Джекпот

– Ниччего я вам не обещала, вы же большой мальчик, Пётр Иванович, я просто сказала, что есть такая возможность, но моё предположение не подтвердилось,…Может на двухрублёвом попробуем, он вчера очень хорошо давал…а, Пётр Иванович?

– Штооо? Да ты…ты…

Он сорвался с места, и побежал к выходу, зацепив полой плаща несколько стульев, он споткнулся и упал бы, если бы не уткнулся лицом в грудь охранника.

– Что же это такое, Коля? Что творится? Шестьдесят тысяч! И – ни хера! А?

– Бывает. Не везёт сегодня, повезёт завтра.

«Чёрный плащ» вперил в охранника безумную маслину правого глаза – тты…тты так думаешь? Правда?

Он некоторое время полежал на гостеприимной груди охранника, затем, обречённо махнул рукой, и стремительно выбежал из зала. Елена Ивановна машинально прошагала вдоль стен зала, один раз, другой, затем очнулась, и вошла в кассу.

– Иди в зал.

– Нашла подход к клиенту?

– Што? А…автомат не даёт…ну, хотя бы выручку Сергею Борисовичу сделали…ты иди, иди…

Я вышел в зал. За автоматом, щедро накормленным деньгами «Чёрного плаща», сидел здоровенный, бородатый увалень с лицом слюнявого инфантила, и играл по самой маленькой ставке. Не прошло и получаса, как бородач радостно завопил – вложив двести рублей, он выиграл пятнадцать тысяч. Я подошёл к кассе, и обрадовал Елену Ивановну, та сразу подобралась, словно мышь перед решающим броском за кусочком сыра. Бородатый расслабленно подошёл к кассе, и Елена Ивановна тягучим фальцетом, жалобно прогнусила – нна шоколадочку оставииитее…

– Чегооо? – возмущённый рык победителя сотряс стены, – «на шоколадочку?» – он просунул голову в окошечко, – пускай Задовский тебе «на шоколадочку» оставляет! Я ему при встрече всё передам! Побирушка хренова!

Елена Ивановна втянула голову в плечи, сгорбилась, и вжалась в сидение стула. После ухода бородача, она подозвала меня – сядь в кассу, бысстрее…он знает Задовского…меня теперь уволят…он терпеть не может подобных вещей,…а у меня дочка…слушай…ты же первую смену…давай мы скажем, что это ты у него чаевые просил, а не я? Тебя он простит…давай, а?

– Я на испытательном сроке. За такие вещи меня могут и не взять на работу, извини, но нет.

– Ссскотина…

– Чего?

– Ладно. Сама разберусссь. Шшто за музжжики такие пошли, ни на кого положиться нельззя. Ссслабаккии…

…Ночью в зале становится тише…количество играющих уменьшилось, за ближайшим к кассе автоматом сидел грузный блондинчик, каждый поворот барабана он сопровождал заливистым, булькающим смехом. Подобный оптимизм не может не вызывать уважения, я подошёл ближе для того, чтобы предложить человеку чаю, блонди повернул ко мне своё радостное лицо, и я увидел громадные, во всю радужку зрачки – товарищ был под наркотой, его просто плющило, этим и объяснялась та бурная радость, которую вызывали у него вращения барабана, ему просто нравились быстро меняющиеся картинки.

Ближе к трём часам ночи, охранник стал раскачиваться с пятки на носок у входа в зал, и негромко пробурчал – пора закрывать…

– Как «закрывать»? Смена заканчивается в восемь, правильно?

– Правильно. Но в целях безопасности, дверь я пока закрою.

– Не понимаю…

– Постой со мной рядом, и поймёшь – он неторопливо провернул ключ в замке, – вот так.

Минут пять не происходило абсолютно ничего, я уже собрался пойти и обсудить ситуацию с Еленой Ивановной, и в этот момент мимо двери, громко крича от боли, пробежал человек в разорванной, окровавленной рубашке, и разорванных, спадающих джинсах. За ним гнался товарищ, сошедший на нашу грешную землю с экрана какого – нибудь японского боевика: белоснежное кимоно, одетое на голое тело, и воинственно зажатая в правой руке катана. Парочка экспрессивно промчалась мимо входа в зал, я недоверчиво протёр глаза – это что, галлюцинация? У меня видения? Это было настолько дико, что я даже засмеялся – вот что значит не спать всю ночь, без привычки это приводит вот к таким видениям. Я посмотрел на охранника, тот невозмутимо молчал, и мужественно смотрел в ночную мглу. Я тоже принял героическую позу – засунул правую руку между полами жилетки, приподнял подбородок, и в этот момент к двери вышел человек в кимоно, пучком травы он стирал кровь с лезвия своего меча. Делал он это неторопливо, без суеты, абсолютно естественно, складывалось ощущение, что мы находимся на поле боя в средневековой Японии, мы не работники зала игровых автоматов, а усталые самураи после хорошо выполненной работы. Закончив приводить свой меч в порядок, он ловко засунул его за пояс, и требовательно постучал полусогнутым указательным пальцем в стекло – откройте дверь, пожалуйста.

Охранник спокойно покачал головой – закрыто.

– Откройте! Я хочу поиграть.

– А что это у вас за поясом?

– Это? Ножичек, перочинный. Исключительно для самообороны. Откроете?

– Нет.

– Жаль.

Он постоял несколько минут, задумчиво рассматривая нас через стекло, запоминая черты наших лиц, чтобы не ошибиться при следующей встрече, затем развернулся (по – военному чётко, через левое плечо), и скрылся из поля зрения. Я недоумённо смотрел на охранника, тот пожал плечами, и выдохнул – как – то так, и так каждую ночь.

Остаток ночи прошёл спокойно, в восемь часов Елена Ивановна стала пересчитывать кассу, я наводил порядок в зале. Сменявшая нас пара операторов, обнаружила нехватку в кассе трёх тысяч рублей. Елена Ивановна билась в истерике, и обвиняла во всём меня – это он! Он! Он мне сразу не понравился, мутный какой –то, неискренний, а теперь выясняется, что он ещё и деньги из кассы ворует! Накрыл меня? Накрыл? Ну, ничего, я Сергею Борисовичу всё расскажу! Ты здессь долго не продержишшшься, понялл?

Отупевший после бессонной ночи, я плохо понимал, что вообще происходит, и, не имея сил возражать, просто таращился на визжащую, словно циркулярная пила, Елену Ивановну. Сменявшая нас девочка – администратор, посмотрела на меня, и сказала – да это не он, чего ты орёшь? Посмотри на него! Он ничего не соображает. Вспомни лучше, может ты спешила куда – нибудь, не вбила в кассу, или отложила деньги второпях?

Деньги лежали под счётчиком купюр, Елена Ивановна положила их перед тем, как выйти в зал к «Чёрному плащу», и забыла про них. Когда всё выяснилось, она спокойно прошла мимо, не извиняясь, и не прощаясь. Плохо соображая после бессонной ночи, я приехал домой. Заспанная жена радостно улыбнулась – сколько нам папка чаевых принёс?

– Нисколько. Ещё и должен остался, полторы тысячи.

– Я так и знала, у тебя даже здесь не получается. Маменькин сынок.

5.

Дни между сменами пролетали очень быстро, необходимость снова возвращаться в зал игровых автоматов, давила на психику, на третий день я становился нервным и злым. Отношения с Еленой Ивановной, начавшиеся так многообещающе, развивались по восходящей. Мы практически не общались, изредка она сцеживала в мой адрес несколько слов, обильно приправленных шипяще – свистящими звуками. Я старался не донимать её без необходимости, но иногда любопытство брало верх над осторожностью.

– Елена Ивановна, а почему больше не видно этой девушки, ну, которую мы меняли в тот раз, когда я впервые вышел на смену?

– Ты про кого? Про Мышшку? Бедняжжка. С кем работает, сс тем и сспитт…

Я сглотнул подступившую слюну – правда?

– Да. У неё такая манера. Не мой стиль. У меня так – работа отдельно, личное – отдельно.

Я облегчённо выдохнул в сторону.

– Она уволилассь. Решшила Задовскому ультиматум поставить – или убираете Вову, или я увольняюсссь. Задовский сказал – увольняйссся. Теперь ссидит дома, без работы, и без мужика, Андрюшша её сразу броссил. А почему ты спрашиваешшшь? А? Аааа, она тебе понравилась! Ты такой же козёл, как и вссе осстальные! Дура она! Дура!

– Понятно. Елена Ивановна, у меня ещё один вопрос. Как вы чаевые просите? Научите меня, а то я даже не знаю, как подступиться…

– У тебя не получится, это целое искусство, я сама овладела не сразу. Предположжим, выигрывает человек деньги, подходит к касссе, надо вот так расстерянно заморгать глазами, надуть губки, и жалобно сказать – на шоколадочку оставите?

Она часто заморгала лишёнными ресниц глазами, вытянула не накрашенные губы куриной гузкой, и стала похожа на фотографию из справочника по психопатологии.

– Вы правы, я так точно не смогу.

– То – то же, иди в зал!

В зале было пусто, ближе к полудню в зал, нелепо извиваясь, вошёл очень странный человечек. Причиной его необычных движений была изогнутость поясничного отдела позвоночника (формой он напоминал латинскую s), которая была следствием какой – то травмы, возможно перелома. Покрытое потом (несмотря на холод) лицо человечка было искорёжено гримасой боли, каждый шаг доставлял ему очевидные мучения. Я сразу вспомнил армейскую службу, и собаку, сбитую УАЗиком, она приползла к казарме, жалобно поскуливая, и волоча за собой безжизненно повисшие задние ноги. Острая жалость к инвалиду заставила меня услужливо подбежать к несчастному, усадить его на стул, и дать салфетку, для того, чтобы он мог вытереть вспотевший лоб.

– Здравствуйте! Что вам предложить – чай, кофе?

Человечек неторопливо вытер покрытый испариной лоб, глаза его быстро и внимательно обежали весь зал, и остановились на мне. Он угодливо улыбнулся – а коричневенького, или беленького в вашем заведеньице не подают?

– ?!

Охранник подсказал – он про коньяк и водку спрашивает.

– Именно так! Реплика достойная глубокого мыслителя!

– Играть будете?

– А для чего же я по – вашему пришёл в зал игровых автоматов, ведь это же зал игровых автоматов, я не ошибся?

– Не ошиблись.

– Сейчас отдышусь, и сразу за игру!

Я дошёл до подсобки, и налил несчастному стакан коньяка. Глотнув живительной влаги, инвалид удовлетворённо крякнул – вот это другое дело! Это я понимаю! Сразу чувствуется умелая работа с клиентом! Нравится мне у вас молодые люди, очень нравится, а мне угодить трудно. Открытые, добрые, русские лица, радушный приём, гостеприимство, сейчас это большая редкость, все гонятся за деньгами, и забывают про элементарную вежливость – diffugiunt cadis cum siccatis amici! Переводите, студент!

–?!

– Да, нам давали лучшее образование, нежели сейчас, вы не знаете латыни?

– К стыду моему, нет, не знаю.

– Эту фразу можно перевести так: на обеде все соседи, скатерть со стола, и дружба сплыла! Гораций, мой любимый поэт. Ad hoc, юноша, как вы считаете – женский и мужской организм устроены одинаково?

– По – моему, ответ очевиден. Конечно, нет!

Инвалид отхлебнул из стакана, глаза его заблестели.

– Ошибка, мой юный друг! Заблуждение! И мужчинам, и женщинам природой дарованы отверстия, позволяющие получать космическое блаженство! «Живейшее из наших наслаждений, заканчивается судорогой почти болезненной!». Ad verbum. Как говорил классик. Вы согласны со мной, юноша?

– Нннет, не согласен.

– А, я уже слышу нотки сомнения в вашем голосе! Вы (как человек образованный, ведь вы – образованный человек?), конечно же, знаете, что все современные науки берут своё начало в древней Греции, Аристотель – основоположник логики, физики, риторики и et cetera. Утончённые, возвышенные эллины не считали любовь между мужчинами чем – то предосудительным и грязным. Вы же читали диалоги Платона, один из известнейших мудрецов древности Сократ испытывал отнюдь не платонические чувства по отношению к Алкивиаду, сожительство с мальчиками воспринималось как наставничество, упоительный союз опытного, мудрого мастера и юного, неопытного малыша, и всё это, конечно же, omnium consensus – с общего согласия. Таким образом, мы Claris verbis приходим к выводу, что любовь (не важно в каком обличье она нас настигает) ценна сама по себе, важно содержание отношений, а не их форма. Имеет ли объект любви форму прекрасного женского тела, или же мы пылаем страстью к атлетично сложённому, подобно греческому богу мужчине (вот вы, например, легко могли бы служить моделью для скульптора, bona fide, у вас такие трапециевидные, отлично прорисован трицепс, грудные…я могу продолжать описание ad infinitum – до бесконечности!

Охранник заинтересовано следил за нашей беседой, совершая ряд бессмысленных (на первый взгляд) движений (переставляя стулья, подвигая тумбочки, поправляя урны), он постепенно оказался на соседнем с инвалидом стуле, и очень вежливо спросил.

– На каком автомате играть будете?

– Что?

– Какие автоматы предпочитаете?

– Ну,…вот такие…

– Какие «вот такие»? «Атроники», «Новоматики», «Лубриканты», «Страпоны»?

– Я…мне надо для вдохновения ещё немножечко ad verbum, капельку коричневенького…

– Капельку дерьма?

– Фу, как грубо, и вообще, мой друг, почему вы прерываете нашу увлекательную беседу? Мы с коллегой…

– Я тебе не друг. А он тебе не коллега, пидор ты крученый. Я, таких как ты, знаю. Говори точно – будешь играть?

– Я…ммм…в некотором роде сейчас…стеснён в денежных средствах,…а так бы…с большим удовольствием…

– Дохлёбывай и уёбывай, если не хочешь, чтобы я тебе ещё раз позвоночник сломал!

Инвалид допил остаток коньяка, оттопырив в сторону мизинец с длинным грязноватым ногтем, он чинно поставил стакан на тумбочку, и привстал, серые щёки его подёрнулись лёгким румянцем. Он попытался изобразить поклон, и похромал к выходу, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. У выхода он остановился, поднял над головой руку (подражая Пушкину, запечатлённому в момент вдохновенного чтения стихов), и произнёс – не воспринимайте произошедшее как casus belli, мне кажется, что мы неправильно друг друга поняли. При любых обстоятельствах, надо сохранять comitas gentium. А с вами, юноша, я надеюсь, мы ещё встретимся, в более благоприятной обстановке.

После его ухода, охранник быстро подошёл к двери – ну, куда эта гнида теперь поползёт?

«Гнида» поползла в зал конкурирующей фирмы, и вышла оттуда буквально через пару минут.

– Молодцы! Они его быстрее раскусили, чем мы. Что смотришь? Ты так ничего и не понял?

– Чего я не понял?

– Вот ты наивный, да если бы не я, ты бы у него уже в рот брал, где – нибудь за углом…

– Чего? Ты чего несёшь? Ну, странный тип, согласен, латынь знает…

– «Латыынь», он тебя разводит на тему педерастии, а ты ему в рот заглядываешь, словно малыш несмышлёный, тебе, сколько лет – то, парень?

– По – моему, ты всё преувеличиваешь, да, он аферист, и хотел нахаляву выпить, но, чтобы…

– Ты безнадёжен.

– А ты – гомофоб!

– Кто? Гомо…кто? Я в милиции двадцать лет отработал, а ты меня в пидоры записываешь?

– Гомо фоб – это тот, кто боится гомиков…

– Я их не боюсь, они мне омерзительны, а тебе, пора уже спуститься с небес на землю.

Я развёл руками, охранник улыбнулся, и сказал – не бойся, пока я рядом, с тобою ничего не случится. Пошли, я тебя финиками угощу.

Мы попили чаю с финиками, охранник всё время повторял – это ничего, ничего, всё приходит с опытом, постепенно поймёшь, я буду за тобой приглядывать.

После чаепития, охранник позвал меня к двери – во, смотри! Видишь цыганок?

– Вижу, и что?

– Сейчас сюда зайдут, следи за ними внимательно.

Цыганки (пять штук) разбрелись по залу, и начали играть, громко перекрикиваясь между собой. Периодически, то одна, то другая, просили снять выигранные деньги (для этого у меня были ключи от автоматов), я заметил, что суммы были некруглые – триста сорок пять рублей, сто восемьдесят девять…Затем они подходили к кассе за выигрышем, и, получив деньги, просили разменять пятисотрублёвую купюру на пять сотенных, получив сотенные, просили разменять их на полтинники, купюры быстро переходили из рук в руки, туда – сюда, туда – сюда. Охранник закрыл дверь на ключ, перегородил выход, и громко крикнул – всем стоять! Прекратили игру!

Цыганки бросились к выходу, громко галдя.

– Молчать! Лена! Проверь кассу!

Цыганки хватали охранника за рукава, пытались погладить по лицу, совали ему в ладонь мятые купюры, он был непреклонен.

– Ну? Посчитала?

– Не хватает полторы тысячи.

– Ну, что девушки? Решим проблему по – хорошему, или мне вызвать наряд?

– Чего ты хочешь?

– Деньги верните.

– Какие деньги?

– Полторы тысячи.

– Мы тут не причём, ваша кассирша работать не умеет…

Охранник вытащил рацию, нажал на кнопку, послышался треск радиопомех.

– Обыщи нас, что найдёшь – твоё.

– Я к тебе прикасаться не собираюсь, сейчас наряд приедет…

– Ладно, ладно, подавись – одна из цыганок бросила на пол две купюры, и зло цыкнула золотым зубом.

– Подними, и отнеси в кассу!

Самая молодая подняла деньги и положила их к окошечку кассы.

– Ещё раз увижу, пеняйте на себя! – охранник открыл дверь, цыганки быстро выскочили наружу, самая старшая остановилась, сплюнула на асфальт, и стала делать какие – то знаки руками, негромко шепча заклинание. Охранник расхохотался, демонстративно повернулся спиной, и пошёл заваривать себе чай. Я догнал его, и спросил – Коля, объяснишь, что случилось? Я не понял…

– Простой трюк. Они приходят, толпой, шумят, галдят, отвлекают внимание, часто снимают деньги, суммы некруглые, просят размена, деньги постоянно переходят из рук в руки, в один момент, пользуясь усталостью или невнимательностью кассира, она просит разменять деньги, держит купюру в руке, а затем убирает её, забирая размен, и так повторяется несколько раз. Результат – вы в минусе на полторы тысячи.

– Блин. Вот это да! А ты…как ты заметил?

– Давно здесь работаю. Это что, тут несколько месяцев назад гипнотизёр ходил, приличный такой дядечка, поиграет немножко, подходит к кассе, поговорит, и уходит. Начинают закрывать смену, в кассе не хватает пятьдесят тысяч. Как? Что?

– Ну и?

– Он подходит к кассе, что – то негромко, уговаривающим тоном рассказывает, журчит – журчит, кассирша даже объяснить не смогла – что он ей говорил, она ничего не помнит, гипноз, мать его! А денег нет!

– И что, он так и ходит?

– Я его поймал за руку, при выдаче денег. Закрыл дверь в зал, попросил оператора назвать сумму, и сверил её с той, которую он получил, тут – то дяденька и поплыл, пытался взять меня за руку, в глаза заглядывал, но на меня гипноз не действует, поэтому…вызвал наряд, съёмки с камеры, чек, деньги, и – вот опять передо мной, параша, вышка, часовой… Короче, ты не переживай, я буду за тобой приглядывать.

– Это утешает. Теперь я спокоен за своё будущее.

6.

Телефон разрывался от злобы, рассыпая гневные трели, я высунул руку из – под одеяла, и притянул его к себе.

– А…алло?

– Завтра выходишь в Дегунино.

– И…вам не хворать, Сергей Борисович. А почему…

– И поаккуратнее там, это вам не Бибирево.

– А…я хотел спросить… – в ответ, трубка издевательски загудела короткими, насмешливыми сигналами.

Дегунинский зал находился на первом этаже двенадцатиэтажного дома. Я постучал в дверь, кокетливо украшенную табличкой с надписью «Закрыто». Очень быстро (не прошло и пяти минут) к двери подошёл мрачного вида кавказец, и показал рукой на табличку. Я постучал ещё раз, он открыл и недобро уставился в мою переносицу.

– Здрассьте.

Молчание.

– Я на смену.

Он неторопливо, растягивая слова, спросил – С какой точки? Какой ЧОП?

– ЧОП? Я не охранник, я оператор.

Он брезгливо поморщился, смерил меня всего взглядом, и немного посторонился, впуская меня внутрь. Зайдя в зал, я остановился, поражённый огромностью пространства. Находясь снаружи, невозможно было представить себе истинные размеры помещения. Два здоровенных холла, заставленных игровыми автоматами, бильярдные столы, стойка бара, кухня…Я прошёл прямо по коридору, повернул направо, и вошёл в открытую дверь кассы. Своим появлением я прервал разговор двух девушек – операторов.

– Привет. Продолжайте, не обращайте на меня внимания, я всё равно ничего не пойму.

Та, что сидела на стуле (темноволосая и крупная), вызывающе потянулась, выпятив мощные груди, и неспешно представилась – Аня, а ты…

– Илья.

– Откуда?

– Бибирево.

– С кем работал?

– С Еленой…Ивановной…

– С Ленкой – тянучкой? С этой дурой нудной? Её еще не уволили?

– Нет.

– Ну, и как тебе с ней работалось?

– По – разному.

– Чаевые большие?

– Иногда до тысячи доходило.

– Сколько? Тысяча? – она хрипло рассмеялась, – Юль, ты слышала? Тысяча!

– Это что, много?

– Много? Как вы там с голоду не передохли! Я за тысячу рублей жопу от стула не оторву!

Я сглотнул обильно набежавшую слюну, представив процесс «отрывания» этой аппетитной жо…

– Ты о чём задумался, Илюша? О работе? Или о чём – то приятном?

– Да так…

– Здесь, мы меньше пятёрки со смены не уносим, это так себе – средний денёк, а в хорошие дни…

Вторая товарка стояла ко мне спиной, видны были вьющиеся светлые волосы, она нажимала какие – то кнопки на стене, часто сверяясь с листком, зажатым в левой руке. Аня опять потянулась, проследила мой взгляд, задержавшийся на её груди, и, понимающе улыбнувшись, продолжила начатый до моего прихода разговор.

– Так вот, я ванную приняла, ложусь в постельку, вся такая горячая, слааадкая…и тут мой Валя начинает ко мне приставать, водочка его накрыла, прёт как на кассу, а у него коряга толщиной с мою ногу – во! Он если пьяный, долго кончить не может, а вторую палочку, так вообще до утра бросать будет…

Я почувствовал, что румянец заливает лоб и щёки, и стал поворачиваться, для того, чтобы выйти из кассы.

– Юль, смотри, к нам скромника прислали. Илюша, а ты – не целочка, случаем?

– У меня трое детей.

– Во! Да ты этот…сперматозавр! Бык – осеменитель! А чего стесняешься, покраснел весь, а?

– Это я так…от удовольствия.

– Понятно. Так вот, я ему говорю, давай сзади, а то будешь елозить до утра…

В этот момент Юля закончила свои манипуляции, и, повернувшись ко мне, бросила подруге – прекращай мальчика в краску загонять, старая похабница, это я к твоим историям привыкла, а люди непосвящённые могут тебя неправильно понять.

Она протянула руку – Юлия!

Я машинально пожал её – Илья!

Юлия была невысока, стройна, точёные черты лица, аккуратный носик, высокий лоб, обрамлённый кудрями светлых волос.

– Давай Илюша, сразу будем учиться. Какая наша главная задача?

– Какая?

– Заработать чаевых, и сделать залу выручку, чтобы Сергей Борисович не дулся. Но! Цель номер один – обеспечить себя. Вот смотри, это счётчик от бильярдных столов, Сергей Борисович проверяет выручку, у него есть ключ, с помощью которого он может посмотреть как общую сумму, так и сумму за день. Всё замечательно, потому что у нас тоже есть ключ, с помощью которого мы (используя вот эту формулу – она потрясла исписанной цифрами бумажкой) обнуляем счётчик, и затем докручиваем его до нужной нам суммы. Процедура длинная, и тяжёлая, тебе придётся овладеть ей, если хочешь работать здесь, и зарабатывать нормальные деньги, а не копейки, как в Бибирево.

– «Нормальные деньги» – это сколько?

– Сам посчитай. В будние дни на бильярде выходит до девяти тысяч, в выходные больше. Сергей Борисовичу мы сдаём две, две с половиной. Остальное делим на троих. Плюс чаевые, а ещё (если повезёт, и в зале сидят лохи), нам может упасть джек-пот – знаешь, что это такое?

– Все автоматы представляют собой единую систему. В зависимости от количества играющих, и тех сумм, которые они вкладывают в автоматы, формируется своеобразный выигрышный фонд, обладателем которого может стать любой игрок…

Аня восхищённо присвистнула – во чешет, как по книге, сразу видно, кто – то прилежно учился на офисных занятиях!

Юля спокойно продолжила – молодец! Так вот, в зале висит табло, на котором отражается актуальная на данный момент сумма джек-пота, в случае, если он выпадает, раздаётся сигнал, наподобие гудка паровоза, звон, и на табло появляется информация: название зала, сумма выигрыша и номер автомата. Игроки приходят разные, есть такие кто в курсе, и следят за табло, но таких мало, основная масса – лохи, твоя задача будет такая – следить за табло, если на наш зал падает джек-пот, ты говоришь мне, я нахожу лоха с паспортом, мы оформляем на него выигрыш, даём ему пятихатку, остальное делим на пятерых.

– Почему на пятерых?

– Бильярд, и чаевые – это наше, охраны не касается, а вот украсть джек-пот без участия охранников затруднительно, они нас сдадут, если почуют обман, поэтому приходится с ними делиться. Понятно?

– Да. Много информации сразу, боюсь, не всё усвою…

– Не бойся, мы тебе поможем, ты нам, все будем при деньгах.

– А…это законно…ну, бильярд…джек-пот…?

– Сам как думаешь?

– Думаю, что нет.

– Но…– Аня перебила Юлю – зубов бояться – в рот не давать! Хочешь бабок – придётся рискнуть! Ты же не из – за зарплаты сюда шёл, правильно? Прравильно, поэтому совесть и страх засунь туда, куда солнце не заглядывает, понял?