Бриллианты Берии

Вилена нахмурилась.

– Ой, мама, я и забыла, что ты у меня без пяти минут профессор.

– Без семи. Слушай, а не ёрничай. В Москве, около Таганской площади, на улице Большая Коммунистическая, которую от рождения величали Большой Алексеевской, кажется, под номером двадцать девять стоит старинный особняк с изумительными колоннами и двумя крыльями, окаймляющими большой двор. Именно в нём, почти сохранившем до наших дней свой первозданный облик, в семье коммерции советника Сергея Владимировича Алексеева пятого января, а по старому стилю семнадцатого, в 1863 году и

родился Константин Сергеевич.

– Мама, я не поняла, ты собираешься прочитать мне лекцию про театр и… Вообще-то мы не в универе, и я не твоя студентка. Я хочу понять, почему ты мгновенно решила, что именно эти алмазы связаны с его именем?

– Не торопись, Виленочка, с выводами, мы ещё до фактов не добрались. Как это ни парадоксально и ни печально, но судьба этого человека тесно переплетена и с нашей семьёй.

– Ты это серьёзно, мама?! Странные ассоциации у тебя вызвали эти алмазы.

– А у меня твоё неожиданное знакомство с владельцем этих сокровищ. И у меня появились серьёзные основания для подозрений. Серьёзнее всех странностей на свете. Так вот, позволь, продолжу. Неподалёку от дома, где родился маленький Константин, находится одно из старейших

столичных предприятий – завод «Электропровод». Его история начинается с основанной в 1785 году купцом Семёном Алексеевым фабрики так называемого «волоченного и плащенного золота и серебра», выпускавшей на рынок тонкую и тончайшую проволоку, золотые и серебряные нити. Проще сказать, производили шёлковые нитки, обвитые плоской проволокой, и тоненькую витую проволоку, которую называли канитель. Улыбаешься, догадалась, откуда пошло словечко «канителиться»?

– Не совсем. «Канитель» вроде слово французское, означает – тонкая нить, позолоченная или посеребрённая, её в золотошвейном деле для расшивания узоров использовали. Изготовить трудов кропотливых стоило. А мы употребляем это слово совсем в ином смысле, для бестолочей и… Да и ты

сейчас, можно сказать, каните…

– Виленочка, обойдёмся без изысков старинной речи. Ты права, выражение «тянуть канитель» получило переносное значение – напрасно время терять, делать что-то нудное, затяжное. Но ведь примерно такой смысл имеет и выражение «волынку тянуть», хотя волынка вовсе не золотая нить, а музыкальный инструмент. Пути создания русского языка неисповедимы. Но вернёмся к Станиславскому, замечу, он был одним из лучших канительщиков своего времени. Да, канительщиков! Фабрика, про которую я тебе говорила, в 1812 году во время войны с Наполеоном сгорела, и прадед Константина Сергеевича, Семён Алексеев построил новые корпуса именно

на том месте, где сейчас находится кабельный завод «Электропровод». Кстати, в Москве прошлого века производство канители было очень популярно. В городе насчитывалось свыше двадцати золотоканительных фабрик. А самой крупной из них считалась фабрика, принадлежавшая торговому и промышленному товариществу «Владимир Алексеев», которым в то время руководил отец Константина Сергеевича.

– Мама, а ты не увлеклась? Что-то тебя потянуло к истории столетней давности. Можно проще, скажи, откуда…

– Дослушай, дослушай. Чуток осталось. Видишь ли, учиться будущий режиссёр не любил, если не сказать больше. Да и преподаватели не

слишком жаловали будущего корифея театра, считая откровенно туповатым и ленивым. Впрочем, с хорошими учителями и в прошлом веке была напряжёнка. Не разглядели гения, не разглядели. С трудом потерпев семь классов, бедняге предложили поискать другое занятие. Естественно, отец

сжалился и взял отпрыска на службу в контору золотоканительной фабрики. Но и здесь лирическая душа не спелась с канителью. Конторская деятельность показалась Константину унылой, монотонной и даже бесполезной. Его увлекала техника, станки и вообще всё, что было связано непосредственно с технологическим процессом. Но посвятить себя конкретному производству он смог лишь после назначения его директором. Не слишком ему доверяли, молодому. Но, получив статус хозяина, Константин Сергеевич с большой энергией взялся за усовершенствование производства. Однако на этом поприще ему пришлось столкнуться

с серьёзными трудностями. Годы, совпавшие с его приходом на фабрику, выражаясь современным языком, были периодом застоя в золотоканительном производстве. Впрочем, тогда многие отечественные предприятия работали на устаревшем оборудовании, вековыми дедовскими методами.

Как рассказывали мои родители, чтобы эффективно воздействовать на производство, обновить, использовать новые технические идеи, приходилось

как можно быстрее разбираться в существующих разнообразных и довольно сложных технологиях. И Константин Сергеевич был вынужден допоздна задерживаться в задымлённых, пропахших машинным маслом цехах, знакомиться с устройством машин, технологическими процессами.

– Мама, а ты не увлеклась? Квартирка здесь не зальчик лекционный!

– Не увлеклась, торопыга, слушай. Лучшими его учителями здесь были старые мастера и рабочие. Инженеров на фабрике тогда не было. А среди мастеровых одним из первейших своих помощников Станиславский признавал твоего прадеда Арсения Семёновича Тамина. Именно благодаря ему он понял истинную мощь и одновременно отсталость производства, отважился полностью преобразовать цеха. Молодой хозяин выехал за границу для знакомства с постановкой золотоканительного дела на фабриках Западной Европы. И вот однажды он написал прадеду: «Я купил

машину, которая сразу тянет товар через 14 алмазов. Другими словами: с одного конца машины идёт очень толстая проволока, а с другого выходит совершенно готовая… Очень этим доволен и надеюсь, что по приезде мне удастся поставить золотоканительное дело так, как оно поставлено за границей».

– Мама, никогда не предполагала, какая в тебе зануда прячется.

– Может быть. Все одинокие женщины посвящают себя чему-то. Одни заводят собак и кошек, другие любовников. Я жизнь посвятила тебе и

тётке Истории Исторьевне. Так вот, продолжаю. А ты терпи!

Предприимчивые фабриканты золотоканительных изделий уже в то время поняли, что единственным материалом для волок, способным противостоять

разрушающему действию движущейся металлической проволоки, является алмаз. Именно алмазы, о которых шла речь в письме Станиславского, а

точнее, алмазные волоки представляли собой заключённые в специальные оправы кристаллы с отверстиями заданного диаметра. А закупленная

Константином Сергеевичем машина состояла из четырнадцати последовательно расположенных алмазных волок со всё уменьшающимися отверстиями. Это был волочильный станок многократного действия – последнее слово техники того времени. Уразумела? Так вот. Станиславский не ограничился установкой чужеземной машины. В то время их производство было монополизировано и находилось в руках зарубежных компаний. Работая на привозном инструменте, российские предприятия, естественно, находились в полной зависимости от иностранных фирм. И Станиславский принимает весьма смелое для того времени решение – организовать производство алмазных волок непосредственно на фабрике. Так в 1894 году был создан первый в России цех алмазного инструмента – алмазных волок. А помогал ему мой дед и твой прадед Арсений Семёнович. Вот так-то, Виленочка. Теперь поняла, почему, глядя на твои богатства, я про Станиславского, а точнее, про нашего прадеда вспомнила?!

Вилена нахмурилась.

– Предположим. Но один век прошёл, другой закончился. Третье тысячелетие началось. Миша здесь при чём? И эти драгоценности. Да ладно

бы только он. Мама, я на вокзале снова встретила уродца, который испугал Мишу.

– Уродца на вокзале?! Ты мне ничего об этом не рассказывала.

– Правильно. А ты хоть слово дала вставить?

Лекцию закатила, в театральном институте такого не услышишь.

– Кстати, она ещё не закончилась. Самое любопытное поведаю во втором действии. А пока у меня антракт, теперь тебя слушаю. Что случилось?

– Да вроде ничего страшного. Хотя… Понимаешь, мама, позвонил тот, с кем я в театр ходила. Теперь выяснилось, что его зовут Михаилом. Так вот, попросил срочно на вокзал приехать. Я и не спрашивала, зачем. Надо, значит, надо! Прибежала. А он только и успел мне передать свёрток, в котором была шкатулка, наполненная этими алмазами, и записка. А потом в поезд запрыгнул Москва – Свердловск. Всё. Когда из вокзала выходила, уродца встретила, он так на меня посмотрел, мама, он так на меня смотрел, как спичка горящая на сухой стог сена.

– Думаешь, следит за Михаилом?

– Не знаю, просто не верю в случайности. И ещё, мама, новость номер два: Михаила больше месяца в городе не было. Так что кто забавлялся с цветами возле нашей двери, я тоже не понимаю.

– Забавлялся? У двери?

Тамина-старшая насторожённо обернулась, приложила палец к губам, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, и на цыпочках подошла к

двери, бесшумно медленно-медленно повернула ключ и резко распахнула. Кто-то вскрикнул, охнул. Послышались шаги и шум убегающего человека. Алевтина Дмитриевна замерла и вдруг, схватив швабру, стоящую в коридоре, ринулась следом. Вилена бросилась к двери, остановилась, подбежала к кухонному шкафу, взяла нож, отшвырнула, ухватила скалку и кинулась вдогонку за матерью. Но как они ни старались, выскочив на улицу, никого не обнаружили. Молча постояв немного и озираясь, вернулись домой и обе застыли от ужаса – алмазов на столе не было. Ни одного.

Исчезла и шкатулка. И только пакет с чёрно-белыми полосками, разодранный в клочья, валялся под столом.

– Ну, вот и прекрасно! – неожиданно усмехнулась Алевтина Дмитриевна. – Будем считать, что нам крупно повезло. Обворовали без кровопролития. Надеюсь, теперь не придётся прятаться от охотников за алмазами далеко и долго.

ПЕРВЫЕ ВЫСТРЕЛЫ

Михаил тоже заметил уродца. Вспрыгнул на подножку вагона отходящего поезда, схватился за поручни и, повиснув над перроном, долго наблюдал за изумлённой Виленой. И только когда разъярённая проводница, прекратив вежливо увещевать, схватила его за шиворот рубахи и потянула в тамбур, Михаил заметил карлика. Раздумывать было некогда. Стремительно юркнул в купе, собрал заранее приготовленные для такой ситуации вещи и под вопли взбешённой хозяйки вагона успел выскочить на перрон.

Он не видел, как уходила Вилена, не видел, как за ней, прячась между прохожими, семенили укутанные в одинаковые серые плащи цыганята.

Предчувствуя недоброе, Михаил остановил такси и поехал к дому девушки.

Он успел заметить, как мальчишка, облачённый в плащ явно не по его размеру, прикрывая чёрной вязаной шапочкой больше половины

лица, выскочил из подъезда. В руке пацанёнка разглядел знакомую шкатулку. Михаил не знал, что произошло в квартире у Вилены, поэтому в

первое мгновение оторопел при виде шкатулки, но опомнился и побежал за пареньком. А тот, стрижом обогнув дом, буквально полетел к чёр-

ному джипу, припаркованному у покосившегося заборчика старенького невзрачного здания с выбитыми окнами.

– Выследил, сморчок недоношенный, – зло процедил Михаил, взглянув на номера машины, и ринулся наперерез мальчугану. Тот не сразу сообразил, что происходит, а когда попытался увернуться от набросившегося на него Михаила, неуклюже кувыркнулся ему под ноги. Михаил наклонился, обрадовался, что замок на крышке оказался цепким, поднял шкатулку, схватил похитителя за ухо. Кивнув в сторону машины, яростно сквозь зубы процедил:

– Это уродец тебя послал?

Мальчишка открыл рот, пытаясь ответить, но его глаза неожиданно испуганно расширились, ойкнув, плаксиво застонал:

– Не бей меня, дяденька, пожалиста, не бей! Это он, он отнял, он! Он сам отнял!

Михаил резко обернулся. За его спиной стоял карлик. Надменно ухмыляясь, он достал крохотный пистолетик. Заговорил вкрадчиво, будто сожалея о причинённом беспокойстве:

– Да, это я, дорогой Михаил свет Сергеевич Галицин. Опять я вмешался, самолично попросил, и опять без должного уважения к вашему благородству и традициям старинного рода. Надеюсь, сегодня мы обязательно поймём друг друга?

Уродец направил пистолетик на Галицина и вдруг рявкнул так, что паренёк побледнел и машинально заслонил лицо.

– Нельзя детишек обкрадывать, верни пацану добычу!

Михаил отпустил ухо паренька, выпрямился.

Поглаживая шкатулочку, словно котёнка, и покачивая головой, шагнул к уродцу. Тот, не опуская пистолетика, ухмыльнулся, но попятился.

– Стоять! И без эксцессов! Я твоих высокородных мозгов жалеть не стану! – снова гаркнул так, что мальчишка пугливо съёжился.

– Напугали, ваше высочество, ой как напугали! Неудобное место для страшилок выбрали. Вы посмотрите, сколько свидетелей вокруг! При ваших особых приметах что вычислить, что найти вас – часа достаточно!

Уродец только на мгновение покосился в сторону отползающего цыганёнка. Но этого хватило, чтобы Галицин в прыжке молниеносным ударом

ноги выбил из его рук оружие. Карлик взвизгнул фальцетом, согнулся от боли, замахал зашибленной рукой, заюлил, хватаясь здоровой рукой за

живот. Михаил и не заметил, как, откуда в его ладони появился ещё один пистолетик, чуть побольше первого.

– Тварь! – завопил лилипутный. – Надоел! Сколько терпеть можно! Убью, мразь!

Первый выстрел застал Михаила врасплох. Он замер, поражаясь боли, пронзившей плечо, необычному грохоту, исходившему от маленького чело-

вечка. Вторая пуля, разодрав штанину, вонзилась рядом с цыганёнком. Третий раз выпалить карлику не удалось. От мощного удара между ног он взлетел над тротуаром, наполняя улицу поросячьим

визгом, и животом плюхнулся на бордюр. Из джипа выскочила смуглая брюнетка и бросилась поднимать вопящего и корчившегося от боли карлика.

И всё-таки третий выстрел прозвучал, когда Михаил повернулся к женщине спиной. Силясь понять, кто выстрелил, он попытался развернуться, но, медленно оседая, упал на шкатулку с алмазами.

Ни Алевтина Дмитриевна, ни Вилена даже внимания не обратили на хлопки за окнами. Обескураженные, они долго сидели на диване перед разодранным пакетом, как будто он мог рассказать, что произошло в их отсутствие. Вилена всхлипывала, но молчала, Алевтина Дмитриевна, обняв дочку,

думала о чём-то своём, далёком от происходящих событий. Первой нарушила тишину Вилена, робко, словно страшась собственных слов, прошептала:

– А может, в милицию обратиться?

– И что им расскажем? Про цветы, – не зная, от кого, про алмазы, – не зная, откуда, про воров, лиц которых даже не видели, так же еле слышно ответила мать.

– Ты боишься, они нас в сумасшедшие запи…

– В лучшем случае, а могут и за решётку упрятать, так сказать, до выяснения обстоятельств. Всё, убираем мусор и забываем, что здесь произошло.

Алевтина Дмитриевна прошлась по комнате, приподняла пакет и ахнула. Под ним сверкал огромный алмаз. Осторожно взяв находку в руки,

она взволнованно вымолвила:

– Это на сколько же драгоценностей украли, если этот один – состояние?!

– Такой капельный?

– Думаешь, крохотный? Если мне не изменяет память, для измерения веса алмазов принят метрический карат, равный двум десятым грамма, или двумстам миллиграммам. А в этом карат пятьдесят – не меньше.

Алевтина Дмитриевна осторожно опустила алмаз в ладонь дочери, подошла к книжной полке, достала самую большую и толстую книгу. Полистав, улыбнулась.

– Виленочка, смотри, на что нам энциклопедия намекает.

Не дождавшись ответа дочери, торжественно прочла: – Алмазы массой более пятнадцати карат – редкость, массой в сотни карат – величайшая редкость. Самый крупный получил имя «Куллинан». Был обнаружен в 1905 году около города Претории в Южной Африке, масса составляла 3106 карат, или 621 грамм, и стоил он девять миллионов фунтов стерлингов. При обработке бедняжка был расколот на 105 частей; самая крупная, массой 516,5 карата, или 103,3 грамма, получила название «Звезда Африки».

– Мама, тебя сегодня буквально заносит в науку. То лекцию про Станиславского закатила, теперь про брюлики. Нет, правильно говорят, быть

педагогом всю жизнь – вредно, а быть мамой-педагогом вдвойне. А знаешь, какая метафора мне сейчас пришла в голову? Представь, человек – это алмаз, а расколотый сомнениями, догадка– ми, тайнами и прочими житейскими проблемами, огранённый житейской мудростью, он…

– Тебе бы стихи писать или фантастические рассказы – цены бы не было! Но дослушай, звезда фантазий, что научные книги пишут: «Один из самых известных бриллиантов в мире – «Регент» – хранится в Лувре. Алмаз «Регент» массой 400 карат, или 80 граммов, был найден в 1701 году в

Голконде, что находится в Индии. Сейчас он весит после огранки 27,35 грамма и оценивается в 3 миллиона долларов». Да, вот ещё интересное нашла: «…слово «бриллиант» происходит от французского

brillant и переводится как «блестящий». В целом это тот же алмаз, которому посредством обработки придана специальная форма, так называемая бриллиантовая огранка, максимально раскрывающая оптические свойства камня. Алмазы, как отпечатки пальцев, уникальны – не бывает двух полностью идентичных камней». Запомнила? «Бриллианты же, наоборот, изготавливаются по строго определённым правилам. Из всех форм огранки наиболее популярны круглые бриллианты, возможно, благодаря их сильной игре и большему возврату белого света к наблюдателю, чем в других огранках. Средняя стоимость одного карата добытых в Российской Федерации алмазов составила 67,95 доллара». Теперь понятно, какое сокровище у тебя в руках?

– Понятно. Я и говорю: у этих камней всё, как у людей. Только что Мишеньке скажем, когда вернётся за ними? – угрюмо пробормотала Виле-

на и подошла к окну, разглядывая кристалл.

– Мишеньке, говоришь? – с восхищением и тревогой переспросила Алевтина Дмитриевна. – И давно он стал Мишенькой?

– Ой, мама, не придирайся к словам, – покраснев, перебила Вилена, – подумаешь, оговорилась.

Мать подошла к дочери, обняла. Взглянув в окно, грустно улыбнулась.

– Не переживай, всё образуется. Посмотри на дорогу, к кому-то скорая помощь торопится, а вон и милицейские машины спешат. Видишь, кому-то

ещё хуже, чем нам, раз сами справиться не могут. Так что мы с тобою, доченька, не в самой худшей ситуации.

Вилена прижалась к матери и расплакалась.

– Мама, ты не поверишь, но мне вдруг почудилось, это к Мишеньке они спешат – и милиция, и врачи. Плохо ему сейчас, совсем плохо. Если бы я сама его не провожала до вагона, не видела, как он в него запрыгнул, да я за этими машинами побежала бы, хоть босиком по стеклу битому, но побежала. Сердце задыхается, как о нём подумаю. Плохо ему, совсем плохо!

Она и представить не могла, насколько была права!

В ОЖИДАНИИ ЧУДА

А на следующий день Вилена пошла на вокзал, как раз к приходу поезда из Свердловска. Разумом понимала, что Михаил и до города ещё доехать не успел, не то чтобы воротиться, но ничего с собою поделать не смогла. Встала у выхода из тоннеля, откуда пёстрой толпой стекались и растекались пассажиры, с тревогой вглядываясь в людей, похожих на Михаила. Так и простояла больше часа. То же самое повторилось и на следующий день, и на третий, пятый, двенадцатый…

Когда мать спросила, зачем она это делает, Вилена пожала плечами:

– Сама не знаю, мама, хочешь смейся, хочешь понимай, но я предчувствую, именно там, на вокзале должно произойти то главное, значительное, что поможет разгадать многие тайны последних событий. Хочу пройти мимо, а ноги сами несут к перрону. Хочу уйти – не получается. Может, я там душой отдыхаю, вспоминая о нём, может, я впервые поняла, что значит ждать, а может, судьба меня туда ведёт, показать, объяснить, заставить увидеть, а у меня пока не получается. Не знаю, но что-то должно произойти именно там, на вокзале!

Как в воду глядела, а может, и сквозь воду. На следующий день после разговора Алевтина Дмитриевна решила пойти на вокзал вместе с дочкой.

– Зачем? Погода третьи сутки – хуже не бывает!

– А что ещё делать? Занятия в школе заканчиваются рано. Ты придёшь поздно. И как прикажешь, одной куковать возле телевизора?! Лучше

с тобой прогуляюсь, вдвоём оно веселее, да и поспокойнее.

Вилена благодарно взглянула на мать, сняла со стены гитару и тихонечко запела:

Что пророчишь, вороньё,

На четыре стороны?

Под ногами то жнивьё,

То тупые бороны…

Солнце слепит, дождь грозит,

Саранча беснуется,

Верный пёс в саду басит,

Чучелом любуется…

Роща сникла, лес угрюм,

Над полянкой коршуны,

Ручеёк ушёл в загул

По оврагам брошенным…

Горизонт кипит в реке

Бурунами гордыми.

Небо в бледном парике

Над планетой сгорбленной…

А в лугах такая синь –

Васильковым заревом

Ветер прошлое скосил

В ров, росою залитый…

– Опять всю ночь не спала, сочиняла. Ой, Виленка, и что с тобою творится?! Ну ничего, вернётся Михаил, я ему устрою и планету сгорбленную, и тупые бороны, он у меня узнает, как девчонке голову морочить!

Не устроила. На следующий день на вокзал пошли вдвоём. И первый, с кем столкнулись у выхода, был карлик. Увидев Вилену, он испуганно съёжился и, пугливо озираясь, поскакал хромой обезьянкой, пытаясь спрятаться в машине. Не понимая, почему он перепугался, Вилена бросилась следом. Карлик улепётывал по лужам так неуклюже и потешно, что Вилена рассмеялась и остановилась. Да и было отчего. Толстые кривые нож-

ки лилипута буквально утопали в толще мутной воды, брызги потешно фонтаном обрушивались на розовую рубашку, белые брючки, руки и голову,

растекаясь грязными потоками по залысине, остаткам торчащих волос, утиному носику, небритым щекам, коротенькой шее, бесцеремонно забираясь под воротник. Один башмак на толстой подошве соскочил с ноги, и мужичонка, повизгивая от негодования, несуразно замахал ручонками, заковылял к машине ещё забавнее, переваливаясь с ноги на ногу подраненным поросёнком. Задняя дверца джипа распахнулась, и беглец мокрым кулём ввалился в огромный салон, отделанный светлой кожей. Взвизгнув шинами, автомобиль с незакрытой дверцей резко развернулся, накренился и ринулся к светофору. Над привокзальной площадью раз-

дался истошный вопль, из машины обратно на дорогу, оставляя на коже сидений огромное коричневое пятно, мокрой лепёшкой соскользнул лили-

пут. К нему устремились сердобольные прохожие, из вокзала выскочили дежурившие милиционеры, вызывая по рации скорую помощь. Толпа любопытных окружила мокрого раненого. Вилена застопорилась, раздумывая, как поступить дальше.

Дождалась, пока подойдёт мать. Алевтина Дмитриевна, не глядя на дочь, торопливо зашептала:

– Я сообразила, кто это. Уходи домой, быстрее, люди видели, как ты за ним летела, а я прослежу, в какую больницу отвезут. Исчезай немедленно, жди дома. Быстро! Быстро! Вилена уныло побрела к автобусной остановке.

Алевтина Дмитриевна вернулась почти в полночь. Усталая, вымокшая от дождя, слегка растрёпанная. Вошла в квартиру и, не глядя на дочь, не раздеваясь, бросилась на кухню к чайнику.

– Представляешь, на улице ливень, а у меня губы от жажды пересохли.

– Ну хоть не напрасно мокла? Откуда липутятина, узнала?

– Не только узнала, но и кое-что понимать начинаю, но всё по порядку и после того, как отогреюсь. Договорились?

Вилена улыбнулась.

– Тогда, может, поужинаем, пока ты ливень изучала, я вкусненького немного приготовила.

– Приятная мелочь в эту жуткую погоду. Словно с цепи сорвалась небесная, все свои обиды решила человечеству высказать и выплакать за один день.

А за окном, действительно, даже горячие фонари под яростными потоками ливня лопались. Грозовые тучи повисли так низко над городом, словно ночь своей почерневшей от горя душой решила его укутать от надвигающейся опасности. А взбешённые молнии с громом то запугивали прохожих

огненным дыханием, то ужасающим грохотом заставляли вздрагивать и прятаться.

– Может, сатана на землю собирается? – усмехнулась Алевтина Дмитриевна, кивнув после ужина на бушующую за окном непогоду.

– Если уже не спустился, – грустно продолжила Вилена.

– Ты на карлика намекаешь?

– А на кого же ещё! Да если бы не это животное, Миша уже дал бы о себе знать звонком, письмом, запиской, в конце концов, цветами. А так ни словечка, ни былинки, ни травинки… Прячется он от этого выродка, а почему, не понимаю.

Мать собрала со стола посуду, отнесла на кухню. Вернулась с сахарницей и заварочным чайничком.

– Кстати, у выродка есть имя, отчество и фамилия – Сергеем Петровичем Рассадовым в больничке записан.