Тихий солдат

10. Выстрел

К концу осени 41-го Павел уже редко появлялся на Ветошном. Он почти не покидал казарму, разве что, выезжал с кем-то из помощников маршала на передовую и подолгу там задерживался.

В первых числах ноября их немногочисленная группа внезапно попала под неистовый танковый обстрел.

На том участке как раз в это время с боем выходила из окружения стрелковая дивизия войск НКВД. Шли почти неделю по лесам, по промерзшим уже болотам, несколько раз попадали в засады, нарывались на железные колонны немцев, все еще стремившихся к западным и северо-западным границам Москвы. А тут вдруг такая удача – щель в полтора километра шириной во фронтовой полосе: не то немцы просмотрели что-то, не то просто не придали этому должного значения, не то думали, что опасаться уже некого стало. И вот в эту спасительную щель устремилась истерзанная и вконец усталая дивизия. Однако история обнаружения этой бреши была очень непроста. Дело в том, что самому Сталину незадолго до этого лично доложили о пропавшей дивизии НКВД. В ее руководстве был человек, которого он давно знал и, в свое время, лично распорядился назначить его на генеральскую должность в войска НКВД.

Небольшая группа инспекторов резерва Ставки, которую сопровождал Тарасов, совершенно случайно оказалась в эпицентре боя, который вела та самая дивизия НКВД.

Туда, сразу после доклада Сталину, на поиски дивизии еще накануне был заброшен полковник первого оперативного отдела из Ставки Главнокомандующего Моисей Полнер.

Он начал свою военную карьеру еще в Гражданскую войну на юге Украины, почти подростком, а в дальнейшем был переведен в Кременчугскую пехотную школу. В 34-м его прислали в Москву на учебу в академию Фрунзе. Не то помогло еще крепкое гимназическое образование, не то хорошо усвоилась учеба в пехотной школе, но он демонстрировал такие блестящие успехи в академии, что преподаватели просто диву давались. Среди них был в прошлом офицер генерального штаба Его Императорского Величества полковник Иван Иванович Крупенин, необыкновенно высокий, сухожилый человек. Он сразу же заметил Полнера и предложил ему писать научные работы по особенным тактическим дисциплинам. К некоторым из них в академии относились с пренебрежением, как к устаревшим или даже вредным. За это потом приходилось расплачиваться тысячами жизней, потому что немцы эти особенные дисциплины знали очень хорошо и весь сорок первый год применяли их с блеском. К разряду «вредных», «пораженческих» дисциплин относили в академии методы ведения боя в условиях плотного окружения.

У Полнера работы получались легко и даже остроумно. Он обладал феноменальной памятью и исключительной сообразительностью. По окончании Академии в тридцать девятом Полнер запросился в войска, но Крупенин потребовал, чтобы его приняли в другую академию – Генерального Штаба. Это было невиданно! Молодой еще командир, без связей и поддержки сверху, и вдруг – в главную карьерную академию! Однако Крупенин настоял на всех командных уровнях. Так что к началу войны Полнер был уже из того незаурядного типа командиров, которые имея в прошлом боевой опыт, в настоящем были блестящими теоретиками. Да еще сам уже к этому времени он стал автором двух или трех специальных учебников по тактике боя на открытой местности с преобладающей силой противника и по тем самым «вредным» методам выхода из окружения большой плотности. Тем более что изучал он, прежде всего, немецкую науку и великолепно знал все нынешние германские повадки, воспринятые теми еще из древнегреческого и римского военного опыта.

Выводить из окружения войска полковник Полнер начал с самого начала войны. Он блестяще владел немецким языком, на котором у них даже разговаривали дома – жили на Украине в плотной немецкой помещичьей среде, а отец Полнера был управляющим в одном крупном и в двух мелких немецких имениях. Немцы расселились там еще по приказу Екатерины Великой и привнесли на Украину особые формы хозяйствования.

«Осенние богачи» – называли в этих местах владельцев мелких имений: будет урожай, будет богатство, не будет урожая – останется лишь чрезвычайно скромная жизнь. Управлять ими – значило составить приданное немецким невестам, а это было весьма важно по тем временам. Потому и уделялось особое внимание опытному управляющему, от которого зависело в таком деле многое, если вообще не всё. Отец Моисея Львовича готовил к этому ответственному труду и сына, заставлял его прилежно учить не только немецкий (а это было обязательно в той гимназии, наряду с латынью и древнегреческим), но и французский. В тех местах особенно ценились крепко образованные люди. Всякому барину (не только немцу, но и русскому, и украинцу, и поляку) хотелось видеть в своих управляющих того, за кого перед уездным обществом будет не стыдно и кто управлялся бы с его богатством по чести и совести. Считалось, что образование дает культуру, а та, в свою очередь, порядочность.

– Всякое воровство идет от бескультурья, – нравоучительно твердил Лев Давидович Полнер сыну Моисею, – даже если вор, вроде бы, образован. Но образован-то он кое-как! Писать, читать, считать выучился, даже, может быть, и за столом сидеть правильно, пользоваться приборами, салфетками, а вот обо всем остальном, относящемся исключительно к гуманитарным наукам, не имеет никакого представления. Гуманитарные науки – не пустая болтовня какая-нибудь, а – мудрый опыт поколений сожительствовать друг с другом и соблюдать общие правила для этого. Собственно, это и есть истинная культура.

Он не исключал, что его сын уедет когда-нибудь в Германию или во Францию и там сумеет честно делать то же самое, что он, старый управляющий, всю свою жизнь делал на Украине, под Полтавой, то есть справедливо управлять сельскохозяйственными угодьями. Французский язык, наряду с русским, украинским и идишем, позволяли Моисею постигать толерантные гуманитарные ценности. Латынь и древнегреческий – вели по бесконечному лабиринту философских, политических и военных древнейших наук. А вот немецкий язык пригодился Моисею Львовичу совсем для иного дела. Судьба все решила по-своему.

Внешне полковник Полнер на еврея похож не был, разве что, крупными карими глазами и густыми кустистыми бровями. Но такие лица вполне можно было встретить и среди немцев, живших в Баварии, то есть ближе к югу Европы, на границе с Францией или Австрией. Поэтому с первых дней войны его облачали в немецкую полевую офицерскую форму и на этажерке У-2 глубокой ночью забрасывали во вражеский тыл. Он держал в голове все карты местности, самые подробные и мелкие, вплоть до указателей высот, впадин, оврагов, лесов и перелесков, шоссейных и железных дорог, селений и даже отдельных домов. Это был человек феноменальных способностей.

Под Минском его захватили окруженцы и решили расстрелять, приняв за настоящего немецкого офицера – не поверили, что он разыскивает окруженные войсковые группы и после их объединения выводит к своим на переформирование. Это в условиях общего панического бегства казалось невероятным. Такого опыта в Красной армии еще не было, а трудов полковника Полнера, открывавших как раз эту короткую и очень «свежую» страницу советской военной истории, никто не то что не читал, но даже и не знал об их существовании. Они считались работами совершенно секретного тактического направления, которое не очень-то и любило командование. Какие такие окружения? Какие еще бои в глубоком тылу? Кто там оказался, тот трус и предатель!

Если бы тогда не оговоренный заранее пароль, а именно – точно в срок произнесение по радио из Москвы двух казалось бы бессмысленных фраз, поставили бы Полнера к ближайшей сосне, и тут бы и кончилась его опасная научно-практическая деятельность. На его счастье в том военном подразделении, попавшем в окружение в районе Минска, оказался достаточно мощный передатчик, способный ловить и короткие радиоволны. Это и спасло жизнь сначала ему, а потом и окруженцам, которых он все же вывел к своим уже через пять с половиной дней. Да еще взяли в плен двух старших офицеров вермахта с подробными секретными картами глубокого тыла немецких войск и специальными донесениями разведки.

А скандал, из-за которого буквально рассвирепел Сталин, случился вот какой – о блуждающей по немецким тылам уже неделю той самой стрелковой дивизии НКВД стало каким-то образом известно в Ставке. Сталин наорал на Берию и тут же распорядился направить туда опытного военного, способного разыскать их, остановить беспорядочное бегство и даже организовать надежную оборону до подхода резервных сил Красной Армии.

Этим военным и оказался полковник Полнер. Однако пока он добирался до головы мечущейся по дорогам колонны, капкан окончательно захлопнулся, и дивизия, не очень-то, как обнаружилось, потрепанная, оказалась в смертельной ловушке. Командиры войск НКВД на пощаду у немцев рассчитывать не могли. Все они были коммунистами и чекистами, а командир дивизии, креатура самого Сталина, за год до войны к тому же был начальником одного из секретных северных лагерей, в котором содержались особые иностранцы, в том числе, немцы и австрийцы. О том лагере рассказывали очень нехорошие истории: и о самочинных расстрелах, и об изнасилованиях жен и дочерей осужденных, которые добивались свиданий, и о пытках, избиениях. Нескольких оперативников из лагеря в дивизию перевели вместе с командиром, среди них был и начальник штаба, человек крайне жестокий и несправедливый даже по отношению к своим. Взаимное неуважение, а в некоторых случаях, даже ненависть, были обычным явлением в командирской среде той элитной дивизии.

А к приезду Полнера здесь уже царили паника и анархия, усугубившие обстановку до критического положения.

Появление из Ставки полковника стало для значительной части командного состава дивизии единственным шансом выжить. Полнер сумел остановить паническое бегство, буквально за полтора иди два часа собрать дивизию в единый кулак и немедленно начать отступление в сторону Москвы в боевом порядке. Прежде всего, он наладил разведку, отобрав для этого пятнадцать опытных и физически хорошо подготовленных военных. Группы по пять человек постоянно шли в особой последовательности: две параллельно с основной колонной и одна – не менее чем за километр впереди. Когда одна из фланговых групп обнаруживала противника, об этом немедленно сообщалось в мобильный штаб и передвижение дивизии корректировалось. Полковник выделил взвод стрелков, который за все время перемещения колонны трижды вступал в боевой контакт с немцами, уводя их далеко в сторону. Взвод был обеспечен двумя полугрузовыми автомобилями и шестью мотоциклами с колясками, отбитыми у немцев в одном из коротких боев. Он успевал передвигаться с такой скоростью, что немцы, преследуя его, очень быстро теряли ориентиры, и каждый раз уводились им далеко от самой дивизии. Во время одного из таких сложных, путаных маневров этим самым взводом и была обнаружена та полуторакилометровая брешь, каким-то образом забытая обычно аккуратными немцами. Дивизия отчаянно рванула в этом единственном направлении. Нужно было пройти почти восемь километров вдоль линии фронта по немецким тылам к той бреши и около двух километров поперек ее в сторону своих.

Немцы поняли свою ошибку очень поздно и тут же послали в том же направлении штурмовую авиацию и сводную танковую группу с пехотным десантом, что вообще было для них явлением до чрезвычайности редким (они на броню обычно пехоту не сажали, а использовали для этого крытые автомобили). На узком перешейке, между двумя крайними флангами произошло жесточайшее столкновение. Русским нужно было успеть просочиться в эту случайную брешь. Немцы же хотели не только одолеть окруженцев, но на «их плечах» проскочить уже в русский тыл и расширить фронт в этом месте.

План Полнера казался слишком рискованным – легче, по мнению кого-то из его командования (а это обсуждалось уже позже, когда все закончилось), было потерять всю дивизию целиком, чем потом отступать от прорвавших немецких танков, а следом за ними и моторизованной пехоты. Но Полнеру уже тогда терять было нечего, и он, окончательно взяв на себя командование дивизией, приказал прорываться. Эта полуторакилометровая более или менее свободная фронтовая полоса была последним шансом для всех. Она, собственно, оказалась не совсем свободной – на ней в это время неторопливо окапывались два неполных взвода немецкой саперной части. Они были сметены дивизией за несколько минут – просто врыты в землю.

Вот тут, в этот самый момент, и оказалась инспекционная группа резерва Ставки, в которой находился в качестве охраны одного из старших командиров, личного представителя Буденного, Павел Тарасов. Сначала очень близко застрекотали пулеметы, с неба вниз, к земле, нырнуло несколько штурмовиков, и почти сразу после этого появилась авангардная группа дивизии НКВД. На хвосте у дивизии буквально висели бешено плюющиеся огнем немецкие танки количеством не менее пятидесяти, а то и больше. Инспекторы группы резерва никак не могли разобраться, что же тут в действительности происходит. Двенадцать тяжелых танков, пытавшихся обойти дивизию с левого фланга, отрезала и им путь назад.

Полтора десятка инспекторов из резерва Ставки внезапно угодили в самый центр рвущейся из окружения дивизии. Энкаведешники, тем не менее, шли по всем правилам военной науки – неширокими компактными флангами, с передовым охранением, немедленно ставшим остроносым, целеустремленным авангардом, а также и с арьергардом, где было в этот момент сосредоточено самое мощное в дивизии вооружение – пулеметы, бронебойные ружья, гранаты и автоматическое оружие.

Поразительно, но несколько полков, с входящими в них батальонами и ротами, двигались таким компактным, тесным и мощным кулаком, что остановить их стало уже невозможно. Несмотря на бомбардировку и танковый обстрел, они упрямо сохраняли строй и не растекались по фронту. Концентрированный, очень плотный огонь с их стороны по штурмовикам, танковой группе и пехоте создавало надежную заградительную стену, через которую пробиться без страшных потерь для немцев было нельзя.

Танки, тем не менее, упорно пытались разбить строй, но с уступов по ним велся очень точный бронебойный огонь. Полнер вовремя понял конечную и чрезвычайно опасную цель немцев и решил не заводить дивизию в вглубь своей территории, а немедленно закрыть ее же телом ту самую брешь, образовав свой собственный эшелон обороны.

Вот тогда к нему и попали инспекторы из группы резерва. Столь остроумного решения еще никто никогда не предпринимал и такой боевой оперативности от русских войск немцы никак не ожидали. Они были остановлены и даже отброшены назад. Дивизия мгновенно перегруппировалась, и пока арьергардные роты держали напор немцев, основной костяк окапывался там, где до них уже нарыли множество удобных щелей саперы из тех двух неполных немецких взводов. Этот маневр мог войти в учебники, как пример тонко рассчитанной дерзости полководца, коим тут был полковник Полнер, а не бледный, растерянный командир дивизии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.