Записка Господу Богу

Океан первоначальный

В зелено-солнечной водеНыряю золотою рыбкойИ выгибаюсь грудью гибкой,Подобно сказочной ладье.И вот зеленый ПетергофС волной сливается причальной,И нет на свете берегов —Есть океан первоначальный.Еще не выросла траваНа бледных отложеньях мела,И ящеры об островахЗадумываются несмело.Потом возникнут города,Законы, войны и искусство —Ну, а пока что в мире пусто,А я печальна и горда:Так постигаю я с азовИ жизнь дарующие воды,И одиночество природы,И человека дальний зов.1967

В обугленный неба пролом

Чтоб не знать, что ты любишь меня,Не удерживать и не томиться,Я рванула из летнего дня,Как из леса горящего птица.И в обугленный неба пролом,Позади остывающий быстро,Я пошла по спирали, крыломРассыпая горящие искры.Задохнувшись в пустой синеве,Я к Неве наклонилась напиться.Но огонь отразился в Неве —Вот какая я, стало быть, птица?Не зови! Не откликнуться мне,С каждым днем забираю все выше,Только спелые искры, как вишни,У небес остаются на дне.

На пушкинских дорогах

Красавица моя, экскурсовод!Вели водителю помедленнее ехать.Буран в пути. А главная помеха —На пушкинских дорогах гололед.На пушкинских дорогах гололед.Друзья мои, теперь остерегайтесь.Веселый черт и златокудрый витязь,Что вас за новым поворотом ждет?На пушкинских дорогах гололед.

Гелионы

Гелионы плывут на солнце.Слышу палубу под ногами.Озираюсь вокруг сонно:Это мы с тобой? Это с нами?У кормы, похожей на замок,Спит невольник, как ворон черен.А из трюма доходит запахАроматных кофейных зерен.На штурвале – твои руки,А глаза уже сбились с курсаИ вот-вот с моими столкнутся.И тогда не станет разлуки.Только с курса тебе не сбиться —И мы так приникнем друг к другу,Как зарей подожженные птицыПриникают к воде с перепугу.Для тебя – это только сказка,Да и мне это только снится,Но взгляни, – как меняют окраску,Вдоль зари пролетая, птицы!Гелионы плывут на запад,Где меня тишина разбудит.Это, может быть, будет завтра,Может быть, никогда не будет.

Небесные дороги

Невидим глазу звезд неспешный ход:Бредет над головой земных прохожихОдна луна – небесный пешеход,Да юркают проворно в подорожник,Растущий возле Млечного пути,Метеориты, ящерки небес.Я выберу одну и рядом с нейЗамру и, спинку гладкую потрогав,Подумаю: куда же мне идти?Я в городских запуталась дорогах —Небесные и проще, и ясней.Сентябрь 1973

После Цветаевой

Полюбил ты разлукуГорячее любви.На дорожную мукуБлагослови!Как боишься нечаянноТы меня удержать.Но качается маятник,И пора уезжать.Пожелай же пространстваГолубого очам[2],Одиссеевых странствий —Моим хрупким плечам.Мои предки – варяги[3],А не грек Менелай:Пожелай же отваги,А любви не желай.Черных вишенок горстка,Словно яд на устах.Тяжелей перекресткаНе бывает креста.Поручи меня Богу —Без Него не снести,Ты меня на дорогуПерекрести.Какая глупая морокаСчитать, кому и в чем беда.Любовь и ненависть – до срока.Одна разлука – навсегда.

Я все предугадала наперед

Врастаю в вечность мерзлоты,Оставив ветви над Невою,Я позабыла веткуС одним цветком и с бабочкой немою.Прикручивая жизнь свою беспечно,Я прорастаю в мерзлоту и вечность,Одну лишь ветвь оставив над НевоюС одним цветком и бабочкой немою.Цветок был странен, бабочка – пестраИ рисовала. И была еще сестра.Сестрица! Заводной мой соловей,Нацелившийся в нимб моих ветвей!Остерегала я мою сестру:«Не будет гнезд на этаком ветру,Не обманись! Железный мой цветок, —И тот весной умчится на востокВернется к дереву, а бабочка умрет». —Я все предугадала наперед.

Ленинградский прайд

«Прайд» – львиная стая

Зверий рык, но запах – бронзы.Не сафари, но – работа.Не кругами, но – дозором.Полночь. Град. Парад зверей.Выход прайда.Кто с крылами,Кто с кольцом в ноздре гранитной,Кто проносит в львиной гривеЖенский сумеречный лик.…А российский императорНе волчицею был вскормлен —Зубы пробовал царенышО крутую бабью грудь,Но – любил зверье.И городСторожам чугунногривымСмело царь-градостроительДоверяет по ночам.Объезжает их дозором.И встает над ЛенинградомЗапах бронзового потаИмператорских коней!

В лесу Казанского собора

В лесу Казанского собораБрожу среди стволов замшелых,Наощупь замшевых. ШмелиТрамвайные гудят в сторонке,Ползут по каменным дорожкамЗеленоглазые такси.Фонарных ландышей семьяПроизрастает у фонтана,И электрическим нектаромВечерний воздух напоен.Лес полон жизни и движенья:Исходят соком автоматы,Щекочет ноздри ароматВитрин больших и переспелых.Горят рекламные цветы,Посвистывают постовые,Везде оград чугунных хворостПохрустывает на ветру…А во дворах, а во дворах,В кустах кирпичных и бетонныхЖивут коричневые крысыИ камень гложут по ночам.Сентябрь 1973

Грохочущий ветер

Он на полночном рандевуСрывает с дерева листвуИ над трамваем леноватымВдруг провода закоротит,И по глазам кариатидСверкнет огнем зеленоватым.Он беспощадно материтВесь ленинградский материкЗа полумертвую истомуИ воет, воет всем назло.Ему пока не повезлоПоэта выкинуть из дому.Закипает молнии аркан,В соборный прогудит органИ, изрыгнув победный зык,С Исакия рванет на площадьИ там, над площадью, полощетБагровый дьявола язык.Октябрь 1974

Письмо в Париж

Выпить бы, что ли, с тобою вдвоем,Поговорить обо всем?…Видишь ли, время тоски – водоем,И не сдается внаем.Не перемелешь разлучной реки,Хоть Сену Невой нареки.Я ли твоей не любила руки? —Тут не заслужишь и не умолишь.Письма останутся лишь…Как поживаешь, бездомная мышь?Как поживает Париж?Август 1975

Августейшая пора

Кто-то гонится за мной —Слышу шорох за спиной,Оглянулась – листья,Листья желтые летят.Возвращатесь-ка назад,И откуда вы взялися?Еще август у двора,Августейшая пора.Еще будет виноград,День рожденья, гость из Минска,И напишет в ЛенинградИз Парижа наш Кузьминский:Все пойдет у нас на лад.………………………………………………….Листья желтые летят.Август 1975

Деревья строятся в каре

Экспромт, написанный 14 декабря 1975 года между двумя допросами

Декабрьский снег,И белою страницейИстория проходит отстраненно,Как странница.И надо сторониться,Чтоб не задеть…Давайте поглядим,Куда плывет отечественный дым,Куда уходят люди в декабреИ как деревья строятся в каре!

Сонет Александру

Уж третий год, как мы уже не мы,А дни рожденья – траурные вехи.Но до сих пор, чуть я смежаю веки —И тень твоя кивает мне из тьмы.Весло Харона плещет у кормы —Да, третий год, как умерли навеки.Вино прокисло. Бесполезны греки,И не разрушить собственной тюрьмы.Я угадаю свой последний час,Наворожу себе былые мукиИ жадно стану их перебирать.Какое злое ремесло у нас!Быть вещими от счастья до разлукиИ много раз до смерти умирать.СПб. февраль 1976

Юбилейное петербуржское

К 50-летию переименования города

Петербурги мои, Петербурги!Разлетелись по белу свету,По белым страницам, как птицы,Птицы-странницы перелетные.Далеко улетели птицы —Не аукнешься, не докличешься;Не черпнуть им водицы невской,Собирать им горькие зерна…Но в апреле приходят поэты,Молодые, голодные, нежные,И приносит каждый по птице —Возвращаются петербурги.

Поездка в Царское Село

Каких обид не занавесить лесом,Каких очей оградой не обвесить,Не занавесить парком, встречным блеском?К сему добавим благостную весть,Но весть – потом.С утра еще не выходило солнце,По куполам не заводило танца.Едва-едва теплело в рукавичке.Не согреваясь стихотворством речи,Я стыла в царскосельской электричке.Один был друг, и тот уж был далече,А рядом было – так…А после было так.Лисичка – апельсиновая корка —Глаза ведет на рыжем поводуИ тихо усмехается с пригорка,Где ревность поскользнется, и на льду,И где напротив солнца – я идуНавстречу вести.СПб. февраль 1976

Ленинградское

Приятно знать, что у тебя есть дом,Когда идешь со всем рабочим людомИ видишь, что невесть за коим лядомИдет прохожий за тобою следом,И стелется отечественный дым.А вот идет по улице соседка,Из сумки у нее торчит селедка.Я ей сейчас (соседке, не селедке)Четыре двадцать пять за свет отдам.

На юбилей Н. Гумилева

Когда денек и солнечен, и весел,То и сквозняк в метро, сей мертвый ветер,Что каждому назойливо знаком,Покажется апрельским сквозняком,И более того – весенним ветром,И с явственным березовым приветом.При этом, если выйти на Обводный —На миг покажешься себе свободной.Там на откосах желтые цветыРастут в дерьме. И им подобен тыСудьбой дурацкой русского пиита,Где мать и мачеха в одном объятьи слиты.Поэт! Не отвергай своей страны,Хотя ее достоинства страшны.Ее даров тяжелых не принять —И головы кудрявой не поднять.Но впереди Никола и Коломна,Где жизнь еще свободна и укромна,Где детские свободны голоса,И рвутся золотом тугие небеса!

Дождь в Петербурге

Печальна тень кариатиды,Балкон несущей за плечами.Державны липы, но плачевныВокруг дрожащие куртины.Плывут дома различной масти.Гиперборейская столицаДве и три четверти столетьяПлывет, плывет…А все ни с места!СПб. июль 1976

День Благодаренья

Философская и духовная лирика

День Благодаренья

Поэма

[4]

1. УтроЕще спала. А дождь уже стучалПо всем листам в саду и в изголовье,По тем словам, что за ночь искололи,И влажный воздух свежесть источал.Еще спала. А дождь уже во снеНапоминал велеречивой кодой,Что нынче день, дарованный ПриродойОдной лишь мне и только по весне.Еще спала. А дождь уже просил:«Проснись! Сегодня День Благодаренья!Прислушайся: Господние творенья

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из цикла «Книга разлук».

2

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Моим синим очам». – Примеч. ред.

3

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Наши предки – варяги». – Примеч. ред.

4

Поэма «День Благодаренья» Юлии Вознесенской была включена в самиздатский альманах «Лепта» – первое крупное издание «второй культуры» в Ленинграде, в котором участвовало 32 неофициальных поэта. – Примеч. ред.