Жди меня

Выйдя из вагона в Москве, она попала в пёструю толпу, кишащую пассажирами, зеваками и воришками, которая стремительно понесла её к зданию вокзала. Это был роскошный дворец! Ниночка с восхищением рассматривала его архитектурные особенности – высоченные окна, купола на крыше, просторные залы, мраморный пол. Она отыскала глазами милиционера – тот прогуливался по зданию, зорко наблюдая за бегущими людскими ручейками, готовый направить их в необходимое русло. Сержантские погоны на кителе, синее галифе, начищенные до блеска сапоги, фуражка.

– Мне нужен телефон, – сказала ему Ниночка, показав своё удостоверение.

Сержант уважительно козырнул и собирался проводить её на милицейский пост, чтобы она воспользовалась служебной связью, но Нина Сергеевна спросила, где находится телефонная будка. Через несколько минут она уже звонила Грише, задыхаясь от нахлынувших чувств и предвкушения долгожданной встречи.

– Гришенька, милый! Я приехала к тебе! Я на Казанском вокзале!

В трубке стояла мёртвая тишина.

– Алё! Алё! – испугалась она, что он её не слышит. – Гриша!

– Ну чего ты кричишь? – последовало отчуждённо, как будто и не было тех волшебных дней счастья. – Мы не можем быть вместе! У меня жена и трое детей!

– Что же ты… Что же ты раньше об этом не сказал? – запинаясь, промолвила она, ужасаясь его словам и ещё больше тому, что придётся возвращаться обратно – туда, где её ждут пересуды и злорадные смешки за спиной.

– Я скоро приеду в командировку и всё тебе объясню. Прости. В трубке зачастили язвительные гудки, и Нине Сергеевне казалось, что даже они насмехаются над её женской глупостью и той беспечной доверчивостью, которой теперь не было ни оправдания, ни прощения. Радужный мир, созданный опьянённым любовью воображением, рухнул, придавив её своими обжигающе-острыми обломками.

Она думала, что встретила капитана Грэя, приплывшего к ней под алыми парусами любви… А её, оказывается, просто использовали на несколько дней, бессовестно разыграли, поиздевавшись над её чувствами… Какая же она дура! Как могла так повестись, пойматься на крючок глумливого волокиты, да ещё на виду у всех…

И этот ужас, этот позор предстояло пережить – стойко и мужественно, не подавая вида, как ей больно и обидно.

Увы, человек слаб и мелочен, и подчас чужой неудаче он радуется больше, чем собственному успеху. Об их романе знало всё кустанайское управление милиции, включая паспортный отдел, косточки Нине Сергеевне с удовольствием перемывали за каждой кабинетной дверью завистливые подруги и подчинённые. И она терпела, впервые подумав о том, что пришла расплата за грехи прошлых лет, о которых хотелось забыть… Но именно Григорий приложил все силы к тому, чтобы она переехала в Сочи.

…Настенные часы пробили девять вечера. Нина Сергеевна потянулась, расправляя плечи и спину. И чего это она вдруг Гришку вспомнила? Скорее всего, потому, что намеренно гнала от себя мысли о Волкове.

– Упустил ты свой шанс, голубчик, упустил, – пробормотала она. Не потому, что представляла, будто Евгений её слышит, а просто уже давно выработалась привычка многих одиноких людей – разговаривать с собой вслух. – Нет у тебя, Волков, теперь никакой дочери! – сурово повторила она. – Нет, и не будет! И сам ты в этом, Женечка, виноват! Надо было тогда думать, когда я этого очень хотела! А ты к моей подруге ушёл? Ну так и катись к ней сейчас, прямой дорожкой, без поворотов и ухабов, нигде не сворачивая! Катись-катись, колобок ты мой… зачерствевший!

Волков был её ахиллесовой пятой, если можно так выразиться. Мало кто обижал красавицу Ниночку в пору её расцвета, когда она ещё только четверть века прожила, чаще обижала она сама, а вот Женька смог её обидеть так, что и в судный день она его не простит. Да-да, это был тот самый случай на рынке, когда решалась их судьба – быть вместе или жить порознь…

– Ладно, не накручивай себя, – решила вовремя остановиться Нина Сергеевна. – А то спать не сможешь. Сдался тебе этот Женька!

Она вспомнила про бульон, принесённый дочерью, и пошла на кухню. Открутила крышку термоса, вынула пробку – в воздух поползли тощие змейки пара, запахло наваристым куриным супом. Золотистого слоя жира не было – Кира заранее его сняла, стараясь угодить матери. Сжав термос обеими руками, Нина Сергеевна приблизилась к раковине и вылила туда бульон.

– Порядок! – произнесла удовлетворённо и повеселела.

Ещё будучи совсем юной паспортисткой, она слышала о громких делах – убийстве детьми собственных родителей, и всё во имя того, чтобы завладеть имуществом и жилплощадью. Пока была молодой, на свои плечи такую страшную судьбу не примеряла, но вот подступила старость – и стал расти, как раковая опухоль, неуёмный страх. От дочери плохого не ожидала, а вот зять – это был крепкий орешек, человек хваткий и умный, а главное, независимый и успевший жёстко и по-деловому проявить себя в служебной деятельности. Зять вызывал опасения… У них не заладились взаимоотношения с первой же минуты, как только Нина Сергеевна его увидела.

Кира и Глеб работали в закрытой организации, там и познакомились, а сблизившись в совместных командировках, втайне от всех расписались. Глеб был сирота, ни кола, ни двора, ему и говорить-то о своей женитьбе было некому. И Кира, недолго думая и заручившись свидетельством о браке, привела его к своей матери. Нина Сергеевна была в шоке. Жить втроём на пятнадцати метрах площади в её планы не входило – это означало поставить крест на своей собственной женской судьбе! А ведь ей ещё было только сорок с небольшим, как говорится, баба-ягодка… И слишком тяжело далась ей квартира в Сочи, чтобы впустить в неё человека, который исхитрился обзавестись соответствующим штампом в паспорте…

Она ворочалась всю ночь, не в силах успокоиться и уснуть, а на следующий же день, пока молодые ещё спали, пошла в военкомат к своим знакомым, похлопотала, и Глеба тут же призвали на полугодичные офицерские курсы, с выездом в другую местность. Зять такого от тёщи явно не ожидал…

Зато понял, что нечего разевать рот на чужое добро, а надо зарабатывать своё. Вот потому у них с Кирой теперь было всё: и собственная квартира, и дача, и машина. И выходит, что Нина Сергеевна поступила правильно, не позволив зятю расслабляться. Она его, конечно, прописала у себя, но только ради того, чтобы молодая семья смогла претендовать на улучшение жилищных условий. В советское время такое право имели только те семьи, где на человека приходилось не более шести квадратных метров жилой площади. Дальновидная Нина Сергеевна, изначально зная это, специально взяла себе квартиру в пятнадцать метров, чтобы в перспективе Кира могла получить отдельное жильё. А курсы пошли на пользу Глебу – там его и присмотрели влиятельные работодатели в погонах, что тоже было предусмотрено тёщей.

В комнате разлилась знакомая мелодия «Не думай о секундах свысока…». Нина Сергеевна не спеша подошла к сотовому телефону, посмотрела на экран, после чего ответила:

– Да, дочка. Что случилось? Почему звонишь на мобильник, а не на городской телефон?

– Просто хотела сказать, что мы с Вадиком уже подъехали к дому! – сообщила Кира, и голос её был немного усталый. Или показалось? – Вадик пошёл ставить машину, а я жду лифт. У тебя всё в порядке? Голова не болит? А то сегодня обещали магнитную бурю, я забыла тебя предупредить.

– Всё хорошо, не волнуйся. Я уже ложусь спать. Кстати, бульон был очень вкусный.

– Правда?! Ты его выпила?

– Раз говорю, что вкусный, значит, выпила.

– Молодец! Завтра привезти ещё?

– Пока не надо.

– Ну, тогда отдыхай. Утром я позвоню. А ты составь список, что купить. Приятных тебе снов!

– Спасибо, дочка. И тебе спокойной ночи!

Глава 5. Семейный ужин

Пока Вадим подыскивал подходящий уголок возле дома для парковки машины, так как его привычное место почему-то оказалось занято, Кира Борисовна поднялась на свой этаж, открыла ключом дверь. Пахнуло домашним уютом и отварным картофелем. Неужели Глеб решил похозяйничать на кухне? А тот уже шёл к ней, держа в одной руке полосатое полотенце, а в другой – столовую ложку.

– Ждал, ждал вас, – проговорил он извиняющимся тоном, – да не выдержал, поставил картошку варить. А то есть хочется, сильно проголодался. Кстати, я её уже посолил.

И заулыбался, обнажив безукоризненные зубы, ровные, белые и к тому же свои родные. Таким зубам любая кинозвезда бы позавидовала. И шевелюра у него роскошная, с благородным серебряным отливом.

– Молодец, правильно сделал, – похвалила жена. – А селёдку я сейчас почищу.

– Мяса разве не будет?

– В обед же пирожки ели.

– Так то в обед. И они были с курицей.

– А с яблоками не хочешь? На подоконнике лежат, в чашке.

– С яблоками буду.

– И мне парочку оставь, – прямо с порога попросил Вадим, уже успев разобраться с парковкой и включаясь в общий разговор. – Я тоже хочу с яблоками.

Рядом с сыном Глеб Романович значительно проигрывал в росте. Но мог гордиться своим тренированным телом, гладким и загорелым, по цвету напоминающим подрумяненный на сковородке пирожок.

Кира Борисовна привыкла всё делать быстро и хорошо, тут же взялась за селёдку, и вскоре вся семья уже сидела за столом.

– Ну как там тёща? – поинтересовался Глеб и не без ехидцы добавил: – Что новенького придумала? В суд ещё на нас не подала, что мы её со свету сживаем? А то я уже в поликлинику боюсь заходить, там мне каждая медсестра и врач начинают с порога долдонить, какой я, оказывается, злодей и негодяй, только и думаю о том, как бы тёщу свою угробить. Они мне прямо говорят: «Что вы возитесь с этой сумасшедшей бабкой? Она про вас тут такое рассказывает, что уши вянут!»

Вадик с трудом подавил уже готовую сорваться улыбку.

Кира Борисовна строго посмотрела на него, но промолчала.

– Ты к ней ездишь каждый день, работу из-за неё бросила, и всё равно на тебе клеймо – плохая дочь. А я так вообще какой-то изверг, – продолжал накручивать Глеб Романович, аккуратно обсасывая хвост селёдки. Накручивал, потому что знал: Кира не из тех женщин, которые способны накалить обстановку ещё жарче.

– Неизвестно, какими будем мы сами, когда доживём до её лет, – прервала она бесполезную нервотрёпку. Неприятная тема могла длиться бесконечно, тем более что поводов было предостаточно, но к чему мусолить одно и то же? С другой стороны, Кира твёрдо знала, что мать всегда останется матерью, в то время как муж вполне может стать и бывшим. Ведь однажды он уже пытался уйти…

– Картошки ещё кто-нибудь хочет? Или селёдки? – спросила она.

– Спасибо, наелись, – ответили хором мужчины, и тогда Снегирёва произнесла, как бы невзначай:

– А мне чуть было страусиная ферма не досталась…

Эффект получился такой, как ей и хотелось. В таких случаях говорят, что у всех присутствующих челюсти отвисли.

– Какая ферма, мам? – первым обрёл дар речи сын.

– Обыкновенная. В Австралии.

– А поподробнее нельзя? – приступил к дознанию муж, оправившись от лёгкого шока.

– Мне позвонили с телевидения, из передачи «Жди меня»…

– А! Ну так бы сразу и сказала, – оборвал, не дослушав её, Глеб Романович. – Розыгрыш чистой воды, – и во взгляде его, обращённом к сыну, явственно читалось: «И находятся же ещё лохи, которые верят во всякую чушь!» – Небось, и денег попросили в виде вступительного взноса? – с подколом спросил он. – И ты их уже отправила?

– Глеб! Ну что ты меня всегда принимаешь за дурочку? – обиделась Кира Борисовна. – Не успел ещё ничего узнать, а уже делаешь скоропалительные выводы.

– Да потому что ты ещё только собираешься о чём-то подумать, а уже знаю ответ на твой вопрос, и на три хода вперёд вижу, как будут развиваться события дальше.

– Ну, если ты всё знаешь, тогда и говорить не о чем, – заключила она и принялась собирать тарелки, освобождая место для чашек с блюдцами.

– Мам, расскажи мне, – пристал Вадик. – Австралия – это же не только страусы. Это совсем другой мир!

– В девяностые и двухтысячные годы туда уехало много русских, – сменил подтрунивающий тон на благодушный Глеб Романович. – Там теперь целые колонии русских поселенцев. А во времена боярыни Морозовой в Австралию перебрались на постоянное место жительства старообрядцы. Не все конечно, но многие. Уезжали семьями, чтобы начать новую жизнь, обрести вторую родину. Главное, чтобы подальше от царской России, ведь здесь на них были устроены гонения и вполне могли наяву сжечь живьём.

– Только за веру? – ужаснулся Вадим.

– Да, только за веру. За то, что крестятся двумя пальцами, а не складывая их в щепоть.

Глеб готов был продолжить экскурс в историю церкви, но сын уже утратил интерес к этой теме и обратил свой взор к матери, снедаемый любопытством.

– Мам! Так тебя что же, кто-то из бывших соотечественников зовёт в Австралию?

– Собирался позвать, – уточнила она. – И заявил, что я его родная дочь.

Глеб хотел было снова отпустить что-то язвительное, но на этот раз сдержался. Решил дослушать историю до конца.

– Ничего себе! – ошеломлённо покачал головой Вадик. – Прямо так и заявил? С какой стати? Дедушка же умер!

– С какой стати этот австралиец признаёт твою маму своей дочерью, нужно спросить у бабушки, – с иезуитской улыбкой подсказал отец.

Вадик пропустил его слова мимо ушей.

– Мам! А ты знала этого человека раньше? Хоть когда-нибудь видела его?

Получив утвердительный кивок, оживился:

– Ну, тогда давай всё по порядку. Слово в слово, какой у тебя был разговор по телефону.

Она постаралась воспроизвести в точности всё то, что услышала от Павла Громова, и свои ответы ему. И в довершение повествования показала фотографию в альбоме.

– Вот он. Евгений Волков.

– Ну, тёща! Ну даёт! – расхохотался Глеб и едва не поперхнулся пирожком.

– А что, мам, давай поедем к нему! Посмотрим Австралию! Ознакомимся с фермой! Другие ищут родственников по всему миру, мечтают разбогатеть! А тебе наследство само в руки идёт, налаженный бизнес, поставленное хозяйство, а ты отказываешься!

– Вот-вот. Будем полезной страусятиной питаться! Перья продавать, мясо! – присоединился к интересной теме и Глеб Романович. – То-то заживём! Сможем и дачу, наконец, достроить, и Вадику отдельную квартиру купить.

– Так ведь там, на ферме, надо жить и работать! – напомнила им Кира Борисовна очевидный факт. – Кто туда поедет? Я твою бабушку, Вадик, бросить не могу. Да и вообще – на кой ляд мне эта Австралия! Мне и здесь забот хватает!

– Ты сначала съезди, посмотри, а после уже и решать будешь.

– Я бы, может, и хотела поехать. Но бабушка уже за меня всё решила. Сказала им, чтобы по таким глупостям больше сюда не звонили, а то она найдёт на них управу.

– Это она может, – ухмыльнулся старший Снегирёв. – Это за ней не заржавеет.

– И что? Значит, не будет никакой Австралии? – разочарованно вздохнул Вадим.

– Скорее всего, не будет. Бабушка отрицает причастность Волкова к отцовству.

– Мало ли, что она отрицает. Слава богу, медицина продвинулась так далеко вперёд, что просто возьмут у вас обоих анализ на ДНК, и всё станет ясно, – заметил Глеб.

И вдруг взъерошил на затылке волосы, что являлось верным признаком того, что он обнаружил неприятный вариант возможного развития событий:

– Минуточку! – воскликнул он упавшим голосом. – Но тогда этот тип, при совпадении ДНК, может претендовать на долю наследства, если с его дочерью не дай бог что-нибудь случится! И на этот раз я, пожалуй, готов снять шляпу перед мудростью тёщи. Не нужно нам никаких новых отцов и дедушек! Что у него там на самом деле есть в этой его Австралии, ещё на воде вилами писано, а что есть у нас, мы знаем.

«А ведь и верно! – внутренне согласилась с ним Кира Борисовна. – Квартира, машина, дача – всё оформлено на меня. Есть о чём задуматься».

– Ну её к лешему, эту ферму, – махнул рукой Вадик, как о деле, решённом окончательно и бесповоротно. – Жили без неё столько лет, проживём и дальше. А попугаев какаду и утконосов я уже видел – в зоопарке! Но последнее слово всё-таки должно быть за тобой, мама! Только ты имеешь право поставить в этом вопросе точку.

И ушёл, удалившись от всех, на застеклённую лоджию – не терпелось поговорить с Мариной, условиться о времени завтрашней встречи и попутно рассказать об Австралии: от своей девушки он не скрывал ничего. Мобильный телефон, заблаговременно поставленный на зарядку, уже слал довольную отрыжку, вдоволь насытившись вкусным электричеством. Вот и славненько: они с Маринкой могли висеть на телефоне часами, и прерывать разговор не хотелось ни ему, ни ей.

Глава 6. Бывает же такое!

– Тебе хорошо сегодня было? – спросил он в трубку как можно тише, чтобы не услышали родители.

– Да, Вадик. А тебе?

– Ещё спрашиваешь! Жду не дождусь теперь, когда мы увидимся снова.

Марина жеманно засмеялась.

– А завтра вечером ты будешь одна? Сможешь спровадить куда-нибудь Светку?

– Попробую. Но она такая упёртая… Иногда мне кажется, что она нарочно никуда не хочет уходить, чтобы мне насолить.

– Может, познакомить её с кем-нибудь?

– Я уже предлагала.

– И что?

– Не хочет.

– Почему?

– Говорит, что ей надо заниматься. Целыми днями в Интернете торчит. От компьютера не отходит.

– Ну, посоветуй в Интернет-кафе сходить.

– А зачем ей туда идти, если комп под рукой!

– Может, свести её с твоим братом?

– Зачем?

– У него же нет девушки! А у неё нет парня! Если понравятся друг другу, начнут встречаться, где-нибудь бывать вместе. Ну, ты меня понимаешь…

– Понимаю, на что ты намекаешь.

– Интересно, на что? – Вадик спросил нарочно, и самым невинным тоном, чтобы её немного подразнить.

– Да чтобы она нам не мешала! – захлебнулась смехом Марина.

Он присоединился к этому смеху, чем продлил его, по меньшей мере, вдвое.

– Знаешь, Лёшка такой непредсказуемый… – отхохотавшись, засомневалась она. – Ещё познакомим на свою голову!

– А что такого страшного может быть?

– Он в последнее время какой-то странный.

– Вот-вот, – с довольным видом перебил её Вадим. – Я и говорю, что они два сапога пара. Оба странные. Вот и пусть присматриваются друг к другу и избавляются от своих комплексов.

– Как бы не вышло обратное: что они на пару станут ещё более странными и непредсказуемыми, – возразила Марина.

– Погоди. Они же должны были хоть раз да увидеть друг друга, – осенило его. – Ты со Светкой живёшь вдвоём уже больше, чем два месяца. Не мог же он ни разу к тебе не приехать?

– Приходил, конечно, когда я въезжала в квартиру. И Света была дома. Он помог мне с вещами.

– И что было дальше?

– Посидели, выпили бутылку вина, съели торт. Попели под гитару. В общем, отпраздновали моё поступление в универ и новоселье. А потом он уехал.

– И как развивались события после знакомства?

– По-моему, никак.

– А Светка что-нибудь говорила о нём? Ну, мол, симпатичный парень, или что-то ещё в этом роде? Проявляла какую-то заинтересованность в дальнейших отношениях с ним?

– Она по характеру молчунья. И вообще считает, что девушке неприлично делать самой первые шаги к знакомству. Проявлять инициативу должен молодой человек.

– Тогда надави на брата. По крайней мере, узнай, как она ему – понравилась или нет?

– Да он её, небось, уже и не помнит! Сколько времени прошло!

– А он у тебя спрашивал о ней? После той вечеринки?

Марина ответила не сразу.

– Кажется, да.

– А ты?

– Я сказала ему, что Светка молчит, разговора о нём у нас не было.

– Детский сад какой-то! – возмутился Вадик. – Раз он спросил, значит, она ему не безразлична! Бери их судьбу в свои руки, уж коли они сами такие закомплексованные! Позвони брату и пригласи к себе. Придумай какую-нибудь проблему, которую без него решить ну никак нельзя. Или там…

– Может, пригласить его на Светкин день рождения?

– А когда он будет?

– В воскресенье.

– Отлично! Повод что надо. Я тоже приду, чтобы поддержать компанию.

– Ну, это уж само собой.

– Кстати, хочу поделиться сногсшибательной новостью, – перешёл к другой части разговора Вадим и стал рассказывать об австралийской ферме, которая чуть было не досталась его матери.

– Вадька! – у Марины голова пошла кругом от волнения. – Беги сейчас же к маме и умоляй её лететь в Австралию! Вот бы всё получилось! Это же такая перспектива! Мы с тобой станем миллионерами!

А Кира Борисовна к тому времени уже закончила мытьё посуды, сложила остатки еды в холодильник и с чувством выполненного долга пошла к своему планшету.

В прежние времена, когда ещё не было компьютеров, вечерами она либо вязала что-нибудь для членов своей семьи, либо смотрела телевизор, если шла интересная передача, либо созванивалась с кем-то по телефону. Чаще всего со своей двоюродной сестрой Ритой. Теперь повальным развлечением продвинутых домохозяек стал Интернет.

И Снегирёва не была исключением. Она часами могла бродить по разным сайтам в поиске интригующей информации. Интересно было всё: и политика, и сплетни о телезвёздах, и рецепты народной медицины. Она вела обширную переписку в Интернете с родственниками и знакомыми, разговаривала с ними по скайпу. В общем, скучать было некогда. Всемирная паутина уже давно и надёжно опутала её своими цепкими и прилипчивыми сетями, поймала, как голодный паук свою жертву, и не давала вырваться на свободу. Да Кире Борисовне уже и самой не хотелось на волю! Ведь тогда станет скучно жить.

На этот раз она заинтересовалась Австралией. Или Южной Землёй, если перевести название на русский язык. Две трети страны занимают пустыни и полупустыни. Есть саванны и горы, эвкалиптовые леса. Пальмы, древовидные папоротники… Главой государства является королева Великобритании. «Ничего себе! – удивилась Кира. – Вот тебе и крошка-Англия! Такой огромный материк отхватила! Да ещё, оказывается, неимоверно богатый!»

Муж Снегирёвой и сам давно находился в заманчивых сетях Интернета, поглощающих всё свободное время, и, пожалуй, без них уже тоже не смог бы обходиться. Книги, газеты и журналы отошли на задний план. Иногда Глеба Романовича ещё мог завлечь телевизор сенсационными разоблачениями, после которых не знаешь, где покупать продукты, чтобы не травить организм химией или не покалечить свой генофонд, либо ломаешь себе голову, как выжить накануне грядущей катастрофы в эпоху тотальной ненависти к России почти всего мирового сообщества. Подобные телепередачи звучали с экрана всё чаще и всё настойчивее…

Насмотревшись на сумчатых кротов, страусов эму и рыб цератод, которые дышали и лёгкими, и жабрами, Кира Борисовна почувствовала, что устала от экзотической Австралии. Обилие информации о материке было похоже на воду, бесконтрольно текущую из крана, который забыли закрыть, и эта вода, успешно преодолев первый барьер – кухонную раковину или ванну, – победно хлынула на пол, затапливая всё вокруг. Подобного потопа в мозгах допустить было нельзя, и Снегирёва закрыла информационный «кран». Изучать неизвестное лучше дозировано… Решила покопаться в «Одноклассниках» – это было проще, чем осваивать в один присест особенности природы и уклада жизни незнакомой страны.

Глава 7. Сестра Рита

Гуляя по сайту, Кира Борисовна наткнулась на фотографии, которые выложила в Интернет Рита. Но вклинилась к ней невидимкой, чтобы сестра не узнала, что она интересовалась её жизнью.

– Глеб! А Глеб! – позвала она мужа, который сидел за большим компьютером.

– Ну чего тебе?

– Ритка со всей семьёй в Турции отдыхала. В отеле «Jacaranda». В пятизвёздочном, между прочим.

– Ну и пусть. Тебе-то что?

– Да я так просто. Думала, тебе интересно.

Но у Глеба были свои предпочтения.

– Я смотрю материал об «оранжевых революциях», – проворчал он. – Представляешь, мы ещё от Второй Мировой и Афганистана толком прийти в себя не успели. От перестройки и вовсе почти без штанов остались. Едва только начали выкарабкиваться из этой бездны, а тут другая беда на подходе… И ведь всё повторяется! Вице-канцлер России Горчаков ещё в середине девятнадцатого века говорил о том, что революционная зараза, как чума, быстро переходит от одного места в другое, и что определённые лица намеренно провоцируют такие революции.

– Враги не дремлют. Расслабляться нельзя, – в тон ему ответила Кира, но муж её уже не слушал.

Раньше Рита часто приезжала к ним, чтобы навестить, поговорить о том о сём. И после её ухода обязательно что-нибудь пропадало из вещей. Чаще всего деньги. Сначала Кира думала то на мужа, то на друзей сына, пыталась устроить разборки, но, кроме семейной ссоры, это ни к чему не приводило. Все дулись друг на друга, а ни вещи, ни деньги так и не возвращались. Потом однажды она посетовала Рите, что пропало новое одеяло, еще с фабричной этикеткой. И каково же было её удивление, когда вдруг, примерно через полгода, одеяло неожиданно появилось в шкафу, на своём привычном месте, только на него было страшно смотреть, таким замызганным оно стало и отвратительно пахло. Все домашние отрицали свою причастность к неприглядному факту, а с сестрой Кира свои подозрения не связала.