Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г.

Так как Марджани довольно долго занимался каламом и философией, ему приходилось сталкиваться с различными сомнениями в области вероубеждения и веры, искать ответы на множество вопросов, приходящих на ум, и некоторое время бороться с препятствиями, чтобы не осквернить свою душу. Однажды Марджани сказал друзьям: «Будучи в деревне, в книгах я прочёл строки (или хадис), одобряющие вероубеждение старух. Тогда, несмотря на глубокие раздумья, я не понял смысла этого. Прожив некоторое время в Бухаре, я вник в них. Вероубеждение старух лучше вероубеждения многих тех, кто занимается каламом и философией, их вера в Аллаха сильнее. Поэтому переселение из Бухары в Самарканд оказало на меня сильное воздействие».

Из этих строк понятно, что во время путешествия в Самарканд Марджани продолжал сомневаться, но он прошёл стадию следования (таклид) в убеждениях за другими, и переживал эпоху революции и колебаний, для него пришло время двигаться в направлении к обоснованным позициям и во многих религиозных вопросах приходить к твёрдому и единому мнению. Значит, в возрасте 25–26 лет Марджани покинули сомнения, он вошёл в эпоху зрелости в суждениях.

Но какие же книги и произведения каких авторов воздействовали на укрепление его религиозных взглядов? Так как мы не обладаем полной информацией о прочтённых им в Самарканде книгах, мы не можем сказать ничего определённого по этому поводу, но всё же считаем, что на него по большей части подействовали книги имама Газали. Вместе с тем, что он великий религиозный учёный, имам Газали ещё и выдающийся философ. Его книги соответствуют взглядам и принципам Марджани. Марджани и сам очень любил Газали и когда хвалил кого-либо, говорил о нём: «Прочёл труды Газали и хорошо понимает принципы предшественников». И в книге «Вафиййат ал-аслаф» он пишет, что Газали был единственным выдающимся учёным ислама, хорошо понимавшим религию.

Так как Марджани приводит много доказательств тому, что именно через книги имама Газали он определил для себя мазхаб и религиозные принципы, подробно описывает все мысли, посетившие его в тот момент, рассказывает о своих колебаниях и нахождении истины, мы считаем, что именно труды имама Газали способствовали тому, что Марджани перестал сомневаться и в вопросе ислама и неверия пришёл к единому мнению. О том, что книги Газали привлекли особое внимание Марджани, говорит и тот факт, что, будучи в Самарканде, он переписал себе несколько трудов этого учёного.

* * *

Понятно, что, живя в Самарканде, Марджани прочёл множество книг и расширил свой кругозор. Он, в течение 5 лет жизни в Бухаре проводивший всё своё время за чтением книг по вероубеждению и логике, сейчас утвердился во мнении, что имеет право говорить о заблуждении, о «Китаб ас-сунна», разных нововведениях, распространённых среди народа, о нововведениях в вере и нравственности мусульман, критиковать современное положение, и что он прав в своей критике. И, видимо, как напоминание для себя, по какому пути двигаться и какие принципы избирать, в начале одной из переписанных тогда книг сделал заметку: «Мазхаби фи ал-‘аклийат ал-худжжа ва ал-бурхан, ва фи ан-наклийат ас-сунна ва ал-Куръан» («Мой путь в рациональных науках – доказательства и доводы, а в религиозных науках – сунна и Коран»). Эти слова написаны большими буквами, как самые важные и требующие особого внимания.

Для того чтобы показать, как окрепли принципы и вероубеждение Марджани, чем были заняты его мысли и о чём он размышлял, мы приводим следующий отрывок из «Вафиййат ал-аслаф». Касаясь биографии выдающегося татарского имама Абу-н-Насира ал-Курсави, Марджани пишет следующее: «По своей молодости я не понимал истины и, бездумно следуя за остальными, с иронией и смехом смотрел на взгляды и убеждения Курсави. Но позже я прочёл книги великих имамов и наших предшественников, обладающих верной мыслью, и, накопив знания, понял, что значит истинная религия и мудрость, и, по милости Всевышнего Аллаха, избавился от своих заблуждений.

Однажды в Самарканде я сидел и размышлял, удивляясь тем нововведениям, распространившимся среди народа, тому, что мои современники стали отклоняться от пути ахл ас-сунны ва-л-джама‘а, оставили истинный путь, по которому шли наши предшественники и с каждым днём опускаются всё ниже и ниже, следуя за испорченным вероубеждением и слабыми мыслями. Тогда я, хвала Аллаху, вспомнил, что многие люди не признают взгляды и принципы Абу-н-Насира, клевещут на него, обвиняя в искажении вероубеждения. Тогда я задумался: «Возможно, Абу-н-Насир нашёл истину, так же, как я, хвала Аллаху, понял вероубеждение наших предшественников, может, он написал свои книги, желая призвать людей к этому пути, но народ начал нападать на него, не понимая его благих стремлений», и захотел прочесть его труды. Так как у меня, да и во всём Самарканде не было его книг, я поставил себе цель – по приезде в Бухару первым делом найти и прочитать произведения Курсави.

Когда я пошёл к дамелле Исмаилу Кушкариййу, общавшемуся с Курсави, он с большой неохотой дал мне книги последнего, сказав, что в книгах Курсави нашли ошибочные суждения, и в Бухаре вышел запрет на чтение его произведений. Хотя я и взял книги с тем условием, что прочитаю и возвращу их через неделю, книгу «‘Акаид» я прочёл за ночь. В ней я не нашёл ничего, противоречащего взглядам наших предшественников. Позже я встретился с Низам ад-дином ал-Ихрами и ‘Ариф ибн ‘Абд ас-Саламом, которые также похвалили Абу-н-Насира и его труды. После этого я прочёл все книги Курсави и нашёл, что почти все его взгляды выражают истину[31]. Те же, кто критикует его, на самом деле ничего не знают об истине и вероубеждении наших предшественников. Про Абу-н-Насира я написал книгу в жанре трактата (рисала) «Танбих абна’ ал-‘аср би-танзих ибн Аби-н-Насир» («Извещения сынов эпохи беспристрастными известиями Абу-н-Насира»).

Из этих строк отчётливо видно, чем были заняты мысли Марджани. Ясна его твёрдая убеждённость в том, что он выбрал истинные взгляды и принципы, он всё стал взвешивать самостоятельно, не опираясь на чужое мнение.

В Марджани были очень сильны критическое мышление и способность сравнивать, сопоставлять, что является одной из важнейших составляющих в развитии человека. Найдя, что кто-либо или целый народ противоречит истине, он осмеливался яро критиковать их. Выше мы уже писали, что, будучи в Бухаре, он критиковал тамошние методы обучения, учебники и предметы. Мысль Марджани развивалась и дальше, он исследовал вероубеждение народа и книги по вероубеждению, бывшие в употреблении, сравнил не подлежащее сомнению вероубеждение, описанное в Коране и сунне, с тем, что описано в книгах его времени, и стал критиковать места, не соответствовавшие Книге. Он осознал, что в религиозных вопросах за основу всегда следует брать Коран и сунну. Марджани понял, что причиной испорченности и низких качеств, получивших распространение среди мусульман, является и отклонение от Корана, хадисов и прежнего пути мусульман Эпохи благоденствия (‘аср ас-са‘ада), т. е. времён Пророка.

Марджани достиг того уровня, когда научился смотреть со стороны на распространённые в народе традиции, книги, вероубеждение и трезво оценивать их. Понял, что в религиозных вопросах следует ориентироваться на Коран и хадисы и в последующем был твёрд в этих взглядах и принципах. То, что Марджани пришёл к одному мнению в вопросах веры и вероубеждения, безусловно, является показателем уровня его развития и говорит о зрелости мысли и суждений.

* * *

Проведя два года в Самарканде, Марджани решил вернуться в Бухару и взял у кади Абу Са‘ида свидетельство о своей учёной степени. Должно быть, для Марджани было сложно покидать Самарканд, делал он это с большой неохотой. Вот что говорит по этому поводу Садрутдин: «В тот год, когда Марджани был в Самарканде, на деньги одного благотворителя по имени ‘Арифджан-бай там строилось медресе. Часть строительных дел при этом велась под началом кади Абу Са‘ида, и он сказал Марджани: «Оставайся в этом году в Самарканде. После завершения строительства заселение студентов в комнаты медресе будет происходить под моим контролем. Я и тебе выделю там комнату. Позже ты сможешь продать её и на вырученные деньги купить приличную комнату в Бухаре». Марджани согласился с этим, дождался окончания строительства и начал жить в одной из комнат. Но спустя какое-то время у него возник конфликт с одним из преподавателей медресе, и Марджани был вынужден продать комнату и переехать в Бухару. После этого случая Марджани рассказывал: «Если бы не конфликт с этим проклятым учителем, я бы остался в Самарканде, не стал бы возвращаться в Бухару. Для меня Самарканд был очень полезен».

Второй раз в Бухаре. Беседы. Старательность. Занятия историей. Труды в Бухаре. Занятия суфизмом. Как складывалась жизнь

Вернувшись в Бухару, Марджани купил комнату в самом дорогом, красивом и известным своим высоким статусом медресе «Мир-Араб» и стал там жить. Через год к нему приехал брат Садрутдин, и они стали жить вдвоём. В этом медресе Марджани одно лето также был имамом.

Так как в этот приезд в Бухару Марджани уже определился в своих принципах и взглядах, он переехал туда с определёнными целями, и поэтому смог многого добиться.

Приехав в Бухару, Марджани заперся в своей комнате и довольно много времени провёл, читая и исследуя различные произведения. Он получал огромное наслаждение от поисков истины и интеллектуальных занятий. Много часов провёл за книгами, переписал десятки трудов, расширяя свой кругозор и пополняя свою библиотеку. Мы видели много книг, переписанных им самим, когда он вернулся из Самарканда, либо другими людьми по его поручению. Мы видели и книги, которые переписывались коллективно, людьми, имеющими отношения с ним. Судя по почеркам, некоторые книги переписывали сразу 10–15 человек. Все эти труды были очень внимательно перечитаны Марджани, на полях книг, тетрадей и просто на чистых листах он записывал цитаты из них. А когда речь шла о важном и спорном вопросе, он собирал воедино мнения различных авторов и записывал их в одном месте. Увидев множество таких записей и заметок, хранившихся среди его книг, нам стало ясно, что Марджани прочёл множество произведений и старался записать всё, что пробудило в нём интерес и могло в будущем ему пригодиться.

По рассказам его родного брата Садрутдина мы знаем, что у Марджани были две огромные сумки, и он складывал туда записи обо всём увиденном и услышанном. Следовательно, из этого видно, какое значение придавал Марджани собиранию знаний при помощи сравнения и рассуждения.

Путём чтения книг различных учёных, в соответствии с количеством собранных истинных знаний в человеке сама собой развивается и способность искать истину и рассуждать. А люди, обладающие недостаточными знаниями, не способны в полной мере размышлять.

Несколько записей из переписанных Марджани книг и заметок привлекли моё внимание.

Среди записей Марджани информации, касающейся толкования хадисов, намного меньше, чем о вероубеждении, каламе и истории. Судя по списку книг, имевшихся у него в Бухаре, из трудов, посвящённых хадисам, он обладал лишь «Мишкат ал-масабих», а «Сахих Бухари» и «Муватта» взял почитать у других. В одном из личных дневников Марджани пишет, что «Сахих Муслим» он начал читать спустя два года после избрания его имамом.

Должно быть, Марджани уделял больше внимания вероубеждению, каламу и философии, потому что записей и исследований в этом направлении намного больше остальных. Его заинтересованность вероубеждением и каламом известна и из примечаний, написанных Марджани для книг «‘Акида ан-Насафи» и «Мулла Джалал».

Должно быть, потому, что Марджани получал наслаждение от тонкого ума и проницательности, он очень уважал умных и образованных учёных калама и логики, похожих на муллу Джалал ад-дина ад-Даввани и Мирзу Захида. Он переписал множество их книг и трактатов. Также Марджани очень уважал тех, кто обращал внимание даже на маловажные вопросы в области калама и логики. Говоря о своём учителе дамелле Хаджи-бае, он отмечал: «Хорошо понимал произведения ад-Даввани, Мирзы Захида». А как видно из «Вафиййат ал-аслаф», эти люди были в списке тех, кого Марджани любил и уважал.

* * *

После возвращения из Самарканда, Марджани жил в Бухаре пять лет. За это время он обучил множество узбекских, туркменских и татарских шакирдов. Тесно сотрудничал с некоторыми выдающимися медресе Бухары, обменивался с другими людьми мыслями по поводу прочитанных книг, участвовал в некоторых собраниях алимов. Среди тех, с кем общался Марджани, был известный нам дамелла Хусаин Каргали и Низам ад-дин ал-Илхами, которого Марджани уважал больше всех. Именно с ним у него были схожие взгляды и принципы. Этот человек был крайне проницателен, справедлив, любил знания и истину. С Марджани впервые они встретились в Самарканде, а приехав в Бухару, четыре года жили вместе. Их вполне устраивали жизненные позиции друг друга. Среди сборников, написанных Марджани в Бухаре, есть и мысли, услышанные им от Низам ад-дина[32].

По словам одного из родственников Низам ад-дина, Марджани говорил: «Если бы не встреча с Низам ад-дином, моя поездка в Бухару была бы бесполезной». Если Марджани действительно так говорил[33], это могло означать, что он нашёл себе соратника, чьи взгляды и принципы были схожи с его убеждениями. Марджани также рассказывал своим ученикам: «У меня был очень талантливый друг. Мы были довольны друг другом. Но этот друг пропал». Низам ад-дин немного знал медицину, был увлечён физикой, геометрией. Возможно, с Марджани они обменивались мнениями по поводу этих наук. В библиотеке Марджани мы видели книги по физике и геометрии, переписанные его рукой. На их полях были также заметки Марджани.

Вернувшись из Самарканда, Марджани, должно быть, с целью получить такую же пользу, какую получал от собраний Абу Са‘ида, а также послушать разные мнения, выказал старания наладить общение с самыми выдающимися людьми Бухары. Ссылаясь на то, что ему нужна книга или необходимо решить спорный вопрос, Марджани встречался со многими известными личностями. Об этом даже ходили разные рассказы. По словам муллы Насруддин ибн Калимулла ас-Сабаджаййи, однажды, сославшись на какую-то причину, Марджани смог побеседовать с кади Бухары Каланом. Тогда они разговорились на тему вероубеждения, и Калан поведал много интересного об этом. Марджани также высказал своё мнение по этому поводу, да так, что Калан похвалил его знания, сказав: «Да благословит тебя Аллах! Ты похож на надетые тобой чапаны». На тот момент на Марджани было надето два чапана: верхний – довольно простой, и внутренний – очень хороший. Кади Калан своими словами хотел сказать: «А душа твоя лучше наружности».

В последние годы жизни, проведённые в Бухаре, Марджани обучал многих шакирдов. Среди татар, удостоившихся похвалы Марджани, которых мы не назвали выше, были также мулла Габдулхабир ал-Муслими ал-Кызылъяари (‘Абд ал-Хабир ал-Муслими ал-Кызылджари), Тымытык Ахмад-Латиф-хазрат, имам Казани кади Мухаммади ибн Салих, брат Марджани Садрутдин, Хафизутдин ибн Насрутдин (Хафиз ад-дин ибн Наср ад-дин) ал-Курсави ал-Барангави. По словам Хабибуннаджар-хазрата, мулла Харрас ибн мулла Нигматулла-хазрат (Харрас ибн Ни‘мат Аллах) из Стерлитамака также обучался у Марджани.

* * *

Сколько усилий прикладывал Марджани, будучи в Бухаре? Сколько и какие книги прочёл? Какие меры предпринимал для материального и духовного обогащения? Какое наслаждение получал от знаний и исследований? Как относился к друзьям во время учёбы? Ответы на эти вопросы отражены во многих его работах, мы приводим здесь некоторые отрывки из услышанного нами.

Будучи в Бухаре, Марджани настолько ценил время и получал удовольствие, занимаясь религиозными науками, что считал времяпровождение с друзьями, посещение товарищей из соседних комнат и беседы с ними, разговоры на улице бесполезной тратой жизни. Поэтому он избрал одиночество. Даже выйдя куда-либо по какой-то необходимости или отправляясь в магазин, он укутывался в чапан, чтобы никто его не узнал, и ходил, смотря только себе под ноги. Когда же один из его друзей спросил, почему он всегда выходит, укутавшись в чапан, Марджани ответил: «Встретив кого-нибудь, я начинаю общаться с ним. Так я трачу и своё время, и время этого человека».

В Троицке ахун Ахмад Хаджи-хазрат со слов имама медресе «Мир-Араб» рассказывал: «В медресе «Мир-Араб» жил татарин по имени Шихабутдин. Он был очень старательным, и всё своё время посвящал обучению. Даже в свободное время (так как шакирды Бухары между предвечерним и вечерним намазами не занимались уроками, они называли это время свободным), в то время как остальные шакирды общались и развлекались, он занимался чтением книг. Когда я однажды подошёл к нему, он читал «Сахих Бухари».

Так же, как люди, ценящие имущество, ценят каждую копейку и стараются не тратить её впустую, так же и люди, ценящие знание и получающие наслаждение от познания, стараются сохранить свои знания и не забыть важную информацию.

Так как Марджани тоже был из тех, кто влюблён в знания, он ценил знания, услышанные от других либо добытые им самим. Ложась спать, он всегда ставил рядом перо и бумагу, чтобы записать мысли, пришедшие ему в голову перед сном. Есть сведения, что, вспомнив что-либо, Марджани тут же вскакивал и записывал всё на бумаге, а если писать было некуда, делал заметки прямо на стене.

Рассказывают, что эта привычка Марджани сохранилась до последних дней его жизни, и часто он возле своей кровати держал свечу и спички. Если ему что-то приходило на ум, он зажигал свет и записывал свои мысли. Разбирая библиотеку Марджани, среди его бумаг и тетрадей мы обнаружили и такие записи, которые были похожи на заметки, сделанные среди ночи. В этом нет ничего удивительного…

Ещё только отправляясь в Бухару, Марджани проявлял большой интерес к знаниям и хотел быть похожим на выдающихся учёных. Для этого он предпринимал различные меры как материального, так и нематериального характера. Сабаджай Мухйи ас-сунна-хазрат рассказывал, что его отец мулла Хабибулла, учившийся в Бухаре, стал свидетелем того, что во время большого собрания алимов Марджани собрал остатки чая из всех чашек и выпил это со словами: «Возможно, и я получу благодать от знаний и учёности».

Из-за своей любви к знаниям Марджани также обращал внимание на разные приметы и толкования, ходившие среди народа. Мулла Сибгатулла ибн Фазил (Сибгат Аллах ибн Фадил ал-Кимави рассказывал, что однажды Марджани поведал ему: «Когда я был в Бухаре, птица удод пролетела над моей головой. Тогда человек, стоявший рядом, сказал мне: «Говорят, тот, на кого падёт тень удода, станет падишахом. Интересно, чего добьёшься ты?» Обрадованный этими словами, я пожелал стать алимом».

Во время учёбы Марджани не поддавался влиянию ходивших среди народа веяний и друзей, остерегался увлечения опиумом, нюхательным табаком, что успело заманить в свои сети многих жителей Бухары. Он старался сохранить свои мысли чистыми, быть твёрдым и непоколебимым в своих принципах. Однажды он рассказал своим ученикам в Бухаре: «Многие из тех, кто учатся здесь, поддаются влиянию узбеков, перенимают их вредные привычки, увлекаются опиумом и нюхательным табаком. Впадая в опьянение, они обманываются ложными наслаждениями, теряют старательность и забывают учёбу. Хвала Аллаху, я и мой младший брат Садрутдин уберегли себя от таких вещей».

В молодости многие люди, следуя за своими друзьями, перенимают у них вредные привычки. Таким привычкам обучают больше друзья, чем враги. Поэтому друзья, имеющие дурные мысли, не стесняющиеся совершать дурные действия, оказывают самое пагубное влияние. Для того чтобы в молодости защитить себя от испорченности, нужно, как Марджани, обладать твёрдым характером, ценить невинность и чистоту, выбрать свой путь и твёрдо следовать по нему, не поддаваясь уговорам друзей.

Так как Марджани старательно учился, будучи в Бухаре, он прочёл много книг и усвоил большой материал. Он не проводил много времени с друзьями, не был завсегдатаем на собраниях, да и перед учителями не старался блеснуть знаниями, поэтому некоторые его товарищи говорили: «Марджани в Бухаре не занимался серьёзно уроками. Он сидел, запершись в своей комнате, и посвящал своё время ненужным вещам». Несмотря на это, своими стараниями, независимостью в суждениях, непоколебимостью взглядов и тонкостью суждений Марджани привлёк внимание своих учителей. Некоторые преподаватели, давая высокую оценку его знаниям, даже предлагали ему остаться в Бухаре в качестве учителя.

Ученики Марджани тоже любили и уважали его, признавали его взгляды, обучались по его методу, который шёл вразрез с методами, заведёнными в Бухаре.

* * *

Выше мы уже писали, что любовь Марджани к написанию книг проявилась уже в деревне, он сочинил пару небольших трудов. С детства любил историю и интересовался у деда биографиями учёных и разных авторов, любил читать надписи на надгробных камнях. Теперь мы расскажем немного о том, создавал ли он книги в Бухаре.

Судя по книгам, которые Марджани использовал в Бухаре, и его записям, можно сделать выводы, что он обращал внимание на род учёных и занимаемые ими степени. В различных записях и сборниках содержится много информации, касающейся биографий разных людей. Если в какой-либо из прочитанных им книг встречалось имя одного учёного, на полях Марджани делал записи о роде, авторитете, жизненных принципах, дате рождения и смерти этого человека. Видно, что он старался узнать как можно больше о каждом учёном, имя которого слышал. Марджани переписал много информации из исторических книг на арабском и персидском языках. В год своего возращения из Бухары по его просьбе группа переписчиков переписала для него книгу «ал-Джавахир ал-муди’а фи табакат ал-ханафиййа» («Сияющие драгоценности о классификации ханафитов»). Судя по всему, для своей самой большой работы «Вафиййат ал-аслаф» Марджани собрал много информации именно в Бухаре. Он и сам рассказывал своим ученикам: «Вафиййат ал-аслаф» я начал писать именно в Бухаре».

Должно быть и тюрко-татарской историей он начал интересоваться именно в Бухаре. Об этом свидетельствуют записи, сделанные из арабских и персидских книг. В книге «Мустафад ал-ахбар» Марджани пишет: «Книгу Ибн Фадлана я переписал именно в Бухаре». Мы увидели довольно много сведений о ханах Бухары и Хивы. Видимо, важную для себя информацию об этом Марджани начал собирать в Бухаре, потому что в конце одного письма на персидском языке он написал так: «Это письмо написано в 1221 х./1806 г. эмиром Бухары Амиром Хайдаром ибн Макзумом визирю Османской империи Йусуф-паше. Я переписал его с полей одной книги, которую взял почитать в самом начале своего приезда в Бухару». Правда, важные для истории части письма были вырваны и потеряны.

Марджани сам пишет, что довольно много информации, использованной для написания книги «Гурфат ал-хавакин ли ма’рифат ал-хавакин» («Пригоршня знаний для познания хаканов»), он собрал именно в Бухаре.

Кроме этого работы «ат-Тарика ал-мусла ал-акида ал-хусна» («Достойным подражания путём и наилучшим убеждением»), «И’лам абна’ ад-дахр би-ахвал ахл маварааннахр» («Уведомлении сынов эпохи о положении жителей Мавераннахра»), «Шарх мукаддимат ар-рисала аш-шамсиййа» («Комментарии к введению трактата «Солнечный») он также написал в Бухаре. Очень внимательно читая книги в Бухаре, всю важную информацию и мысли, посетившие его при их прочтении, он записывал на полях этих произведений. Мы встретили довольно много таких заметок в книгах «‘Акида ан-Насафи», «Мулла Джалал». Можно сделать выводы, что некоторые из этих записей сделаны именно в Бухаре. Но многие из них были исправлены и дополнены по возвращении в Казань.

* * *

В Бухаре Марджани также занимался суфизмом и воспитанием души. Из известных шейхов сначала он начал общаться с сыном халифа Ниязкули (ишан Туркмани) шейхом ‘Убайд Аллахом. Этот человек был директором и учителем в медресе ишана халифа Ниязкули, был ишаном и занимался воспитанием муридов, умер в 1269 х./1852 г.

В год своего отъезда из Бухары Марджани связался с одним из известнейших шейхов ‘Абд ал-Кадир ибн Нияз Ахмадом ал-Фаруки ал-Хинди, известного как Сахибзаде. По словам Шихаб ад-дина, этот человек пользовался большим авторитетом, был авторитетным суфием, погружённым в поклонение. Умер в 1271 х./1855 г., и на его погребальный (джаназа) намаз пришло большинство жителей Бухары. Марджани несколько раз присутствовал на собраниях этого шейха и даже получил свидетельство об уровне его духовного воспитания и наличии права воспитывать других людей.

Садрутдин об этом пишет следующее: «Марджани не любил, когда люди теряли голову от чего-либо, не любил критиковать, лишь следуя мнению других. Он любил основательность. Поэтому при мне ходил к Сахибзаде-ишану. Ежедневно он уходил к нему к утреннему намазу и оставался там до восхода солнца. Так продолжалось около двух месяцев. Находясь в своей комнате, он каждый день читал какую-то часть Корана и советовал мне делать то же. Я не помню, чтобы в своей комнате он читал другие книги. Уезжая из Бухары, Марджани даже получил от ишана свидетельство, позволяющее ему быть ишаном, посох и плащ».