Страна Соболинка

Супруга Макара Ивановича, Таисия Михайловна, свекровь Веры, резко обрывала мужа: «Кабы не я, быть тебе старым кирзовым сапогом! Это ты на мою молодость ровняешься!» При этих словах женщина откидывала из-под платка побелевшую косу, поправляла на груди кофточку, косо смотрела на мужа: «Скоко мне лет?» «Осьмнадцать! – подскакивал тот с лавки и, растопырив руки, приседал в коленях. – Дозвольте пригласить на танец?» Та важно отходила за стол, отворачиваясь к окну: «Патехвон купи да лайковые тухвельки! Потом уж и приглашай!» «Незамедлительно! – отвечал Макар Иванович и чопорно упирался кулаками в бока. – После окончания промыслового сезона, всех соболей к ногам твоим брошу!» Так и протекала ровная, размеренная жизнь супругов – в шутках, прибаутках да уважении к друг другу. Больше пятидесяти лет прошло со дня свадьбы, а все кажется, что любовь только начинается.

Глядя на отношения детей, многоуважаемый старожил заимки Иван Макарович с улыбкой крякает в бороду. В свои восемьдесят восемь дедушка рад, что когда-то его сын не ошибся в выборе невестки. За все время Таисия не сказала ему плохого слова и до сего дня, в знак благодарности, относится к нему с почтением. А что еще надо старому таежнику в такие годы?

Плохо, что сейчас на заимке нет Люды и Макара. Дети учатся в поселке, живут у бабы Нади. Вера не забывает своих детей, думает о них постоянно. Сколько в зимовье пролито ностальгических слез, знают только толстые накаты, деревянные нары да огонек керосиновой лампы. Как там они без нее? Слушают ли бабушку? Сытые, чистые, опрятные? За Люду Вера мало беспокоилась. Дочка выросла до семнадцатилетия, в школе отличница, хорошего поведения, в этом году оканчивает одиннадцатый класс, хочет поступать, но куда? В нормальное заведение нужны большие деньги. Сейчас это самая большая проблема. Сын Макар – прямая противоположность сестре. Он уже сейчас готов бросить девятый класс, идти в тайгу по стопам отца. Пытливый, любознательный характер следопыта не дает покоя не только Макару, но родным и близким. Если уйдет в лес – ищи ветра в поле! Неизвестно, где ночует и чем питается. Недавно, после Нового года, на каникулах один пришел на участок к Вере под Оскольчатый голец во время недельной пурги. Женщина долго ругала и тут же плакала над сыном, поражаясь, как он не потерялся и не замерз. А он, как взрослый, понуро опустив голову, глухо басил, изображая отца: «Где тут теряться-то? Лыжи дорогу знают сами!» Вера твердо решила: «Как выйду из тайги, на следующий день сразу поеду в поселок! Соскучилась, сил нет!» Так было всегда. Так и сейчас. Так будет завтра.

Вспоминая родных, Вера улыбается: ждут ее со дня на день, любят так же, как она своих домочадцев. А поэтому и шаг шире, дорога домой короче, погода благоприятствует, работа спорится. Наверное, нет ничего лучше, когда ты с удовольствием возвращаешься в родные стены и стремишься к любимой работе. В этом у хозяйки полный порядок. Дом ближе с каждым часом. Работа непыльная. Сегодня последний день промысла, закрытие охоты на пушного зверя. Возвращаясь, охотница закрывает последний путик, снимает капканы. А убирать – спускать «железных собачек» – легко и просто. Стоит ткнуть таяком на язычок, смыкаются, щелкают стальные дуги. Капкан срабатывает, соскакивает с пестика, пестик освобождает очеп, который, в свою очередь, поднимает капкан на высоту, под ветки дерева от земли. В таком положении, под естественным укрытием, капканчик не ржавеет, проветривается и всегда готов к дальнейшей работе. Чтобы снять «железную собаку», Вере требуется несколько секунд. Путик проложен с таким расчетом, что лыжня постоянно идет под уклон. Идти – одно удовольствие!

При спуске Вера не оставляет без внимания ни один след. После ночной переновы, при температуре минус пять градусов, в природе происходит усиленное передвижения зверя. Или, как говорят старые промысловики: «Сегодня – выбежка! В такой час весь зверь на ногах!» Ни один лесной обитатель не останется безучастным к импульсивному позыву природы, оставит свой след на зимнем покрывале. В такие часы легко подсчитать, сколько соболя осталось на участке после охоты, или наличие белки после зимы. Даже сейчас можно смело прикинуть, сколько пушнины можно добыть в следующем сезоне без ущерба охотничьему участку.

Следы радуют глаз опытной соболятницы! Разнообразные стежки крестят перенову во всех направлениях. Большие и маленькие четки оставлены там и тут, в кедровых колках, на краю россыпей, в перешейках луговых полян, на колодинах, у края ветровалов, через упавшие ручьи валежины. Маленьких следков, оставленных соболюшками, больше, чем крупных. Так устроена природа, что для продолжения рода самочек всегда больше, чем самцов. Это значит, что предстоящая осень опять оправдает надежды Веры: в ее котомке будет столько добычи, что семье хватит прожить оставшийся год так, чтобы Люда училась в университете, а нужда обошла заимку далеко за гольцами.

В этом году сезон отошел хорошо. Пять месяцев промысла оказались не напрасными. Если Анатолий удачно продаст соболей, дочь сможет поступить на факультет экономики. А это не хухры-мухры. Пять лет учебы – и у Люды будет хорошая, перспективная, денежная профессия. Там, глядишь, можно закрепиться в городе, выйти замуж, завести детей и жить себе припеваючи, со всеми благами и удобствами! Не всю же жизнь скитаться по тайге неучем, как она, Вера? Правда, у нее была немного другая ситуация: ее выдали замуж в семнадцать лет по таежным законам. Хочешь ты или нет, а против воли отца-матери идти себе дороже. Тогда, двадцать лет назад, Вера не смогла ослушаться родителей, вышла замуж за Ивана и не пожалела об этом. Все у нее было хорошо: хозяйство, работа, семья. До прошлого года, пока не потерялся Иван…

Женщина тяжело вздохнула, опустила голову. Иван, больная тема всей ее жизни. Потерять любимого человека означает обрести горечь утраты до конца дней своих. Ушел муж на промысел и не вернулся. Бывает такое в профессии охотника. В глубоком феврале, когда световой день похож на спичечный коробок, Иван не вышел на связь. Первые дни мало кто переживал, кроме супруги. Существовали версии, что охотник крутанулся по путикам или на переходной избе лишнюю ночь остался. Однако чуяло сердце беду. Когда Иван не вышел на связь по рации на третий день после положенного срока, Вера вызвала промхоз.

Искали долго, упорно. Под Оскольчатый голец приходили охотники с соседних участков, топтали глубокий снег по всему белогорью, проверили все избы и зимовья близлежащего района. Два дня над хребтами кружил вертолет, но все было безуспешно. Пропал промысловик, как в отпарину провалился. Ни следочка, ни весточки. Погорюнились мужики, родители да смирились со смертью друга и сына. Всяко в тайге бывает, особенно зимой. Умрешь, снегом завалит, а за зиму мыши съедят, росомаха полакомится, а весной медведь косточки догрызет.

Два года прошло с тех пор. Родители отчаялись в своих ожиданиях. Мужики, вспоминая друга, наливали по полному стакану. Дети выплакали все слезы. И только она, Вера, любимая жена, подруга жизни, не прекращала свои поиски, все надеялась, верила, любила. Знает женщина, опытная охотница, что не может человек исчезнуть просто так, все равно должен остаться хоть какой-то след. Пусть лютый зверь растерзал тело, одежда истлела, а лыжи сгнили, но есть еще множество мелких вещей, которые хранятся в тайге долго: нож, котелок, ложки, пряжки и прочие металлические вещи. Вера знала, что потерялось вместе с Иваном. Ее терзали сомнения: куда могли исчезнуть с лабаза добытые соболя, продукты, ружье, лыжи? Возможно, соболей утащила росомаха, были похожие следы разгрома, но куда исчез карабин Симонова? Иван пользовался нарезным оружием только при добыче мяса, осенью, а потом убирал за ненадобностью на лабаз. Железо может пролежать на земле достаточно долго: где-то под колодиной, на переправе в ручье, под разлапистым кедром. Весной, как только растает снег, Вера уходила в горы и продолжала искать. Надеялась, что когда-то ее поиски увенчаются успехом.

Думая о наболевшем, она не забывала смотреть под ноги. Каждый след о чем-то говорил. Вот прошла через поляну соболюшка: охотница знает, что кошка мышкует (ловит мышей). За ней, покрывая старые стежки, поспешил старый аскыр. Женщина улыбнулась: начало февраля – первые предпосылки ложного гона у соболей, скоро вся тайга покроется тропами маленьких хищников, самцы будут преследовать самочек, добиваясь обманчивой любви. Вон там, в еловом займище, натолокли белки. В этом году кормовая база еловой шишки превосходна, плоды держатся на деревьях всю зиму, белкам раздолье, к весне основная масса пышнохвосток переживет суровое время.

Изредка на пути попадаются следы росомахи. Маленький медвежонок неторопливо, но настойчиво шагает за табунком круторогих сокжоев. Знает отъявленная пакостница, что среди оленей есть больные животные. Ей остается выбрать место и время, чтобы броситься на добычу из-за укрытия.

Через несколько часов своего передвижения женщина заметила удивительную закономерность. Через путик, из-под Оскольчатого гольца, в одну сторону перешли несколько табунков оленей (она насчитала семь) по пять – семь голов. Вера хорошо знает этих неутомимых, не знающих границ тайги и времени бродяг. Как непонятны пути миграции соболя, так и неясны перемещения этих круторогов. Сегодня здесь, на одном хребте, завтра – на другом, за сорок километров. Что владеет стимулом смены места сокжоев, остается только догадываться. Сегодня Вере было интересно, почему олени идут только в одну сторону, а не куда дует ветер, как это бывает обычно? У женщины сложилось впечатление, будто животных кто-то напугал. Иначе как понять тот факт, что основная часть, в это время разрозненная на небольшие группы, с завидной точностью, быстро, друг за другом покидает богатые кормовые места? Но кто напугал? Росомаха? Непогода? Отсутствие ягеля на выдувах?

Все эти предположения охотница откинула прочь. Она слишком хорошо знала эти угодья, природный ландшафт, чтобы делать скоротечные выводы. Может, в другой день утолила бы свое любопытство, свернула с путика, прошла в пяту оленьих следов, узнала, что кроется в необоснованной миграции оленей. Она знала, что загадка кроется где-то рядом, под гольцом, до которого идти два часа. Для человека этот отрезок пути – не расстояние, на лыжах охотница пробежит его легко. Только вот… ее ждут дома. Вчера вечером она выходила на связь: «Завтра утром выхожу!» Все существо, бодрое настроение, восторг были уже там, среди родных и близких. Свернуть в сторону означало задержаться еще на одну ночь, в лучшем случае – ночевать на переходной избушке. Если идти, не останавливаясь, поздно вечером она будет сидеть за столом родителей. А завтра Вера заведет снегоход, поедет в поселок, к детям. Она соскучилась по ним так, что нет слов, слезу вышибает! Так зачем ей сокжои? Пусть они бродят себе, куда им вздумается. Тайга сама разберется, что лучше или хуже. Каждому зверю – свой след. Она вернется сюда, на свой участок через несколько месяцев, и все будет так, как было сотни, тысячи лет назад: по горным хребтам будут бегать олени; хитрые соболя оставят на колодинах свои четки, а теплая кедровая избушка без скрипа откроет перед ней свою дверь.

Больше не раздумывая, Вера заскользила на лыжах дальше, вперед по заснеженной целине. Домой!..

* * *

Любопытная соседка тетушка Наталья пришла третий раз за день: «Дай, Толя, соли!»; «Дай, Толик, сковородку!»; «Наточи, Толик, ножи! Мой дед не умеет так, как ты!» При этом женщина пытается прорваться в дом, крутится юлой, стреляет горящими, с хитринкой глазами:

– Что это ты меня в хату не пускаешь? Дай воды напиться!

Анатолий неприступен, как кузнец дядька Микула, загородил проход в сени:

– Нет воды. Нечего в хате делать, там у меня бардак!

– Да ты что, Толик, что я, бардака не видала? – обиделась соседка. – Всю зиму тебе печь топила, пока ты в тайге был. А теперича что, на порог не пускаешь?

– За печь – спасибо! – Толик захлопнул дверь, навесил замок. – Мне сейчас некогда, – взял ведра, – за водой пошел!

– Ну, дак, я тебя тут подожду, – не унимается тетка. – Нож-то, поточи!

– Сейчас некогда, потом, – выпроваживая тетку за ворота, нахмурил брови Анатолий.

Соседка проворно засеменила по тротуару рядом, хитро посмотрела ему в глаза:

– Ты, Толик, никак в доме кого-то прячешь?

– Вот еще! Кого мне прятать? – отводя взгляд, ответил тот.

Однако Наталью не проведешь. Она решила идти напролом:

– А правду люди говорят, что ты из города девку привез? Жениться хочешь?

У Анатолия дыхание перехватило: ну, деревня! Везде глаза и уши! И когда успели? Вроде ночью приехали, кто мог видеть? Может, Шура язык развязал? Или она, когда по избе ходит, шторы на окнах не закрывает?

– Кто говорит?

– Дык, люди, бабы в магазине шушукаются.

– Ха! Врут бабы! Никого у меня нет! Ты же знаешь, что я после своей ни с кем больше жить не собираюсь, себе дороже…

А тетка Наталья не унимается, крутится вокруг, теребит душу, даже слезу пустила:

– И что же я тебе плохого сделала? Я же ить и за домом, пока ты в тайге… Снег кидала, кошку кормила! А ты мне даже правды сказать не хочешь.

– Нет у меня никакой правды! Никого я не привез! Некогда мне, идти надо… – отрезал Анатолий, закрывая ворота и удаляясь от навязчивой соседки. А в голове толкутся комары: «Еще одна проблема! А если в городе узнают, что черноглазая у меня?»

Все же он понял, откуда ветер дует. Понял, кто все наружу вывалил. Закипел злостью, сжал кулаки, зашагал по улице в сторону Шуриного дома.

Жена Александра, Татьяна, встретила его на крыльце, скрестила на груди руки, зашипела гадюкой:

– Что, и тебе морду начистили? Тоже пустым из города приехал? И как вы с энтим придурком на проституток всех соболей спустили? Ну-ка, расскажи! Ты себе еще и про запас притащил! Своих, поселковых, не хватает?

– Да на каких… Да не так дело было! – попытался оправдаться Толик, но последняя не стала его слушать, круто повернулась, хлопнула дверью, задвинула засов, убежала в дом.

– А где?.. – крикнул он ей вслед, но умолк на полуслове. Понятно, где сейчас проживает Шура.

Заслышав шум и перебранку, Александр выглянул из бани, узнал голоса, тут же спрятался назад. Знает кот, чью колбасу съел! Понял Шура, что серьезного разговора с товарищем не избежать, закрылся на кованый крюк, притих мышкой.

Чтобы как-то оправдаться перед женой за соболей, Александр сделал ход конем: как приехал, решил замаслить уши строгой супруге, сразу рассказал о новоявленной принцессе Толика. Первые минуты общения жена согласно кивала головой: «Правильно сделал. Пусть женится! Может, хорошая попалась. Третий год мужик один мается!» Но как дело дошло до кошелька, Татьяна решительно сменила позицию, обрушилась на мужа горной лавиной. Не помогла ему завалявшаяся в кармане конфетка, которую Шура привез дочке в гостинец из города. Обвинительная речь и ухват в руках возымели должный эффект. Шура стремительно ретировался в баню, где он иногда проживал во время семейных конфликтов: от греха подальше, пусть остынет.

Однако Татьяна не желала остывать. Негодуя и бесчинствуя, разгневанная супруга порубила топором дверь предбанника, выбила окно и пыталась спалить баню вместе с мужем-дураком. Хорошо, что под рукой не оказалось спичек. На следующий день, когда открылись двери торгового заведения, Татьяна доложила подругам все, о чем знала и догадывалась. При этом обиженная женщина плакала навзрыд: «Ох, горе! Весь охотничий сезон насмарку… Как жить дальше? В доме нет куска хлеба…» Подруги утешали Татьяну, обещали: «Поможем!» А сами, шушукаясь, стремительно передавали небывалые новости дальше.

Анатолий подошел к бане, пнул дверь:

– Шура, открывай, разговор есть!

В ответ – тишина. Грозный голос товарища не сулил ничего хорошего, Александр притих: может, пронесет? Толик повторил попытку, для острастки выдернул из чурки топор, трахнул по дереву обухом. Шура понял, что встречи не избежать, тонко откликнулся:

– Кто там?

– Открывай, говорю! Выходи!

– Я моюсь!

– Я тебя сам помою! – не на шутку разозлился Толик и ударил топором так, что полетели щепки из косяка.

Предчувствуя самое плохое, Шура закричал о помощи:

– Танечка, спасай! Он меня убьет!

На крыльцо выскочила супруга, подперла руками бока:

– А ну, уйди оттуда! Не тронь моего Сашу! Сам во всем виноват!

Анатолий, не обращая на нее внимания, продолжал выбивать дверь. Татьяна исчезла, вернулась с ружьем в руках, показательно щелкнула курками двустволки:

– Уберись оттель, кому сказано? Щас бахну между ног!

Толик покосился на женщину, а та подкинула вверх стволы, нажала на курок. Выстрел переполошил всех собак. Анатолий откинул топор в сторону: «Эта точно выстрелит». Женщина взвела второй курок, повелительно приказала:

– Давай двигай на выход!

Толя сплюнул на снег, повернулся, прежде чем уйти, бросил через плечо:

– Трепач и подкаблучник!

– Сам такой! У меня-то хоть жена есть, а ты свою проохотил! – откликнулся в разбитое окно повеселевший Шура.

– Встречу, не обижайся! – пригрозил Анатолий.

– А ты сначала встреть! – отозвался тот.

Возвращаясь назад, Анатолий выслушал шквал нелицеприяных обвинений из уст круглолицей полуторацентнеровой Татьяны, которая визжала опаздывающей электричкой. Чего только ни выслушал он за минуту, пока проходил мимо на улицу! Оказалось, что он был никудышный неудачник, правильно, что от него ушла жена, и прочие недостатки и унижения. Уже за воротами Анатолий довольно вздохнул: «Хорошо, что у меня нет супруги! Теперь точно никогда ни за что не буду жениться!»

А за его спиной уже слышались возгласы воспользовавшегося ситуацией Шурика. Его товарищ обнимался с Татьяной, жалуясь, как ему было холодно одному в бане ночами.

А дома еще лохмаче! Любопытная соседка тетка Наталья чай пьет с черноглазой! Как только Анатолий ушел, она назад, к нему в ограду, открыла дом: «Что там? Замок-то не на ключе, сам открылся!» – и на кухню. Ну, а там «дело техники». Найти человека в комнатах проще простого, не иголка от елки. Встретились с черноглазой, познакомились, чайник вскипятили да присели за столом у окошечка. Тетка Наталья – медовая чарка! На лице – довольная коровья улыбка, в глазах – волнение деревьев под ветром, лоб – пасхальное яичко, лоснится от волнения, рот не закрывается. Сотни вопросов, как и ответов, льются мягким бархатом молодой отавы. Сама спрашивает и тут же отвечает, не дает слово сказать:

– Кто ты, откуда, девонька? Да уж знаю, что из города. Как приехала? Ох, ведь видела, как приехала. А как познакомились-то? Дык, понятно, что на улице, – и тут же, исполняя роль свахи, молвит словечко за хозяина дома: – А он хороший мужик-то, хозяйственный, и пьет мало, токо по праздникам. Одна беда: в тайгу надолго ходит. А кака баба долгую разлуку стерпит? Не всякая. Вон у меня Федор тоже всю жисть по горам прокосолапил, промышлял. Так я его ждала и до сих пор жду. Так, на этот счет, времена другие были. А сейчас – бабам воля! Вон, и Толика не дождалась. А тоже вроде как умилялась: любить буду до гробовой доски! Да, видать, еще те доски не напилили, сбежала, пока он на промысле был. Подогнала к воротам грузовик – голые стены оставила, табуретку да умывальник. Еще посмеялась: «Мойся, Толя, я на воле!» А вы-то, может, еще и жить будете…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.