Долг платежом красен

Вилка с наколотым кусочком сельди замерла в руке Райкова, почувствовавшего в словах прямой, язвительный укор.

– Вы ешьте на здоровье, это я не вам, а рыбинспекции в назидание, – спас положение Савелий Игнатьевич. – Природоохранная прокуратура тоже мышей, точнее, браконьеров, не ловит. Наверное, потому, что кормится из одного корыта.

– Мне, пожалуй, пора в гостиницу. Благодарю за хлеб и соль, – приподнялся из-за стола главспец.

– Гостиница? Мг холодно, неуютно, скопище тараканов и клопов, – передернул плечами советник. – У нас для знатных гостей есть приличное место – гостевой домик. Номера люкс, автономное отопление, импортная мебель, ковры … Комфортно отдохнете, а утром с новыми силами.

– Да, Андрей Захарович, по поводу ночлега все будет в порядке, – подтвердил градоначальник. – Лучше мне подскажите, в чем заключается высший пилотаж бухгалтера, финансиста, критерии их мастерства?

– В том, чтобы свести дебит с кредитом, – не подозревая подвоха, ответил Райков.

– Эх, батенька, да у вас провал в знаниях, признаки профнепригодности, – объявил вердикт Савелий Игнатьевич. – Запоминайте, искусство бухгалтера заключается в умении каждый рубль гонять на счетах до тех пор, пока он не окажется в кармане. Вот это и есть высший пилотаж.

Громко, брызжа слюней, расхохотался. Каморин, неоднократно слышавший из уст шефа этот засаленный анекдот, вяло рассмеялся.

Главспец, не оценив юмора, тупо взирал на чиновников. Затем промолвил:

– Пещерный век, Сейчас при наличии смартфонов и калькуляторов на костяшках счетов никто не считает.

– Суть не в приборе, инструменте бухучета, а в принципе, – хмуро заметил Хлыстюк и подумал: «Черт подери, совершенно лишен чувства юмора. Ничто его не забавляет, ни радует, как сухарь. Наверное, страдает от изжоги или желчи. С таким тугодумом каши не сваришь. Упрямый, прямой и холодный, как штык. Неужели и последнее, главное средство не сработает?»

Возникла тягостная пауза. Мэр взглядом подал знак советнику и тот на правах тамады, наполнил до краев фужеры и, стоя, провозгласил:

– По флотской традиции второй тост за прекрасных женщин! За милых и ласковых дам! Хотя в данный момент ни одной из них нет рядом, но они всегда с нами, в сердце.

Прежняя скованность постепенно оставляла Райкова и, когда хозяин предоставил ему слово для тоста, он охотно откликнулся:

– Мой тост самый короткий – Будьмо!

Дружно сдвинули тонко звенящие фужеры и выпили.

– Никак оппозицию представляете? – удивился Хлыстюк.

– Я вне партий и политики, – отозвался гость.

– Напрасно. Без сильной и популярной партии сейчас карьеру не сделаешь. После каждых выборов перетасовка кадров, в зависимости от симпатий и антипатий, принадлежности к сторонникам или противникам победителя. У каждого из нас должна быть надежная опора, влиятельные покровители, иначе выбросят за борт. В желающих подсидеть, столкнуть с кресла, недостатка нет. У меня под окнами кабинета постоянно, то пикеты, то палаточные городки…

Тунеядцы, лентяи не хотят работать, подметать улицы и белить бордюры, а только бузят, чистую воду мутят. И подбивают их те, кто мечтает занять мое законное кресло, чтобы пристроить родню, друзей на прибыльные должности и сказочно обогатиться. Семейственность, кумовство, блат, подобно холере, неистребимы. Вы, Андрей Захарович, наверное, тоже не без амбиций, мечтаете об успешной карьере?

– На высокие роли и министерские портфели не претендую. Те кресла ненадежны, периодически происходит ротация кадров. А на мой скромный портфель никто не претендует, поэтому, даже при смене состава правительства, остаюсь при деле. Меня ценят, как опытного профессионала, дорожащего своей репутацией.

– Но противники, наверняка, есть?

– Конечно. Без них жизнь неинтересна.

– Как-нибудь, если сильно насолите, соберутся с силами и сковырнут вас. Не боитесь?

– Не боюсь. За мной грехи не водятся, живу скромно на зарплату и гонорары от чтения лекций в институте, публикации статей в прессе.

– Так еще и пером забавляетесь? Странный вы. человек, Андрей Захарович, не от мира сего, – с сочувствием произнес Савелий Игнатьевич. Вошла Нина Петровна, неся в руках поднос с чашечками ароматного кофе.

– А вот и женщина! – обрадовался ее появлению Игорь Глебович. – Мы выпили за женщин, присоединяйтесь к нам.

– Не смущайтесь, – разрешил хозяин. Каморин достал из серванта еще один фужер, протер его салфеткой. Выпили за мудрую женщину и хорошую, исполнительную работницу. Горячий кофе взбодрил.

– Спасибо, господа, пора и честь знать, завтра много работы, – Райков поднялся из-за стола. Хлыстюк решил его не уговаривать, лишь ,глядя на советника, сообщил:

–Игорь Глебович, пошли в приемную перекурим.

Когда они удалились, вполголоса потребовал:

– Сделай все, чтобы его обезоружить. Поймай за жабры или губу на острый крючок. Пусть у него отпадет желание рыться в наших финансовых документах.

– Босс, не сомневайтесь. Есть у меня такой острый крючок в салоне «Шик & Блеск». Еще не один хитрый и жирный карась не сорвался с крючка. И этот пескарь от нас не уйдет.

Хлыстюк понял, о каком крючке речь и заметил:

– Если по какой-либо причине не клюнет, то придется пожертвовать валютой. Игра стоит свеч. Рискуем потерять намного больше.

Когда они возвратились в кабинет, начальник деловито велел советнику:

– Возьми мое авто и устрой Андрея Захаровича по высшему разряду, а я еще поработаю – дел невпроворот. Работаю в режиме Иосифа Сталина, до полуночи, а бывает, что и до рассвета. Доложишь мне потом.

С печалью в голосе обратился к гостю:

– Андрей Захарович, наше земное пребывание и без того короткое, чтобы его отравлять ничтожными мелочами. Надо радоваться каждому мгновению жизни, словно это последний твой день на этой грешной земле. Время необратимо, жестоко и стремительно.

Райков не нашел аргументов для возражений. Поддерживаемый Камориным, он вышел во внутренний двор здания к поджидавшему их автомобилю «Mazda».

– По коням! – шутя, приказал водителю Игорь Глебович и машина выехала на освещенную огнями рекламы и фонарями улицу.

5. Жгучая брюнетка

Гостевой домик предстал в виде добротного двухэтажного кирпичного особняка в тихом переулке. На фасаде неоновая реклама: Салон красоты «Шик & Блеск». Каморин услужливо помог Райкову выбраться из машины.

– Осторожно, Андрей Захарович, не споткнитесь на ровном месте, не сверните себе шею. Конь о четырех ногах и тот падает. Я за вас головой отвечаю, – хлопотал он, забегая вперед столичного гостя.

– Игорь Глебыч, я сам, – главспец пытался обойтись без его услуг. Он неуверенной походкой направился к входной двери. Советник шел рядом, подстраховывая его. Трижды нажал на кнопку электрозвонка, скрытую в маленькой нише стены. Двери распахнулась и в проеме появилась крупная фигура мужчины в камуфляжной форме с кобурой на ремне. Он узнал Каморина и освободил проход.

– Это что? Ми-ли-ция? – в недоумении остановился Райков, машинально прикрыв грудь «дипломатом».

– Охранник для вашей безопасности, – пояснил Игорь Глебович. – Вы – человек важный, крупная персона, а в городе не перевелись налетчики, грабители, готовые обчистить карманы и портмоне солидных гостей. Ничто и никто не вправе омрачить ваш отдых. Здесь будете, как у Бога за пазухой под надежной охраной.

В холле их встретила миловидная блондинка лет тридцати, тридцати пяти от роду. Под белоснежной блузкой высокая грудь, на бедрах – черная короткая юбка, стройные ноги в ажурных колготах.

– Заждались, гостям всегда рады, Андрей Захарович, – нежно улыбнулась она посетителю.

– Оксаночка, мы люди подневольные, – лукаво подмигнул ей советник. – Знаешь, как в старой песне поется: первым делом, первым делом самолеты, ну, а девушки, а девушки потом…

– На пилотов вы не похожи, – рассмеялась она. – Но все равно люди симпатичные. За гостем будет ухаживать Яночка. Она еще неопытная, но красивая, смышленая и смелая девочка. Думаю, что с обязанностями успешно справится.

– Оксана – ты сокровище, – Игорь Глебович невзначай обнял ее за тонкую талию и нежно шепнул на ушко. – А сама ты в форме, моя лапочка? У меня кровь закипает.

– Ладно, не торопись, – смутившись, ловко выскользнула она.

– Может, с нами отдохнешь? – предложил Каморин.

– Нет, нет, я при исполнении, – отказалась женщина.

– Я, я, пожалуй, отправлюсь в гостиницу, – заупрямился было Райков.

– Так это и есть самый лучший в городе отель для знатных гостей. Не привередничайте, взрослый человек, а ведешь себя, как ребенок, – мягко пожурил его советник. – Сдалась вам казенная, неуютная и холодная гостиница с крысами, мышами, клопами и тараканами…

– Что же вы довели отель до такого состояния? – упрекнул главспец.

– Хозяйство большое, проблем много, за всеми не уследишь, но примем адекватные меры и доложим, – пообещал он. – Зато здесь тепло, уютно, почитай, пятизвездочный отель, благодать. Куда вы, глядя на ночь, да еще под градусом? Грабители догола разденут. Водителя я отпустил, не на спине же прикажите вас тащить? Ненароком милиция задержит или кто ограбит. Зачем вам неприятности…

Райков остановился в нерешительности, размышляя над доводами советника. «А ведь он, по сути, прав, в ночном городе всякое может приключиться. Доказывай потом разным комиссиям, что ты не верблюд. Увлекся, надо было меньше пить и контролировать ситуацию … Однако коньяк отменный».

– Что вы, Андрей Захарович, как красна девица? – Каморин тронул его за руку. – Женщины для нас постарались, вы же аристократ, белая кость, должны проявить благодарность.

Он пока не мог себе уяснить, в чем же выразилось старание женщин, но все же поддерживаемый Игорем Глебовичем по мраморной лестнице поднялся на второй этаж. Полуосвещенный бра коридор, ковровая дорожка, несколько дверей в номера.

– Вот мы и дома, – советник толкнул рукой дверь. Она мягко отворилась и их глазам предстал ярко освещаемая хрустальной люстрой со вкусом обставленный номер-люкс с итальянской мебелью, импортными телевизором и видеомагнитофоном. Посредине на большом мягком ковре овальной формы стол, богато сервированный блюдами с деликатесами и напитками. В центре – ваза с бархатисто-пурпурными розами.

На диван-кровати возлежала, словно на рекламном плакате девушка-брюнетка лет семнадцати – восемнадцати. За полчаса до прибытия знатного гостя она выслушала наставления. «Запомни, Яночка, шарм, изюминка девушки состоит в том, чтобы любой мужчина ее захотел, то есть в магии очарования, – поучала Оксана. – А высший пилотаж – овладение искусством совокуплений с полной гаммой наслаждений. В Китае и в других странах Востока девочек с детства учат с радостью, упоением отдаваться мужчинам, доставляя им и себе райское наслаждение. Если будешь следовать моим советам, то гарантирую тебе красивую жизнь и роскошь». Девушка молчаливо внимала ее словам.

Светился экран телевизора, звучала чарующая мелодия. Девушка проворно поднялась и поспешила навстречу. Ее милое лицо с зелеными глазами и по-детски сочные капризные губы излучали радость и нежность. Черные, как смоль, волосы с тусклым блеском струились на смуглые плечи

– Яна, принимай дорогого гостя, – велел советник. – Она горничная и по совместительству массажистка.

– Милости просим, будьте, как дома, – приветствовала брюнетка.

– Знакомься, это Андрей Захарович, – представил он главспеца. – Большой и весьма влиятельный начальник из столицы. Будь с ним, голубушка, ласковее, покажи ему шик и блеск, ослепи своими неземными чарами.

Девушка и подала тонкую изящную руку. Райков ощутил тепло маленькой ладони и, чуть помедлив, прикоснулся губами.

– Вот это по-французски, по-рыцарски, Андрей, – Каморин захлопал в ладони. – Таким ты мне больше нравишься. Будь раскованней, официоз вредит имиджу и шарму.

– Раздевайтесь, господа, умывальник в ванной и к столу, – на правах хозяйки велела Яна. Игорь Глебович помог гостю снять плащ. Повесил верхнюю одежду в шкафу. Они прошли в ванную сверкающую зеркалами и импортной сантехникой. Яна осталась хлопотать у стола.

– Недавно евроремонт сделали, – пояснил советник. – Теперь есть где приютить почетных гостей. Мы должны равняться на заграницу, даже превосходить ее. Я считаю, что такие салоны красоты должны быть в каждом уважающем себя городе. У гостей должно надолго остаться хорошее, незабываемое впечатление от командировок. Тогда они вновь посетят наши края.

– Да, комфортно, – согласился Райков, смывая теплой струей воды с рук пену. Лицо он сполоснул холодной, чтобы освежиться.

– Если пожелаешь сауну, то на первом этаже. Позовешь Оксану, она организует по высшему разряду, – сообщил Каморин, вытирая руки полотенцем. – По желанию клиента тайский массаж. Лет на десять помолодеешь душой и, особенно, телом.

– Сауну? Как-нибудь в другой раз, не последняя командировка, – ответил Райков, ощутив прилив свежих сил.

– Надо сполна пользоваться плодами цивилизации. Жизнь человеческая и без того коротка, чтобы не воспользоваться, не вкусить их прелесть. У тебя еще несколько дней командировки и поэтому не отказывай себе в удовольствиях. Ничто приятное не должно быть чуждо нормальному человеку, – внушал Игорь Глебович. – Кстати, как ты относишься к охоте и рыбалке?

– Положительно, но без фанатизма. Природу надо щадить, чтобы для будущих поколений не осталась пустыня.

– Если появится желание, не скромничай, я все организую, – сказал советник. – Савелий Игнатьевич обожает охоту на фазанов, дроф и дикую утку в Присивашье или в плавнях и лиманах Тамани. И крупную дичь, того же кабана – вепря, или подвернется, не упустит. У него прекрасный карабин «Сайга» и пистолет Макарова. Он – человек азартный, волевой и решительный, так что не советую с ним тягаться и портить отношения.

Вторая его страсть – рыбалка на кефаль, чуларку, сарган и пиленгас. Хлыстюк, я тебе скажу, Андрей, мужик настоящий. Иногда суровым бывает, к тому его должность обязывает, иначе всякие проходимцы на голову сядут, понукать станут. Поэтому врагов, завистников у него хватает. Вот и жалобу сочинили по заказу. Ты на него не наезжай. Все мы, люди, человеки, должны помогать друг другу. Надо тебе, например, краснюк, черная или красная икра ко дню рождения жены Инны Филипповны или дочери Ирины, разве мы в чем откажем. Но и ответный жест нужен соответствующий. Долг платежом красен.

– Никому я ничего не должен, – поняв намек на снисхождение, помрачнел Райков. – Получается, что рука руку моет? О жене и дочери навели справки, чтобы впоследствии меня шантажировать?

– Должны же мы знать, с кем имеем честь общения. Как говорят, не ходи в воду, не зная броду. Справки навели, ради твоего блага. Запомни, что руки у нас с Савелием Игнатьевичем чистые, поэтому мыть не придется, – пояснил советник. – Из самых лучших побуждений, как раньше говорили, человек человеку друг, товарищ и брат. По такому принципу и живем, заботясь о благе горожан, о процветании бизнеса.

– Это камуфляж, маскировка,– сухо ответил главспец. – Я с такими ситуациями и прежде сталкивался. Нынче чиновники наловчились строить «потемкинские деревни», чтобы пустить пыль в глаза.

– Не понимаю, что за страсть рыться в документах, дышать архивной пылью, когда в жизни, в этой быстротечной жизни, столько приятных занятий и мгновений, – сокрушался советник.

– Жизнь не из одних праздников соткана, – заметил Райков.– Кто-то должен, как вол, выполнять черную работу, чтобы общество стало чище и справедливее. Особенно в наше суровое и жестокое время, когда старое разрушено, а новое не создано.

– Тебе бы с такой речью прямо в депутатское кресло, к микрофону или на трибуну, – с иронией промолвил Каморин. – Тяжело, наверное, жить с подобными принципами? До шизофрении легко себя извести.

– Господа! – прозвучал нетерпеливый девичий голос. – Не наскучила вам эта политика?

– Однако разговорились мы, а девушку некрасиво, рискованно одну без внимания оставлять. Уведут, как цыган коня,– неудачно пошутил советник. Они вышли из ванной в гостиную.

– Я полагала, что это удел женщин наводить красоту и часами смотреться в зеркала, – мягко упрекнула их Яна.

– Возле такой красавицы, как ты, стыдно ударить в грязь лицом, – парировал ее замечание Игорь Глебович. – Ты, само очарование, тянет к тебе магнитом. Эх, где мои семнадцать лет, где мой черный пистолет? На Большой Каретной…

Комплимент попал в цель. В этом Райков убедился воочию, внимательно разглядев девушку. Выше среднего роста в оранжево – палевом платье с длинным до бедра обнажившим стройную ножку, разрезом, Яна была великолепна. Черные волосы тускло блестящими нитями сбегали на плечи и грудь. Манящий взгляд был таинственно – нежен.

Девушка, демонстрируя свою красоту, мягкие линий гибкого тела, не торопилась сесть за стол. Смотрите мол, какая я прекрасная и обольстительная. Улыбаясь, смотрела на Райкова. Он смутился и даже испугался ее открытой доверчивости. Поспешно, следом за Камориным присел к столу. Напитки и закуска отличались богатым ассортиментом – на гостя не поскупились.

– У нашей Януси грудь, губы и другие прелести натуральные, без силикона, – тоном ушлого сутенера сообщил Каморин. – Ты очень скоро в этом убедишься, только не робей, будь смелей. Все, что естественно, то не безобразно, а прекрасно.

Пожирая девушку похотливо-маслянистым взглядом, велел:

– Ну-ка, покажи свое богатство, свои неземные прелести. Не скромничай, здесь все свои, тебя не убудет, – потянулся рукой к ее высокой груди, но Яна ее оттолкнула.

– Игорь Глебович, не смущайте девушку, – вступился Райков.

– Ха, она сама, любого в краску вгонит, – возразил советник и потянулся к бутылке шампанского «Новый Свет» с портретом князя Голицына – родоначальника крымского виноделия – на этикетке. Разорвал блестящую фольгу и без хлопка аккуратно выкрутил пробку.

– С меня довольно, завтра много работы, – главспец накрыл большой хрустальный фужер ладонью.

– Андрей, ты меня удивляешь, – советник замер с бутылкой в руке. – Работа – не волк, в лес не убежит. Мы просто обязаны выпить за молодость и очарование Яны, иначе она обидится. Правда, Яночка?

– Да, обижусь, – девушка кивнула головой. Укоризненно и грустно взглянула на Андрея Захаровича. В ее глубоких глазах отразилась неподдельная печаль.

– Тогда, разве что фужер шампанского, – согласился гость. – И ни капли больше, организм уже не принимает.

Каморин театрально поднялся с полным фужером и выдал экспромтом: – Будь всегда, голубка Яна от любви и счастья пьяна.

– Чудесно! – по-детски обрадовалась она и наградила советника скромным поцелуем в щеку. Невольно для себя Райков ощутил, как острые шпильки ревности кольнули его сердце. Не глядя на Яну, выпил шампанское, закусил ломтиками сыра и буженины. Тягостную паузу нарушил Игорь Глебович:

– Теперь твой тост, Андрей Захарович. Видишь наша великолепная Яна в томительно-трепетном ожидании.

Девушка, подавшись вперед телом, поощрительно улыбалась, склонив набок прелестную голову.

– Если так, то открывай коньяк, Игорь Глебович, – неожиданно потребовал столичный гость.

–Это другое дело. Так держать! – обрадовался Каморин, отвинчивая колпачок на бутылке «Ай-Петри». Налил в фужеры золотистый напиток, а Яне – шампанское. Райков собрался с мыслями, но ничего оригинальное не пришло на память. Пытался вспомнить что– либо из стихов Блока или Есенина, но непокорные рифмы убегали прочь.

– Будь любима и счастлива! – пожелал он смущенно, осознавая, что не оправдал ее ожиданий.

– Просто и убедительно, – похвалил его советник. – Ведь любовь и счастье неразделимы.

Едва гость выпил коньяк, Яна смело поднялась с места и прильнула к его губам. У него перехватило дыхание. Райков ощутил приятную мягкость и теплоту ее губ. Словно из далекого детства на него повеяло запахом нежных лесных фиалок.

– Так нечестно, – советник прервал их долгий поцелуй. – Я тоже хочу, Яна, ты чародейка.

– А вы, ты, Андрей, клевый мужчина, – промолвила девушка и приказала Игорю Глебовичу. – Наливайте! Мне мускат белый красного камня. Переполняют эмоции, тоже хочу слово сказать.

– Огонь-девка, кровь с молоком! Толк в винах знает. Недавно именно это вино завоевало Гран-при на международной выставке.

– Тогда и мне мускат, – вошел в азарт Райков. Советник охотно выполнил его просьбу.

– Говори, Яна, твой голос, как пение соловья, – поторопил он, опасаясь, что гость передумает.

– За рыцарей без страха и упрека! – четко произнесла она и, ласково глядя на столичного гостя, прошептала. – К счастью они еще не перевелись, не вымерли, словно мамонты.

– На брудершафт, на брудершафт! – настойчиво потребовал Райков, наклонившись к девушке. Она маняще – заразительно засмеялась, словно серебряные монетки рассыпались по столу. Охотно переплела тонкую руку с его рукой. Они коснулись прозвеневшими фужерами и выпили. Девушка послушно запрокинула голову, прикрыв длинными пушистыми ресницами глаза. Он со страстью впился в ее полуоткрытые мягкие, хмельные губы.

«Все, пропал, сгорел мужик, – в душе ликовал советник. – Перед чарами Яны даже самый безнадежный импотент не устоит. Считай, что дело в шляпе, теперь и мне можно с Оксаной отдохнуть душой и телом».

Для надежности дела он снова наполнил фужеры. Райков и Яна так увлеклись друг другом, словно забыли о его присутствии, а он не спешил напомнить о себе. Они разомкнули уста и руки, смущенно, словно школьники, поглядели на Каморина.

– Что мужику, для полного счастья надо? – спросил советник и сам же ответил. – Выпить, закусить и красивую пассию завалить. Один раз на свете живем, поэтому Андрей не робей, пользуйся случаем. Другого шанса может не быть.

– Яна великолепна, – согласился очарованный ею гость.

– Извините господа хорошие. Вы, люди свободные, а я – птица окольцованная, – произнес Каморин. – В гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше. Поеду я к своей благоверной супруге Дуняше. Давай, выпьем на посошок и я пошабашу.

Выпили и у порога, взяв Райкова по руку, Игорь Глебович напомнил:

– Имей в виду, Андрей Захарович, что такие роскошные апартаменты мой босс обычно предоставляет гостям в ранге не ниже министра или народного депутата. Пребывая в добром расположении духа, он для тебя сделал редкое исключение, поэтому завтра и в последующие дни постарайся не испортить ему настроение, а себе служебную карьеру.

– Если такие условия, то я готов съехать, – ответил Райков, едва держась на ногах.

– Куда в таком виде? Еще напорешься на наряд милиции, намнут тебе бока, скандала не избежать, – безнадежно махнул рукой советник. – Только безумец может, на ночь глядя, бежать от такой очаровательной женщины, как Яна.

Напоминание о прелестном создании погасило вялое стремление оставить номер-люкс в салоне и отправиться в гостиницу.

– Утром за тобой заеду, – пообещал советник. – Яна не обижай Андрея. Райских вам наслаждений и сладких сновидений.

Через несколько минут “окольцованная птица” оказалась в меблированном камере на первом этаже в жарких объятиях Оксаны – смотрительницы пикантного заведения.

– У меня есть эротический фильм. Подруга из Польши привезла. Хотите посмотреть? – предложила Яна, когда они остались наедине.

– Наверное, порнография? – вздохнул он. – Сейчас телевидение, книги, пресса – все поражено сексом и насилием. Всеобщее помешательство на грани психоза. Может потому, что эта деликатная тема взаимоотношений между мужчиной и женщиной была под запретом. Вспомни лозунг: «В Советском Союзе секса нет!» Что ж давай эротику, поглядим, какой вкус у твоей подруги – путешественницы.

Яна подошла к телевизору с встроенным видеомагнитофоном и нажала на кнопку. На экране появилось прелестное создание, потекла тихая завораживающая мелодия. Девушка, лежа на белых простынях, медленно сняла с себя халат, обнажив сначала верхнюю, а затем и нижнюю часть золотисто-смуглого тела.

– Андрей, идите ко мне. Отсюда удобнее смотреть, – пригласила его Яна на диван. Он, повинуясь ее просьбе, присел рядом, ощутив ее упругое тело. Девушка благодарно склонила голову на его плечо. Мягкие волосы приятно щекотали его щеку, дразнили тонким запахом французских духов. От нее исходило властно влекущее очарование.

Между тем на экране продолжалось действо. В руках прелестницы появился электровибратор. Она принялось осторожно массировать им грудь, соски бедра, пах и лобок живота… Эти действия сопровождались сладкими всхлипываниями и стонами…

Райков невольно почувствовал, как нарастает желание. Слабо владея собой, он расстегнул несколько перламутровых пуговиц на платье Яны и ощутил под ладонью теплоту и упругость ее груди. Она, поощрительно улыбалась, потянулась к нему сочными губами.

– Андрей, ты мне очень симпатичен, – прошептала Яна, снимая с себя одеяние, и он охотно последовал ее примеру.