Может, не будет завтра…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

КУКЛА.

ГЛАВА 1.

Зима тысяча девятьсот девяносто третьего года, после январского затишья, напомнила о своих правах небывалым снегопадом. Небольшая площадь перед автовокзалом была завалена выпавшим снегом. В нём утопали машины, толпящиеся по периметру здания пушистые ёлки и одиноко стоящий на невысоком постаменте памятник. Циклон, обрушившийся в середине недели на город, уходил, оставляя после себя холод крещенских морозов.

На второй платформе собралось человек двадцать, ожидавших отправления сто сорок седьмого рейса. Старенький потрёпанный ПАЗик, не смотря на все усилия водителя, отказывался заводиться. Время шло. Уходить в тёплое помещение автовокзала народ не собирался.

–Уже час копается, – очередной раз, глянув на висящее над аркой электронное табло, сказал Вадим

–Околеть можно! За это время могли и другой автобус подать, – поддержал его Игорь.

– Издеваются над людьми, – женский голос

за их спинами выразил назревшее всеобщее возмущение.

Один из пассажиров, пожилой, грузный мужик, в валенках и тулупе, тяжело дыша, от излишнего веса, переваливаясь с ноги на ногу, потопал в сторону стоявшего автобуса. Подняв свой сумки, народ медленно потянулся за ним следом. Когда все подошли вплотную, к открытым дверям, шофёр очередной раз скрылся в салоне, гремя, какими-то железяками.

–Сломался окончательно, – сообщил мужик, в валенках и тулупе, безрадостную новость.

–Пусть – другой дают! – загалдели не состоявшиеся пассажиры.

–Другого не будет, – шофёр появился на верхней ступеньке автобуса. – Все машины на линии, свободных нет. Следующий рейс полчетвёртого.

Возмущение спало, как-то само собой. Люди потащились назад к кассам. Игорь с Вадимом остались.

–Рыбалка накрылась, – Вадим снял свою сумку с плеча и поставил её, на снег.

–Месяц собирались! съездили…, – Игорь, не договорив, замолчал, разглядывая заснеженные ёлки.

–Может на городскую плотину? – внёс предложение Вадим.

–Пескарей ловить! Не пойдёт! У меня кошки нет, – отверг, выдвинутое Вадимом предложение Игорь.

–Что теперь?

–Сдадим билеты, – Игорь сунул руку в карман и достал два автобусных билета, – Два пятьдесят плюс два пятьдесят – это пять, да пятёрка на обратную дорогу. Итого десять.

–Твоя жена в час, наверное, вернётся, пошли ко мне, – Вадим растирал щёку.

–У тебя, что дома четыре штуки есть? – поинтересовался Игорь.

–Нет, но найдём.

–Где? В твоей общаге одни студенты!

–У Печёнкиных занять можно.

–Печёнкины последний раз зарплату, как я и ты, три месяца назад видели. Кстати всё спросить хочу: – как ты без денег живёшь? В магазине вроде продукты бесплатно не дают, а в займы ты, у нас с Иркой не разу не брал…

–Сейчас не покупаю: заварка, сахар, картошки с пол – мешка осталось до конца месяца хватит.

–Этим, сыт не будешь.

–Дежурств, в больнице много, там и ем.

–Хорошо вы, врачи, устроились нам учителям хуже.

–Преимущество на лицо. Больные, это дерьмо, правда не едят… Предпочитают лопать свои передачи!

–Ну, ладно! Вернёмся к нашим баранам! Где взять четыре штуки?

–Пять, – поправил Вадим, – сигареты кончаются.

–Пошли к Ирке. Она в драмтеатре, объясним ситуацию.

–Может не стоит? – засомневался Вадим. – Скажет: как встретятся – так бутылка.

–Во первых, про тебя никогда не скажет. Ты у неё ангелом хранителем в штате числишься. Во – вторых, мы собрались ехать на рыбалку и не наша вина, что автобус сломался. Столько времени мёрзли. Выходной день – коту под хвост! Что, теперь по домам, что ли?

–А если у неё последние деньги? – идти к Ирине Вадиму не хотелось. – Пошли ко мне чай попьём.

–Жди последние! Она, знаешь, какая у меня экономная! Тысячу рублей на месяц, запросто растянуть может. Кроме того, переводы с английского делает. Там расчёт всегда наличными и сразу. Идём!

В драмтеатре шёл КВН среди школ города. Зал был переполнен старшеклассниками Кировского района. Игорь сказал: – «сейчас» и исчез в толпе. На сцене что-то говорили. «Детишки» периодически покатывались со смеху. Вадим пробрался по переполненному проходу зала ближе к сцене и пристроил между рядами сумку, чтобы не мешалась. Перед ним три, великовозрастных балбеса пили баночное пиво небольшими глотками, ни от кого не таясь.

«Сейчас наша училка танцевать будет!» – сказал один из них, помахивая банкой.

–Японские куклы есть? – На сцене новый русский, держа пальцы «веером», надменно смотрел на продавца магазина.

–Кончились. – Худенький школьник, игравший работника прилавка, слегка согнулся, стараясь угодить покупателю. – Есть, наши! Русские! Конверсионные! – Его рука указывала на большой картонный ящик.

–Не надо. Танк я на прошлой неделе купил. – Хорошо одетый толстяк развернулся, чтобы уйти.

Продавец тут же повис на нём.

–Совсем не танк!

–Ну, значит баба, которая косит или носит…

–Танцует! К примеру – цыганочку…под водочку с огурчиками! Это же экспериментальный образец!

–Ладно, покажи.

Из открытой коробки посыпалась стружка. Вадим задержал дыхание от неожиданности. В ярком цыганском платье, раскинув руки в стороны и развернув ладони к залу, стояла Ирина.

Продавец засуетился, стряхивая с неё опилки.

–Сейчас программу наберём, – громко сообщил он, отходя в сторону и доставая пульт от телевизора из кармана.

Свет погас. Послышались первые аккорды музыки. Медленная мелодия, возникшая откуда-то издалека, уже через несколько секунд, звенела натянутой струной, едва сдерживаясь, в своём бешено нарастающем ритме. Чуть опоздав, яркий луч прожектора выхватил из темноты стройную фигуру женщины. Ирина действительно чем-то напоминала куклу. Её длинные, вьющиеся, мелкими колечками «мокрой химки» пряди волос, блестящие глаза, и слегка приподнимающаяся, в учащённом дыхании грудь, притягивали к себе внимание зала.

Медленно, как будто раздумывая, Ирина вскинула руки вверх. Широкие рукава платья упали на плечи. Юбка слегка приподнялась над каблуками. Вадим видел, как блестят её глаза и как её тонкие пальцы дрожат от напряжения,

За первым шагом, последовал – следующий шаг. Зал, притихнув, следил за Ириной, и каждым движением её тела… Музыка уже рвалась откуда-то с высоты сумасшедшим потоком водопада. Ирина танцевала красиво с необычайной лёгкостью, без труда удерживаясь на высоких каблуках. Смешивая цыганские движения с испанскими, латиноамериканскими и ещё чёрт знает какими, она держала в напряжении зал, заставляя следить за собой, в немом восхищении сотни глаз.

Стоящие, впереди Вадима балбесы, забыв про пиво, таращились на сцену. Платье Ирины, метавшееся вместе с ней разноцветным ворохом красок, открывало на доли секунд живот, ноги и руки. Глаза Вадима непроизвольно, но вместе с тем цепко, выхватывали среди кружащейся ткани её обнажённое тело. Это было как наваждение. Музыка, двигающаяся ей в такт женщина, луч света… Неожиданно мелодия оборвалась и Ирина замерла. Материал, поднявшийся вверх юбки, мягко скользил вниз, по застывшему в напряжёнии телу, скрывая то, что ещё миг назад было доступно для взоров притихшей публики. И всё же часть ткани, перехлестнув руку, задержалось на предплечье, оставляя высоко открытыми ноги.

Зал взревел всей своей половиной мужских голосов. Захлопал, не жалея ладоней, засвистел от избытка чувств.

Ирина, наверное, поняв всю необычность своего положения, шевельнулась, пытаясь скинуть с руки ткань.

–Сломалась, – сказал, расстроено продавец.

–Пусть починят! – крикнул кто-то с задних рядов.

Свист и улюлюканье повторились.

Ткань скользнула по руке Ирины и, расправившись, закрыла ноги. Зал выдохнул.

–Я бы такую куклу купил, – произнёс один из стоявших перед Вадимом, – даже сломанную. Что она у вас ведёт?

–Англичанка.

–В школу – «прикинутая» ходит?

–Нет, так себе… У неё с бабками не очень!

–Жаль, а то бы в гости пришли… посмотреть.

Кто-то дёрнул Вадима за рукав. Обернувшись, он увидел, что Игорь жестами зовёт его за собой.

–Рядом постоишь, я не один буду, – уже выходя из зала, сказал он Вадиму.

Свернув за угол холла, через не приметную дверь, они попали в коридор, который вывел их за кулисы. Ирина стояла возле коробки, из которой только что выбралась. Со сцены доносился голос продавца, продолжавшего в чём-то убеждать покупателя. Подойдя к Ирине, Игорь обнял жену за талию и чмокнул её в щёку.

–Всё-таки пришли, мальчики! – Улыбнулась Ирина.

–Автобус подвёл, – пояснил Игорь.

–Так Вам и надо! Теперь смотреть придётся наш КВН. Я сейчас Вам места найду.

Вадим молчал, предоставив переговоры Игорю.

– Мы по другому поводу.

–Четырёх тысяч не хватает? – Ирина смеялась одними глазами.

–Откуда знаешь? – удивился Игорь.

–Десять тысяч с билетов… Ваши головы могла посетить только одна мысль.

–Честно говоря, не хватает пяти.

–Бедненькие! – Ирина приподняла вверх брови, – сигареты тоже кончились!

–Полпачки осталось, – помялся Игорь.

–Значит так, я дам вам десять. – Ирина прижала палец к губам, потом слегка качнулась на каблуках, – но вы мне после конкурса, когда пойдём домой, большую шоколадку купите, с орехами.

–Это – ещё, насколько затянется…, – Игоря не устраивало торчать в театре до обеда.

– Посидите. Разве не интересно? – Ирина обращалась почему-то главным образом к Вадиму.

–Интересно, – не замечая этого, за двоих ответил Игорь, – только мы здесь взмокнем. Видишь, как мы одеты? – он толкнул Вадима локтём в бок.

– Взмокнем, – подтвердил Вадим.

–Ещё простынете потом. Ладно, сейчас принесу деньги, – согласилась Ирина.

Она ушла, скрывшись за одной из портьер. Очень скоро вернулась с сумочкой в руках.

– Шоколадку не забудьте!

–Вечером дома будет ждать, – Игорь потянулся рукой к деньгам.

–Сейчас! Мы с девочками после конкурса чай попьём, – Ирина не собиралась уступать, и Игорь это понял.

–Стой здесь, я мигом! – Он хлопнул Вадима по плечу, пряча деньги в карман.

Вадим и Ирина остались вдвоём.

–Говори! – Ирина убрала, падающие на лицо пряди волос.

–Что?

– Говори, что хорошо танцую! Я тебя в зале видела.

– Хорошо танцуешь. Цыгане хуже.

– Почему?

– У тебя танцевальная школа. Ты в танец внесла…

– Разнообразие, – подсказала Ирина.

– Да! Старшеклассники чуть не взбесились…

– Я не должна была так танцевать, – Ирина опустила голову, приблизилась к нему и коснулась ладонью его груди, – Вербов, сегодня я танцевала для тебя – для доктора, который спас мне жизнь! – Она сделала шаг назад, повернулась к Вадиму спиной и отошла к портьере.

Конкурс продолжался. Зал смеялся, одобрительно хлопал в ладони, замирая, в немом ожидании и взрывался после каждой удачной реплики на сцене. Вадим смотрел, на стоящую, спиной к нему, у портьеры жену Игоря. Он чувствовал её напряжение. Наваждение начинало повторяться снова. Только теперь не было, сцены, луча света, музыки и двигающейся ей в такт красивой женщины. Было другое. Приподнятые в напряжении плечи, с падающими на них волосами, перехваченная цветным платком талия и зажатая в женской руке ткань портьеры… Ирина ждала прикосновения. Слов. Опущенных на плечи рук. Ждала возможности, вздрогнув от шагов за спиной, откинуть голову назад и коснуться губ…

Вадим тряхнул головой. Наваждение было опасным с далеко идущими последствиями.

Со сцены, под бравые аккорды музыки, символизирующие окончание еще одного этапа борьбы, вернулась команда Ирины. Все столпились возле своей учительницы. Вадим, забрав свою и Игоря сумку, вышел на улицу. Прислонившись к стене, закурил. Морозный воздух обжог лицо. Игорь и Ирина слишком любили друг друга, чтобы толковать сказанное ею – превратно. Просто, после больничной койки Ирку стало сильно заносить не туда куда надо, но это всё равно когда-нибудь должно было пройти…

ГЛАВА 2

Больница спала. Лишь окна больничных коридоров и реанимационного отделения светились в ночи тусклым светом.

Неяркий свет ламп отражался от стен, выложенных белым кафелем. Из трёх кроватей, стоявших в палате реанимационного блока, одна была занята молодой женщиной. «РОШка», равномерно цокая, через подсоединенные к ней шланги дышала за больную, поднимая и опуская, свой поршень в большом прозрачном цилиндре. Смерть, наверное, давно болталась без дела, ожидая, когда ей отдадут измученную болезнью жизнь. Но, лекарства ещё держали давление, и практичная дама – смерть, готовая предоставить покой и облегчение всем кто не пожелает, терпеливо ждала своего часа.

Вадим стоял посреди комнаты, глядя на бледное, с закрытыми глазами лицо. Его не отталкивали ни вид истощённого, с сухой кожей тела, ни слегка сладковатый запах гноя, исходивший от разлагавшейся плоти… Наплевав на все доводы коллег, он держал Ирину третьи сутки, на капельницах, не давая уйти из этого суетного мира. Её история болезни, полная записей, анализов и осмотров, являла собой документальное свидетельство приближающегося конца. Всё было предрешено заранее – в разваливающейся в конце «перестройки» стране, больница бедствовала без медикаментов, не имея порой, самого необходимого. Упрямство врача Вербова, граничащего с безумием, трудно было понять. Да он и не нуждался ни в чьём понимании.

Сегодня произошло то, что Вадим ждал все эти дни. Состояние другой женщины – больной Татьяны Буториной, находившейся в соседней палате, стабилизировалось. Ничто не угрожало больше её жизни. В сейфе процедурного кабинета, занимая всю верхнюю полку, лежали остродефицитные ампулы и упаковки с импортными лекарствами, которые достал для своей дочери отец Татьяны – влиятельный в области человек. Вадим «провёл» их в истории болезни Буториной на перерасход. Совесть не мучила. Ключ от металлического ящика с красным крестом давно лежал в кармане его халата.

Вадим вышел из палаты в коридор. Постовая медсестра, склонившись над столом, что-то писала.

– Лена, иди спать, – подойдя к ней, не громко сказал он.

–Вы что, Вадим Николаевич, мне ещё столько Ветлицкой растворов «капать»…

–Я «прокапаю», всё равно книгу дочитать надо. Утром обещал отдать, а у тебя завтра – дети, муж…

– Девочки говорят: – Вы здесь третьи сутки не спите.

– Сплю, – Вадим нетерпеливо похлопал её по плечу.

– Ваша знакомая – Ветлицкая, совсем плохая, умрёт скоро… «Дофамина» три ампулы осталось…

Ничего «мезатон» есть.

Медсестра вздохнула, ничего не сказав, встала со стула. Вадим понимал её вздох – «мезатон» в считанные часы сожжёт последние резервы ослабленного организма, после чего давление упадет на ноль… и смерть вступит в свои права.

Медсестра Лена ушла, оставив его сидящим «на посту», с открытой книгой в руках. Выждав немного, вслушиваясь в тишину, Вадим встал из-за стола.

Первым, из лекарств Буториной, был немецкий препарат «Таревид» – прозрачная, зеленоватая жидкость. Он тормозил синтез ДНК бактерий. Вадим лил его Ирине почти «струйно», в ударной дозе. К пяти утра стояла батарея пустых флаконов из под самых разных лекарств. Теперь, когда миллионы микроорганизмов, пожиравших чужую жизнь, гибли сотнями тысяч, ежесекундно, возникла другая, не менее страшная опасность – молниеносный токсический шок. «Преднизолон», собранный им, по всем отделениям, не мог спасти положения. Нужен был «гемодиализ».

Доставленный отцом Буториной для своей дочери аппарат «искусственная почка», находился в соседнем крыле здания. Приехавший из области врач-токсиколог, уже был хорошо знаком Вадиму. Разговор состоялся с ним при закрытых дверях.

–Мне бы «прокрутить» эту женщину, – история Ирины Ветлицкой легла на стол.

–Вадим Николаевич, не-мо-гу! Ко мне постоянно подходят, просят… Диализат только на одного человека, ради которого я здесь – Буториной. Всё на учёте, – врач-токсиколог от нечего делать, или возможно, желая, как-то показать своё внимание, полистал историю болезни, – Даже, если бы мог – не рискнул бы. Резкая артериальная гипотензия, давления самостоятельно не держит, ДВС – синдром. Сделай сам перитониальный диализ. Это не сложно, да и затрат не требует.

Вадим достал из кармана два обручальных кольца Игоря и Ирины, и золотую цепочку. Положил на стол.

–Перитониальный диализ уже делали – херня для нищих!

–Она тебе кто? – Врач осторожно отодвигал от себя, историей болезни, золото в сторону Вадима.

–Первая любовь, – не задумываясь, соврал Вадим.

–И сейчас любишь?

–Люблю.

Кольца и цепочка доехали до края стола и остановились.

– Замужем?

– Да.

– За другим?

–Да.

–Забирай металлолом. Привезёшь в одиннадцать. Два раза. На большее не рассчитывай!

После наложения на кисть Ирины артериовенозного шунта, перед тем как начать диализ, врач-токсиколог ещё раз спросил Вадима:

– Подумал?

– Подумал.

– Не боишься? Можешь ускорить её конец!

– Нет! Другого боюсь… Из больницы выпишется, редко видеть буду.

– Не выписывай, пусть здесь живёт…

Следующей ночью Вадим опять «читал» на посту медсестры книгу. Мозг совершенно отказывался воспринимать текст. Строчки сливались в темные линии. Несколько суток проведённых без сна давили тяжестью на всё тело, затуманивали сознание. Когда он вставал, чтобы сменить в капельнице очередной флакон с крадеными лекарствами, стены начинали менять очертания, в голове появлялся шум…

Ирина пошла на поправку – артериальное давление держала почти самостоятельно, изменился цвет лица, слегка порозовели губы. Смерть ушла, не попрощавшись, смахнув ветром из незакрытого окна несколько листов бумаги со стола ординаторской…

// // // // //

Игорь хлопнул по своей старой привычке Вадима по плечу.

–Ты чего, – здесь стоишь?

– Да, детский сад там, Вадим махнул рукой в сторону дворца, где шёл КВН.

–Жди! Я пять секунд – отдам и назад, – Игорь помахал шоколадкой.

// // // // //

Сдав смену, в восемь утра, Вадим ушёл с работы. Ирине ещё предстояло выйти из больницы и однажды на сцене, стоя среди высыпавшихся из ящика опилок, станцевать для доктора, который спас жизнь…

// // // // //

Койка в комнате общежития скрипнула растянутыми пружинами. Проваливаясь в сон, Вадим продолжал видеть больничную кровать, лежащую на ней Ирину, громко цокающую в ночной тишине «РОШку». Прошло несколько часов, и он неожиданно проснулся. Глаза сдавливало. В ушах звенело. Мозг шагнул за тот рубеж, после которого начиналось психическое перевозбуждение. За столом сидел Игорь.

– Привет! – тихим голосом сказал он.

Вадим сел на кровати и бессмысленно посмотрел на него.

–Я только что из Москвы, привёз лекарства, о которых ты говорил. Боялся – не успею!

У Игоря было заросшее щетиной лицо, опухшие глаза… Вадим как ребёнок, увидевший что-то необычное, не отрываясь, смотрел на него.

– Лекарства почти все, – продолжал Игорь. С вокзала – сразу в больницу. А мне говорят: – «Вербов ушёл». Я про Ирку спросить сразу побоялся, а медсестра, такая светленькая, говорит: – «Жива твоя!». У меня мысль сразу – если ты ушёл домой, значит – всё хорошо». Тут ещё, «бородатый» ваш вышел, из ординаторской…

–Курасов, – Вадим бездумно, чисто автоматически, назвал фамилию.

–Говорит: – «Выкарабкалась! С Вербовым, до конца жизни, не рассчитаешься!» – Игорь извлёк откуда-то бутылку водки, налил в стакан, – Хлебни. Мне сказали – несколько суток не спал…

Вадим большими глотками выпил содержимое, наклонившись, поставил стакан на пол. Тупо слушая, что дальше говорит Игорь, он не заметно стал проваливаться в сон. Ему становилось то плохо, то хорошо, то снова плохо…

А Игорь ещё долго не мог успокоиться – поил студентов на этажах общежития. Поздно вечером, когда говорить уже не получалось, он просто стучал себя в грудь зажатым в кулак стаканом. По небритым щекам текли слёзы…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

РОЗОВЫЕ ПАЛЬМЫ.

ГЛАВА 3.

Май заканчивался дождями. Под монотонный шум воды, льющейся с крыш, спрятался в свои квартиры город. Ночь постепенно гасила его окна и иногда гулко хлопала подъездными дверями, пряча в тёмных силуэтах домов последних прохожих. Было самое время, натянув повыше к подбородку одеяло, погрузиться в сладкий сон, представляя, как дождь под мигающим светом неоновых ламп, вспенивает крупными пузырями лужи, барабанит по мокрым скамейкам парка. В одном из домов, на четвёртом этаже, не смотря на позднее время, и дождь, наводивший на сладкие мысли о сне, слегка размытым пятном продолжало светиться окно. Двое мужчин, сидя за столом маленькой, тесной кухни, что-то живо обсуждали между собой. Иногда, они, забывая про тёмное время суток, они начинали громко кричать и перебивать друг друга.

–Игорь, у тебя крыша поехала! Додумался – ограбить банк! Гангстер!… Кстати, мысль пришла – давай лучше подкоп под сберкассу сделаем… Глядишь, пока копаем, дурь из тебя вся вылетит… шучу! Я, конечно, понимаю, что это самый лучший способ поменять нашу серую и бедную жизнь на яркую и богатую…. Но, так можно поменять место жительства. К примеру – на Калыму, где тундра и тайга кругом… Помнишь песню: «Среди замёрзших елей и болот…».

–Если всё рассчитать до мелочей и продумать, можно и не менять, хотя, признаю – вероятность останется!

–Что значит учитель математики! Рассчитать, продумать… Да это тот случай, который может отправить тебя на десять-пятнадцать лет в тюрьму, измерять площадь камеры или вычислять бесконечность времени в замкнутом пространстве.

–Ладно, Вадим, скажи, что я дурак! Или, как там у вас – шизофреник? Чёрт с тобой! Ходи в свою больницу. Работай за копейки! Пока другие с жиру бесятся – по казино, да по кабакам. Вот когда подхватишь СПИД, от очередного наркомана или гепатит, который с кровью передаётся, закончишь циррозом печени. Сейчас, все об этом в газетах пишут – поймёшь, что свою жизнь продал за гроши…, к тому же не всегда во время выплаченные.

– Я не продаю свою жизнь – я лечу больных.

–Продаёшь! Ещё как продаёшь! – Игорь вспомнил про бутылку водки и потянулся к ней, – лечат твои знания, а жизнь твою из тебя чиновники Минздрава, да наши власти высасывают! Ты же горбатишься там и день, и ночь на две ставки! Не живёшь! Сам говорил, что врачи реаниматологи по статистике до пятидесяти лет живут…, потом в ящик, а на пенсию с шестидесяти. Здорово придумано! После смерти за тобой должок государству в десять, не отработанных лет, числится – будет!

–Кто спорит! Не живём – существуем… Но твоя идея – это уж слишком. Можно, наверное, заработать как-то по-другому. Грабить банк – это большая глупость! – Вадим закурил.

–Как? Пойти на базар торговать! Для этого тебе и мне надо было столько учиться? Глупость это то, как мы с тобой живём! Ещё моя покойная бабка говорила: – «собака привыкает за возом бегать и бегает всю жизнь, пока не – сдохнет». Мы с тобой как та собака… И вообще, почему ты врач должен идти торговать? Или – я учитель! Мы не справляемся со своей работой? Ты плохо лечишь? Я плохо учу? Нет. Тогда почему, отработав год с кучей оболтусов, я не могу отдыхать на Канарах или, хотя бы, на Чёрном море… Слушай! Всё что мы можем себе позволить, по нашим деньгам, – это купить себе бутылку водки! Вот весь наш отдых! Я так жить больше не хочу!

–Ладно, разошёлся, – сказал Вадим, затягиваясь сигаретой, – когда-нибудь точно завербуешь. Только вопрос – посылкой на зоне делиться будешь? А то у меня никого.

–Ирка тебя отдельно пошлёт. Пей, а то выдохнется! – Игорь опрокинул стакан, слегка поморщился, – ты согласен?

–Я этого не сказал.

–Когда скажешь?

–Не знаю. Может никогда…

Разговор неожиданно прервала, открывшаяся на кухню дверь. На пороге стояла заспанная Ирина.

– Спать не думаете?

–Пока нет. Разговор у нас, – Игорь подчеркнул последнее слово.

–Женщинам покинуть помещение? – Ирина вопросительно посмотрела на них.

– Про это никто не говорил, – Вадиму стало неудобно за интонацию друга.

– Но намекал!

–Ира, ты знаешь, – Вадим решил уйти от семейных разборок между супругами, которые всегда возникали, когда Ирина хотела знать больше, чем ей было нужно, – твой муж агитирует меня с зимы ограбить банк.

–Догадываюсь! Он скоро на этом с ума сойдёт. Больше ни о чём другом думать не в состоянии… Обещал на Канарские острова свозить – океан, песок, розовые пальмы. Только мне кажется, здесь не острова, а тюрьма светит… Ты бы, хоть его просветил… о последствиях.

– Нечего меня тут просвещать! – завёлся Игорь. – У меня дед с бабкой, отец, мать всю жизнь на заводе отработали – целая династия! Кто приватизировал? У кого акции? У меня! У тебя! У неё! Всё туда ушло. – Игорь помахал рукой над головой. – Ваучеры раздали. Где они? Сосед-алкаш, со второго этажа и то умнее оказался – сразу взял и пропил, а у нас даже мозгов на это не хватило! В чековые фонды понесли! Дураков из нас сделали, а мы утёрлись и дальше как бараны за гроши на работу ходим.