Русь летописная

Этимологи считают, что название великой сибирской реки Оби происходит от древнеиранского слова аб, переходящего в об (например, в таджикском языке) и означающего «вода». В коми-языке, относящемся к совершенно другой, финно-угорской, языковой семье, это слово означает «снежная вода». Удивляться всему этому не приходится, так как все языки происходят из общего лингвистического источника. По древнему имени Оби ее низовья еще до недавнего времени именовались Обдорами, а весь северный сибирский край – Обдорией, откуда и город-острог, построенный русскими в конце XVI века в устье Оби, был назван Обдорском (в 1933 году он был переименован в Салехард – ныне столица Ямало-Ненецкого автономного округа). Нетрудно заметить, что в имени Абарис явственно просматривается архаичный корень «аб» («об»). Другими словами, есть все основания предположить, что само имя связано с местом рождения или проживания его обладателя. Край этот – бассейн реки Оби (в данном случае даже не важно, о какой именно ее географической части идет речь).

Притчей во языцех для античных авторов стала и знаменитая стрела Абариса. Никто не смог толком объяснить ее предназначение. Впрочем, некоторые давали правильное истолкование, не понимая, однако (как бы ни странно это показалось), подлинного смысла собственных же слов. Например, крупный философ-неоплатоник Ямвлих (не позднее 280–330 гг. н. э.) сообщил в своей книге «Жизнь Пифагора» некоторые исключительно важные подробности об Абарисе, почерпнутые, вероятно, из не дошедших до нас письменных источников.

Главное, пожалуй: Пифагор – ученик Абариса, но и независимо от этого, оказывается, был и раньше связан с Гипербореей и даже имел прозвище «Гиперборейский». Между прочим, известный позднеантичный писатель Элиан, живший на рубеже II и III веков н. э., также свидетельствует, ссылаясь на авторитет Аристотеля, что Пифагор был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище. Свою таинственную стрелу (или одну из стрел?) Абарис подарил Пифагору. Дабы она (внимание!) «могла ему быть полезной для преодоления встречающихся трудностей во время странствий». Понятно? Ну конечно же – речь идет о компасе, о котором эллины и римляне (как, впрочем, и другие древние народы, кроме китайцев) не имели ни малейшего представления. Выходит, однако, что во времена Пифагора компасом успешно пользовались гиперборейцы. Но Ямвлих сообщает еще об одной «стреле» Абариса, на которой якобы можно было летать. Последнее также согласуется с многочисленными свидетельствами античных источников о летательных способностях гиперборейцев.

* * *

Древнюю технику полета олицетворял Солнцебог Аполлон, родившийся, как уже говорилось, в Гиперборее, носивший соответствующие титул и эпитет, прибывший в свое время из Гипербореи в Элладу, где его соотечественники по гиперборейскому образцу построили Дельфийский храм, и впоследствии регулярно – раз в 19 лет – посещавший на летающей колеснице свою северную родину. Сохранилось несколько изображений Аполлона, летящего к гиперборейцам. При этом художники упорно воспроизводили совершенно нетипичную для античной изобразительной символики крылатую платформу, восходящую, надо полагать, к какому-то реальному первообразу.

Крылатыми или окрыленными были и другие божества и герои Древней Эллады, так или иначе связанные с Гипербореей. Нередко изображалась крылатой Аполлонова сестра-близняшка Артемида: вместе с братом она была зачата и рождена в краю незаходящего Солнца. Аполлодор (1, IV, 5) рисует ее заступницей гиперборейцев. О гиперборейской принадлежности Артемиды говорится и в древнейшей оде Пиндара, посвященной Гераклу Гиперборейскому. Согласно Пиндару, Геракл «достиг земель, что за спиной у ледяного Борея» (то есть Гипербореи), чтобы совершить очередной подвиг – добыть Киринейскую Лань. Крылатую атрибутику (летающие сандалии) имеет и бог Гермес, он также был тесно связан с северными широтами. И не мог не быть связан – коль скоро прапредки эллинов были родом из своей индоарийской полярной прародины, откуда они и двинулись на Балканы после климатического катаклизма, унеся с собой и архаичную мифологию. Персей Гиперборейский завладел своими знаменитыми крылатыми сандалиями тоже на родине Солнца – в Гиперборее. Для этого ему пришлось обмануть сестер Горгоны Медузы – грай (старух), у которых был один-единственный зуб и один-единственный глаз на троих.

Воспоминания о летательных способностях наших далеких предков и прапредков теряются в седой древности. Согласно представлениям индоариев, которые сформировали ядро своей идеологии на Полярной прародине, владыкой Севера и хранителем традиций Золотого века был бог богатства Кубера, он же – властелин Подземного царства и хранитель его несметных сокровищ. На отрогах вселенской горы Меру Кубера владел райским садом, но предпочитал жить под землей, где скопил несметные богатства. Среди множества волшебных диковинок, которыми обладал Кубера, была и летающая колесница. Впоследствии ее похитил злой демон (ракшас) Равана – главный соперник и враг всех ведийских богов: на ней он сражался с Рамой – героем великого индийского эпоса «Рамаяна». Но создана летающая колесница была на Севере, что вполне соответствует сведениям древних авторов о гиперборейцах как о летающем народе. Еще Овидий писал об одеянии гиперборейцев – «будто бы тело у них одевается в легкие перья» (Ovid. Met. XV, 357), что дает основание предположить, что в далеком прошлом на Севере существовала чуть ли не «перьевая» (и одновременно – «меховая» и «деревянная») цивилизация. До сих пор у многих народов, включая лапландских саамов, существуют так называемые «птичьи танцы». Подобные танцы широко распространены во многих архаичных культурах.

Думается, не случайно и в северном искусстве сложился настоящий культ крылатых людей. Во множестве сохранились изображения вероятных летательных аппаратов – типа воздушных шаров – среди наскальных рисунков Онежского озера. Есть среди них и предположительное изображение летящего гиперборейца. Русский фольклор также сохранил немало образов-символов летательных средств: летучий корабль, деревянный орел, ковер-самолет, ступа Бабы-Яги и др. Уместно также предположить, что особо любимые и чтимые на Руси образы птицедев Сирина, Алконоста, Гамаюна уходят своими корнями в глубокую гиперборейскую древность – необязательно напрямую, а скорее всего, через взаимодействие разных культур, опосредованных в пространстве и во времени. Похожая птицедева – Лебединая богиня – известна и у российских ненцев. Совсем недавно множество литых бронзовых фигурок крылатых людей, вновь заставляющих вспомнить о гиперборейцах, обнаружено при раскопках святилища на острове Вайгач, расположенном в акватории Ледовитого океана – месте прописки древней Гипербореи.

Множество стилизованных бронзовых изображений птицелюдей было найдено в разных местах Прикамского региона и Приполярного Урала – образцы так называемого Пермского звериного стиля. Почему-то их принято именовать «чудскими древностями» и односторонне привязывать к финно-угорской культуре: раз последними по времени аборигенами здесь являются коми, ханты, манси и другие народы, значит, именно им и принадлежат обнаруженные археологами предметы и изделия. Однако истоки финно-угорских, самодийских, индоевропейских и всех других народов следует искать в северной Гиперборее с единым языком и культурой. Именно в эту гиперборейскую древность уходят и корни «пермского стиля» с его крылатыми птицелюдьми, распространенными, впрочем, по всему земному шару – вплоть до Южной Америки и острова Пасхи.

Описания «механизма» архаичных полетов во множестве сохранились в памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов, бережно передаваемых из поколения в поколение. В саамских преданиях такой полет описывался очень просто: разжигался костер из стружек, накрывался мокрой рогожей, на рогожку мог садиться всяк желающий, и жаром его поднимало на небеса аж до самого Господа Бога. Одним словом, саамский ковер-самолет. Такие «полеты» лопарей со слов всю жизнь прожившего среди них русского сказителя записал в начале века Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954).

В «Калевале» многие события развертываются на родине саамов – в Лапландии-Сариоле, описывается полет на орле старца-богатыря Вяйнямейнена к пределам далеких северных земель:

Богатырь из волн поднялся,На крыло к орлу уселся,У хвоста, у самой кости.Вот несет орел небесныйВяйнямейнена седого,Он несет его по ветру,По пути ветров весенних,К дальним Севера границам,К той суровой Сариоле…

Практически теми же словами рассказывается о полете на «самолетном деревянном орле» русских героев в северное Подсолнечное царство. В великой поэме Фирдоуси «Шахнаме», во многом построенной на основе древних фольклорных сказаний, также рассказывается о полете царя Кей-Кавуса на орлах. Безусловно, нельзя не вспомнить и кульминационный эпизод «Калевалы», где рассказывается о решающем морском сражении между главными героями карело-финского эпоса с противостоящим им народом Похъелы (Сариолы) за обладание волшебной мельницей Сампо. Действие происходит посреди моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъелы – ведьма Лоухи – оборачивается гигантской птицей – «летучим кораблем». Вот как это выглядело в передаче народных сказителей:

Сто мужей на крылья сели,Тысяча на хвост уселась,Села сотня меченосцев,Тысяча стрелков отважных.Распустила Лоухи крылья,Поднялась орлом на воздух.

Летательными способностями обладает и кельтская волшебница Моргана – она такая же ведьма, как и Лоухи, только помоложе, поутонченней и покрасивее (кстати, по-кельтски ее имя звучит Морриген, что и по смыслу, и по вокализации совпадает со славянской богиней смерти Мореной-Мораной):

Знает искусство она изменять обличье и можетВ воздухе на новых крыльях взлетать, подобно Дедалу,Если захочет, летит в Бристиду, в Карнот иль в Папию,Если захочет, и к нам соскользнет с высокого неба.Той же волшбе, говорят, и другие обучены сестры[9]…

В древних сказаниях других народов также встречаются упоминания о совершенных средствах воздушного передвижения. Так, в бурятской версии великого дальневосточного эпоса «Гэсэр» рассказывается о железной птице, сделанной, кстати, на Севере:

Стали хитрым трудом трудитьсяТри владыки, три колдуна.Сотворили огромную птицу,Что, казалось, земле равна.<…>Рукотворная птица разомНа высокое небо взлетела —Как земля, велико ее тело!Распростертые мощные крыльяИ луну и солнце закрыли.Расширялась когтистою тучею,В небе тварь пожирая летучую.

Однако имеются и более технологические описания подобных летательных аппаратов. И содержатся они, как бы это парадоксально ни показалось на первый взгляд, в преданиях об Атлантиде, которые сохранились в секретных архивах розенкрейцеров, иллюминатов и масонов. В Наполеоновские времена (то есть приблизительно на рубеже XVIII и XIX веков) сведения эти стали достоянием более широкой публики, постепенно просочились в открытую печать, затем ими основательно завладели теософы и антропософы. Не следует думать, что упомянутые легенды – сплошь мистическая выдумка и чепуха. Как раз таки наоборот. Если Платон, суммируя все известное к тому времени об Атлантиде, опирался в основном на устную традицию, то в секретных архивах тайных орденов наверняка сохранились подлинные документы. К таковым относятся, видимо, и карты эпохи Александра Македонского, которыми пользовался Колумб, а также отец и сын Меркаторы.

Сказанное относится и к сведениям о летательной технике древности, традиционно связываемой с Атлантидой. Как известно, однако, судьба Атлантиды неотделима от судьбы Гипербореи: их постигла одинаковая участь, по мнению некоторых античных авторов (например, Аполлодора) они попросту тождественны. Скорее всего, на масонско-теософские сведения о высокой технической развитости Северной цивилизации ориентировался и Александр Васильевич Барченко (1881–1938), задумывая свою экспедицию на священное саамское Сейдозеро в Русской Лапландии и в другие сакральные места. Возможно, он видел и сами документы, возможно, рассказывал о них Дзержинскому. А быть может, только намекал, что неплохо было бы всесильной службе безопасности раздобыть эти документы (если, конечно, к тому времени документы давно уже не находились в руках чекистов и не хранились за семью печатями где-нибудь на Лубянке).

Так или иначе, но сообщения о высокоразвитой летательной технике древности (здесь уже безразлично, идет ли речь об атлантах или гиперборейцах) подверглись взыскательной научно-технической экспертизе со стороны серьезных ученых. Один из видных специалистов и пионеров в области воздухоплавания, авиации и космонавтики профессор Николай Алексеевич Рынин (1877–1942) издал в 1928–1932 годах уникальный 9-томник «Межпланетные сообщения», где собрал все доступные к тому времени сведения по истории и предыстории вопроса, включая древние и средневековые легенды и гипотезы писателей-фантастов. Он-то и попытался дать беспристрастную оценку техническим достижениям древних гиперборейских и атлантидских авиаторов.

По теософским данным, первобытные летательные аппараты строились либо из легкого металла, либо из специально обработанного дерева (последнее в наибольшей степени подходит для летающего корабля Лоухи). Древние «летучие корабли» были разных типов и вместимости. Они могли перевозить по воздуху от 5 до 100 человек (последняя цифра в точности соответствует данным «Калевалы»). Между прочим, беспримерный компендиум Рынина, посвященный мифологическим и научно-фантастическим полетам над Землей и за ее пределами, начинается с «Калевалы», с подъема Лоухи к Солнцу и Месяцу и их похищения.

Летали древние корабли ночью и днем, в темноте светились. В качестве движущей силы использовалась субатомная энергия громадной мощности. Первобытный самолет состоял из центрального корпуса, боковых крыльев, килей и рулей. Сзади имелись два подвижных сопла, через них вырывались потоки огненной субстанции. Короче, принцип движения летательного аппарата был ракетным. Кроме того, под дном корабля находились еще восемь сопел, с их помощью обеспечивался вертикальный взлет корабля. Реактивные аэропланы управлялись в полете автоматически, навигация осуществлялась при помощи визир-компасов. Скорость полета достигала 200 км/час [Вообще-то, это не так уж и много. – В.Д.]. Летали аппараты на высоте 300–400 м [Тоже, прямо скажем, не слишком высоко, но зато напоминает современную крылатую ракету. – В.Д.]. Горы не перелетались, а облетались. После гибели Атлантиды (по утверждениям теософов, это произошло в 9564 году до н. э.) часть ее уцелевших жителей перелетела на таких кораблях в другие страны и на другие континенты.

Дополнительным доводом в пользу вышесказанного о летательной технике далекого прошлого может послужить еще один факт, продолжающий «крылатую тематику». Археологов не перестает удивлять обилие так называемых «крылатых предметов», постоянно находимых в эскимосских могильниках и относимых к самым отдаленным временам истории Арктики, – многие из них испещрены солярными знаками. (Между прочим, по эскимосским преданиям, прародители этого народа когда-то прилетели на Север на железных птицах.) Сделанные из моржового клыка распростертые крылья из эскимосских могильников, не вписывающиеся ни в какие каноны, сами собой наводят на мысль о древних летательных приспособлениях.

Впоследствии крылатые символы, передаваясь из поколения в поколение, распространились по всему свету и закрепились практически во всех древних культурах: египетской, ассирийской, хеттской, персидской, ацтекской, майя – и так до Полинезии. Ныне парящие крылья как архетип (подсознательная память о заре человечества) стали эмблемой российской авиации и космонавтики.

Сохранилась карта Меркатора, основанная на каких-то древних знаниях, на которой Гиперборея изображена в виде огромного арктического материка с высокой горой посередине. Вселенская гора прапредков индоевропейских народов – Меру – располагалась на Северном полюсе и являлась центром притяжения всего небесного и поднебесного мира. Любопытно, что, согласно просочившимся в печать ранее закрытым данным, в российских водах Ледовитого океана действительно существует подводная гора, практически достигающая ледяного панциря (есть все основания предполагать, что она, как и упомянутые выше хребты, погрузилась в морскую пучину сравнительно недавно).

О сопряженности Гипербореи с Россией известно давно. Мишель Нострадамус (1503–1566) именовал россиян «народом гиперборейским». Еще раньше крупнейший средневековый философ Роджер Бэкон (ок. 1214 – ок. 1292) писал в своем главном произведении «Великое сочинение» («Opus majus») о сопряженности русских с гиперборейцами:

«За Руссией, к северу, живет племя гипербореев, которое так именуется от больших гор, называемых Гиперборейскими. И это племя из-за живительного воздуха живет в лесах, племя до такой степени долговечное, что они не думают о смерти. Племя тихое и миролюбивое, ведущее благонравнейший образ жизни, никому не причиняющее зла и не испытывающее беспокойства со стороны других. Напротив, другие сбегаются к ним, словно в приют…»

Как принято говорить в подобных случаях: «Не твоя ли история это?..» Читателю предоставляется право самому определить, что можно, а что нельзя отнести к характерным чертам народов, ныне населяющих Русскую землю.

Глава 2. Бездна тайн в краю Семизвездия

И в небе теплятся лампады Семизвездья.

Максимилиан ВолошинЧей разум угадал сквозь льдыДавно желанный путь,Куда ничьи не шли следы,Где замерзает ртуть,Там каждый миг и каждый часВсему конец готов…Анна АхматоваИ я, не избежав изгнанья,Пытаясь скрасить горький век,Собрал и объяснил названьяГиперборейских гор и рек.И, озарен незримым светом,Я был пред вечностью склонен,Уподобляя самоцветамСлова исчезнувших племен.Сергей Марков

Septentrio – страна Семизвездия (Большой Медведицы) – так на некоторых средневековых картах обозначена таинственная Гиперборея-Туле. Издревле здесь обитало множество разных народов. Одни из них были прямыми потомками гиперборейцев, другие – их пришлыми соседями. Геродот, для которого знания о далеком прошлом как его собственного эллинского народа, так и других неэллинских (варварских) народов были практически полностью утрачены, попытался все же нарисовать картину обитания северных племен. Получилась она если и не совсем странной, то уж наверняка более чем загадочной и плохо поддающейся расшифровке. Посудите сами:

«В северных областях Европы, оказывается, много золота. Как оно добывается, этого я точно сказать не могу. Говорят, что одноглазые люди – аримаспы – похищают его у грифов. Но я в это не верю, равно как и в то, что люди рождаются одноглазыми, имея прочие свойства – такие же, как и у остальных людей. Но, по-видимому, самые крайние области, которые замыкают и заключают внутри себя всю остальную землю, действительно имеют то, что считается у нас самым прекрасным и самым редким. <…>

Аристей, сын Каистробия, муж родом из Проконнеса, сказал в своих стихах, что одержимый Фебом, он дошел до исседонов, а что выше исседонов живут одноглазые мужи – аримаспы, а выше этих – гипербореи, достигающие моря. Кроме гипербореев, все эти племена, начиная с аримаспов, всегда нападали на соседей. И как аримаспами вытесняются из страны исседоны, так исседонами – скифы».

Современники обвиняли Геродота в мифотворчестве, имея в виду именно данный фрагмент и ему подобные, хотя сам «отец истории» всячески оговаривается, опасаясь более всего быть обвиненным во лжи. И все же к загадочной личности путешественника и поэта Аристея он обращается вновь и вновь. Дело в том, что эллинский пионер исследования Севера не просто странствовал по приполярным и заполярным областям целых семь лет, но и написал о своих странствиях поэму под названием «Аримаспея». Она была широко известна и популярна в Древнем мире, хотя ко времени написания Геродотовой «Истории» оказалась утерянной (сохранилось всего лишь три строчки).

Во время путешествия в далекие северные края Аристей вовсе не оставался сторонним наблюдателем увиденного и услышанного. Он тщательно вникал во все происходящее и в результате овладел шаманскими навыками (или же был посвящен в них). По сообщениям позднейших античных авторов (Максим Тирский и Суда), Аристей в присутствии многих свидетелей впадал в транс, наподобие хорошо известного и многократно описанного шаманского камлания. В момент, когда он сам впадал в летаргию, его душа отделялась от тела и отправлялась в полет (превращалась в ворона, уточняет Геродот). Это позволяло Аристею видеть и впоследствии описывать страну варваров, ее города, горы, леса, реки, моря, острова, а также, как подчеркивает первоисточник, народы и их судьбы. Неспроста такой человек был обожествлен, в Проконнесе ему была воздвигнута статуя, которой поклонялись как изваянию, творящему чудеса.

Геродот – далеко не первый и не последний информатор об аримаспах и грифах. До него о хозяевах Севера писал Эсхил, после – Плиний Старший. Эсхил поименовал грифов «безгласными псами Зевса», а одноглазых аримаспов – конной ордой, живущей у златоносной реки. Плиний менее эмоционален, зато более точен и подробен:

«…Недалеко от места возникновения Аквилона [Северного ветра. – В.Д.] и так называемой его пещеры, именуемой Гекмитрон (то есть “земная дверь” или “земной запор”), обитают уже упомянутые аримаспы, отличающиеся одним глазом посередине лба; они будто бы постоянно воюют из-за рудников с грифами, которых предание представляет в виде крылатых зверей, выкапывающих в подземных шахтах золото, причем и звери с удивительной алчностью берегут золото, и аримаспы похищают; об этом писали многие, а особенно знаменитые Геродот и Аристей Проконнесский».

Греку Аристею так понравилась жизнь на Севере, что после написания поэмы он вновь отправился в страну «близ Борея», а возможно, и «за Бореем», откуда уже не вернулся совсем. Что же привлекло уроженца солнечного Средиземноморья в краях, где зимой, случается, солнце и вовсе не светит, а на морозе стынет все живое? И что за народы проживали в тех неведомых краях? Чем вдохновили они пытливого мужа на создание целой поэмы? Прежде всего необходимо разобраться в самом реестре, то есть Геродотовом перечне северных народов.

Отбросив все фантастическое и наносное, можно получить некоторый «сухой остаток». Прежде всего – этимология, то есть объяснение происхождения прозваний самих народов. Прямо скажем, ясности тут никакой. Уже Геродот понятия не имел, кто такие аримаспы или исседоны и что именно означают их имена. С гипербореями проще – это название придумали сами греки, о чем уже говорилось в предыдущей главе. Обращу только внимание: перечисляя жителей Севера и сравнивая их друг с другом, Геродот подчеркивает миролюбие гипербореев – явный отголосок Золотого века.

Далее, за гипербореями, следует «тандем» – аримаспы и грифы. Поскольку грифами (грифонами) изначально считались мифологические монстры с телом животного и головой хищной птицы, их ирреальность автоматически переносилась и на сопряженных с ними аримаспов, которые к тому же считались одноглазыми от рождения. Так ли это? Думается, нет! В отношении грифов Геродот, прекрасно отличавший реальное от баснословного, говорил, что это народ, а никакие не чудища. Даже если согласиться, что грифон изначально означал птицу с львиным туловищем, то и из этого ничего не следует. Такой грифон мог символизировать родовой тотем, быть его отличительным знаком, по которому и весь народ (или племя) именовался грифами. Не лишено вероятности, что широкая распространенность грифонов в скифском и русском искусстве – отголосок такого архаичного мировоззрения.

Хорошо известно также, что некоторые северные народы в качестве теплых головных уборов использовали высушенные шкурки водоплавающих птиц, снятые вместе с перьями. У саамов (лопарей) этот древний обычай практиковался еще до недавнего времени. Использование птичьих шкурок в утилитарно-декоративных (или, напротив, в культовых и обрядных) целях в прошлом был повсеместно распространен у многих народов Сибири и Крайнего Севера – ненцев, эвенков, хантов, обских угров и др. На всех континентах, а также на многих островных территориях перья вообще являются культовым материалом. А древнейший обычай помещать шкурку, изображение птицы или ее крылья на головном уборе трансформировался в воинские шлемы (например, у кельтов) или парадные каски с литыми птичьими фигурками на макушке.

Вполне возможно, образ таких «птицеголовых» людей в трансформированном виде наложил отпечаток и на представление о грифах. (Не исключается также и крылатый аспект грифов, которые вполне могли символизировать летательные аппараты, распространенные в гиперборейские времена на Севере, – о чем речь уже шла в предыдущей главе.) То же самое относится и к аримаспам. Меховой наголовник (куколь), соединенный с нераспашной одеждой мехом наружу и плотно облегающий голову, который зимой носит большинство северных народов, именуется совиком (есть еще малица – с мехом вовнутрь). Издали голова в таком одеянии может выглядеть лицом с одним большим глазом.