Преферанс по пятницам

– Упоминание в величайшем романе русской литературы делает большую честь легендарной марке Breguet и ее создателю Абрахаму-Луи Бреге.

– Судя по тому, как Пушкин описывал Онегина, отпрыска из богатой дворянской семьи, тот любил изысканные и дорогие вещи. Ты тоже любишь дорогие часы?

– Как тебе сказать… Мне эти часы нравятся, но они далеко не самые дорогие из часов этой марки. Они надежные, а я больше всего в жизни ценю надежность и стабильность.

– Это касается также отношений с людьми?

– Только ближнего круга общения, – нехотя пояснил он. – Правда, этого не случилось с моими семейными отношениями.

– Ты не можешь нести за это ответственность один. В семье за это отвечают двое, – убежденно произнесла Вика.

– Возможно, – криво усмехнулся Готовский. – Так, не отвлекай меня! Почему ты отказываешься идти в ресторан? – настойчиво спросил он девушку.

– Я так устала от магазинов, что меня совсем не прельщает перспектива провести остаток приятного вечера в ресторане. Кроме того, не хочу светиться с женатым мужчиной… – она с лукавой улыбкой на губах легко коснулась его руки и протянула: – Ну пожалуйста, Вадим!

– Так, значит. Думаешь, я ничего не понимаю и не заметил, как в ход уже пошла тактильная коммуникация? Ладно, согласен. В ресторан пойдем завтра. Подожди, а как же ужин? – с опозданием забеспокоился он.

– Сейчас заедем в магазин, купим продукты. Голодным ты спать сегодня не будешь, это я тебе обещаю.

– Ну, если только ты обещаешь, – протянул он с надеждой и засмеялся.

– Вот только не надо смеяться!

– Я не смеюсь! Скажи, а ты за чью репутацию больше переживаешь? За мою или за свою? – поинтересовался Готовский, поднимаясь со своего места и протягивая ей руку.

Виктория поднялась, и Вадим, поставив на место ее стул, взял ее за руку и повел за собой. Девушка с удовольствием ощутила тепло его большой руки, и на душе стало спокойно и радостно.

– А кто у нас связан узами брака? Конечно, за твою! – произнесла она, заглядывая ему в лицо. – Городок-то у нас маленький. Всего-то четыреста тысяч населения.

Они заехали в тот магазин, который попался им по пути домой, где купили все те продукты, какие запланировали еще по дороге, не забыв прихватить свечи. Поэтому вечером у них был настоящий романтический ужин при свечах. После ужина они долго сидели за столом и разговаривали обо всем, что только приходило им в голову, удивляясь, как много у них общего. Им было интересно общаться друг с другом, а темы для разговоров не заканчивались, одна сменяла другую. Они спешили поделиться своими воспоминаниями, перескакивая с одного на другое: о детстве, школьных годах, о студенческой жизни. Говорили о своих мыслях и чувствах. Они понимали друг друга с полуслова. Запретных тем для них не было только благодаря возникшему между ними доверию друг к другу. После такого продолжительного общения обоим уже стало казаться, что они знают друг друга всю жизнь, просто давно не виделись. Вика смотрела на Вадима и думала: «Удивительно, до чего же с ним легко и интересно. С ним можно откровенно говорить обо всем, и темы для разговоров не кончаются. И это лишь подтверждает то, что он может и хочет делиться информацией о себе, и, кроме того, ему также интересно получать информацию о других и обо мне. Черт! А может, это всего лишь эффект попутчика? Он считает, что мы встретились случайно, будем вместе недолго и можем никогда больше не встретиться? Как же мне это сразу в голову не пришло?»

– Что случилось? – глядя на ее расстроенное лицо, спросил Вадим. – Я сказал очередную бестактность?

– Нет, – с трудом проговорила Вика, качая головой.

– Но ты расстроилась, я же вижу!

– Так. Глупости всякие в голову лезут.

Они принялись рассказывать друг другу о своих друзьях, с которыми давно дружили. Вадим поведал ей даже семейную сагу о своем друге, который имел взрослого сына и постоянно конфликтовал с ним по поводу его частых ночевок вне дома. В тайне он мечтал поскорее его женить, чтобы иметь возможность спихнуть надоевшие заботы о своем великовозрастном сыне на хрупкие плечи его будущей жены, передоверив, таким образом, ей право тревожиться за него в моменты его отлучек из дома. Он рассказывал о том, как Игорь Левинский с женой постоянно волновались за своего сына, не спали ночами, гадая, где он и с кем проводит время.

– Может, им не стоит так грубо вмешиваться в его личную жизнь? – с сомнением произнес Готовский. – Я бы не стал этого делать. Ведь Левинский-младший достаточно взрослый человек…

– Это так! Куда проще будет, если родители будут знать, что его личная жизнь не нарушает жизнь их семьи, и они, в свою очередь, не будут нарушать его планы. Если их сын хочет жить мирно со своими родителями, то он не должен провоцировать их агрессию. Вот такой закон совместного сосуществования. Вот именно это нужно было втолковывать ему еще в подростковом возрасте, – высказала свое мнение Вика.

– Ты так считаешь? – удивился Готовский. – Мне такое не приходило в голову. Интересная мысль. – Он задумчиво посмотрел на нее.

– Да. Должна тебе сказать, что так считаю не я одна. – Она с улыбкой посмотрела на него. – Вообще, многие родители, и мои в том числе, стараются держать даже взрослых детей, вроде меня, на коротком поводке. Но ведь так не должно быть! Я до сих пор мечтаю получить от них хотя бы немного понимания и принятия меня как взрослой личности, со своими правами и желаниями.

– По-моему, это абсолютно несбыточное желание. Если этого не было в твоем детстве и юности, то откуда это возьмется сейчас?

– Черт возьми, мне безумно хочется, чтобы моя мама признала хоть какие-то мои достоинства, все равно какие…

– Тебе не следует раздражаться по этому поводу! Ведь и ты, и твои родители – взрослые люди. Вот и общайся с ними на уровне взрослых людей. Ты просто до сих пор осталась маленькой девочкой. – Он рассмеялся и, шутя, притянул ее к себе. – А достоинств у тебя очень много, – добавил он, улыбаясь.

– Вадим! Нет! Я же отлично понимаю, что главный принцип отделения я не могу выполнить. Пока не могу. Вот поэтому я и решилась на замужество, – добавила она тихо. – Вряд ли у меня с родителями когда-нибудь получится выстроить взрослые отношения. Во всяком случае, пока не получается.

– Не переживай. Пройдет время, и ты с ними сможешь подружиться, ну а если нет – ограничишься посильной практической помощью.

– Ты прав. Вадим, а какого возраста твои сыновья?

– Семнадцать и двенадцать. Считаю, что это самый сложный возраст. Возраст формирования личности, формирования взглядов и представлений о мире. Все так сложно. Старший сын озабочен поиском смысла жизни. Причем озабочен не поиском смысла жизни вообще, а его интересует поиск смысла своей собственной жизни. У младшего пока на уме компьютерные игры и спорт, но у него сейчас сложный пубертатный период, сама понимаешь…

– Юношеский максимализм и отрицание всего, что сделано старшим поколением, а также отсутствие всяких авторитетов. Хотя у твоих сыновей такого быть не должно. Ведь с таким отцом, как ты…

– Каким «таким»? – с напряжением в голосе спросил Готовский.

– Вадим, мне кажется, что ты замечательный отец, – уверенно произнесла Вика и тепло улыбнулась ему.

– Да? Не уверен. Я мало времени провожу с семьей. Работа занимает большую часть моей жизни, ну и кое-какие увлечения тоже требуют времени. Правда, спортом мы занимаемся вместе. Знаешь, у меня интересные парни получились, – признался он с гордостью.

– Вадим, ты часто играешь в преферанс? Тебе нравится эта игра?

– Нравится, но играем мы нечасто. А что?

– Ты давно играешь?

– Давно. Знаешь, я познакомился с преферансом где-то лет в двенадцать-тринадцать. Двоюродный брат, старше меня лет на двадцать, почему-то любил брать меня в свою компанию. Интеллигентные люди, преподаватели в вузах, как минимум раз в неделю собирались на тесной кухне, чтоб под рюмочку коньяка расписать пульку. Игра затягивалась глубоко за полночь, сигаретный дым просачивался из балкона на кухню, надежно пропитывая всю одежду, вплоть до исподнего. И ведь что характерно, родители спокойно отпускали меня с Володей, никаких вопросов, несмотря на красные глаза и запах сигарет от одежды. Какой это кайф – быть причастным к настоящему взрослому миру! Вот именно тогда преферанс прочно обосновался у меня в душе. Занял ту особую нишу, которая числится в верхних рядах рейтинга «А что хорошего происходило в твоей жизни?». А потом университет, общага. Это был новый виток моих взаимоотношений с преферансом. Я в полной мере ощутил, что значит «коммерческая игра». Или игра «на интерес». В общаге мы играли на деньги. Ставки были небольшие, но я редко проигрывал. Вообще, за карточным столом очень хорошо проявляются качества людей. Кто-то надеется на холодный расчет. Такого и по жизни, и в игре легко вывести из равновесия неожиданным раскладом. Кто-то максимально страхуется от всех неожиданностей. Заказывает меньше, чем может сыграть. Посмотришь на него – а он и по жизни звезд с неба не хватает. Тот случай, когда говорят: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Кто-то верит в свою удачу и лезет на рожон. Надеется на удачный расклад, надеется, что его не «словят» на инфарктном мизере. Верит, что в прикупе будет нужная карта. Он – король стола. Он играет больше всех. Но у него самая высокая горка. И его со всех сторон обложили вистами. И не так уж ему сладко, как он силится преподнести. И его сегодняшнего выигрыша едва хватит, чтоб покрыть прошлые долги.

Вот именно за это и любят преферанс. В нем – все, как в жизни. Опыт и самообладание дадут фору слепому везению. Хорошему игроку все равно, какие карты у него на руках. Даже при крайнем невезении он останется в нулях или проиграет мало. А плохому игроку никакой фарт не поможет. Достаточно одного «паровоза» на мизере, чтобы свести на нет все прошлые улыбки фортуны. Очень многие сдружились благодаря преферансу, имеют уже многие годы деловые и дружеские отношения. Практически никогда эти альянсы не распадаются из-за ерунды. Преферанс как лакмусовая бумажка, проявляет все качества человека, ведь в преферанс играют не только хорошие люди, играют всякие, но, если в тебе есть червоточина, это хорошо видно во время игры. Преферанс тем и хорош, что в нем, как в увеличительном стекле, проявляются все качества человека, как хорошие, так и плохие. Пример тому – Илья Ремизов.

– Как интересно! Вадим, научи меня играть, пожалуйста!

– Вика, – он рассмеялся, – это игра не для девочек, и дело вовсе не в вопросе дискриминации полов. Ну просто так принято, так сложилось в полуторавековой истории преферанса в России.

– Вадим, ну пожалуйста! – взмолилась она, взяв его за руки. – Мне очень интересно.

Он взглянул на часы, висевшие на стене, и, осторожно освободив свои руки, сказал, не глядя на нее:

– Вика, извини, но уже поздно, и я хочу спать. Давай все отложим до завтра.

– Это ты меня прости, я совсем забыла, что ты сегодня почти не спал.

Он поднялся и, пожелав ей спокойной ночи, ушел к себе. Вика огляделась вокруг себя и, довольная наведенным порядком, решила принять душ. Нежась под горячими струями воды, она физически ощущала, как вокруг нее сгущается пустота. Его не было рядом каких-то десять-пятнадцать минут, а на душе стало пусто и одиноко. Она вошла в свою комнату, надела купленную сегодня красивую шелковую пижамку и села на постель. Неожиданно ход ее мыслей был нарушен посторонними звуками. Совсем рядом раздались звуки, напоминающие тихое постукивание. Вика подобрала ноги под себя. Звуки вскоре повторились. Тихие, размеренные, они ни с чем не ассоциировались у нее. Ей стало не по себе. Виктория соскочила с кровати и, выскочив в пижаме из комнаты, громко крикнула:

– Вадим! Вадим!

– Что случилось? – Она увидела, как Готовский быстро спускается по лестнице.

Он был в шортах и с голым торсом, загорелый и безумно красивый.

– Что такое? – еще раз с беспокойством в голосе спросил он Вику.

– Вадим, мне кажется, там кто-то есть! – волнуясь, сказала она, показывая рукой в сторону комнаты.

– Где? – улыбаясь, спросил он.

– Там, в спальне. Я слышала неизвестные и какие-то странные звуки, – она нервно сглотнула.

По его улыбающемуся лицу и насмешливому взгляду она поняла, что он ей не поверил и, более того, считает, что она придумала повод, чтобы вызвать его. От этих мыслей ее бросило в жар и щеки покрылись густым румянцем. Она решила доказать ему, что он ошибается.

– И знаешь, они совершенно ни на что не похожи. – Она вошла в комнату первая – он вслед за ней. – Только тихо! – она прижала палец к губам.

– Тебе очень идет эта пижама, – оглядываясь на нее, сказал он, и тут услышал тихое постукивание по ламинату.

Он присел на корточки возле кровати и заглянул под нее, стараясь что-то там разглядеть.

– Вадим, осторожно, вдруг там что-то такое, страшное? – Она подошла к нему поближе и осторожно коснулась его плеча.

– Вот кто тебя так пугал! – Он достал из-под кровати довольно большую черепаху и засмеялся. – Пацаны до отъезда выпустили ее погулять и потом потеряли ее, а искать было лень. – Пойдем, покажу тебе, где она живет.

Они поднялись на второй этаж и зашли в комнату младшего сына. Здесь и стояла на тумбочке клетка для черепахи. Вадим поместил ее на место, и она зашуршала древесными опилками. Они несколько минут смотрели на нее с интересом.

– Какая красивая. Ой, посмотри на ее глазки, какие интересные, кругленькие, – Вика коротко вздохнула и подняла глаза на Вадима.

Он стоял и откровенно рассматривал ее любующимся взглядом. Его глаза потемнели от желания. Виктория смотрела на него и не могла отвести от него глаз. От него исходили такие энергетические волны, которые будоражили Вику, не давая ей сосредоточиться на чем-то определенном. Они молчали, глядя друг на друга.

– Пойдем, провожу тебя, теперь, надеюсь, тебе будет не страшно? – севшим от волнения голосом проговорил он, взяв ее за руку, и они начали вместе спускаться по лестнице. От его прикосновения по ее телу прошла легкая, пьянящая дрожь. Дойдя до комнаты, Вика удержала его руку, сказав только:

– Не уходи! Останься со мной!

– Вика, ты не пожалеешь об этом? – он смотрел на нее горящим взглядом, а его губы пересохли от волнения и едва двигались. – У наших отношений не может быть будущего, я не брошу семью. Не потому, что мне в ней так кайфово, а из-за чувства долга. Я говорю тебе все это потому, что ты не такая, как все. Ты особенная. Ты достойна лучшего будущего. Я безумно хочу тебя, но… Я не хочу тебе портить жизнь, хотя мне этого очень хочется.

– Я понимаю. И все-таки не уходи, – тихо прошептала она пересохшими губами, задыхаясь от нахлынувших чувств.

Она шагнула к нему, и он, схватив ее за плечи, с силой притянул к себе, отчего по ее телу вновь прошла знакомая дрожь. Он подхватил ее на руки и, прижимая к себе, понес на кровать. Ее руки нежно обвивали его шею, он чувствовал ее легкое дыхание на своей щеке, и от эмоций, мгновенно захлестнувших его, сразу нечем стало дышать. Их губы встретились, и в этот самый момент мир перестал существовать для нее.

А дальше они оба уже плохо помнили то, что происходило потом. Его поцелуи сводили ее с ума. Он ничего не чувствовал сейчас кроме ее нежных объятий и ласковых губ. Они рухнули на постель, продолжая дарить друг другу всю нерастраченную нежность и ласку, которую оба так долго хранили в себе, казалось, специально приберегая для этой единственной и самой важной встречи. Она испытала безумное удовольствие от того, что чувствовала его внутри себя, и, повинуясь инстинкту, двинулась ему навстречу. Ничего не ощущая уже, кроме влажной и такой зовущей теплоты внутри нее, устремляясь снова и снова в ее глубину, он мгновенно вылетает за грань времени и пространства. Он вознесся на пик немыслимого блаженства, огласив комнату громкими стонами. Она чувствовала, как мышечные спазмы скручивают все ее внутренности, и, выкрикнув его имя, вслед за ним взрывается ярким оргазмом. Они долго лежат рядом, прижавшись друг к другу, оглушенные близостью, призрачным счастьем, не имея сил даже на то, чтобы пошевелиться. Постепенно к ним возвращалось осознание реальности, восстанавливалось сбившееся дыхание, но они по-прежнему продолжали лежать, крепко сжимая друг друга в объятиях. Только спустя время они начали дарить друг другу нежные короткие поцелуи и ласковые прикосновения.

– Скажи, что это сейчас такое было? – шепотом спросил он, нежно гладя ее по слегка влажным волосам и целуя ее лицо, шею, плечи.

– Не знаю! Вадим! Мне так хорошо с тобой, – призналась Вика, возвращая ему поцелуй.

Она прижималась к нему, и ее руки скользили по его телу, продолжая ласкать его. Он нежился под ее ласковыми прикосновениями, замирая от удовольствия и ощущая себя на седьмом небе от счастья.

– Вадим, милый Вадим! Мне так хорошо еще никогда не было.

– Ты моя сладкая! – он целовал ее снова и снова. – Я серьезно, у тебя губы сладкие.

Он продолжал ее целовать, и этих поцелуев не было много, их хотелось еще и еще. Они нежно переговаривались, перемежая разговоры объятиями и поцелуями. Им столько еще хотелось сказать друг другу, тем более что оба понимали, как мало у них впереди осталось времени. У обоих появилось удивительное ощущение душевной близости, может, от того, что встретились две их родственные души? Вадим нежно погладил ее по щеке.

– Девочка моя, что ж ты мне встретилась-то так поздно! Господи! Все могло бы быть у нас совсем по-другому!

– Это нам только так кажется, что какие-то события в нашей жизни случаются в неподходящее для нас время! На самом деле все происходит строго в свое время. И мы с тобой тоже встретились в свое время! И хорошо, что вообще встретились! – Она нежно потерлась щекой о его плечо и поцеловала его. – Я где-то читала о родственных душах, которые находят друг друга тогда, когда наступает нужное время – даже если они находятся в разных мирах.

– Уверена, что мы с тобой родственные души? – он с легкой усмешкой посмотрел на нее.

– Думаю, что да. Родство душ можно почувствовать с первой секунды или не почувствовать никогда. Время знакомства для этого не имеет особого значения.

– Ты действительно так считаешь? – переспросил он, внимательно глядя на нее.

– Я в этом уверена, – почему-то шепотом сказала она. – И еще я знаю точно, что у каждого человека случаются такие встречи, которые переворачивают его душу.

– Но ты меня совсем не знаешь… – он тоже перешел на шепот, осторожно погладив ее по плечу, и его серые глаза наполнились грустью и нежностью.

– Я тебя мало знаю, но я тебя чувствую! Понимаешь? Я даже не знала, что такие мужчины бывают.

– Это какие еще такие? – ревниво поинтересовался он.

– Такие, как ты! Необыкновенные. Мне хорошо с тобой. Боже! Как же мне с тобой хорошо! – Она увидела, как его зрачки расширились.

Он был так близко. Мужчина, которого она едва знает, но который стал ей так дорог. Она гладила его по плечам и груди, ощущая под ладонями его гладкую кожу и крепкие мышцы, и ее сердце наполнялось нежностью к нему.

Он ласково провел рукой по овалу ее лица. Его глаза, излучавшие желание и нежность, были так близко. Она чувствовала тепло его тела. Вика осторожно взяла его руку и поцеловала его ладонь, а затем поцеловала каждый его палец. Она почувствовала, как он весь напрягся, потому что и сам не знал до Виктории, где у него находится самая чувствительная эрогенная зона. Он мгновенно сжал ее в своих объятиях, жадно целуя ее мягкие, податливые губы. Волна страсти захватила обоих и накрыла их с головой. От его поцелуев кружилась голова и где-то там, в самом низу живота, снова начали порхать бабочки, и ей опять безумно захотелось, чтобы все повторилось. Немедленно, прямо сейчас. Как хорошо, что он это понял без слов. Он чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. Вадим дождался ее, чтобы «улететь» вместе с ней. Он услышал ее крик, вторил ей сам и совершенно обессиленный рухнул на нее. Волна блаженства затопила обоих. Виктории приятно было чувствовать на себе весь вес его тела. Позже, переворачиваясь вместе с ней на бок, он крепко прижал ее к себе, утыкаясь носом ей в шею. Они долго лежали на смятых простынях, обессиленные и счастливые. Оба чувствовали непреодолимую потребность в ласковых прикосновениях и поцелуях, которыми продолжали осыпать друг друга. Поход в душ не занял у обоих много времени. Он нежно прижал девушку к себе и почти сразу уснул крепким, спокойным сном, едва успев ей прошептать что-то бессвязно ласковое. Ничего не поделаешь – усталость после бессонной ночи накануне взяла свое. Вика лежала у него на груди и думала, продолжая нежно поглаживать его: «Чудес не бывает, это всем известно. Все, что произошло сегодня, как сон. Ведь почему-то всегда сбываются только плохие сны, а хорошие так и остаются светлым пятном в грустных воспоминаниях, не более. То, что сейчас происходило, было слишком чудесным, чтобы быть правдой, слишком невозможным, слишком неправдоподобным. Слишком сказочным. Как в плохом кино. Хотя вся наша жизнь похожа на плохое кино, которое никому не интересно. А вот когда кино на жизнь совсем не похоже, тогда его называют хорошим. Потому что потом можно помечтать и пофантазировать. Но ей мечтать не придется. Человек, в которого она влюбилась как дура, с первого взгляда, женат, у него семья и двое замечательных сыновей. Она не заметила, как уснула, ей казалось, она просто закрыла глаза на секундочку. Утром их настойчиво пытался разбудить звонок сотового телефона Вадима, но две попытки были безуспешными. Только на третий раз Вика услышала мелодию звонка и пошла за телефоном в гостиную. Звонила жена Готовского. Девушка попыталась разбудить Вадима, нежно целуя его то в щеку, то в шею, то в подбородок, но едва успела коснуться его губ, как он улыбнулся и схватил ее, сжимая в объятиях. Все это время телефон продолжал звонить не умолкая. Наконец Готовский ответил чуть охрипшим со сна голосом:

– Да, слушаю!

– Привет! Спишь? До тебя не дозвониться.

– Привет! – Он притянул Вику за руку к себе, едва только она попыталась встать, чтобы выйти из комнаты, не желая слушать разговор супругов.

Он удержал ее и нежно коснулся губами ее виска.

– Мы уже вернулись из Турции, сейчас в Белгороде. Мальчишки ходили вчера к твоим.

– Как там родители? Все нормально?

– Я не спрашивала, если мальчишки ничего не сказали, значит, нормально. Пополни мою карту, а то деньги кончаются. Я купила себе кое-какие украшения в Турции, очень дорогие, кстати, поэтому денег не хватило.

– Ладно, пополню. Как парни?

– Да все нормально. Загорели, наплавались. Мог бы и позвонить.

– Не мог. Был занят.

– Догадываюсь чем! Давай, пока!

Он выключил телефон и пару минут лежал не двигаясь, с плотно сжатыми губами. Потом тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и повернулся к Виктории:

– О чем задумалась?

– Вадим! А если бы ты был женат на мне, ты со мной так же бы разговаривал? – Она села на постели, прикрыв грудь простыней.

– Ты о чем?

– Вы даже не назвали друг друга по имени. – Она прижалась лбом к его плечу.

– Нет. С тобой мы бы так не разговаривали, ты совсем другая. Ты удивительная! – Его руки гладили ее по спине и плечам. – А моя жена… Просто у моей жены такой характер. Она очень прагматичный и рациональный человек. Никаких романтических «сюси-пуси» в отношениях она не приемлет. Если случаются малейшие разногласия, то она замыкается и месяц, а то и больше со мной не разговаривает. – Он замолчал, продолжая гладить Викторию по волосам, и в его глазах разливалась нежность.

– Даже не знаю, что сказать тебе на это. Если пользоваться медицинскими терминами, то это проявление одного из симптомов астенической психопатии.

– Проявление чего? – удивился он.

– Не пугайся. Это психопатия характера, которая относится к группе болезней пограничной психиатрии, – улыбнулась Виктория.

– Я и забыл! Ты же доктор! – ухмыльнулся он в ответ.

– Мне жаль, что тебе бывает временами так плохо.

– Перестань, я привык, – сказал он, поглаживая ее по плечу. – Просто я стараюсь быть поменьше дома. Все нормально. – Он погладил ее по волосам, опустил в них лицо и шумно вдохнул их аромат.

Гладя ее нежно по спине, он сказал:

– Я тебя по запаху среди тысячи женщин узнаю. А волосы твои как пахнут! – Он снова опустил свое лицо в ее волосы. – Удивительный аромат! Мне вообще удивительно спокойно с тобой. Когда ты рядом, в душе воцаряется покой и умиротворение. Совершенно незнакомые, но такие классные ощущения.

– Мне тоже. Спокойно и уютно, – ответила Виктория.

– С чего бы это? Ты можешь сказать?

– Не-а! – Вика запустила свои тонкие пальцы в его волосы и увидела, как он блаженно закрыл глаза. – Как ты спал?

– Замечательно! – не сразу сказал он, не в силах разлепить веки. – Мне снились какие-то хорошие сны, – прошептал он мечтательно. – Правда, я их совсем не помню, – улыбнулся он. – Я так хорошо и спокойно давно не спал. Ночью проснулся, ты на груди у меня так тихо дышишь, так стало приятно и хорошо на душе.