Свидетель жизни

Трижды в неделю я посещал тренажерный зал, в выходные отсыпался за всю неделю и жестко ботанил (читал, учил и снова читал). Оставшееся свободное время отнимал компьютер. Ни о каких романтических историях речи быть не могло. За первые два курса я, ввиду такого графика, даже от друзей умудрился несколько отдалиться, что тут говорить о девушках.

Когда первый курс закончился, мы сдали сессию, и впереди ждало лето, солнце и несколько недель без учебы и отработок, захотелось плакать и смеяться одновременно. Столь противоречивое желание объясняется просто: весь год, судя по ощущениям, происходило именно то, что сулила мама в театральном вузе.

Как мы учились

Так и подмывает написать «чему-нибудь, да как-нибудь», но не стану, так как неправда. Писать про объемы выучиваемого, думаю, смысла не имеет, вы и так в курсе. А вот вспомнить, как мы веселой компанией прожили вместе шесть лет, хочется. Этим и займусь.

Разродиться чем-то цельным не вышло, уж очень много было пережито, потому возвращался к этому тексту не один раз. И, как он получился ввиде нескольких зарисовок, так его и оставлю.

Изначально я попал в одиннадцатую группу, но, поскольку в десятой училась моя двоюродная сестра Аня, во втором семестре, благодаря деканату, произошел мой «трансфер» в десятую.

Какими же забавными мы были детьми. А только дети могут на лекции пить пиво через систему для внутривенных инфузий, чтобы, расхрабрившись, играть в жопу (играющие по очереди говорят «жопа», но с каждым разом все громче и громче; «победитель», как правило, торжественно изгонялся из лекционного зала).

Не в каждом ВУЗе студенту представится возможность поучаствовать в театрализованном представлении. А в нашем – легко, сразу на первом курсе. Благодаря одному веселому профессору, очень многие ребята примерили на себя роль углерода (групповое выступление – бензольное кольцо). «Актеры» вызывались к доске, где, взяв в каждую руку по карандашу, или ручке, образовывали химические связи. Сложно нагляднее объяснить присоединение метильной группы…

Перебирая фотографии, обнаружил много спящих, или засыпающих одногруппников. Сразу вспомнился этот вечный недосып. Я отключался при любой возможности: в транспорте, на перерывах, на лекциях… Вот так закончится занятие в Канищево, а лекция, скажем, в медгородке. Проглотишь шаурму и, вези меня, маршруточка, вези. Обязательно Газель, обязательно с шансоном. Как же в них приятно укачивало на задних сиденьях.

В первый раз мы опрашивали больных на пропедевтике. Группами по два-три человека. С такой тщательностью, с какой опрашивают студенты, это не делает ни один врач. У врача работа стоит, он заранее знает, на что обратить внимание, оттого придерживается своего, наработанного плана беседы. Мы же, в стремлении задержаться в палате подольше (чтобы на преподавательский опрос не попасть), вызнавали все, что только возможно. И, вскармливался ли опрашиваемый молоком матери до года, и как он развивался по сравнению со сверстниками, и, разумеется, как часто и с каким результатом он посещает уборную.

Тот первый наш дядька был с юмором, оттого на вопрос «А не занимались ли вы спортом, если да, то каким?» ответил «А как же, табакокурением и алкоголизмом!» и стал рассказывать, где, как и когда приобрел эти пагубные привычки. Рассказ про бухло и самокрутки в мужской палате вызвал цепную реакцию: другие ее обитатели включились в беседу, дополняя картину повального алкоголизма и юношеского курения в СССР.

А однажды, на лучевой терапии я зачем-то спросил пациента о его вкусовых предпочтениях, а он выдал мне «Еду-то я обычную предпочитаю. У меня другая особенность, я люблю баб потолще!» Все оставшееся время обсуждали с ним достоинства пышных женских форм. Точнее, он рассуждал, а я слушал.

На третьем курсе впервые отправились на ночное дежурство в БСМП (больница скорой медицинской помощи). По пути к намеченному учреждению, шло активное обсуждение, кто будет оперировать первым (а то как же ж, ожидалось, что нас там ждут чуть ли не с хлебом-солью, чтобы сразу помыть на операцию и восторгаться способностям подрастающего поколения).

После обхода дежуривших отделений стало понятно, что операциями не пахло. В итоге мы прибились к приемному покою. Впятером.

Первым посетителем оказалась женщина с обострением хронического холецистита, попытавшаяся купировать боли народными средствами – лимонным соком, содой и рассолом, причем всем сразу. Тошнота и рвота при желчно-каменной болезни – не редкость. Неукротимая рвота той женщины (с роскошной пеной) сразу запала в душу, навсегда подорвав доверие к народной медицине.

Дальше было все по классике: и разбитая голова, и желудочное кровотечение, и подвыпившие без определенных жалоб.

А под утро прибыл дедуля с кататонией, которого мы успели сопроводить в клозет и на каталке вернули в приемный, пора было выдвигаться на учебу.

Выспаться на стульях, а в приемнике кроватей не водится, не вышло. И на первой же утренней лекции я, без зазрений совести, от души лбом придавил «кнопку сна» на столе.

С четвертого курса, когда структура обучения изменилась и начались циклы (т.е. не как в школе, когда сначала три часа хирургии, потом лекция, а затем еще пара часов биохимии, а, скажем, две недели только занятия по терапии), стало легче. Проблем с зачетами на клинических кафедрах почти никогда не было, доставали только всякие социологии и экономики. На кой ляд они были нужны, ума не приложу.

Поскольку занятия вели, в основном, практикующие врачи, большую часть учебного времени мы были предоставлены сами себе. Можно было и перекусить (при желании и финансовой возможности – полноценно отобедать), обсудить все сплетни, приколы из интернета, фильмы и книги. Помимо вечных тем – противопоставления мужского и женского, которая активно поддерживалась Лешей и перспектив и реалий отечественной медицины, благодаря моей природной ограниченности, в любой беседе мог «всплыть» «туалетный» юмор (чувствуете, чувствуете каламбурчик?).

Всегда очень интересно начинался день в Областной больнице (ОКБ). Дорога к студенческой раздевалке, что находится в подвале здания, лежит через помойку и весьма крутую лестницу вниз (ох, сколько копчиков там пострадало). На некоторых циклах приходилось носить хирургические костюмы и, если курсе на третьем кто-то еще стеснялся переодеваться в битком набитом помещении, то к пятому никакого стыда не было и близко. Главное было успеть к началу занятия, чтобы не схлопотать отработку.

Выбравшись из раздевалки, мы попадали в вечно затопленный подвальный коридор, где почти каждый день стояли каталки с новопреставленными за ночь. И, опять же, посмотришь на синюшные стопы, торчащие из-под простыни каждое утро, и через пару недель подобное зрелище эмоций уже не вызовет.

Но, как собака Павлова, поднимаясь по левой лестнице, на втором этаже я каждый раз испытывал мощнейшее слюноотделение от запаха пирожков из буфета. До сих пор, когда лежу в ОКБ, мысль о горячих Федотиках не дает мне покоя.

Не скажу, что у нас была самая дружная в мире группа. Но, спроси вы меня, повторил бы я те шесть лет? Однозначно, да! Сколько отработок мы отмотали, сколько лекций закололи (там, где нас потом отметили), сколько бахил из помойки перетаскали!..

Перечитал то, что получилось, и понял, что может сложиться неверное впечатление об обучении врачей: спят на занятиях и прогуливают лекции. Разумеется, это не так. Ну, т.е., и спали, и прогуливали, но совсем немного и учили притом до хренища!

В иллюстрациях (которые в самом конце) найдите рисунок из учебника по анатомии и, ради интереса, попытайтесь запомнить названия. Хоть с десяток. Станет яснее и про недосып, и про лекции…

Загар

На третьем курсе мы узнали о возможности обучиться лечебному массажу с получением соответствующего документа на кафедре физвоспитания. Стоило это недорого, да и возможность последующего трудоустройства с туманными перспективами обогащения подтолкнули меня заглянуть на первое занятие, а затем и записаться в группу.

Учеба проходила следующим образом: сначала небольшая теоретическая часть, потом преподаватель на модели, одном из обучающихся парней, показывал техники массажа изучаемой зоны, а следом, друг на друге, упражнялись и мы. Поскольку в мединститутах учатся преимущественно девушки, гендерное соотношение на факультативе сохранилось: мужиков было сильно меньше. Из этого следовало, что рано или поздно, моделью, с частичным обнажением и всем к этому прилагающимся, придется быть каждому.

Данный момент изрядно меня напрягал, так как, ввиду возраста и избытка половых гормонов, на коже имелись ненавистные прыщи, которые от чужих глаз я хотел бы скрыть.

Гигиену мы сдали в прошлую сессию, так что о чудесном действии ультрафиолетовых лучей все было известно, решено было действовать.

Испытывая жуткое неудобство, почти страх, я отправился в студию загара. До того момента моя нежная шкурка соляриев не нюхала и вообще тонировалась из рук вон плохо. Как и все «бледные поганки», я очень быстро сгорал, а чтобы получить более-менее приятный оттенок, требовалось постоянно обмазываться всевозможными зельями из тюбиков и часто охлаждаться в водоеме.

Девушка за стойкой сообщила мне, что минимальная продолжительность сеанса – пять минут.

– А за пять минут я там не расплавлюсь? Я вообще-то плохо загораю, – уточнил я.

– Если плохо загораете, возьмите семь минут. Еще есть вариант – использовать крем с тингл-эффектом, он увлажнит кожу и усилит загар.

Кто в девятнадцать лет будет смотреть на состав средства, которое, как обещают, усилит желанный эффект? Вот и я не стал. Благодаря отличному преподаванию английского в школе, слово tingle (пощипывание, покалывание) было мне известно и особенно не пугало. Кто ж мог подумать, что причиной тингла была муравьиная кислота?!

Еще не зная этого, я заказал заветную «мазь» и семь минут в турбо-солярии. Девушка вручила мне набор: очки, наподобие плавательных, одноразовые шапочку для волос и трусы. Я послушно проследовал в кабинку, полностью разоблачился и натянул костюм загорающего (шапку и это жалкое подобие нижнего белья, впоследствии меня подставившее), после чего обмазался, в общем-то приятным поначалу, кремом и, почесав глаз, поправив трусы в самом, так сказать, интимном месте и надев очки, ступил в солярий… Несколько секунд спустя адская машина заработала, обдав меня сильнейшим свечением и творением Бенни Бенасси – Satisfaction из колонок.

Благодаря американскому кинематографу появилась и разошлась по всему миру фраза «Хьюстон, у нас проблемы!». Через минуту нахождения в ультрафиолетовой будке, эти слова вспомнились и мне. Кожа, помазанная «волшебным» составом, начала нещадно жечь. Глаз будто спрыснули змеиным ядом, а в трусах бушевал настоящий пожар! Раз за разом из колонок доносилось «… and then just touch me, till I can get my satisfaction». Свой сатисфэкшн я получил однозначно.

Обещанный эффект легкого покалывания никак не соотносился с фактическим ощущением погружения в серную кислоту, но, стиснув зубы, во имя красоты и уничтожения прыщей, я решил стоять до последнего. Песня закончилась, и я вдруг понял, что забыл снять крестик. Уже тогда возникли подозрения, что на теле могут остаться незагоревшие участки, спрятавшиеся за чем-либо во время сеанса. Но вслепую (глаза пришлось закрыть из-за жжения), жирными от крема руками расстегнуть цепочку было крайне сложно и я просто решил подтянуть ее со стороны спины, чтобы изначальный след подзагорел, а новый не успел образоваться.

Целую вечность спустя, лампы выключились, и я покинул «камеру пыток». Жжение прошло, зато появился жар и легкий румянец на щеках. Быстро одевшись, я покинул заведение. По приходу домой меня весьма озадачило отражение в зеркале. Легкий румянец начал превращаться в начальную форму лучевой болезни, заливая все лицо насыщенно красным цветом, а в вырезе футболки на груди отчетливо проступали отпечатки сразу двух крестиков. До начала следующего учебного дня оставалось около двенадцати часов.

Вы видели вареных ракообразных? Следующим утром, несмотря на жалкие косметические потуги, однокурсники могли лицезреть здоровенного, готового к употреблению омара в белом халате. С толстым, неравномерным слоем тональника на лице.

Не зная, что на самом деле произошло, глядя на лицо «сеньора Помидора», можно было подумать, что мне очень, очень сильно, в высшей степени стыдно, на постоянной основе. Или вот-вот начнется отек Квинке. Правда, чуть приглядевшись и обнаружив на скулах и щеках разнонаправленные бледные следы от резинки очков, все становилось понятно.

В тот же день, но несколько позже, я предстал в роли модели на занятиях по массажу. Накануне, осознавая весь масштаб надвигающейся трагедии, я уделил внимание (обмазывание кремами и цветомаскировка) только видимой части тела, в моем случае – лицу… Сей просчет стал очевидным только на этапе прилюдного снятия штанов: на боках бледнел отпечаток одноразовых труселей.

Лобстер в бледных очках и стрингах. Вот так, в глазах общественности, я предстал гламурным ракообразным.

Прыщи, правда, были уничтожены полностью.

Тарелка

Небольшая история о том, как я за гипотетически интересный контент жизнью старосты рисковал. Опять же, geek-ориентированный рассказ.

Курсе на втором, в очередной попытке добиться приемлемой скорости интернета, подкопив со стипендии и с помощью деда Леши (дед всегда был главным инвестором в моих авантюрах, за что ему огромное спасибо), я обзавелся комплектом спутникового интернета (DVB-карта и тарелка). По сравнению с диалапом, разумеется, скорость выросла раз в сто, минус был лишь в цене трафика. Вся стипендия, вбуханная на счет интернет-провайдера, позволяла мне выкачивать в день пятнадцать мегабайт (например, три фотографии с зеркалки).

Но у тарелки имелась еще одна классная особенность. Видите ли, спутник, по сути, как зеркало – отражает все, что видит. Т.е. весь объем проходящего через него трафика доступен всем пользователям, надо только приложить некоторые усилия. Называется это рыбалка (фишинг). «Поймать» можно было все, что угодно – фильмы, музыку, архивы с японской порнографией. Все, что качают другие, можно было сохранить себе.

Для осуществления задуманного требовалось перепаять на DVB-карте кварцевый генератор и немного довернуть тарелку до нужного спутника.

С последним предложением я обратился к своему старосте, Коле. С Коляном мы всегда были дружны, ценность перспективы на халяву скачивать фильмы и музыку он тоже понимал, отчего легко согласился помочь.

И вот, то ли осенним, то ли весенним прохладным деньком, я выставил Колю в окно. По-моему, даже босяком. Благо, этаж был второй и, для пущего удобства, рядом с тарелкой проходила толстая газовая труба, на которую смело можно было встать. Ну а дальше, в течение минут тридцати-сорока, происходил типичный диалог двух людей, пытающихся настроить антенну:

– Повернул?

– Повернул! Подключился?

– Нет. Еще поворачивай!

Со стороны, наверное, забавно смотрелся парень в носках на газовой трубе, который теребил спутниковую антенну, периодически что-то приговаривая.

Наконец, когда уровень сигнала превысил восемьдесят процентов, я запустил озябшего Колю домой.

Мы сразу включили программу для фишинга и обалдели. Перед нами предстал поток в пятнадцать-двадцать мегабайт в секунду!!! Конечно, это был общий трафик, со всеми картинками, левыми архивами и сомнительной музыкой, но сама возможность отыскать в море этого цифрового мусора интересную киношку, или отхватить свежую игру – вот что здорово будоражило воображение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.