Не благодари за любовь

– Ты единственный мужчина, с которым я спала, так что я полностью уверена.

– Единственный мужчина? За все время? Так чего ты от меня хочешь? Денег?

Она сердито взглянула на него:

– Просто скажи, где мой чемодан, и я тут же уйду.

– Ты никуда не пойдешь, пока я во всем не разберусь. Сначала мы сделаем тест на ДНК, – предупредил он. – И я проконсультируюсь с юристами.

Она испуганно взглянула на него:

– С юристами? Зачем?

– Чтобы мы оба знали истинное положение дел.

– Хочешь сказать, что потребуешь моего ареста?

– В этом нет необходимости… – Она выдохнула с облегчением, а он закончил фразу: – Потому что, если я получу доказательство, что ребенок мой, ты выйдешь за меня замуж, Скарлетт.

* * *

Вин ошибся в Энн Дюмэн. Он полагал, что она скромна и чиста, а она все время его обманывала и лгала ему в лицо.

– Извини, – сказала Энн ему несколько минут назад и положила на его ладонь кольцо с бриллиантом в десять карат.

Слияние с «Трансатлантикой» определенно снималось с повестки дня.

– Если бы ты потрудился проявить к моей дочери хотя бы минимальное внимание, она не увлеклась бы этим ничтожеством! – сказал отец Энн.

Вин ошибся. Он и правда не дал себе труда заглянуть в душу Энн, скрытую за внешностью холодноватой флегматичной блондинки.

Скарлетт Равенвуд была другой. Она не могла соперничать в образованности и происхождении с Энн, манерами она не блистала и одевалась как попало. Ее единственным достоинством был ребенок, которого она вынашивала.

Ребенок… Его ребенок. Вин, чье детство было жутким, давно решил, что любой его ребенок будет знать своего отца, иметь надежный дом и чувствовать себя защищенным и любимым.

Сейчас, стоя в захудалой гостиной дома приходского священника, обставленной дешевой мебелью, Вин смотрел на Скарлетт, на ее бледное лицо и ярко-рыжие волосы. Темные густые ресницы, обрамляющие зеленые глаза цвета весны его итальянского детства, кажется, дрожали. Когда он впервые увидел ее в том баре почти восемь месяцев назад, как раз накануне Дня святого Валентина – она еще поперхнулась рюмкой водки, – это было все равно что увидеть восход солнца после холодной полярной ночи, такой же яркий и огненный, как ее волосы, и он наполнил его теплом и огнем.

Мысли быстро бежали в его голове. У нее нет денег, но это, возможно, к лучшему. И у него не будет тестя, чтобы орать ему в ухо. Нет семьи, которая обернется обузой. Она ничего не может предложить ему, кроме ребенка. И своего соблазнительного тела. И самого восхитительного на свете секса.

Вспоминая ту ночь, он всякий раз начинал дрожать…

– Ты хочешь на мне жениться? Я никогда не выйду за тебя.

– Если ребенок мой, то мы оба несем за него ответственность.

– Тебе жаль своих свадебных вложений, да?

– Я не понимаю, о чем ты. У тебя был трудный день. Тебе надо показаться моему доктору.

– Зачем?

– Просто убедиться, что у тебя все в порядке. И заодно мы пройдем тест на установление отцовства.

– А просто поверить мне на слово ты не способен?

– Но ведь ты можешь и лгать.

– Я не собираюсь проходить никакой дурацкий тест, если он может навредить ребенку.

– Врач всего лишь возьмет у нас по капельке крови. Для ребенка нет никакого риска.

– А тебе откуда это знать?

Вин не стал ей рассказывать неблаговидную историю одной своей случайной связи, после которой женщина пыталась утверждать, что ждет от него ребенка, хотя он пользовался презервативом, а она говорила, что принимает таблетки. Как выяснилось, в тесте на ДНК вовсе не было надобности, потому что она оказалась даже не беременной. Просто понадеялась, что он на ней женится, а она после этого быстренько забеременеет.

По иронии судьбы, он, уличив лгунью, зашел выпить в какой-то первый попавшийся бар и встретил там Скарлетт, в результате чего они зачали с ней ребенка.

Сейчас он, глядя на нее, чувствовал, как напрягается все его тело. Она не имела права выглядеть так обольстительно. Огненно-рыжие волосы падали на плечи, мечтательные глаза светились, губы от природы были пухлыми и розовыми без всякого ботокса. Грудь четко очерчивалась под дешевой тканью черного платья, а большой живот, как ни странно, не портил ее фигуры, а делал ее роскошной.

Она носила его ребенка.

Он протянул ей руку:

– Идем.

Она подала ему свою с явной неохотой.

– Если я пойду с тобой к врачу и ты убедишься в своем отцовстве, что тогда?

– Я поручу юристам составить брачный контракт.

– Зачем?

Он мрачно улыбнулся:

– Я не смогу жениться на тебе, не предусмотрев всего.

– Чего, например?

– Всего, – повторил он твердо.

Он провел ее через опустевший собор, где еще оставались неубранными быстро вянущие цветы. Скарлетт спросила неуверенно:

– Что конкретно будет в контракте?

– Обычные вещи, – пожал он плечами. – Мне предоставляется право решать вопрос о вероисповедании и образовании ребенка и определять место проживания. Я постоянно живу в Нью-Йорке, хотя дома у меня есть повсюду. Мне часто приходится разъезжать по делам компании, иногда отсутствовать целыми месяцами. Но я не хочу надолго расставаться с детьми.

– С детьми? Я не ожидаю двойню.

– Нашему ребенку конечно же понадобятся братья и сестры. – Она слабо охнула, но он не обратил внимания и продолжал: – От тебя потребуется сопровождать меня в поездках, если я сочту нужным.

Она наморщила лоб:

– Как же я смогу работать?

– Тебе не нужно будет зарабатывать, твоя единственная задача в качестве моей жены – помогать мне. Ты научишься принимать должным образом влиятельных людей и содействовать интересам моей компании. Тебе придется взять несколько уроков по этикету.

– Что?

– Ну и, разумеется, в случае развода, – добавил он небрежно, – контракт упростит процесс. В нем будет четко указано, что последует, если ты мне изменишь, или же просто кто-то из нас решит расстаться. Ты будешь знать, на какую денежную сумму сможешь рассчитывать за все годы…

– Службы?

Он мягко улыбнулся:

– Нашего брака, хотел я сказать. Само собой разумеется, что я автоматически получу опекунство над нашими детьми.

– Что?

– Не волнуйся. Тебе в любом случае будет позволено их навещать.

– Как великодушно с твоей стороны, – пробормотала она.

Они уже спускались по ступеням собора к его большому автомобилю, где их ждал телохранитель, и тут Скарлетт внезапно остановилась.

– Перед тем как мы пойдем к твоему врачу и пройдем тест, ты сможешь сделать мне одно одолжение? Мы могли бы по пути заехать в какой-нибудь обувной магазин?

Настоящая Золушка, подумал Вин. Его удивляло, до чего естественно она принимала происходящее. И смотрела на него так беззащитно-трогательно.

– Ну разумеется, – сказал он почти с нежностью. – Извини, я должен был сразу об этом подумать. – Он подхватил ее на руки и понес к машине. Она оказалась на удивление легкой, несмотря на свою беременность. Он осторожно усадил ее в автомобиль, все еще украшенный цветами.

У шофера глаза полезли на лоб, когда он увидел, как Вин выходит из собора с рыжеволосой женщиной на руках, тогда как жениться собирался на блондинке.

Вин сел рядом с ней на заднее сиденье.

– Какой именно обувной ты предпочитаешь?

– Любой, где продают кроссовки, в которых удобно бегать, – скромно проговорила она, опуская черные ресницы.

– Ты слышал, – сказал Вин шоферу.

Уже спустя десять минут Скарлетт примеряла кроссовки в большом спортивном магазине на Пятьдесят седьмой улице. Она выбрала кроссовки своего любимого фасона, а также пару носков, все время благодаря Вина за щедрость.

– Спасибо тебе, – сказала она, внезапно обнимая его.

Он на мгновение закрыл глаза. И ощутил ее дыхание с запахом мяты и аромат вишневого дерева, которым веяло от волос. Но она внезапно отступила. Потом улыбнулась и прищурилась:

– Я надену их прямо сейчас. Извини.

Вин смотрел, как она удаляется в сторону дамского туалета, мимо стеллажей с дорогой спортивной обувью и снаряжением. Он оценивающе задержал взгляд на ее плавно покачивающихся бедрах.

Какая великолепная из нее выйдет жена! А что касается медового месяца… По телу его пробежал трепет.

Чтобы не терять даром времени, он направился к кассе. Обычно подобные мелкие дела он поручал помощнику, но Эрнест остался в соборе. Он взволнованно размышлял, что скоро им предстоит делать множество покупок. Детская коляска, кроватка. Другие вещи, чтобы обставить детскую. Подгузники! Он распорядится, чтобы в каждом из его домов была устроена детская. Придется увеличить штат прислуги. Купить еще несколько больших семейных внедорожников в добавление к уже имевшемуся парку эксклюзивных автомобилей.

Он станет таким отцом, какого у него самого никогда не было. Его ребенок никогда не узнает, что значит быть отвергнутым.

Вин полез в карман смокинга за бумажником. Пусто. Сдвинул брови, проверил оба кармана. Они были пусты! Неужто он оставил его в машине или, может, в соборе? Досадливо нахмурившись, Вин велел одному из телохранителей оплатить покупку, а второму – отыскать бумажник. А сам тем временем присел на скамью, набрал телефон своего врача и договорился о приеме.

Потом в нетерпении принялся постукивать ногой. Скарлетт что-то слишком задерживалась.

– Посмотри, как она там, – приказал он телохранителю.

Он прошелся взад-вперед, заглянул в телефон, остановился.

Смутное подозрение забрезжило в глубине сознания.

Она не могла так поступить. Она этого не делала.

Но она это сделала.

– Мисс Равенвуд нигде нет, шеф, – доложил Ларсен, вернувшись. – Туалет пуст. – Он помедлил. – Там рядом дверь, которая ведет на склад, а оттуда есть сквозной выход во двор.

Тихо выругавшись, Вин прошел через весь спортивный магазин, сопровождаемый телохранителями. В глубине рядом с дамским туалетом он обнаружил кладовую. Работавшие там сотрудники магазина в испуге попятились, когда он, мрачно сверкая глазами, с шумом распахнул заднюю дверь.

Дверь выходила в узкий переулок, стены которого были расписаны граффити. Вин медленно прошел мимо мусорных контейнеров до конца переулка: перед ним открылась шумная Мэдисон-авеню.

Скарлетт Равенвуд не только сбежала от него, она еще украла его бумажник.

Глава 3

В жизни только одно имеет настоящую ценность – свобода. Папа в детстве часто повторял ей это. Свобода.

Свобода.

Как часто им приходилось вскакивать посреди ночи, запихивать вещи в черные мешки для мусора и бежать куда глаза глядят – в неизвестность. Однажды семилетняя Скарлетт забыла в спешке своего плюшевого медвежонка – единственного друга – и безутешно рыдала, и тогда папа начал рассказывать истории о путешествиях мистера Плюша вокруг света, как он карабкается на пирамиды и покоряет Пиренеи.

Даже той страшной ночью, когда умерла мама в реанимационном отделении больницы захудалого городка в Пенсильвании, папа со слезами утешал двенадцатилетнюю Скарлетт словами: «По крайней мере, твоя мамочка теперь освободилась от боли».

И теперь вот Скарлетт освободилась. От Блайса Фолкнера. От Вина Борджи.

В самолете, на котором она две недели назад летела из Бостона в Лондон, возникла аварийная ситуация над Атлантикой. Лайнер пошел на снижение, и Скарлетт увидела в иллюминатор черные тучи птиц.

– Столкновение с птицами! – крикнул кто-то.

Одна стюардесса бросилась к кабине, вторая начала успокаивать людей. Скарлетт вцепилась в поручни, чувствуя, как самолет зловеще задрожал в воздухе.

Единственная мысль, которая крутилась в тот миг у нее в голове, – она не должна была лететь! Беременным женщинам не полагается летать уже на семимесячном сроке, а она почти на восьмом.

– Приготовиться к аварийной посадке, – раздался по селекторной связи отрывистый голос командира корабля. – Пристегните ремни.

– Пригните головы! Подтяните ремни! Упритесь ногами!

Скарлетт зажмурилась, обхватила живот руками, думая лишь об одном: «Пожалуйста, только бы малыш уцелел!»

И чудесным образом самолет выровнялся на одном двигателе и, подпрыгнув, тяжело коснулся земли на кромке взлетной полосы. Никто не пострадал.

Съехав по надувному желтому трапу, Скарлетт упала на колени на бетонную плиту и громко разрыдалась.

Ей нельзя было ни в коем случае лететь самолетом. Никогда. После папиной гибели следовало знать это. Но так же, как когда она села в лимузин к Блайсу Фолкнеру, так и теперь она не послушалась интуиции и убедила себя, что бояться нечего. И в результате она и ребенок оказались на волосок от гибели.

Отныне она всегда будет доверять интуиции.

И главное – она больше никогда в жизни не сядет ни в какой самолет.

Ей это и не понадобится. В Нью-Йорке у нее нет родных и нет причин возвращаться. Вин Борджи сделал ей большое одолжение, предупредив заранее, что собирается управлять ее жизнью и жизнью ребенка железной рукой и разлучить ее с ребенком, если она выскажет недовольство или захочет уйти от него. Скарлетт нисколько не чувствовала себя виноватой оттого, что сбежала от него.

Она виновата была лишь в том, что украла у него бумажник. Скарлетт оправдывала себя тем, что у нее не было другого выхода. Ей нужны были деньги, чтобы замести следы.

Поэтому она в Бостоне разыскала старого папиного знакомого и приобрела у него фальшивый паспорт. А это стоило денег.

Деньги она взяла у Вина взаймы. К прочему содержимому бумажника она не притронулась. Ни к водительским правам, ни к разноцветным кредиткам, на которых, конечно, лежали немыслимые суммы. И как только она благополучно добралась из Ирландии до Швейцарии на пароме и поезде и получила первое жалованье на своей новой работе, то немедленно отослала бумажник. Она даже добавила несколько евро в качестве процента с одолженной суммы.

Но все это осталось позади. Она заплатила свои долги, и теперь она и ее малыш абсолютно свободны.

Скарлетт уже две недели жила в Гештате, и наконец-то напряжение понемногу начало отпускать ее.

Скарлетт вышла из ворот шале и подставила лицо солнцу.

Была середина октября, в утреннем воздухе, которым веяло с гор, окружавших курортный городок Гештат, уже чувствовался морозец. Сегодня по прогнозу ожидался первый снегопад.

Скоро родится ее ребенок.

Ей страшно повезло с работой. Убегая по узкому проулку из нью-йоркского обувного магазина, чтобы поймать такси на Мэдисон-авеню, она уже решила, куда отправится. Мамина лучшая подруга Вильгельмина Стоун служила экономкой у крупного швейцарского промышленника.

С тех пор она получала от миссис Стоун только открытки к Рождеству. Но когда Скарлетт явилась незваной гостьей, еще дрожа от пережитого, в воротах роскошного шале на окраине Гештата, славная толстушка доказала, что не впустую бросалась словами.

– Мой босс как раз просил меня подыскать хорошую повариху на лыжный сезон. Он предпочитает кухню южных американских штатов. Ты умеешь готовить кукурузную кашу? Жареных цыплят? Джамбалайю? Рис со специями?

Раскрыв глаза, Скарлетт покачала головой. Вильгельмина вздохнула:

– Ладно, все равно он обычно приезжает сюда не раньше декабря, в разгар сезона. Так что у тебя в запасе шесть недель, а то и больше, чтобы научиться готовить цыплят и остальное.

Последние две недели Скарлетт усиленно училась готовить с помощью кулинарных книг и видео в Интернете. Но до сих пор не слишком преуспела.

Скарлетт засунула руки глубже в карманы куртки и зашагала по скользкой лесной дороге. На мгновение она зажмурилась и подставила лицо солнцу. Сердце ее переполняла благодарность. Она открыла глаза, и улыбка мгновенно сбежала с ее лица.

– Скарлетт, – холодно произнес Вин. Он стоял перед ней в длинном черном пальто, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Она увидела сзади него на дороге припаркованные блестящий спортивный автомобиль и большой внедорожник. Рядом стояли в ряд три телохранителя.

Скарлетт отпрянула. Он в одно мгновение оказался рядом и схватил ее за руку.

– Не трогай меня! – крикнула она.

Он сильнее сжал руку, и его глаза вспыхнули черным огнем.

– Ты обокрала меня.

– Я вернула все деньги, даже с процентами! – Она в отчаянии обернулась на ворота, где всегда дежурил охранник, но они были слишком далеко.

– Я не деньги имел в виду.

Она свободной рукой обхватила живот, защищаясь.

– Отец ребенка другой. Я… солгала тебе.

– А я думаю, что ты лжешь сейчас.

Скарлетт попыталась высвободить руку.

– Оставь меня в покое.

– Большинство женщин сочли бы редкой удачей забеременеть от миллиардера.

– Миллиардера, который губит людей! Ты не только отбираешь чужие компании, ты еще и уничтожаешь своих конкурентов. Разрушаешь их семьи, браки, жизни.

– Значит, ты немного порыскала в Интернете?

– А как ты думаешь, почему я не попыталась связаться с тобой после той ночи? – Она глубоко вдохнула. – Тогда у меня была причина, чтобы уйти. Мне позвонила медсестра, меня ждали у Фолкнеров. Но я надеялась, что мы увидимся снова. До тех пор, пока не нашла информацию о тебе в Сети. Когда я остановила твою свадьбу, то подумала, что попробую дать тебе шанс. Папа тоже не был идеальным, но я очень его любила. – Она сощурилась. – Но ты ясно заявил о своих намерениях.

– Мое намерение было взять на себя ответственность, жениться и стать хорошим отцом.

– Если бы я правда верила, что мы сможем создать семью, любить друг друга, доверять друг другу, я бы вышла за тебя в ту же секунду. Но я лучше воспитаю ребенка одна, чем вместе с человеком, который может сделать мне больно.

– Больно тебе? – выговорил он недоверчиво. – Я в жизни не обидел ни одной женщины. Я никого никогда не убил, какие бы слухи обо мне ни распускали. Я никого не травил и диверсий тоже не организовывал. Просто журналисты заметили, что по мере того, как я строил свой бизнес, кое-кто одновременно сталкивался с проблемами.

– И ты ждешь, что я поверю? В такие вот случайные совпадения?

– Но это правда. Одного моего компаньона уличили во внебрачной связи, и никак не моя вина, что его жена смертельно обиделась и подсыпала ему яд в виски. Другой конкурент умер от сердечного приступа, вызванного стрессом, когда я приобрел контрольный пакет акций его компании. Еще один человек затеял судиться с сестрой после того, как продал мне ее долю. Да, это раскололо их семью, но при чем же здесь я?

– Тогда почему Блайс так тебя испугался? И ты даже не удивился этому.

– Я же знаю, какие обо мне ходят слухи. Они все лживы, но люди им верят. Я был бы дураком, если бы не извлекал из них выгоду.

– А ты не дурак.

– Нет. – Он сжал челюсти. – И мне не слишком понравилось, что ты меня им выставила, причем дважды.

Она снова оглянулась на шале. Хорошо бы броситься бежать. Но она стала такой неуклюжей и медлительной…

– Я записал нас сегодня на прием к одному женевскому врачу. Клиника доктора Шосс пользуется мировой известностью. Она была личным гинекологом шведской принцессы.

– Я не собираюсь ехать в Женеву потому, что тебе вздумалось записаться к какому-то суперименитому врачу.

– В этом случае решаю я.

– А если я откажусь?

Его глаза сверкнули.

– Я знаком с Кассиусом Блэком – владельцем этого шале. Что он скажет, если я сообщу ему, что твоя подруга, его надежная экономка, сознательно взяла на работу воровку, поселила ее здесь, и вы обе замышляете обворовывать его гостей.

– Ты этого не сделаешь! Это низко!

Его лицо окаменело.

– Нет, низко поступила ты, а не я. Я всего лишь хотел взять на себя ответственность. Из нас двоих воровка – это ты!

– Я вернула тебе все до пенни.

– Да, и с весьма высокими процентами. Деньги, которые ты вернула, принесли мне большую прибыль в процентном исчислении, чем прочие мои вклады. Это оказалось очень выгодно для меня. – Он отвесил ей иронический поклон. – Благодарю, что украла мой бумажник.

– Значит, ты не будешь… – начала Скарлетт с надеждой.

– Но похищение моего ребенка – это совсем другое дело.

Женевская клиника. Она может стать путем к спасению.

– Хорошо, твоя взяла.

– Обычно так и бывает. – Он шагнул было в сторону машины с тонированными стеклами, но тут же снова повернулся к ней и произнес отрывисто: – До Женевы ехать два часа. Я могу через десять минут вызвать сюда вертолет.

– Нет! – воскликнула она слишком поспешно. Он нахмурился, и она сказала уже спокойнее, стараясь улыбнуться: – По дороге у нас будет время, чтобы поговорить.

Через пять минут, пока один из телохранителей собирал наверху ее скудные пожитки, Скарлетт зашла на кухню, чтобы сказать Вильгельмине «до свидания». Пожилая женщина сильно удивилась неожиданному повороту событий.

– Так ты бросаешь работу, Скарлетт?

– Мне правда ужасно жаль…

– За меня будь спокойна. Честно говоря, твой жареный цыпленок – это до сих пор что-то невообразимое… Значит, этот человек отец твоего ребенка, но ты правда хочешь ехать с ним? – Ее глаза на пухлом лице превратились в щелочки. – Или он вынуждает тебя?

Экономка, как и Скарлетт, уже обладала достаточным опытом общения с богатыми и влиятельными людьми, чтобы за гламурным фасадом подозревать безобразную суть.

– Я хорошо позабочусь о Скарлетт и ребенке, – сказал он, – обещаю вам.

Экономка пристально посмотрела ему в глаза, затем морщина между ее бровями медленно разгладилась.

– Я вам верю.

– Вот и хорошо. – Вин дружески улыбнулся ей. – Мы со Скарлетт в самом скором времени поженимся.

Вильгельмина с укором посмотрела на Скарлетт:

– Так ты, оказывается, помолвлена?

Скарлетт растерялась:

– Мы пока еще ничего толком не решили.

– Миссис Стоун, – перебил ее Вин. – Я ценю вашу доброту и помощь, которую вы оказали Скарлетт. Если вы когда-нибудь решите сменить место работы, пожалуйста, дайте мне знать.

Он протянул ей свою визитку, взял Скарлетт за руку и повел к выходу из шале, а телохранители следовали за ними с ее до смешного скромным багажом – дамской сумочкой и рюкзаком. Вин проследил, как вещи укладывают в багажник внедорожника.

Он распахнул дверцу красной спортивной машины и повернулся к Скарлетт:

– Садись.

– Неужели ты сам поведешь?

– Охранники поедут сзади на внедорожнике. Ты сама сказала, что сегодня прекрасный день для загородной поездки.

Они уселись, он тут же нажал на газ, быстро миновал ворота шале и, спустившись с горы, выехал на мощеную дорогу, которая тянулась через дорогой курортный городок Гештат с очаровательными альпийскими домиками, эксклюзивными бутиками с одеждой известных дизайнеров и шале со ставнями и цветочными горшками на окнах. Полуденное солнце весело сияло на синем небе над скалистыми, покрытыми лесом горами, когда они выехали на петлявшую между ними Гештат-штрассе и направились на запад.

Вин краешком глаза покосился на Скарлетт. Она была одета проще некуда – под расстегнутой курткой виднелась широкая клетчатая рубашка, свободные спортивные штаны и меховые сапожки. И все равно его глаза жадно смаковали ее. Огненно-рыжие волосы падали ей на плечи густыми волнами.

Она проникла ему в кровь.

Может быть, Скарлетт Равенвуд была дьяволом с ангельским личиком? Она стала причиной того, что он за восемь месяцев не имел ни одной женщины.

– Как ты нашел меня в Швейцарии? – спросила она вполне спокойно.

– Ты совершила ошибку, отправив мне бумажник из итальянской деревушки. У меня в той стране до сих пор обширные связи. Было легко разыскать работника почты, который обслуживал тебя. А он вспомнил твою машину со швейцарскими номерами.

– Он заметил мою машину?

Вин усмехнулся:

– Представь, существует на удивление мало машин марки «плимут-барракуда» спортивной модели 1970 года светло-зеленого цвета. Работник почты целовал кончики пальцев, описывая ее. «Bella macchina!» Тебя он тоже запомнил.

– Я взяла именно эту машину в гараже, потому что она была самая старая.

– Такие машины – большая редкость и потому стоят два-три миллиона долларов.

– Ох! Значит, если бы я взяла новый седан…

– Я бы не нашел тебя. Это ты меня обманула, украла мой бумажник. Похитила моего ребенка.

– Похитила?!

– Как еще это назвать? – Он снова посмотрел на нее. – Откуда мне знать, что наш ребенок будет в безопасности с тобой? Дочерью уголовника, имеющей преступные наклонности.

– Уголовника?! – В зеленых глазах вспыхнула ярость. – Папу не должны были сажать в тюрьму. Если бы сообщник его не выдал…

– Избавь меня от объяснений. Твой отец ограбил банк. Ты хотела меня в чем-то обвинить?

Она посмотрела ему в глаза:

– Все богатые, которых я знала, – люди без сердца. Мой папа даже в худшие свои времена был меньше вором, чем корпоративные хищники и мошенники с Уолл-стрит.

– Ты сравниваешь меня с ними?