Антидипломатия: Модели, Формы, Методы, Примеры и Риски

Авторская модель классификации внешней политики была предложена Калеви Жакко Холсти.[103] В своей статье «От зависимости к диверсификации: Канада» (англ. From Dependence to Diversification: Canada) он сосредоточил внимание на изучении изменений, произошедших во внешней политике стран третьего мира после Второй мировой войны, выделив четыре типа внешней политики. Холсти оценил то, каким образом внешние факторы (международные и региональные) влияли на ориентацию, структуру и соразмерность внешней политики. Он уверен, что международная обстановка была поделена на уровни, и каждый уровень определенным образом влиял на различные этапы и структуры разработки и реализации внешней политики. Также он считал, что каждый уровень имел отдельную политическую направленность. Например, военная область – это уровень международной среды. Военные вопросы в международной среде влияют на организацию этапов и структуру внешней политики, поскольку правительство должно учитывать армию в процессе разработки и реализации внешней политики. На основе данных характеристик, Холсти выделил четыре идеальных вида внешней политики:

1) Изоляционная внешняя политика, когда государство не участвует в международных отношениях и также не приемлет отношений с другими государствами. В этом смысле государство не заключает никаких соглашений с другими государствами, например, на военном уровне, но, в то же время, практикует политику отстранения и на других уровнях.

2) Зависимая внешняя политика, когда государство не имеет иного выхода, кроме как устанавливать политические отношения с другими странами на торговом, культурном и дипломатическом уровнях. Это происходит в связи с недостатком собственных ресурсов и, следовательно, неспособностью государства быть самодостаточным. Таким образом, международная среда влияет и проникает в процессы разработки и реализации внешней политики.

3) Внешняя политика неприсоединения/диверсификации, когда государство имеет большое влияние за рубежом и развитые международные связи на различных уровнях со многими государствами. Однако данное государство стремится достигнуть баланса в сохранении суверенитета и избегает обязательств на военном уровне. 4) Политика государственного доверия, когда государство позволяет международной среде влиять на его внешнюю политику на конкретных стратегических уровнях, таких как торговля.[104]

Кроме того, существует модель Карлоса Эскюде.[105] Он выдвинул делимитацию четырех типов внешней политики, связанных с поведением государственных представителей не только на международной арене, но и в отношении гражданского общества:[106]

1) Государственно-ориентированная злокачественная внешняя политика, главной целью которой является рост военной мощи страны чаще всего за счет физической неприкосновенности граждан. В пример Карлос Эскюде приводит внешнюю политику Аргентины в годы Второй мировой войны. В то время в Аргентине существовала иллюзия автономии, и поэтому в период между 1942 и 1949 годами североамериканским правительством был объявлен экономический бойкот этой стране, нанесший огромный ущерб жителям государства.

2) Государственно-ориентированная, доброкачественная внешняя политика, целью которой является создание, с точки зрения государственного аппарата, экономически мощного государства на примере Мексики и Бразилии.

3) Элитоцентрализованная внешняя политика, которая стремилась к экономическому и политическому благополучию небольших групп (к примеру, такая, как внешняя политика аргентинских лидеров в 1880–1943 гг.).

4) Гражданско-централизованная внешняя политика, целью которой было расчистить путь перед ростом внешнеполитических препятствий. При этом жертвуется определенное количество государственной власти в интересах благополучия государства. С точки зрения Эскюде, в 90-е годы внешняя политика Аргентины вошла в последнюю категорию, так как она приблизилась к идеальному типу «торгового государства» Ричарда Розкранса,[107] жертвуя властью государства, закрывая военные проекты, вследствие чего страна перестает восприниматься опасной со стороны США и, таким образом, способствует своему экономическому росту.

Также существует документ, принадлежащий Университету Мен в Фармингтоне,[108] в котором с критикой говорится о том, что существует четыре «сомнительные» модели ведения внешней политики, выявленные на основе анализа внешней политики США, Европы, и мира в целом после окончания Первой мировой войны. Автор документа так и остался неизвестным: 1) Внешняя политика, которая способствует изоляции государства обычно характеризуется тем, что избегает всех видов международных союзов и договоров. То есть правительство концентрируется непосредственно на внутренних делах государства, а все внешнеполитические решения напрямую связаны с желанием избежать каких-либо вмешательств за рубежом. Кроме того, в этом документе кратко анализируются попытки изоляционизма, которые были проведены в США для того, чтобы американская армия не вторгалась в другие страны, а была использована в качестве инструмента внешней политики; 2) Политика сдерживания (антисмягчения), которая возникает из-за ошибочной оценки пацифистски настроенных США и Европы в отношении фашистских диктаторов в период, предшествовавший Второй мировой войне. Этот вид внешней политики характеризуется ярко выраженным нежеланием признавать, что соперники и потенциальные враги вторгаются в области, представляющие стратегический интерес. Существовало несколько примеров политики сдерживания. Одним из них был период, когда США проводили такую политику, помогая Европе пропагандой, поставкой оружия и денег для того, чтобы поддержать появление антикоммунистических движений после Второй мировой войны для борьбы с экспансионистской угрозой со стороны СССР. 3) Внешняя политика сепаратизма (пример – Вьетнам), которая характеризуется заменой политики сдерживания на политику, схожую с изоляционистской. Например, во время Холодной войны Вьетнам переживал эту дихотомию, поскольку какое-то время он служил интересам США. Впоследствии, после американского поражения в 1975 году, эта страна не только склонилась перед изоляцией, преследуя интересы нового правительства, но и была вынуждена изолироваться от США и их союзников – это было своего рода наказанием и санкцией за поражение. 4) Внешняя политика, защищающая права человека, которая характеризуется тем, что государства обеспокоены соблюдением прав человека в мире. Это даже может служить оправданием для вмешательства во внутренние дела страны. Так случилось в 90-х годах, когда НАТО (англ. North Atlantic Treaty Organization) вмешалось в войну на Балканах, чтобы, среди прочего, остановить геноцид в Косово. Или как это случилось в 2004 году, когда США вторглись в Ирак под предлогом использования этой страной химического оружия против мирного населения. Стоит обратить внимание на то, что США используют свою гуманитарную помощь (к примеру, во время различных стихийных бедствий) в качестве политического инструмента, причем не менее эффективного, чем дипломатия и военная сила.

Также стоит отметить еще одну модель арабских политологов Корани и Дессоуки,[109] которые установили, что существует три основных вида внешней политики, основанных на участии государства в международных делах: 1) Изоляционная внешняя политика, которая характеризуется тем, что правительство (не государство) сводит к минимуму дипломатические контакты с остальными мировыми правительствами; 2) Внешняя политика неприсоединения, целью которой является достижение нейтральной позиции и отказ от установления союзнических отношений с мировыми сверхдержавами; 3) Внешняя политика, направленная на создание коалиций и союзов как стратегии для предотвращения конфликтов.

И, наконец, существует модель Аннет Фрейберг-Инан и Уильяма Читика.[110] Они предложили восемь типов внешней политики исходя из оценки правительственных инициатив при решении вопросов участия (или неучастия) в международной политике. Данные инициативы имели как принудительную (поиск решений с помощью применения военной силы), так и добровольную форму (не используя военную силу или дипломатические меры) на многосторонних или двусторонних уровнях:

1. Внешняя политика, основанная на принципе коллективной безопасности – главной ее особенностью является стремление государства активно участвовать в международной деятельности для обеспечения своей собственной безопасности. В этом случае государство прибегает к насильственным мерам и создает военные союзы и многостороннюю систему защиты для отражения всевозможных угроз, что увеличивает прочность и маневренность данного государства. Примером такой разновидности внешней политики может служить политика президента Венесуэлы Уго Чавеса, создавшего южноамериканскую армию для подавления угрозы интервенции со стороны США и НАТО.

2. Внешняя политика, основанная на принципе взаимной самообороны – характеризуется тем, что государство не стремится принимать активное участие в международной деятельности в целях своей собственной безопасности. Напротив, прибегая к насильственным, двусторонним и многосторонним мерам, оно пытается добиться мирных соглашений и соглашений по взаимной обороне с потенциально недружественным государством. В данном процессе создается союз, который не будет состоять в международном сообществе.

3. Внешняя политика, основанная на международном праве – государство стремится принимать активное участие в международной деятельности, но не пользуется политикой принуждения. Оно не создает дебаты и не проявляет политических инициатив для достижения своих государственных целей. Наоборот, оно использует международное публичное право в качестве инструмента их достижения.

4. Внешняя политика, основанная на защите граждан – данный тип основан на том, что государство не стремится принимать активного участия в международной деятельности в целях обеспечения защиты своих граждан. Защита граждан является делом государственной важности. Правом защиты своих граждан обладает каждое государство, но оно не является принудительным. Тем не менее, этот тип внешней политики задействует многосторонние механизмы для того, чтобы укрепить данное право, поскольку государства, заинтересованные в этой политике, ясно дают понять, что они готовы противостоять любой угрозе ради защиты своих граждан.

5. Внешняя политика свободной торговли: характеризуется стремлением государств принимать активное участие в международной деятельности, не прибегая к насильственным мерам для торговли с какой-либо страной мира. Это является односторонним решением в соответствии с нуждами государства.

6. Внешняя политика, направленная на изоляцию – государство не стремится принимать активное участие в международной деятельности и, следовательно, принимает односторонние решения и не оказывает никакого давления на другие страны мира.

7. Внешняя политика, направленная на предотвращение нападений – принцип данной политики состоит в стремлении государства принимать активное участие в международной деятельности в одностороннем и принудительном порядке. Это позволяет государству предотвратить какое-либо нападение или потенциальную угрозу. Чтобы предупредить данные ситуации, государство использует свои вооруженные силы и научный потенциал. Данный тип внешней политики был использован, когда Израиль нанес несколько упреждающих ударов по Палестине.

8. Внешняя политика, направленная на защиту территории – характеризуется заинтересованностью государства в участии в международной деятельности с целью защиты своих территорий. Для этого оно может использовать как насильственные меры, так и одностороннюю политику.

Основываясь на анализе всех вышеперечисленных документов, можно сделать вывод, что наиболее часто выделяемым видом внешней политики стала политика, направленная на изоляцию государства. На самом деле нельзя не упомянуть, что данный тип внешней политики неоднократно использовался в истории США, когда эта страна стремилась изолироваться от государств, не представляющих реальной угрозы. Однако начиная с XIX века, США поддерживали политику интервенции в Латинскую Америку. Наибольшей интенсивности данная политика достигла в период Холодной войны.

На втором месте стоит внешняя политика, основанная на нейтралитете государства. Данный тип внешней политики существовал в государствах и королевствах на протяжении всей истории. И на сегодняшний день нежелание участвовать в войне признается Международным публичным правом. Кроме того, отношения между нейтральными и воюющими странами основаны на принципе, по которому нейтральные государства не должны занимать позицию ни одной из воюющих сторон, равно как и воюющие стороны должны уважать суверенитет нейтральных стран. Тем не менее, история показала, что могут существовать «страны, не являющиеся в одно и то же время ни нейтральными, ни воюющими и не применяющие военные методы вмешательства в конфликты». Правила нейтралитета очень сложны и часто интерпретируются по-разному в зависимости от того, о какой стране идет речь: воюющей или нейтральной. Главным принципом является то, что граждане нейтральных стран могут проводить свободную торговлю с воюющими странами, но, если последние наложат запрет на торговлю, их решение необходимо уважать.

На третьем месте стоит политика военных союзов. Данный вид внешней политики, также имеющий древние истоки, является политическим соглашением, основанным на определенных взаимных обязательствах.[111] Хорошим примером такой политики являются военные союзы в 480 г. до н. э. Тогда жители некоторых небольших государств (спартанцы, афиняне, фиванцы, эвбейцы и другие) организовали военную лигу, которая разгромила императорский флот персидского царя Ксеркса при Саламине. Королевства, заключившие военное соглашение, так же, как и сегодня, направили все свои усилия и политику на достижение общей политически важной цели.

На четвертом месте находится экспансионистская внешняя политика, получившая широкое распространение на протяжении всей истории человечества. Нередко царства и государства стремились расширить свои территории или свое экономическое влияние на другие регионы, иногда применяя военную агрессию. Для достижения этих целей государства вторгались в другие страны под различными предлогами, например, под предлогом ирредентизма,[112] возмездия или воссоединения государств, тем самым оправдывая свою экспансию. Но они делали это только тогда, когда их главной целью было возвращение потерянных территорий или взятие под контроль исконных земель. Простые территориальные споры, такие, как вопросы определения границ, как правило, разрешались без экспансии. Но во многих случаях, пользуясь двусмысленностью этих терминов, их приближают к колониализму и империализму. Конечно, ученые выявили и другие формы внешней политики, однако, среди обилия документов, демонстрирующих различные точки зрения, переменные и инструменты анализа, эти четыре типа, как правило, сегодня являются самыми распространенными. Также можно сказать, что именно внешняя политика определяет то, какие использовать маневры, а не наоборот. Иначе говоря, сначала появилась внешняя политика, затем дипломатические стратегии и только потом – стратегии антидипломатические, о которых и пойдет речь.

1.01. Постдипломатия

Ключевые Слова: Безгосударственная дипломатия, Виртуальная дипломатия, Гиперглобалисты, Детерриториализация, Дипломатический след, Дипломатия 2.0, Единая страна, Кибердипломатия, Конец дипломатии, Медиадипломатия, Наднациональный союз, Невидимый континент, Онлайн дипломатия, Постдипломатия, Сетевая дипломатия, Твитпломатия, Территориальность, Технодипломатия, Технологическая дипломатия, Цифровая дипломатия, Электронная дипломатия.

Варианты толкования термина «дипломатия», как правило, не столь разнообразны. Исходя из них, можно предположить, что ведущая роль в дипломатии принадлежит государству. Однако есть и несогласные с этим. Дело в том, что существуют дипломатические феномены, выходящие за рамки государственности. В данном ключе Гилламе Девин и Мари Торнквист-Чеснер[113] считают, что, рассуждая о современной роли нецентральных правительств, предпринимательского сектора, некоммерческих организаций и институтов, составляющих политическую систему любого государства, можно сказать, что они преследуют международные цели. Более того, для достижения этих целей данные участники международных отношений применяют непростые дипломатические тактики и стратегии. Таким образом, концепция «дипломатии» должна пройти еще огромный путь, чтобы ее начали воспринимать как самостоятельную систему, поскольку среди ученых бытует мнение, что дипломатия представляет собой лишь набор принципов. Одним из них, по словам Гиллем и Торнквист-Чеснер, является непрерывное развитие дипломатии, которое подтверждает череда важнейших изменений, произошедших в последние годы и оказавших значительное влияние на всю международную среду. Данное предположение не осталось без внимания мировых научных сообществ. В их многочисленных трудах, непосредственно связанных с этими тенденциями, выдвигается предположение, что историю дипломатии можно условно разделить на два периода. В прошлом дипломатия выделяла дипломатическую деятельность, отвечающую требованиям международной среды, и деятельность, основывающуюся на традиционных методах. Обе разновидности были направлены на достижение мира, но в основе своего пути пользовались различной логикой. Более того, складывалось впечатление, что традиционные методы уже устарели и явно уступали новым. Современное положение дел приписывает новый контекст дипломатии и «низвергает» устаревшие методы тех времен, когда государства действительно выступали главными участниками международных отношений. Современная история вынуждает дипломатию переходить на новый этап и адаптироваться к новым реалиям. Таким образом, в современных условиях государства вынуждены разделять свои взгляды с другими участниками международных отношений, а также принять тот факт, что былое понятие межгосударственной вражды сменилось явлением экономического соперничества. Дипломатия была создана для того, чтобы избежать враждебности между государствами, и теперь, благодаря ей, между участниками международных отношений устанавливается как сотрудничество, так и экономическая конкуренция.

Такая смена курса еще раз демонстрирует масштабы произошедших изменений. В целом дипломатия эволюционировала, однако часть ее все равно осталась нетронутой. В попытке научно описать данные процессы использовались различные понятия. Например, были предложены такие термины, как «Новая дипломатия» (англ. New Diplomacy) и «Неодипломатия» (англ. Neo Diplomacy). Тем не менее, значительная часть ученых склоняется к тому, чтобы отказаться от приставок «новая» и «нео», поскольку современная дипломатия, по большому счету, не является обновленной версией предыдущей, а, скорее, ее логическим продолжением. Поэтому предпочтительным становится префикс «пост», означающий «после», как наиболее подходящий в рамках данной концепции. Благодаря этой концептуальной особенности термин «Постдипломатия» (англ. Post-Diplomacy) приобретает различные значения, что затрудняет его понимание в научных кругах. Тем не менее, данную многозначность нельзя рассматривать в отрыве от исторической перспективы и изменений, происходящих в дипломатии. Иначе говоря, «Постдипломатия» как концепция отразила в себе идею трансформации, но не смогла продемонстрировать, что же конкретно изменилось в самой дипломатии. Как следствие, различные научные сообщества признали концепцию «Постдипломатии» и нашли ей наилучшее применение, какое только могли найти.

Во-первых, термин «постдипломатия» применялся «неофициально, но в строгом порядке для описания исторических этапов, последующих формированию Европейского союза, когда традиционные политические вопросы, ранее прорабатывавшиеся в государственных посольствах, перешли в разряд полномочий Европейского парламента, Европейского совета, Совета Европы и Европейской комиссии».[114] В ходе политического объединения стран Евросоюза стали появляться наднациональные политические инстанции, изменившие порядок принятия внешнеполитических решений в каждом из государств. Как результат, данные наднациональные институты получили доступ к обсуждению тех политических проблем, которые прежде обсуждались на более низком уровне. Именно поэтому посольствам стран-членов Евросоюза пришлось разделить часть своих полномочий с этими институтами, и их роль во внешней политике государства стала уже не столь значимой, как это было ранее. С появлением наднациональных институтов послы также утратили свои позиции, поскольку главы государств-членов Европейского союза (ЕС) стали прибегать к помощи собственных представителей в институтах при решении государственных политических вопросов. Иными словами, главы государств, скорее всего, отправлялись на встречу с высокопоставленными представителями, организованную наднациональными институтами с целью обсудить с соседними государствами вопросы национального и регионального характера, оставив в стороне собственные посольства как менее важных участников внешней политики. Политическая значимость послов снизилась еще и с появлением так называемых «секторальных отделов». Они относились к наднациональным институтам и появлялись в различных городах мира, представляя интересы ЕС. С 1979 года «секторальные отделы» начали работать на децентрализованной основе, избрав другой политический курс, что противоречило интересам посольств, расположенных в других частях мира. Противостояние между «отраслевыми ведомствами» и посольствами объяснялось, отчасти, тем, что они находились на разных дипломатических уровнях. В то время как «отраслевым ведомствам» значительные квоты суверенитета предоставлял Евросоюз, посольства их получали от своего государства. Этот дисбаланс обусловил конкуренцию между «отраслевыми ведомствами» и посольствами, поскольку последние не имели такой же политической значимости. Борьба за лидерство началась еще и потому, что посольства осуществляли свою деятельность без непосредственного взаимодействия с «отраслевыми ведомствами», вследствие чего оба института утратили прежнее политическое и административное влияние и исказили «унитарный» образ ЕС. Для решения данной проблемы в 2009 году был исправлен «Лиссабонский договор, вносящий изменения в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества»,[115] а также созданы делегации Европейского союза и Европейские посольства, заменившие «отраслевые ведомства» и взявшие на себя ответственность представлять ЕС в странах третьего мира и международных организациях под покровительством «Высокого представителя Европейского союза по вопросам внешних сношений и политики в области безопасности», а также «Европейской службы внешней политики». Вступление в силу данного договора унифицировало систему внешнего представительства ЕС и установило взаимодействие между делегациями Европейского союза и посольствами. Более того, были разграничены сферы деятельности посольств и делегаций Европейского союза. К примеру, делегации Европейского союза стали заниматься организацией и проведением «официальных приемов» высокопоставленных лиц ЕС, в особенности Председателя Европейского совета, членов Европейской комиссии или депутатов Европейского парламента. В свою очередь, посольства продолжали отвечать за организацию и проведение «официальных визитов» глав своих государств и высокопоставленных государственных лиц. Лиссабонский договор разграничил роли обеих инстанций, но, по функциональным причинам делегации Европейского союза обладали некоторым преимуществом (или большей политической значимостью) перед представителями посольствами. Во избежание соперничества между инстанциями появилась необходимость в создании системы иерархии. Таким образом, бюрократические структуры делегаций Европейского союза, включающие в себя Главу делегации и других дипломатов, стали осуществлять деятельность в соответствии с юридическими и политическими механизмами Европейской службы внешней политики; а бюрократические структуры посольств стали действовать под попечительством министерств иностранных дел своих стран. Договор также обеспечил дипломатам ЕС преимущество обсуждать вопросы «высокой политики» с государствами, на территории которых располагались штабы делегаций Европейского союза, оставляя посольства в категории «низкой политики». В итоге, Договор позволил посольствам свободно взаимодействовать с государствами своего местопребывания и обсуждать внешнеполитические цели своего государства, принимая во внимание новые политические ограничения, установленные делегациями Европейского союза.

На первый взгляд изменения, произошедшие в Евросоюзе, отражали переход от старой дипломатической структуры к новой, способствующей необходимому симбиозу внутренней и внешней политики, развивающей идею общей внешней политики и повышающей авторитет ЕС в мире.[116] Однако по мнению научных сообществ, данные изменения не могут расцениваться как финальный этап становления европейской дипломатии. Как раз наоборот – они могут означать лишь еще один пройденный шаг на пути к появлению должности «Исключительного посла»,[117] который бы представлял весь Евросоюз и вел «Безгосударственную дипломатию» (англ. Stateless Diplomacy). Основной чертой безгосударственной дипломатии становится то, что дипломаты отказываются от своего первоначального гражданства, чтобы осуществлять представительство ЕС внутри самого Европейского союза и за его пределами;[118] а система внутренних переговоров носит «постдипломатический» характер, поскольку дипломаты не ограничены рамками государств, к которым они принадлежат.[119] Если расценивать Евросоюз как альтернативу национальному государству или доказательство развития государств,[120] его систематический прогресс в укреплении политической целостности и стремление принимать единоличное участие в политическом сценарии может привести к исчезновению двойственности его дипломатического представительства. По словам Оуэна Джона, исчезновение данной двойственности станет «постдипломатическим» фактором, характерным для интеграционных проектов, достигающих уровня «Единой страны» (исп. País Único),[121] «Многонационального государства» (англ. Plurinational State)[122] или «Наднационального союза» (англ. Supranational Union).[123] На этих уровнях добровольное объединение государств позволяет стирать государственные границы и долю национальной самобытности, чего не происходит в «Федеративном государстве», «Союзном государстве» или «Национальном государстве».