Долг платежом красен

– Бери пример с олигархов – миллиардеров и миллионеров, если не слаб в коленках, – с иронией бросил реплику Савелий Игнатьевич.

– Для этого надо быть криминальным авторитетом или зятем президента с хватательными инстинктами без совести и чести. Им все доступно, тот же Никопольский завод ферросплавов, Арцизский трубный завод или гиганты металлургии и другие крупные предприятия, созданные трудом миллионов людей многих поколений, захватили мошенники, – вздохнул Зубач. – К таким лакомым кускам, прихваченным аферистами криминальных кланов, нас простых смертных, на пушечный выстрел не допустят. Там своя мафия, свой клан. Себе – несметные богатства, а миллионам обездоленным гражданам – жалкие ваучеры и крохи с барского стола. Алчного и бездарного «гаранта» за все страдания и беды народа следовало бы, как Чаушеску, под трибунал, к стенке вместо гарантий неприкосновенности. В лучшем случае его место у параши …

– Кончай пропаганду, демагогию! Прекрати крамольные речи, здесь тебе не митинг, не место для агитации. Не нравиться, вали за бугор! Нашелся мне революционер, обличитель мафии и коррупции. За такие речи тебя в каталажку! Как ты смеешь осуждать нашего всенародно любимого гаранта и его родню?! – вскипел Хлыстюк. – Это клевета, подрыв авторитета, оскорбление чести и достоинства. Жаль, что на диктофон тебя не записал. Может, повторишь и мигом загремишь на нары…

– Невозможно подорвать то, что уже давно подорвано, – убавив пыл, возразил Викентий Павлович. – Его популярность среди простых граждан самая низкая. За годы бездарного правления довел, некогда самую процветающую республику, до полного разорения. Поэтому десять миллионов граждан, подобно цыганам, разбрелись по всему свету в поисках лучшей доли и работы, ради выживания.

– Ты договоришься, что сам пойдешь под трибунал, – угрожающе произнес чиновник и властно заявил. – Я лишаю тебя права голоса.

– А как же провозглашенные на весь мир демократия, гласность, свобода слова? – опешил Зубач.

– Запомни, у кого больше прав, у кого реальная власть и большой капитал, тот и прав. Так есть и так будет всегда. И довольно плакаться в жилетку,– поднялся из-за стола Хлыстюк. – Всем тяжело. У меня нет времени ждать, когда твоя курица начнет нести золотые яйца. Боюсь, что они протухнут. Городская казна пуста, а на пороге зима. Надо закупить топливо, газ, расплатиться за потребленную электроэнергию, иначе лимиты урежут до предела. Мне бы, Викентий Палыч, твои заботы. Тебя не достают каждый день учителя, медики, пенсионеры, ветераны, не угрожают забастовками и голодовками. Моему положению не позавидуешь, чувствую себя, как в камере смертников.

– Не держался бы за кресло, – невольно вырвалось из уст мужчины. В следующий момент пожалел. Увидел, как Савелий Игнатьевич побледнел, к пухлым щекам прилила кровь. Он резко поднялся с кресла и угрожающе надвинулся на посетителя, процедил сквозь зубы:

– На кресло мое польстился? Все думают, что здесь медом мазано, что кресло мягкое, да жестко на нем сидеть. Ты посиди, посиди, попробуй, охотно уступлю. Может, геморрой себе высидишь.

Чиновник дотянулся до плеч Зубача и решительно подвел его к креслу. Тот испуганно, как упрямый бычок, упирался, что-то бормоча себе под нос. Наконец прорвалась внятная речь.

– Савелий Игнатьевич, простите великодушно, язык – мой враг, я не желал вас обидеть. Не надо мне ваше кресло, сидите на нем, хоть сто лет…

– Нет, нет, ты посиди, коль напросился. Может, прозреешь, ума наберешься, узнаешь почем фунт лиха? – настаивал начальник, таки усадив предпринимателя в кожаное с высокой спинкой кресло. Зубач, мотая по сторонам головой, ерзал на кресле, словно его, как смертника, усадили на электрический стул.

– Савелий Игнатьевич, пошутили, и будет! – взмолился коммерсант, намереваясь встать, но начальник придавил его за плечи.

– Сиди и слушай. Значит, предлагаешь мне дезертировать? – подступил он вплотную.– Это заговор, меня на мякине, как воробья, не проведешь. Вы, коммерсанты, гниды, сознательно скрываете прибыль, саботируете мои распоряжения. Для вас, чем хуже, тем лучше. Со злым умыслом, с дальним прицелом действуете, чтобы дискредитировать меня, вызвать недовольство горожан и на следующих выборах меня с треском прокатить. Не так ли? Колись! Вам нужен покладистый начальник, чтобы из него можно было всем, кому не лень, веревки вить. Моя твердость характера и требовательность вам не по нутру. Напрасно хлопочите, ничего не выйдет, всех скручу в бараний рог!

Он вошел в раж, явно переигрывая роль. В голосе угрожающе звенел металл.

– Побойтесь Бога, Савелий Игнатьевич, у меня и в мыслях такого не было, – тщетно оправдывался Зубач, освободившись от кресла, как от проказы. – Какой заговор? Впервые слышу. На революционные перевороты я неспособен.

Хлыстюк вдавил кнопку на пульте селекторной связи и вызвал начальника налоговой инспекции.

– Аза Марковна, какова ситуация с поступлением налогов и других платежей от МЧП «Зодиак»?

– Вчера погасили задолженность, – услышал он усталый женский голос. – Хуже ситуация с выплатой налогов по платным автостоянкам, АЗС, казино. Направила группу сотрудников вместе с работниками налоговой милиции. Изучают финансовую документацию. Как только разберемся, сразу доложу.

– Разбирайтесь быстрее. От МЧП «Зодиак» сотрудников пока отзовите. Похоже, что директор Зубач сделал правильные выводы, начал исправляться, – велел чиновник и обратился к присмиревшему посетителю. – Викентий Палыч, человек ты, не глупый, понятливый. Твое счастье, что все-таки начал погашать долги. Смотри, чтобы мимо кассовых аппаратов не шла реализация товаров по бартеру и за аренду исправно плати. Не жадничай и запомни, что скупой платит дважды. У тебя сколько магазинов?

– Пока три. Если дела пойдут в гору, то планирую еще два к курортному сезону открыть, – размечтался Зубач.

– Открывай, мешать не буду, даже ленточку на презентации перережу, но и ты гляди, моего советника Каморина не обижай, прислушивайся к его мудрым советам. Он не столько мой, сколько наш общий советник, – строго приказал Хлыстюк. – Человек полезный и решительный, в трудную минуту всегда поможет, готов охранять твою фирму от бандитов. Хорошенько подумай над его ценными предложениями.

– Да я завсегда готов, – согласился Викентий Павлович. – Но и мое положение понять следует. Много средств ушло на ремонт, аренду помещений, большие транспортные и иные расходы, так что помилосердствуйте … Может льготы предоставите, чтобы не резать курку, способную нести золотые яйца?

– Каждый день я слышу плач и стоны бедного Моисея. Нарушать закон не буду и никому не позволю. Твое МЧП – не благотворительная фирма, поэтому льготы не положены, – ответил начальник. – Проявляй предприимчивость, чтобы не вылететь в трубу, а главное – не будь скрягой. Надеюсь, ты меня хорошо понял? Повторять не придется?

– Не придется, – нехотя произнес директор.

– Тогда выпей минералки, коньяк по бедности нашей не водится, – предложил Савелий Игнатьевич и налил воду из графина в стакан. Зубач жадно выпил и вытер ладонью вспотевший лоб.

– Вот так всегда, просится посетитель на пять минут, а убил я на тебя полчаса, – пожурил его Хлыстюк. – Не ценишь ты чужого времени, а оно у меня на вес золота.

– Простите, Савелий Игнатьевич, – директор поднялся со стула и направился по мягкому паласу к двери. Спиной ощутил пристальный взгляд и обернулся.

– Викентий Павлович, я слышал, что ты большой любитель, мастак поговорок, прибауток? – насмешливо спросил чиновник. – Вспомни-ка, как ты давеча по пьяной лавочке, насчет гуся, который свинье не товарищ, обмолвился. Гусь, так это понятно кто, а свинья?

– Значит, заложил меня Каморин, донес, – виновато признался Зубач. – Невольно с языка сорвалось. Простите великодушно …

– Чтобы впредь не срывалось, надо меньше пить в рабочее время, – изрек Хлыстюк. – Тогда и язык будешь держать за зубами. Или в ИВС на пятнадцать суток захотелось?

– День рождения был у жены.

– Дома бы и отметил, а не на работе. Совсем распустились, никакого порядка. Дурной пример подаете своим подчиненным. Банкеты-фуршеты устраиваешь, а передо мной изображаешь из себя сирого и убогого. Как не стыдно в глаза пыль пускать?

– Бес попутал, – прошептал Викентий Павлович.

– Все, свободен, скатертью дорога! – приказал Савелий Игнатьевич и отвернулся спиной к окну, поглядел на сквер. С высоких тополей облетала желтая листва и устилала ковром серые тротуарные плиты. Поздняя осень. Он возвратился к столу, вызвал секретаршу:

– Нина Петровна, срочного отправьте телефонограммы в акционерные и коммерческие предприятия и фирмы города, в банки на имя руководителей за моей подписью. Завтра в десять часов совещание. Регистрация в девять тридцать. Явка для всех обязательна без каких-либо уважительных причин. Нарушителям грозят штрафные санкции. Так и предупредите.

– Будет сделано в срок, – улыбнувшись, ответила женщина и поспешно вышла в приемную.

3. В ряды патриотов

Совещание было обставлено в лучших традициях прошлого времени. В просторном фойе была развернута фотовыставка, организована торговля – бутерброды, кондитерские изделия, кофе, бульон и другая продукция и напитки. Рядом лотки с книгами, журналами, газетами и канцелярскими принадлежностями.

Заседание началось с опозданием на пятнадцать минут, что было в традициях местного градоначальника, поскольку демонстрировало его кипучую занятость неотложными делами государственной важности. Приглашенные коммерсанты скопились в актовом зале. Вскоре туда вошли мэр Хлыстюк, начальник милиции подполковник Яцук, прокурор Вязов и редактор газеты «Курьер» Черенок. Они прошли за длинный стол в президиум.

Савелий Игнатьевич окинул быстрым взглядом в разноцветных одеждах публику, дождался, когда затих шум. На галерке места были заняты, а на передних рядах пустовали.

– Не густо, – помрачнел Хлыстюк и сурово приказал. – Прошу живо занять передние ряды. Каждая секунда на счету. Привыкли прятаться за чужими спинами. Кое-кто из мужчин нехотя пересел с галерки на передние ряды.

– Я вижу, не все откликнулись на приглашение. Может, от сытости жиром уши заплыли? – с упреком продолжил он. – С теми, кто проигнорировал, я разберусь, персонально, снисхождения не ждите. Конечно, для многих из вас время – деньги, но я собрал не на посиделки, а чтобы обсудить серьезные проблемы и задачи.

С красной папкой в руке Савелий Игнатьевич – грудь колесом, с горделиво-барственной осанкой взошел на трибуну, на которой был начертан городской герб – Грифон – диковинный зверь с клювом птицы и ключ. Хлыстюк отпил из стакана воду, глубоко вздохнул, расправил плечи.

– Итак, господа предприниматели, банкиры, коммерсанты, менеджеры, брокеры и дилеры…

– …и киллеры-ы, – прошелестело в зале.

– Надеюсь, среди вас таковых нет, – быстро отреагировал он на реплику. – А вообще подобные шутки здесь неуместны. Это не воровская сходка, а мероприятие, важнее прежних совещаний партийно-хозяйственного актива. Прошу тишины и внимания. Все вы, живущие в нашем славном городе, должны быть его пламенными патриотами. В условиях острого социально-экономического кризиса мы обязаны позаботиться о пополнении городского бюджета. Поэтому я принял решение о создании внебюджетного фонда для благоустройства города, парков, скверов, улиц, установки памятников и для социальной защиты малоимущих граждан. Город, словно саранча, заполонили бомжи, нищие и беспризорники.

С этим пороком надо решительно бороться, иначе неизбежна вспышка инфекционных, в том числе венерических, заболеваний. Вы, господа предприниматели, представители среднего класса, среди вас прячутся и крупные бизнесмены, должны осознать критическое положение пенсионеров, ветеранов войны и труда, а их в городе треть от общего населения, учителей, медиков, работников культуры, инвалидов, которые месяцами не получают пенсии, пособия и зарплату.

Они учат ваших детей, лечат стариков и наш гражданский долг не оставить их в беде. Больше всего денег вращается в сфере банковского дела, в топливно-энергетическом комплексе, в торговле ликероводочными и табачными изделиями. Именно там работает большинство из вас, поэтому вы обязаны по законам чести и совести внести свой вклад в фонд поддержки.

– Мисту потрибна допомога, але на ривных для всих громадян умовах, – неожиданно поднялся из центра зала высокий худощавый мужчина с рыжими пышными усами.

– Кто такой? Живо отвечай! – вместо ответа с раздражением окликнул его Хлыстюк.

– Мыхайло Дробына, президент фирмы «Наталка».

– Ишь ты, туда же, президент, наверное, над своей бабой Наталкой-полтавкой, – ухмыльнулся Савелий Игнатьевич. По залу прокатился смех, а оратор, довольный реакцией, продолжил. – Слишком много президентов развелось, как тараканов, а я один за всех отвечай. Перед учителями, которые устраивают пикеты и трезвонят под окнами, перед голодными пенсионерами, гремящими пустыми кастрюлями. Ты пан Дробына, не будь скотиной, пока помолчи, я доклад закончу, тогда скажешь свое драгоценное слово.

Докладчик, перелистывая страницы, называл шестизначные цифры недоимок по платежам в бюджет, долги по оплате жилищно-коммунальных услуг, клеймил позором руководителей предприятий и фирм – должников.

– Пудовыми гирями висят долги за использованную электроэнергию, газ, воду. Малоимущие граждане не имеют возможности погасить эти долги, а предприниматели чувствуют себя вольготно – скрывают реальные доходы, занимаются бартерными операциями. С таким положением дел мириться не намерен. Поручаю прокуратуре, милиции, нашей свободной прессе серьезно и глубоко разобраться с нарушителями налогового законодательства. Наказать по всей строгости закона и результаты обнародовать в газетах, на телевидение и радио.

– Я всегда выступал и выступаю за диктатуру закона, перед которым все равны, – подал голос прокурор Вязов.

– В сфере экономики и в банковском деле не все чисто, – поддержал докладчика подполковник милиции тучный, как мешок овса, Яцук. Он густым басом грозно предупредил.– Всех барыг, жуликов и прочую нечисть выметем поганой метлой, а кое-кого отправим по этапу за «колючку» дегустировать казенные харчи.

– Скоро в газете «Курьер» появится новая рубрика «Они преступили закон», – с энтузиазмом пообещал редактор Черенок.

– Я рад, что меня так горячо поддерживают наши силовики и журналисты, что я не одинок в стремлении навести в городе элементарный порядок, – с удовлетворением произнес Хлыстюк, и с оптимизмом заключил. – Надеюсь, что все сидящие в этом зале, страстно желают быть патриотами, не на словах, а на деле. Со временем на базе нашего единства можно будет создать партию. Грядут очередные выборы и для нас исключительно важно не только сохранить, но и укрепить свои позиции. Против этого, я думаю, никто не будет возражать. Давайте не митинговать по пустякам, а, засучив рукава, до седьмого пота работать на благо родного города. Кто «за»!

Он, окинув придирчивым взором зал, в котором поднялось чуть больше половины рук присутствующих, и недовольно крикнул:

– Почему не вижу леса рук! Это, что оппозиция, саботаж, заговор?

– Савелий Игнатьевич, почему к коммерсантам неодинаковый, избирательный подход? – послышался голос с галерки.

– Что вы имеете в виду? – насторожился чиновник.

– А то, что ряд фирм и магазинов, АЗС, автостоянок и других объектов коммерческой деятельности, опекаемые неким господином Камориным, имеют большие льготы, а других душат налогами, поборами на разные общегородские мероприятия, не позволяют развернуться? НДС, акцизный сбор, различные налоги и платежи, а теперь еще создаете какой -то новый фонд, подобный «Рогам и копытам» – новая кормушка для чиновников-бюрократов.

– Льготы предоставляем фирмам, которые занимаются благотворительностью, милосердием и развитием спорта, помогают малоимущим старикам, инвалидам, детям! – с пафосом ответил докладчик.– Мы обязаны быть чуткими к обездоленным и убогим. А за подозрения о «Рогах и копытах», за публичную клевету впредь ответите по закону.

– Знаем мы эту блохотворительность, – недоверчиво отозвался оппонент. – Милосердия на копейку, а выгоды на десятки тысяч долларов. «Крыша» у этих фирм, вот и весь секрет их процветания…

– Чем вы недовольны, гражданин? Как вас там? Почему воду мутите? – повысил голос Хлыстюк. – Под какой крышей? Для всех одна крыша – закон! Кстати, нужны деньги и на ремонт крыш, которые, как решето, на водопровод и канализацию. Если не нравится, покиньте зал, но потом не обижайтесь. Нам здесь не нужна овца, которая все стадо норовит испортить.

– Мы не стадо, а ты не пастух, – донеслось с задних рядов. Мэр понял, что перегнул палку с ярким сравнением. Чуть поостыв, он продолжил: – Не советую становиться в позу обиженного, а надо каждому работать в поте лица своего, без выходных и праздников. Берите пример с господина Зубача, директора фирмы «Зодиак». Вначале он тоже не понимал нашу политику, вел себя, как слон в посудной лавке. Поговорил я с ним по душам и человек прозрел без всяких розовых очков. Верно, я говорю, Викентий Палыч?

Хлыстюк сделал паузу, надеясь услышать подтверждение.

– Что ты молчишь, как сыч, словно воды в рот набрал или лишился дара нормальной речи?

– Городу, его жителям, конечно, надо помочь. Но только городу, а не … – потупился Зубач.

– Ты, Викентий Палыч, договаривай, не тяни кота за хвост, не темни, – придавил его взглядом Савелий Игнатьевич. – Что ты себе там под нос бормочишь. У нас же гласность, демократия, орел ты наш сизокрылый. Ну-ка, излагай претензии ты же мастак правду-матку рубить сплеча. Аль сто граммов надо для храбрости?

Все дружно рассмеялись сравнению Зубача с орлом, так как к нему давно прилипла кличка Гусь. Он стушевался, втянул голову в сутулые плечи и спрятался за спиной упитанного банкира. Мэр, довольный произведенным эффектом, отыскал в зале президента фирмы «Наталка»:

– Пан Дробына, ты еще не поплакался в жилетку. Давай валяй, пока я добрый, разводи сырость.

– Ни, не трэба, – отказался тот, чтобы не разделить участь строптивого предпринимателя.

– Если никто не желает душу излить, тогда я советую каждому сделать выводы из моего доклада, – велел чиновник. – Не сочтите за угрозу, но те, кто откажется поддержать наш фонд, будут лишены лицензий. Дело, конечно, добровольное, но не заставляйте меня прибегать к крайней мере. Координатором по всем вопросам коммерции и создания фонда я назначаю своего советника Каморина Игоря Глебовича. Будь добр, покажись господам бизнесменам.

Советник поднялся. Суровое, беспристрастное лицо, плотная, словно налитая свинцом, фигура под кожаной курткой – крутые бицепсы.

– Игорь Глебович – мастер спорта по боксу и восточным единоборствам. Да и ребята в его группе под стать тренеру, без призов на турнирах не остаются, в обиду себя не дают, всегда достигают намеченных целей. Игорь Глебович, несмотря на большую занятость, любезно согласился подставить свое крутое плечо под общее дело. Прошу любить и жаловать, не перечить ему в благих действиях.

– Не надорвется ли тренер от лишних забот? – бросил реплику мужчина, давеча затронувший тему о льготах для избранных фирм.

– Выдюжит, не белоручка, как некоторые, ждущие манны небесной, – ответил Хлыстюк. – У него крепкие, надежные помощники. Он их сам воспитал, в люди вывел.

Многие из предпринимателей, сидящих в зале, уже имели честь пообщаться с тренером, поэтому его новая должность не вызвала у них прилива радости. В предчувствии очередных “душевных” встреч на их лица наползла тень.

– Савелий Игнатьевич, вы сказали, что у нас демократия и гласность? – придя в себя, интригующе спросил Зубач.

– А ты, Викентий, похоже, сомневаешься, – с настороженностью заметил мэр. – Гляжу, отстал от жизни, газет не читаешь, телевизор не смотришь, только одно на уме, как бы побольше прибыли урвать, от налогов утаить. Всех аферистов на чистую воду выведу.

– Если у нас гласность и демократия, то у меня есть конкретное предложение, – Зубач, глядя на Савелия Игнатьевича, выдержал паузу.

– Валяй, – снисходительно разрешил он.

– Пусть фонд городского имущества опубликует в газете списки лиц, ставших владельцами крупной недвижимости, магазинов, банков, ресторанов, баров, автостоянок, АЗС и других объектов недвижимости, коммунальной собственности и прочих материальных ценностей. Горожане вправе знать, на каких условиях, состоялись ли аукционы, и за какие средства приобретен тот или иной объект. Сколько средств попало в городскую казну, а сколько в карманы чиновников? Кто, действительно, честно занимается бизнесом, а кто мошеннически за смешную цену или бесплатно прихватил государственное имущество в лучших местах города. И все это келейно, без широкой гласности за взятки чиновникам. Ведь на аукцион выставляют непривлекательные, убогие объекты…

– Верно, говорит, угодил в самое “яблочко”, – услышал Зубач за спиной одобрительный голос. По залу прокатился глухой рокот – признак смятения в умах.

– Ишь, чего захотел. Много будешь знать, быстро в трубу вылетишь, – вспылил докладчик, не дав ему договорить. – Ты, на какие действия меня подбиваешь? Хочешь посеять в городе смуту, бунт, новую революцию, чтобы бедные и нищие с топорами, вилами и косами пошли на богатых, коммерсантов и бизнесменов? Тебе печальная слава Степана Разина, Емельки Пугачева и Ленина, Троцкого спать не дает? Ты же первым и пострадаешь. Голодная и пьяная толпа революционеров разнесет твой «Зодиак» в пух и в прах!

– Я за закон и справедливость, – возразил Викентий Павлович.

– Не позволю, не допущу анархии! – с пафосом заявил Савелий Игнатьевич.– Есть коммерческая тайна, гласность тоже имеет разумные границы. Достаточно того, что я и мой советник знаем всех владельцев и совладельцев, учредителей и соучредителей. Каждый у нас под контролем и будет платить в казну налоги, а если не захочет, то заставим. Для этого у нас есть налоговая милиция, прокуратура, служба безопасности.

В крайнем случае, отключим электричество, воду, канализацию, будете ходить на горшок, лишим лицензии и пустим с молотка здания и имущество. Есть много способов заставить жить и работать по нашим правилам. Итоги приватизации, об этом говорят на самом верху, не подлежат пересмотру, кто не успел, тот опоздал. Я не допущу нового передела собственности, кровавых разборок и беспорядков в городе.

Тот, кто в политических целях посеет ветер, пожнет бурю, будет ею сметен. А тебя, Викентий, и других недовольных и строптивых бунтарей, злопыхателей предупреждаю, не мутите воду, не играйте с огнем. Он может кое-кому опалить не только крылья, но и яйца поджарить…

– Я работаю честно, никому не должен, – на публике осмелел Зубач. – Слишком много «липовых» фондов и контор развелось.

– Не должен? Странно, значит, очень скоро появятся долги, – пообещал Хлыстюк.

– Савелий Игнатьевич, я за то, чтобы для всех предпринимателей были установлены не на словах, а на практике единые правила игры, чтобы госчиновники не занимались коммерцией, а силовики не кошмарили бизнес. Им законами о государственной службе и борьбе с коррупцией запрещено вымогать взятки, – неожиданно осмелев, не унимался Викентий Павлович.

– Ты на что это намекаешь? Может, это я занимаюсь подпольным бизнесом и беру взятки или сотрудники мэрии?! – повысил голос хозяин. – У меня каждый день болит голова о том, чтобы горожанам, пенсионерам и ветеранам жилось лучше, а ты думаешь о личной выгоде. «Золотой телец» вам всем застит глаза. Надо быть выше меркантильных своекорыстных интересах, следует думать о ближних.

Вот мы с Камориным на днях и проверим, какие вы патриоты, как печетесь о ближних или кто готов удавиться из-за копейки. Никто не думает о закупках мазута, газа на зиму, а значит, придется заготавливать дрова и покупать печки – буржуйки. За все надо нынче платить, на то они и рыночные, а не базарные, отношения.

Импульсивный Зубач, чувствуя поддержку зала, попытался продолжить дискуссию, но Савелий Игнатьевич остановил его властным жестом руки.

– Скажи, откуда ты, такой упертый взялся, кто по жизни?

– Как, оттуда? – опешил Викентий Павлович. – Откуда и все, а по жизни я человек, субъект предпринимательской деятельности, значит СПД.

– По жизни ты – батрак, а по менталитету – барыга, – перебил его мэр. – Запомни, рожденный ползать, летать не может.

– Получается, что вы один орел, ястреб, а все пресмыкающиеся, – опрометчиво возразил Зубач и увидел, как побагровело лицо хозяина.

– Довольно, излил душу и будя. Твое время по регламенту исчерпано. Много говоришь и все впустую, сплошная демагогия, ни одного конкретного предложения. Критика ради снобизма и дешевой популярности. Пошел вон, гнида! – сорвался Хлыстюк на крик.

Викентий Павлович увидел, как к нему стремительно направился охранник Бакаев, готовый силой выставить за дверь. Он не стал испытывать судьбу и с поникшей головой пошел к выходу, услышав за спиной грозный рык.