надо. И тут же прибавил, что всех, кто приходит сюда, велено отправлять к воеводе. Ну что ж, надо так надо, ответил Маркел, а сам тем временем припомнил, что воевода здесь из худородных, седьмой год сидит бессменно, никто его сменять не хочет, вот он и бесится. Ну да и ладно!

Пока Маркел об этом думал, они подошли к воеводским хоромам. Хоромы были неказистые. Таким же неказистым оказалось и крыльцо, такие же и сени, лестница на верх, верхние сени, и даже стрелец с бердышом у двери. Стрелец открыл дверь, Маркел вошёл, поклонился, распрямился и увидел стоявшего перед ним чердынского (правильнее, великопермского) воеводу Пелепелицына Василия Ивановича. Сам из себя он был высок, тощ, остролиц и взгляд имел очень пронзительный. Вот таким взглядом осмотрев Маркела, он спросил:

– Ты кто таков?

Маркел назвался, показал овчинку. Потом подал подорожную. Пелепелицын прочитал её и с удивлением спросил:

– «И далее, куда будет указано», это куда?

– В Сибирь. По казённому делу.

– А! – радостно сказал Пелепелицын. – По Ермаку! По воровству его! Я так и думал!

– Нет, – возразил Маркел. – Не воровал Ермак. А это у него украли.

– Ну, это тоже запросто, – сказал Пелепелицын. – Там же у него все воры, до единого. – И тут же спросил: – А что украли?

– Две редкие вещицы, – ответил Маркел. – Ему их царь пожаловал. Сабля турская да пансырь немецкий, дорогущий, битый в пять колец.

Пелепелицын, помолчав, сказал:

– Ну, это пропили, скорей всего. Да и даже если нет, а если в самом деле кто украл, то где теперь это найдёшь? В Сибири моей власти нет. Вон, посмотри в окно. Видишь ту реку перед лесом? Так вот по ней Московское царство кончается, дальше земля уже не наша.

– А чья? – спросил Маркел.

– Вот в том-то и беда, что ничья, – сказал Пелепелицын. – Была бы чья, договорились бы. Но кому таковская нужна? Не земля, а одни камни! Высоченные горы камней! Туда зайдёшь и сдохнешь с голоду!

– Ну, может, оно и так, – сказал Маркел. – А вот я ещё слыхал, что у вас тут разные люди встречаются. Кое-кто из них дальше дорогу знает. Через эти горы.

Пелепелицын хищно усмехнулся и сказал:

– Да, твоя правда, знали тут одни. А теперь вот на цепи сидят! Вон там! – и топнул об пол сапогом.

– А кто это? – спросил Маркел.

– Ваши людишки, из губной избы! Губной староста Гаврила Хвощ да Сенька Шишкин, губной целовальник. С народцем из-за Камня снюхались!

– А их можно допросить?

– Нельзя! – строго сказал Пелепелицын. – Потому что они не по твоему, а по другому делу посажены. И будут там сидеть до Страшного суда! Или пока не отдадут…

И замолчал, опомнившись. Маркел спросил:

– Чего не отдадут?

– Так, ничего, – уклончиво сказал Пелепелицын. – Это уже, как я сказал, другое дело. А нам пока надо твоё решить. Ведь так?

Маркел не ответил. Пелепелицын, помолчав, заговорил неспешно:

– Вот опять. Никак мне этот ваш Ермак не даст покоя. Да как он только появился, я сразу сказал, что не будет от него добра. От него и от его людишек. Потому что их зачем сюда призвали?! Чтобы они нас, православных, от нечестивых агарян оборонили, а они что?! Где был ваш Ермак, когда татары Маметкуловы у нас здесь под стенами стояли?! Да Ермак как про это узнал, засмеялся и сказал своим ворам: вот и славно, казаки, пока татары будут Чердынь брать, мы мимо них в Сибирь заскочим и пограбим у них всё! И заскочили, и пограбили. А мы здесь не щадя живота своего отбивались. А Ермак в Кашлыке пьянствовал, и кучумовых баб гаремских, а у Кучума был гарем ого какой!.. Ну да! Вот что Ермаку досталось. А нам тут было не до баб! У нас такой голод был, что пожрали всех мышей. А сколько народу татары побили! И нам ничего! А Ермаку, ты говоришь, и царскую саблю, и пансырь. Да он их пропил, конечно, знаем мы этих казаков! А тебя, дурня, послали искать! Ну не смешно ли?!

Маркел, помолчав, сказал:

– Ладно. Поеду обратно в Москву. Скажу: так, мол, и так…

– Э! Погоди! – перебил его Пелепелицын. – Великие дела так быстро не делаются. А посидим ещё, подумаем. Может, чего и придумается. Вот, скажем, есть тут у меня на примете один человечишко, попробуем, возьмём его в расспрос, вдруг он чего да присоветует.

Сказав это, Пелепелицын обернулся, хлопнул в ладоши и кликнул Якова. Вошёл Яков, его дворский, и Пелепелицын приказал ему, чтобы послали человека на посад и привели Силантия Безухого.

– А ты пока сходи, перекуси, – продолжал Пелепелицын, обращаясь к Маркелу. – С дороги небось голоден, а никто и корки не подаст!

И, опять хлопнув в ладоши, вызвал теперь уже Сидора, и тот повёл Маркела на поварню.

ГЛАВА 16

На поварне еды было много, и всё это жирное, горячее. Жаль только, хлебного вина не дали. Ну да впереди ещё расспрос, думал Маркел, так что вино ещё рано. Размышляя таким образом, Маркел съел одну миску, взялся за вторую – и только теперь насытился, стал жевать медленно, в охотку. И тут же его начали расспрашивать – конечно, про Москву, про тамошнюю жизнь. Расспрашивал приведший его Сидор, а повара, стоявшие в сторонке, только слушали. Сидор спрашивал про нового царя и как под ним живётся, и вообще сытна ли жизнь в Москве, много ли там порядка или мало, и так далее. Отвечая на всё это, Маркел был осторожен в словах и почти всё московское хвалил, а если и не хвалил, то изъяснялся кратко и уклончиво. Ну а потом и сам спросил, кто такой Силантий Безухий, которого сейчас пошли искать. И вот тут уже и Маркелу было отвечено весьма уклончиво, что есть, мол-де, такой человичишко Силантий, бродяга, креста не носящий, снюхался с казаками, ухо ему где-то в драке отчекрыжили, и это всё. Маркел слушал, примечал: бродяга, без креста, с казаками, ага…

Но тут на поварню вошёл Яков и сказал, что нашли Силантия, пора идти. Маркел встал, пошёл.

На этот раз его привели уже в другую ответную, она и сама была тесней, и окошко слишком высоко прорублено, и там стояла только одна лавка, на которой уже сидел Пелепелицын. А перед ним стоял самый обычный человек, одетый в посадское, с шапкой в руке. Когда Маркел вошёл, посадский обернулся к нему, и стало видно, что у посадского нет одного уха. Пелепелицын, оборотившись к Маркелу, сказал:

– Вот, это и есть тот человечишко.

После чего повернулся к Силантию и, уже кивая на Маркела, прибавил:

– А это и есть тот важный человек из Москвы, которого надо провести в Сибирь.

Силантий глянул на Маркела и сказал насмешливо:

– Сибирь большая!

– Мне надо в Кашлык, – сказал Маркел.

– Я так далеко не хаживал, – сказал Силантий.

– А недалеко, это куда? – спросил Маркел.

– Ну, через Камень перехаживал…

– Ха! Перехаживал! – сердито перебил Пелепелицын. – Перескакивал, лучше скажи! В Пелым бегал! Маметкула вместе с войском на нас из Сибири наводил!

– Нет, не наводил! – сказал Силантий.

– Наводил! Наводил! Люди видели! – уже почти закричал Пелепелицын. – И я его перехватил, и стал на дыбе поднимать! А он, скотина, упёрся, оттерпелся и три виски молча выдержал. Ну и я что? Отпустил его. Всё по закону!

Маркел кивнул – по закону. В четвёртый раз молчащих поднимать нельзя.

А Силантий упрямо продолжил:

– Наклепали на меня со зла! Не проводил я татарву на Чердынь! И мне Бог за это силу дал, и я, с Его помощью, себя не оговаривал, терпел!

– Ага! С Божьей помощью! – вскричал Пелепелицын. – А крест на тебе есть? Покажи свой крест, скотина!

– У меня крест в душе, – сказал Силантий.

– Знаем мы твою душу, ага! А когда этой зимой Васька Шуянин со своим ворьём мимо нас в Сибирь прошмыгивал, кто ему туда дорогу показал? Это тоже на тебя поклёп?

– А разве нет?! – дерзко спросил Силантий. – А меня опять на дыбу подняли! Опять три раза! И что получили?!

Пелепелицын, покраснев, сказал в сердцах:

– И опять он отмолчался, пёс! Ты представляешь, какой терпеливый! Хоть ты его на ярмарках показывай.

– Да, – сказал Маркел. – Бывали и у нас такие. – И, обернувшись к Силантию, спросил: – А меня через Камень сведёшь?

– А зачем мне это? – ответил Силантий с насмешкой.

Маркел посмотрел на Пелепелицына. Тот засверкал глазами и сказал:

– Не сведёшь, опять возьму в железа и прикажу Игнату, чтобы он прибил тебя до смерти, когда будет на дыбу поднимать.

– Против Бога идёшь, боярин! – гневно воскликнул Силантий.

На что Пелепелицын с усмешкой ответил:

– Ну, это мы уже только на том свете наверняка узнаем, кто против кого шёл. А тут велю задушить, и задушит. А вот проведёшь человека в Сибирь, я не только зла на тебя больше держать не стану, но ещё дам три рубля!

Силантий посмотрел на Маркела. Маркел как бы между прочим сложил пальцами козу и усмехнулся. Силантий задумался.

– Ладно, – сказал Пелепелицын. – Утро вечера мудреней.

И кликнул Якова. Когда тот вошёл, Пелепелицын, указавши на Силантия, велел:

– Отведи его на низ. Пусть там подумает, охолонётся.

И, уже обращаясь к Маркелу, спросил:

– А ты как?

– И я тоже думаю, что утром будет мудреней, – сказал Маркел. – А пока бы я соснул.

И в самом деле, за окном тем временем уже стемнело. Пелепелицын снова кликнул Сидора. Сидор отвёл Маркела на третий жилой этаж, там завёл в славно прогретую каморку, постелил на лавке и спросил, что ему ещё угодно. Маркел спросил, где его узел. Утром принесут, ответил Яков, узел цел. Маркел подумал и сказал, что ему нужны сапоги на смену валенкам. На что Яков усмехнулся и ответил, что в этих местах валенки Маркелу ещё летом пригодятся. Маркел промолчал, насупился. Яков ушёл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.