Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г.

Марджани же сначала выполнил своё обещание и лишь потом пришёл на собрание. Ибрахим-бай очень разозлился и высказал много некрасивых слов перед всеми собравшимися. Марджани же сказал, что сначала следует посетить того, кто первый пригласил, кому первым было дано обещание, потому что шариат велит поступать именно так.

В другой раз Ибрахим-бай решил посмеяться над Марджани так же, как он это делал с другими муллами. На что Марджани сказал: «Если ты не прекратишь издеваться подобным образом над людьми, ноги моей больше не будет в твоём доме».

Но такое отношение и такое общение было не по нраву хозяину медресе Ибрахим-баю, и их отношения дали трещину. Льстивые муллы, крутившиеся возле бая, всё больше начали пересказывать ему дурные сплетни про Марджани. Некоторые даже говорили: «Взгляды Марджани противоречат шариату. Есть сомнение, что прочитанный за ним намаз будет принят». Эти слова действовали на Ибрахим-бая, который и без того стал недолюбливать Марджани, и они всё больше отдалялись друг от друга.

Надо отметить, что некоторые видели в этом и вину самого Марджани. Они говорили: «Марджани слишком справедлив, не любит, когда ему делают замечание, считает, что на свете нет ничего превыше истины и знаний. Поэтому и к Ибрахим-баю он относился предвзято. Если бы он хоть немного сделал вид, будто считает его своим другом и выказал небольшие знаки уважения, они были бы друзьями». По этому поводу родственник Ибрахим-бая Мухаммадрахим ибн Исхак сказал следующее: «Ибрахим-бай знал немного арабский язык и мог оценивать знания Марджани. Однажды, возвращаясь с пятничного намаза, он сказал: «Наш Шихаб-мулла лучше всех мулл Казани. В его знаниях нет ни малейшей погрешности. Во время сегодняшней хутбы он сказал: «Ва тахтаха…» [пер. – «и под нею». – Г. Р.]. Другие же муллы не знают даже значения этих слов. Если бы наш мулла не был столь горд и безразличен к другим, цены бы ему не было».

Также Мухаммад-Рахим рассказывал: «Знаниям Марджани невозможно было не удивляться. Если он углублялся в историю, он рассказывал всё в мельчайших подробностях, будто сам присутствовал при описываемых событиях. А если речь заходила о ком-либо, Марджани с большой точностью называл его предков, жён и детей и весь его род. Если же он приводил какой-нибудь хадис, то сообщая, о ком говорится в нём, он без заминки и так последовательно приводил доказательства, будто читал по книге. Его таким знаниям и памяти удивлялся весь народ, присутствовавший на собрании. Поэтому Ибрахим-бай так хорошо относился к Марджани. И лишь муллы непомерно возвеличивали бая и портили отношения между ними, рассказывая много плохого о Марджани. Однажды один известный преподаватель, заведя речь о Марджани, сказал Ибрахим-баю: «Вероубеждение этого человека искажено. За деньги, потраченные на то, чтоб сослать его в Сибирь, ты получишь столько же награды, как за хадж. В Судный день ты не будешь спрошен за богатства, потраченные для этой цели». Такие слова и сплетни окончательно испортили отношения между Марджани и Ибрахим-баем. Причина по большей части именно в этом».

* * *

В это время Сагид-хазрат вернулся из хаджа и, жалея о том, что оставил должность имама, захотел вернуть её себе. Конфликт между Марджани и Ибрахим-баем он воспринял как удачу для себя, стал ходить на собрания и льстить баю. Наконец, копая под Марджани, его недоброжелатели написали на него жалобу о том, будто он прочитал никах несовершеннолетней девушке. Больше из-за авторитета приближённых Ибрахим-бая, нежели из-за правдоподобности слухов 8 зу-л-хиджи 1270 х. / 21 августа 1854 г. Марджани был лишён указа имама и отстранён от преподавания в медресе. Немного подсуетившись, Сагид-хазрат снова занял должность имама.

Эта ситуация больше всего навредила медресе и талантливым, влюблённым в знания и подающим надежды шакирдам. Хоть они и устроили собрание, где заявили, что ни у кого, кроме Марджани, они обучаться не будут, так как не хотят потратить свою жизнь впустую, был оглашён приказ об отчислении шакирдов, не посещающих уроки Сагид-хазрата, и они были вынуждены со слезами покинуть медресе. Так, самое перспективное медресе смогло сохранить лишь 5–6 шакирдов и стало похожим на развалины. А ученики Марджани разбрелись по другим учебным заведениям.

Эта история сильно подействовала на Марджани. Должно быть, он перестал возлагать надежды на работу в Казани. Шакир ибн Мухаммаджан Казаков рассказывал, будто Марджани поделился с одним из друзей: «Если на этой земле я не смогу служить знаниям, у меня есть намерение переехать в земли ислама, в сторону Багдада». В это время все казанские муллы были настроены против Марджани, было сложно устроиться на работу, поэтому он был вынужден предпринять какие-либо меры, и пришёл именно к такому решению.

После этого ситуация была тщательно рассмотрена, и выяснилась невиновность Марджани. Тогда весь народ прихода объединился, сказав: «Нельзя снимать с должности столь образованного человека лишь из-за такой мелкой погрешности по прихоти некоторых людей. Нам не нужен другой имам». Новый приговор был рассмотрен в Министерстве внутренних дел, и спустя год, 12 шавваля 1271 х. / 17 июля 1855 г., Марджани был вновь утверждён на должность имама. В этом деле ему большую помощь оказал Шагиахмет Алкин (отец Саитгарая Алкина, одного из тех, что написали жалобу), бывший в то время полицмейстером в Казани[41].

После получения на руки указа Марджани, которому неуместное вмешательство Ибрахим-бая в его дела надоело, написал заявление в Духовное управление о том, что сам в состоянии управлять учебным процессом и делами медресе, и получил документ, запрещающий другим вмешиваться в эти дела.

После этого многие бывшие шакирды Марджани вновь вернулись в медресе. Он несколько лет руководил медресе по своему желанию и усердно преподавал. Но, разозлившись на то, что в медресе дела идут не по его воле, Ибрахим-бай уменьшил количество оказываемой помощи. Он больше не участвовал в ремонтных работах и не укреплял ветхие постройки.

Марджани неоднократно обращался к Ибрахим-баю с просьбой выделить людей для ремонта здания, но тот остался безразличным. В «Мустафад ал-ахбар» Марджани пишет об этом медресе: «Спустя некоторое время здание медреcе обветшало и пришло в аварийное состояние. Я сам и через людей просил помощи в ремонтных работах, но все остались безучастны. Позже при поддержке жителей прихода мы позвали в свой дом Ибрахим-бая и ещё около десяти богачей и стариков соседних приходов, чтобы посоветоваться о судьбе медресе. Я первым высказал просьбу о восстановлении медресе. Когда Ибрахим-бай ответил, что у него нет времени, я сказал: «Если у вас нет времени, разрешите заняться этим делом другим людям». На что он ответил, что всё решит сам, когда найдёт на это время. Даже когда весь народ прихода умолял разрешить им самим на свои деньги отремонтировать медресе, их слова остались без внимания. Желанием бая было либо дождаться, когда в медресе что-нибудь рухнет и при этом погибнут люди, вспыхнет скандал, а он будет наблюдать всё это и смеяться; либо, когда ученики уже не смогут выдерживать таких условий и уйдут из медресе, распространить сплетни, будто мулла не бывал в медресе и не обучал шакирдов».

Ученики того времени следующим образом описывали мед-ресе: «Ибрахим-бай толком не смотрел за медресе и не разрешал делать это другим, а остальные богачи не решались без его согласия осуществлять помощь медресе. Медресе было похоже на заброшенное здание, местами оно уже рушилось. Верхний этаж здания был деревянным, и некоторые углы прогнили. Для того чтобы медресе не обрушилось, в нескольких местах оно подпиралось столбами. Стены были влажными, а полы – прогнившими и даже развалившимися. Зимой сильно дуло сквозь щели в окнах. Окна столовой были разбиты, двери были открыты настежь, в медресе заходили животные. Вода, пролитая зимой, тут же замерзала, поэтому потолки становились всё ниже и ниже, так, что стали касаться головы. Медресе не снабжалось водой. Мы сами вёдрами таскали воду из озера Кабан и даже зимой совершали омовение на улице. Вдобавок ко всему в медресе было очень холодно. Когда мы приходили к Ибрахим-баю с просьбой выделить нам дрова, он смеялся над нами, говоря: «Да не умрёте вы от холода. На улице много снега, топите печь снегом» и посылал нам дрова лишь с наступлением холодов.

Позже полиция узнала о таком состоянии медресе, и к нам пришли с проверкой. Огласили, что в таком здании жить невозможно. Хотя после этого для отвода глаз Ибрахим-бай и обшил медресе с внешней стороны досками, через год медресе вновь пришло в негодность»[42].

До возведения нового здания Марджани 22 года старательно преподавал в этом медресе, несмотря на все трудности. Он не оставил это учебное заведение, ссылаясь на безразличие к его работе и медресе. И никогда не пропускал занятия, проводил их с усердием и старанием.

Когда медресе переживало трудные времена, невозможно было сделать его больше. Какие бы меры Марджани не предпринимал, с одной стороны, из-за каверзных сплетен мулл о нём, с другой – из-за отсутствия материальной поддержки, он не смог добиться больших результатов. Поэтому учащиеся медресе, которое должно было быть основой для пробуждения и развития нации и стать примером для всех религиозных учебных заведений, не смогли особо прославиться. А их численность частенько достигала 70–80, а иногда и 100 человек.

* * *

Даже если в течение этих 22 лет состояние медресе, в котором работал Марджани, казалось несчастным и убогим, обладающий высокой натурой и работящий Шихабутдин не проводил это время в горести, не распространял сплетен. Он проявлял терпение по отношению ко всем трудностям, и, пользуясь существующими возможностями, создал много важных работ. Всё время, остававшееся после преподавания и дел прихода, он посвящал чтению и творчеству. В это время он совершил множество важнейших дел, самые значительные книги были написаны именно в этот период. Труды «Назурат ал-хакк», «ал-Хикма ал-балига», толкование «Мулла Джалал», имеющие важное значение в вопросах религии, поднявшие в своё время вокруг себя много шума и подействовавшие на общественное мнение, написаны именно в это время.

Он потратил много сил, провёл тщательные исследования и первым заложил основы нашей национальной истории. Он донёс до мировой общественности существование тюрко-татарской нации и рассказал её славную историю. Первым в этой области написал книгу «Гилалат аз-заман фи тарихи Булгар ва Казан». Эта книга была переведена на русский язык известным востоковедом Радловым и представлена на обозрение собрания археологов, на котором присутствовал и сам Марджани. Позже в книге «Мустафад ал-ахбар фи ахвал Казан ва Булгар» он более подробно описал историю татар. Опубликовал «Гурфат ал-хавакин», имевший большое значение для истории Средней Азии. Большую часть произведения «Вафиййат ал-аслаф ватахиййат ал-ахлаф», состоящего из 7 частей, он написал именно в этот период.

Марджани также был редактором печатных Коранов того времени и, приложив немало усилий, первым в Казани опубликовал Коран, соответствующий Книге времён сахабов. Также в этой области он написал очерк «Фаваид ал-мухимма».

Несмотря на то что, думая о развитии медресе Марджани, мы испытываем некоторую жалость, наши души находят утешение, представляя, что даже в такое время он сумел найти возможность написать столь важные книги. Возможно, на это повлияла малочисленность учеников и отсутствие особых дел в медресе.

Уход из медресе. Здание медресе «Галия». Порядки в медресе. Образовательные программы

С течением времени авторитет Марджани начал расти, увеличилось число приверженцев его трудов, понимающих уровень его знаний. Хотя и нехотя, но и казанские муллы обращались к обладающему глубокими познаниями, сильному и гордому Марджани при выполнении некоторых особо важных дел.

В то время в Казани был распространён очень важный обычай. В религиозные праздники (‘ид) весь городской народ собирался в одном месте Новотатарской слободы и за одним имамом читал намаз. В 1279 х./1863 г. народ позвал на это место Марджани. Он совершил праздничный намаз Курбан-байрама в качестве имама[43].

В 1284 х./1867 г. Духовным управлением Марджани была присуждена степень ахуна и мухтасиба.

В 1286 х./1869 г. казанский губернатор попросил его написать брошюру на татарском языке о защите животных и милосердном отношении к ним. Книга, написанная Марджани, была принята губернатором, и тот отправил Шихабутдин благодарственное письмо с личной подписью. А данная брошюра была напечатана на государственные деньги и распространена среди татар.

В это время авторитет Марджани рос с каждым днём, увеличивалось число близких друзей, а уважение к Ибрахим-баю после ликвидации мусульманских судов, наоборот, уменьшалось. Вдобавок к этому, он затронул самолюбие остальных богачей прихода, которые приходили к нему с просьбой отремонтировать медресе и натыкались на стены безразличия. Тогда самые богатые люди прихода собрали деньги и купили вместе со всеми домами землю, на которой сейчас стоит медресе Марджани. 2 рамадана 1288 х. / 9 ноября 1871 г. ученики покинули медресе Ибрахим-бая и начали жить в одном из этих домов. Когда Ибрахим-бай услышал об этом, он сказал: «Люди прихода бараны, что они смогут сделать без меня?» Эти слова лишь ещё больше подстегнули жителей прихода, и они стали ещё больше заботиться о медресе. Купив и соседний участок, люди присоединили его к медресе.

Марджани, который претерпел много унижений по той причине, что медресе, в котором он работал, было в руках частного лица, от имени людей прихода написал письмо в Духовное управление с просьбой назначить специальных попечителей для присмотра за мечетью, медресе и имуществом, завещанным на благотворительные цели. Он получил ответ, свидетельствующий о том, что государство и Духовное управление назначает попечителей школ, медресе и мечетей[44].

После этого Ибрахим-бай возвёл новое каменное здание для медресе и оповестил Марджани, что шакирды могут заселяться туда. Хотя Марджани и ответил ему, что шакирды переедут в новое здание лишь после полного перехода медресе в распоряжение жителей прихода, Ибрахим-бай не принял это условие. Позже он всё же согласился, но уже жители прихода отказались заселять шакирдов. Для решения этого вопроса Ибрахим-бай даже обращался к инспектору татарских школ и известному востоковеду Радлову, но ситуация осталась без изменений[45].

Следует заметить и следующее: после переезда в новое здание медресе муллы Казани написали в Духовное управление жалобу на Марджани, будто он начал пост в рамадан на один день раньше. Под этим предлогом Управление на полгода лишило его указа и отстранило от обязанностей имама. Естественно, на принятие такого решения повлияли и его отношения с Ибрахим-баем. Позже выяснилось, что в Стамбуле, Харамайне [Мекке и Медине], Шаме, Бухаре начали поститься именно на день раньше, и что Марджани был прав. После проведённого расследования Марджани был возвращён указ.

(Про Ибрахим-бая нужно заметить следующее: какими бы холодными не стали его отношения с Марджани, он никогда не переставал помогать ему материально. Даже когда Марджани был лишён указа, Ибрахим-бай продолжал посылать ему подарки. В этом отношении Ибрахим-бай не изменился. Об этом рассказывает один из родственников Марджани Сафиулла-хазрат. Это тоже немалые старания.)

После этих событий медресе Марджани начинает развиваться, с каждым годом растёт число шакирдов. Спустя несколько лет некоторые части здания немного обветшали и стали непригодными для проживания шакирдов. Тогда богатые люди прихода Марджани и его друзья из других медресе на общие деньги начали строительство каменного здания, ныне известного как медресе Марджани (медресе «Галия»). 13 зу-л-каада 1298 х. / 25 сентября 1881 г. здание было сдано в эксплуатацию, в него заселились шакирды, и начались занятия. Наибольшую помощь в этом деле оказал друг Марджани Сафа-хаджи Галикаев, который вложил в строительство около семи тысяч рублей. Больше всего усилий же приложил заведующий медресе Зайнулла ибн Гусман (Зайни-хаджи), совершивший паломничество вместе с Марджани.

Здание медресе было спроектировано таким образом, что длинный коридор разделял его на две части, по обе стороны от коридора располагались комнаты и классы. Это медресе было самым совершенным и современным учебным заведением тех лет. Марджани проработал в нём восемь лет – до конца своей жизни.

Марджани не только хотел построить красивое медресе, также он хотел привить своим шакирдам определённые правила. Не известно, что до этого времени в других медресе были заведены правила поведения для шакирдов.

Марджани написал для медресе «Галия» первый свод правил.

* * *

После описания медресе, в котором работал Марджани, мы хотели бы написать и об учебниках и учебных программах, которые он использовал.

Сейчас у нас имеется четыре дюжины расписания уроков, по которым Марджани преподавал в разное время. Известно, что расписание, которое когда-то считалось новым, спустя некоторое время устаревало. Даже если по сравнению с расписанием уроков в Бухаре, о которых писалось выше, правила Марджани казались новыми и реформированными, они были намного старее расписания медресе последних лет, и в них есть достаточно мест, которые могли бы подвергнуться критике. Поэтому мы судим о расписании уроков Марджани, сравнивая его с методами, заведёнными в медресе Бухары и других городов того времени. Ниже мы приводим два расписания, по которым он сам преподавал.

Первое расписание: «По грамматике «Кафийа» – 2 урока; «Шарх Мулла» – 2 урока; по красноречию «Талхис» – 1 урок; по логике «Шамсиййа» – 2; «Шарх тахзиб ал-мантик» – 2; «Суллам ал-‘улум» – 2 урока; по философии «Хикмат ал-‘айн» – 1 урок; по акиде «Тахзиб ал-калам» – 2; «Шарх ‘акида ан-Насафи» – 2; «Мулла Джалал» – 1 урок; по основам исламского права «Таудих» и его комментария – 2 урока и по исламскому праву «Мухтасар ал-викайа» – 1; «Шарх ал-викайа» – 1; «ал-Хидайа» – 1; «Фараид» – 1; по этике «‘Айн ал-‘илм»; «ат-Тарика ал-мухаммадия» – 1 урок; по хадисам «Мишкат ал-масабих» – 1 урок».

Второе расписание: «По грамматике «Кафийа» – 2 урока; «Шарх Мулла» – 1 урок; по логике «Шамсийа» – 2; «Шарх тахзиб ал-мантик» – 1; «Мирза Захид», примечания «Тахзиба» – 2; «Суллам ал-‘улум» – 2; «Кади Мубарак», примечание на «Суллам» – 3 урока; по вероубеждению «Тахзиб ал-калам» – 1; «Шарх ‘акида ан-Насафи» – 3; толкование (хашиййа) «‘Акиды» – 2 урока; «Хайали» – 2; «Мулла Джалал» – 2 урока; по основам исламского права «Таудих» и его комментария – 3 урока и по исламскому праву «ал-Хидайа» – 1; «Мухтасар ал-викайа» – 1; «Шарх ал-викайа» – 1; «Фараид» – 1».

Кроме предметов, указанных в этих расписаниях, Марджани больше, чем другие преподаватели, уделял внимание каллиграфии и чтению. Несколько лет сам преподавал шакирдам. Его наставления о том, что нужно стараться читать Коран правильно, подействовали и на некоторых богачей, и такие казанские баи, как Сафа-хаджи Галикай, Гайса-хаджи Мусин, Чутай Даут и другие обучались у Марджани. Позже Камал-кари вернулся из Египта, начал читать Коран в Сенной мечети Казани, и многие ученики Марджани начали ходить в эту мечеть[46].

Первое из указанных выше расписаний использовалось раньше второго. Судя по ним, дела обстоят не очень хорошо. Марджани, который критиковал методы преподавания, заведённые в Бухаре, предложил способы их изменения и написал много книг на эту тему, почему-то в своём медресе и на своих уроках не ввёл должного порядка. Несмотря на то что предметы должны были ежегодно меняться, в расписании Марджани этого не видно. Хадисы, красноречие, этика, древняя философия, указанные в первом расписании, были оставлены, вместо них увеличилось число уроков по логике, каламу и примечаниям, не имеющие особого значения. Ещё более странным кажется то, что в медресе, уделяющем наибольшее внимание религиозным дисциплинам, отсутствуют такие предметы, как тафсир, хадис, история ислама и арабская литература. Мы спросили у шакирдов, часто посещавших уроки Марджани и его друзей-современников, почему он не воплощал в жизнь свои взгляды в области преподавания, почему в его расписаниях тафсиру, хадису и арабской литературе уделено мало внимания, поинтересовались, что он говорил о методах преподавания в своём медресе.

Один из учеников Марджани ответил: «Тогда наши головы были забиты лишь логикой, кроме неё и калама мы ничего не знали. Поэтому я не обратил внимания на взгляды Марджани в этой области, не могу ничего вспомнить. Если у него и было много полезных нам знаний, к сожалению, мы не смогли ими воспользоваться». Другой же сказал: «Мне в первый раз задают такой вопрос. Я не слышал, чтобы эта проблема поднималась».

Так как ответы, полученные у остальных учеников, довольно ясно характеризуют Марджани, шакирдов его эпохи и образовательные тенденции в медресе тех времён, здесь мы приводим анализ этих ответов.

1. Во времена Марджани во всех медресе преподавали на основе методов, распространённых в Бухаре. Шакирды из известных медресе устраивали дебаты между собой по логике, каламу, древней философии, основам права. Они получали большее наслаждение от споров, нежели от истины. Прославленными алимами становились именно те, кто имел знания в этих областях, а тех, кто занимался исламским правом, этикой и другими религиозными науками, называли «замороженными».

Ученики Марджани тоже тесно общались и устраивали дебаты с шакирдами других медресе. Поэтому все его ученики были вынуждены следовать за течением того времени и посвятить себя таким предметам, как логика и калам. Шакирды той эпохи говорили: «Хорошо зная логику, можно изучить всё. Философские понятия являются ключом ко всем наукам». Поэтому они не уделяли должного внимания религиозным предметам. Если бы Марджани обучал по методу, указанному в книге «Мукаддима», ученики, подверженные влиянию общего течения, покинули бы медресе, так как в нём не изучали бы считающиеся в то время важными предметы.

2. Марджани уделял много внимания творчеству и написанию книг, поэтому дела в медресе были предоставлены на усмотрение мударрисов. Им и ученикам была предоставлена полная свобода в выборе расписания уроков и книг. Марджани никогда насильно не преподавал тот или иной предмет, он не любил принудительного образования, а предпочитал, чтобы шакирды сами выбирали нужное себе. Если они просили обучить их чему-нибудь полезному, он очень радовался. Поэтому он проводил уроки по некоторым предметам, не указанным в расписании. Были времена, когда Марджани преподавал по тафсиру «Кади Байдави», «Тафсир Мадарик», «Тафсир Кашшаф», «Тафсир Са‘лаби», по хадису – «Сахих Бухари», «Мишкат», по красноречию – «Талхис». Так как эти уроки чаще проводились в четверг и пятницу, они не указывались в расписании. Многие из учеников, получающие удовольствие лишь от дебатов по логике, не уделяли должного внимания этим предметам и часто сбегали с этих уроков. Эти уроки были не официальными, а частными.

3. Марджани часто говорил своим ученикам, что учебные программы медресе требуют изменений. На многих уроках он обогащал учеников знаниями о тафсире, хадисах, об арабской и персидской литературах, а больше всего об истории ислама, татар, приводил биографии учёных. Он заинтересовывал шакирдов тем, что изучал эти предметы, запершись у себя в кабинете. Потом Марджани давал учащимся нужные книги. Но шакирды и многие преподаватели всё же говорили: «Если мы не будем уделять должного внимания логике, нам придётся сидеть с раскрытыми ртами, когда ученики других медресе будут участвовать в дебатах». Поэтому они посвящали себя логике, а когда к концу своей жизни Марджани стал уделять медресе меньше внимания, число уроков по логике и каламу увеличилось.

Сам Марджани очень переживал, что его реформаторские идеи не оказывают влияния на людей и что в их продвижении у него мало союзников. Иногда он открыто выражал недовольство методами преподавания и говорил: «Стараясь быть похожими на медресе Кшкара, Буинска, Казани, уничтожили моё медресе. Все мои планы относительно преподавания, которые я строил в Бухаре, не осуществились. Здесь тратят время на бесполезные занятия, а нужных предметов не изучают. Ах, такое уж время, что поделать! Я бы не преподавал ни один из нынешних предметов». Но как бы он ни сопротивлялся, эпоха вынуждала его преподавать их. Шакирды тех времён были настолько подвержены влиянию общего течения, что уроки истории и литературы считали скучными. Они говорили: «Сегодня дамелла читал нам какие-то арабско-персидские бейты, провёл время, рассказывая дела давно минувших дней, о том, кто когда родился и когда умер. Мы все не могли дождаться, когда же он остановится». Однажды Марджани принёс ученикам книгу Ахмета Мидхата «Мудафа‘а», очень хвалил её и даже зачитал отрывки из неё. После урока один шакирд сказал: «Дамелла увлекается такими ненужными вещами. Если бы он рассказал нам что-нибудь из области логики, мы бы все смогли воспользоваться этими знаниями. А послушав сегодняшний урок, мы лишь потратили время впустую. При этом было как-то неудобно встать и выйти с урока дамеллы».