Подари мне жизнь

–Тащить его нет сил ни у тебя, ни у меня. Придется прорываться к свободе своими силами, что равносильно самоубийству,– заключил Пронин, вытирая кровь с лица.

Андрей задумался, просчитывая дальнейшие шаги. На мгновение замерев, Волков о чем – то задумался, закрыв глаза. Достав бумагу и ручку из кармана куртки, он повернулся к Пронину:

–Обыщи все здесь, бери все, что посчитаешь необходимым.

Пока Андрей писал, Сергей нашел схрон с шприцами и папкой, которую бандиты выкрали из квартиры Волкова. Взяв один из шприцев, Волков не сомневаясь ввел сыворотку себе и глядя на стоящего с разинутым ртом Пронина, быстро заговорил:

–Пока эта дрянь подействует, у нас есть несколько минут, поэтому слушай и не перебивай.

–Но Андрей…

Волков зарычал, а потом, помотав головой, с трудом добавил:

– Мне тяжело становится соображать. Слушай! Отдай письмо Ане и передай, что люблю ее. Возьми папку и шпрррррррррррррррррицы.

Пронин стал отступать от тяжело дышащего Андрея.

–Друг, что с тобой?– шептал майор.

–Передай ей. Перрррррррредай.

Со страшным воем Волков ринулся прочь из комнаты, привлекая внимание бандитов на себя. Послышались выстрелы, крики паники и топот.

А через мгновение все стихло. Пронин выбрался из комнаты, прячась и оглядываясь, он покинул лагерь. Выйдя на безопасную высоту, Сергей оглянулся и снова был поражен. База была битком забита этими зверо – воинами.

«Базу нужно уничтожить. Иначе погибнет множество людей, если эти существа вырвутся на свободу. Никакая армия их не сможет остановить! А смерть Волкова и остальных ребят окажется напрасной»– подумал Пронин, достав рацию, вызывая базу.

– Витязь прием, Витязь на связь! – прокричал Сергей.

Рация затрещала. Сообщив координаты, Пронин просил сбросить на базу противника больше бомб и выслать вертолет для эвакуации. Дежурный подтвердил координаты и назвал Сергею координаты точки эвакуации. Раненый Пронин, хромая и припадая на правую ногу, направился к заветному месту.

Как только вертолет поднял его в небо, мужчина взвыл, словно раненый зверь. Он не мог помочь своим товарищам, оставшимся внизу. И возможно Андрей все еще жив, а он обрек его погибнуть, здесь…

Истребители, сделав несколько кругов над базой, сбросили бомбы. Звук взрывов донесся до вертолета, а вспышка ослепила не защищенные глаза Пронина.

Сжав в руках шприцы и папку, он готов был выбросить все к чертовой матери. Но не смог… За эту дрянь его сослуживцы заплатили сегодня собственными жизнями. Он не смог уничтожить. Пускай командование решит, что со всем этим делать, а ему предстоит сообщить молодой вдове о последних геройских минутах ее мужа и передать письмо…

ЭПИЛОГ

И потекли будни, похожие и непохожие друг на друга, наполненные хлопотами и материнской любовью. Управляться одной с крохой было непросто, но Аня – человек ответственный, и в ее руках всё "горело", будь то домашние дела или забота о сыне. Благо будучи новорожденным, Юрочка особых проблем не доставлял – был спокойным ребенком, всю ночь крепко спал, да и днем частенько. Годы летели так, будто жизнь опаздывала на последний рейс. Четыре года оказались мгновением, вспышкой, но все же были неописуемо важны.

Аня по-прежнему любила, когда все дела уже сделаны, сесть и наблюдать за тем, как спит любимый сынок. Длинные реснички подрагивают, глазки так и ходят под розоватой тоненькой кожей век. Пухленькие губки приоткрываются и мерное дыхание разносится в тишине комнаты. Маленькая ручка заложена под щечку – Андрей любил спать вот так…

Аня постоянно думала о муже: где он сейчас и почему нет вестей. Вспоминала его сильные руки, обнимающие ее за плечи и внимательный серьезный взгляд. И признание, от которого так колотилось сердце, простое, как и весь он, и в то же время глубокое. Часто, вспоминая об Андрее, девушка долго рыдала в подушку – все же разлука была невообразимо болезненна для нее.

Но наступало утро, и Волковой приходилось вновь идти вперед, двигаться, несмотря ни на что.

Это утро было похожим на сотни предыдущих, и все же чем-то отличалось…

Это была суббота, выходной день, но Аня и Юрочка встали рано. Умывшись и почистив зубы, неразлучные мать и сын отправились на кухню, где Аня под звуки веселой игры сына пластиковыми солдатиками сварила в небольшой кастрюльке овсяную кашу – на двоих. Разложила по тарелкам, добавила порезанный банан – любимое лакомство ее чада.

– Садись завтракать сынок, а то остынет. Потом доиграешь, – ласково улыбнулась девушка, потрепав Юру по мягким волосикам на макушке. Два озорных глазика уставились на маму, раздумывая видимо, послушаться или нет, но все же солдатики были отставлены в сторону, а тарелка ароматно пахнущей овсянки стояла перед крохой. Привычно пожелав друг другу приятного аппетита, они принялись завтракать.

– Мама, мама, а папа такой же сильный, как они? – мальчик указал на солдатиков, застывших в наступательных позах на краю стола.

– Конечно, сынок. Даже сильнее, – Аня не показывала, как ей стало грустно от упоминания Юры об отце, скрывала, как замерло и вновь забилось в груди потревоженное сердце.

– И такой же ловкий? – малыш засмеялся и сделал ложкой выпад в сторону тарелки матери. Через мгновение каша из тарелки Ани оказалась уже в его ротике, а глазки озорно сияли.

– Да, Юрочка, такой же, – девушка засмеялась, беря полотенце и вытирая ротик сыну.

Юра какое-то время задумчиво молчал, глядя на солдатиков и ковыряя ложкой кашу, но затем последовал очередной вопрос:

– Так наш папа – герой?

– Да. Герой, – выдавила Аня, сердце которой вновь заполнила тоска.

Но Юру ответ устроил, гордость за Андрея плескалась в его ярких глазках. Неожиданно зазвенел телефон.

– Алло, – ответила девушка с колотящимся сердцем. Нечасто ей кто-либо звонил.

– Алло. Это Анна Владимировна? Волкова? – голос был серьезен и принадлежал мужчине.

– Да, это я.

– Мне велено передать просьбу генерала Тенегина прибыть вам в часть.

– А зачем? – голос Ани дрогнул, но она держала себя в руках.

Собеседник на том конце линии замялся.

– Меня не уведомили, какова точная цель, но это насчет майора Волкова.

– Я буду, – выдохнула Анна и положила трубку.

Уже через полтора часа Аня с Юрой стояли на проходных. Девушка показала молодому, проверяющему документы, и ее пропустили в часть. Провожал ее сам Сергей Пронин, иначе по катакомбам и переходам девушка не смогла бы найти дорогу.

Стояла зима. Крупные хлопья снега тяжело падали с неба, укрытого серыми тучами. Снег ложился на плечи холодным покрывалом, таял на ресницах, мельтешил перед глазами. Юра обожал зиму; как и для любого малыша это было время озорства и веселых прогулок на санках, валяния в снегу и метания снежков. Да только Аня часто ловила себя на мысли, что куда как интереснее ему было бы это делать с отцом…

Их провели в часть, где позволили частично раздеться, скинув верхнюю одежду, а затем они молча направились прямо в кабинет Тенегина. Всё это время Ане казалось, что Пронин тщательно подбирает слова, обдумывает что-то, но что именно – выяснилось лишь у дверей кабинета.

– Анна Владимировна, вот. Волков просил передать, – кажется, Сергей так и не придумал ничего лучше, чем просто сказать правду, выложить, как есть. И Аню это полностью устраивало.

В ладонь девушки лег желтоватый прямоугольник конверта, немного смятый по краям, но внимание привлекала слегка растекшаяся, но различимая надпись шариковой ручкой: "Анечке".

– Это… – вопрос так и застыл на губах, дрожащими пальцами Аня держала конверт, не в силах открыть его и узнать, что же в нем находится.

– Письмо от Андрея. Здравия желаю, Анна Владимировна. И тебе всех благ, боец, – Сергей натянуто улыбнулся и быстрым шагом отправился восвояси, а Аня осталась одна у дверей кабинета в пустом коридоре военной части.

 Раскрыла было конверт, увидела листок бумаги в клетку, сложенный по размеру конверта. Текста видно не было, надо доставать и читать, но где набраться сил на это?

– Мама, мы идем? – потеребил мать за рукав Юра.

– Да, да, родной, – Аня спрятала конверт в карман и, взяв за руку сына, постучала в дверь.

Генерал встретил их радушно, потрепал Юрку по щечке, что до сих пор сохраняла детскую пухловатость.

– Вырос, орёл! – усмехнулся пожилой военный, выуживая откуда-то из кармана конфету. – Совсем на папку стал похож.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич. По какому поводу вы вызвали меня?

– Присаживайся, – Тенегин указал на стул, обитый зеленой бархатистой тканью, и сел в свое кресло. Юра занялся тем, что с восхищением осматривал различные награды и вымпелы на стеллаже.

Аня послушалась, и генерал выдвинул ящик своего стола. Извлек из него какую-то красную коробочку и, положив на стол, пододвинул к девушке. Аня осторожно взяла ее, будто этот предмет – величайшая реликвия. Под прозрачной крышкой на нее "смотрела" золотая медаль, тепло поблескивающая желтым в свете настольной лампы на генеральском столе. На желтом кружке было выбито 'За мужество" Аня держала коробочку в ладонях, не в силах задать главный вопрос, но Тенегин все же заговорил сам.

– Награда почетная, хоть и выдана…посмертно, – генерал кашлянул, прикрыв рот кулаком. – К ней еще и премия неплохая полагается. Волкова она, конечно, не заменит, но хоть какая помощь

Мысли путались в голове у Анны. Она смутно помнила, как чудом не сорвалась в крик и плач прямо в генеральском кабинете, как благодарила его, как личный водитель Тенегина вез ее вместе с сыном домой.

Стены привычной квартиры казались вдруг такими тесными и холодными, неприветливыми, что Ане хотелось спрятаться, укутаться в плед и ничего не делать. Она покормила сына, сама же не хотела обедать, а затем уложила Юру на дневной сон. Мальчик, видимо устав от дневных впечатлений, быстро заснул, и это было на руку Ане. Налив себе горячего чаю, она устроилась на диване, укутавшись в свитер Волкова, который, казалось, до сих пор хранил на себе его аромат. Рядом, на тумбе, стояло их единственное совместное фото, ведь Андрей не любил фотографироваться… Аня достала из сумочки медаль, вынула из коробки, задумчиво покрутила между пальцев. Затем вспомнила про письмо. Вот уже прямоугольничек бумаги был в ее руках. Кажется, Аня не волновалась так никогда.

Непослушными пальцами, открыв конверт, она извлекла оттуда листок бумаги, судя по всему, наскоро вырванный из какой-то тетради. Почерк был неровным, скачущим, но это было написано ЕГО рукой! Сердце Ани заколотилось, и она принялась читать…

"Милая моя Анечка! Любимая моя, душа моя. Если ты читаешь это письмо, значит скорее всего я погиб. Но это не играет роли, важно лишь то, что вы с малышом живы. Живите дальше, счастливо и здраво, меня вспоминайте. Прошу еще, расскажи обо мне ребенку. Скажи, что пришлось мне, что выхода другого не было. Что я буду рядом с вами всегда, оберегать и хранить. Люблю тебя, люблю больше жизни. Прощай, моя Анечка".

Глаза девушки застилали слезы, наконец, эмоции нашли выход. И Аня заплакала, навзрыд, до опухших глаз и рези в переносице, уткнувшись в подушку, чтобы заглушить крик и рыдания.

Вдруг маленькая теплая рука коснулась ее плеча. Аня подняла голову и увидела Юру, который держал в руке их с Волковым фото в простой деревянной рамочке. Сын выглядел заспанным, маленькие глазки еще не проснулись толком, но были серьезными и вдумчивыми.

– Мама, а почему ты плачешь? Ведь папа герой!

– Да, твой папа герой, – смахнув слезу, Аня села на диване и усадила сынишку на колени. Обняла, приглаживая взъерошенные ото сна еще по-детски мягкие волосики и произнесла, вытирая слезы:

– Он подарил нам жизнь…