Избранное. Том I

III. «Кто не писал о звёздах и Луне…»

Льву Разному

Кто не писал о звёздах и Луне,О смерти, о любви и об измене?Но старые слова дороже мнеИных, подчас бесценных откровений.Но освещают звёзды и ЛунаПечальный мир моих стихотворений,И плачет лиры нежная струнаО смерти, о любви и об измене.

16.06.1976

IV. Посвящение Рембрандту

(«Мастер Рембрандт! Безвестный поэт…»)

Мастер Рембрандт! Безвестный поэтМузыкой слов хотел передатьПролитый на полотняную гладьВаших творений – волшебный свет.Много столетьям подобных летОн неземные искал слова…Но не постигнув язык волшебства,Умер в нужде безвестный поэт.

1976

V. «На моём столе раскрыта книга…»

На моём столе раскрыта книга,И течёт рекою время вспять.Сколько лет уже мятежныйИгорь Собирает доблестную рать…И в Путивле, радости не зная,Уж который век, который годЯрославна вечная, рыдая,Проклинает Игорев поход.

1976

VI. «Я знаю человека, которому всегда везёт…»

А.П.

Я знаю человека, которому всегда везёт,Который не знает, что такое – страдать.Наверное, он под счастливой звездой живёт,И вряд ли погаснет в небе его звезда.Я знаю человека, который не умеет грустить.Что б ни было с ним —                         он смеяться всегда готов,И за честный смех ему можно проститьБеспечность мыслей и легковесность слов.

1973

VII. «Каллиграфическим почерком…»

Уюта – нет. Покоя – нет.

А. БлокКаллиграфическим почеркомВывели: «ЗапрещеноЖить в тепле переводчикамИ толкователям снов».Да, в тепле и уютеИм не прожить вовек.Ради тепла – забудьтеСны, поэт Имярек.

25.02.1974

VIII. Максиму Блоху

(«В печальном небе был неясен свет…»)

Я напишу тебе сонет

М. Б.В печальном небе был неясен светПолночных звёзд над городом уснувшим.А мне казалось – то мерцал сонетВ устах поэта светом звёздных кружев.Свершалось чудо: дух нездешних снов,Небесный дух сходил в земное тело.И гимном золотых, янтарных словСверкало небо и земля звенела.

1975

Часть 2. Стихи к неизвестной

Он верил, что душа роднаяСоединиться с ним должнаА.С. Пушкин

I. «Сожжённая в огне с еретиками…»

Сожжённая в огне с еретиками,Распятая с Иисусом на кресте,Замученная в тюрьмах палачамиИ преданная всеми и везде;В венце терновом, с жаркими устами,Из пепла возродившаяся вновь,Воспетая и проклятая намиИдёт по миру вечная Любовь.

1974

II. «Я слуга царевны Несмеяны…»

Я слуга царевны Несмеяны,В чьих устах прекрасна тишина,В чьих глазах – заоблачные страны,Небо, звёзды, Солнце и Луна.Все закаты, сказки и туманы,Без которых мир уныл и пуст,Я отдам, царевна Несмеяна,За одну улыбку Ваших уст.

1976

III. «Я верую в страну…»

Я верую в страну,Где вещи говорят,Где видят днём – ЛунуИ пьют, как воду, яд.Там мифам нет конца.И озаряет сныВлюблённых – свет лицаЦаревны той страны.

1976

IV. «Безумный бред любви слепой и нежной…»

Безумный бред любви слепой и нежной,Моих стихов печальный фейерверк,Бездонных глаз моих огонь мятежный,Перед которым свет дневной померк,Моё Вчера лилово-золотое,Всё бывшее со мной в моей судьбе,И веру в Бога – самое святое —Я подарю когда-нибудь тебе.

1974–1976

V. «Милая, зачем же в сновиденье…»

Милая, зачем же в сновиденьеСказочном являешься ты мне?Как печально, после пробужденьяВдруг понять, что ты была во сне!Но как сладко о тебе молитьсяВ восходящем солнечном огне!…Я тебе хотел бы тоже сниться,Если ты позволишь это мне…

1976

VI. «Бессмертья нет? О, как я был неправ!..»

Бессмертья нет? О, как я был неправ!Вы молоды. Но сколько же столетий,Тысячелетий сколько, смерть поправ,Прекрасная волшебница, на светеВы прожили, то принимая ликЛауры, Беатриче иль Елены,То принимая смерть, чтоб через мигВновь возродиться из холодной пены.

1976

VII. «Мне кажется, Вы можете взлететь…»

Мне кажется, Вы можете взлететьИ в синем небе облаком растаять,Иль, словно листьев золотая стая,Сорваться прочь —              лишь только б не истлеть.Мне кажется, Вы можете взойтиИ на костёр – как на порог знакомый,Иль в тёмный час ночной,                                  уйдя из дома,В чужом саду наутро расцвести.

1976

VIII. «Синего неба нежный пожар…»

Синего неба нежный пожар,Сладкой свободы вечная лень…Если бы знали Вы, госпожа,Как безнадёжен каждый мой день.Листья вьются, листья кружатВ небе – и я вспоминаю Вас…Если бы знали Вы, госпожа,Как безысходен каждый мой час.

1976

Часть 3. Вчерашний день

I. «Солнечная, светлая, святая…»

To Sunny Girl[1]

Солнечная, светлая, святая…Зелень глаз и золото волос.Словно нежные снежинки, таютНа моих ладонях тени грёз.Зрячие – мы оба стали слепы.Ты? К другому? От меня?Уйдёшь?Как всё это глупо и нелепо!Я не верю! Нет! Неправда!Ложь!

1974

II. «Мне странно жить в безоблачной тоске…»

Мне странно жить в безоблачной тоске,В сиянии искусственных светил.Так умирают строчки на листке,Так судно без руля и без ветрил,Познавшее всю ярость бурь морских,Недвижимо на глади штилевой;Так грохот боя, в отдаленье, тих;И камни порастают так травой.

7-8.05.1976

III. «Где светлый Бог, в которого ты веришь?..»

To Flower People[2]

Где светлый Бог, в которого ты веришь?Где девушка, которую ты ждёшь?Зачем стучишься ты в чужие двери?И где он – дом, в котором ты живёшь?Где та,     чей нежный взгляд ты вспоминаешь?Куда? в какие земли ты идёшь?Зачем ты молча опиум вдыхаешь?И где тюрьма, в которой ты умрёшь?

1.03.1975

IV. «Шут, сними дурацкий свой колпак…»

Шут, сними дурацкий свой колпак,Тешить перестань толпу глупцов,Не ломай своих картонных шпагИ не мажь белилами лицо.Брось кривляться, забавляя тех,Кто глумится над тобой в ответ.Брось, паяц! Цена за этот смехМного выше горсточки монет.

1976

V. «Оставь свои мечты, школяр неугомонный…»

Оставь свои мечты, школяр неугомонный,Забудь закатный свет и терпкий вкус вина…О, как же мне забыть в моей ночи бессоннойО том, что мир мой пуст и жизнь моя больна.Оставь слова любви,               восторженный влюблённый,Твоей невесты жизнь другому суждена.О, музыка стихов, стань мессой похоронной:Я гибну. Мир мой пуст и жизнь моя больна.

1975

VI. «Не гадайте о Грядущем, о Прошедшем не жалейте…»

«Не гадайте о Грядущем,          о Прошедшем не жалейте,Но живите Настоящим»,          – эта истина стара.Только дни мои уносит,          словно листья, лёгкий ветер,Только жизнь моя осталась          в невернувшемся Вчера…«Не печальтесь об умерших,          на могилах слёз не лейте,Наслаждайтесь вашей жизнью», —мудрость – в мире нет древней!Только мёртвые дороже          мне живых на этом свете…И, быть может, мне осталось          жить не так уж много дней…

1976

VII. «Дай им счастья, Иисус Христос!..»

Дай им счастья, Иисус ХристосПусть страданий они не знают.Пусть идут по дороге грёзИ о прошлом не вспоминают.А умрут они – призовиИ суди их не слишком строго…Я молю Тебя, Бог Любви,Пусть легка будет их дорога!

16.12.1973

VIII. «Юноша – поэт, паяц печальный…»

Юноша – поэт, паяц печальный,Чья улыбка – только лишь игра,Чья душа живёт в тиши зеркальнойС полночи бессонной до утра;Юноша в небесном одеянье,В чьей груди – осколок серебра,Дай мне твою руку на прощанье,Юноша, пришедший из Вчера…

1976

Неземная радуга

(1976)

…бог Хеймдалль сторожил Биврёст -

радужный мост, соединявший Небо и

Землю. В те времена, когда ещё жили

боги, радуга была ярче нынешней и

состояла из других цветов

Из древнескандинавского эпоса

Посвящается поэту и астрологу

Максимилиану Волошину —

живому

Вступление

(«В час, когда в чертогах гроз и звёзд…»)

В час, когда в чертогах гроз и звёздТор и Один сновиденьям внемлют,Хеймдалль стережёт воздушный мост,С Неба переброшенный на Землю.Радужный! Сияющий огнёмДальних звёзд! Единственный на свете!Солнечный! Священный (ибо в нёмНе было привычных нам соцветий).Белизна в нём смешивалась с тьмой,Серебро – с лиловой нежной тенью.Пурпурный, лазурный, золотой,Он, казалось, был из сновиденья!Тор и Один умерли. ИнойМир родился в споре волн и ветра.Люди превратили неземнойМост – в полоску солнечного спектра…Но и ныне – где-то в мире звёзд,В мире снов, которым люди внемлют,Хеймдалль стережёт воздушный мост,С Неба переброшенный на землю.

I. Чёрный

(«Чёрный цвет – кошмар дурного сна…»)

Чёрный цвет – кошмар дурного сна,Чёрный цвет – одежда колдуна,Чёрный цвет – подолы длинных ряс,Чёрный цвет – монах, молись за нас!Чёрный цвет – ослепшие глаза,Чёрный цвет – в полночный час гроза,Чёрный цвет – на Солнце тень Зимы,Чёрный цвет – одежда Князя Тьмы.Чёрный цвет – как голову с плеча,Чёрный цвет – одежда палача,Чёрный цвет – стены тюремной твердь,Чёрный цвет – могила, траур, смерть…

11.10.1976

II. Красный

(«Это – в кромешной ночи – огонь…»)

Это – в кромешной ночи – огонь,Это – с иконы старинной – конь,В пальцах тореро – багряный плат,Это над Мёртвым морем – закат.Выстрел! Дух, покидающий плоть!Это – распятый людьми Господь!Яростный демон ратных побед —Красный, кричащий, кровавый цвет!

10.10.1976

III. Золотой

(«Летним утром пели птицы…»)

Тень несозданных созданий

В. БрюсовЛетним утром пели птицыНа невидимой стенеСветлый гимн немой царице —Несказанной Тишине.И в ответ над миром спящимИ над гладью синих водЦветом золота слепящимВозгорался небосвод.И, раскрывшись розой чайной,Лестью птиц опьянена,Золотой струной случайнойЗазвенела Тишина.

1975–1976

IV. Серебряный

(«Под сводами тонких серебряных стенок…»)

Н. Гумилёву

Под сводами тонких серебряных стенокЖила чудака-музыканта игра.Был в дивной мелодии грустный оттенокВолшебного цвета мечты – серебра.Влюблённый, сжимая в ладонях виолу,Маэстро входил в очарованный круг,И Дух Чудотворный – серебряный голубь —Касался крылами взлетающих рук.Мечты Гумилёва, виденья ВивальдиСливались в единый серебряный свет.Конец? Ах, не надо, маэстро! Оставьте!Играйте! Играйте, хоть тысячу лет!…Хозяин кому-то продал за бесценокШкатулку, а с ней – неземное Вчера.Был в дивной мелодии грустный оттенокВолшебного цвета мечты – серебра…

1976

V. Голубой

(«О, девственность голубизны!..»)

О, девственность голубизны!Цвет моря, неба и свободы,Лазурные морские водыИ небо ясное весны.И голубым озареныМерцаньем звёзд ночные своды.О, цвет, что гонит прочь невзгоды!О, девственность голубизны!

10.10.1976

VI. Лиловый

(«О, лиловый цвет…»)

О, лиловый цвет,Перейди порог,Цвет прошедших лет,Пройденных дорог.Цвет любви моейИ моих невзгод,Цвет умерших днейИ летейских вод.Грустный цвет примет,Странный цвет тревог,О, лиловый цвет,Перейди порог.Предзакатный свет —Это цвет разлук.О, лиловый цвет,Мой последний друг.

10.10.1976

VII. Белый

(«Белокаменные церкви под покровом белоснежным…»)

Белизна – угроза Черноте

Марина ЦветаеваБелокаменные церкви         под покровом белоснежнымИ дворянка-белоручка         в бальном платье пред окном.Что там?         То ли облака плывут                  в покое безмятежном,То ли просто хлопья снега                  в русском небе голубом.Белизна чертогов рая —         там, под куполом собора,Где святая Божья Матерь         с бледным ласковым лицом.Восковые свечи тают,         их огонь померкнет скоро.Так угаснет пламя жизни,         в нас зажжённое Творцом.Но восток уже светлеет.         Исчезают духи злые,Всю ночную нечисть гонит         белизною дня рассвет.Белый цвет – угроза мраку,         это цвет моей России.В нём – Любовь, Надежда, Вера         и невинности обет.

1976

Посвящения друзьям

(1976–1978)

Сонет

(«Задуматься, забыться и уснуть…»)

А. Карловскому

Задуматься, забыться и уснуть…Тревожный жребий горького недуга.О, сколь печально видеть гибель другаИ быть бессильным руку протянуть.«В спокойном сне прошедшее забудь», —Так путника зовёт слепая вьюга,И на дорогах замкнутого кругаВ далёкие пределы долог путь.И долог сон. Но если много летПродлится он, однажды яркий светУвидишь ты. То будет пробужденье.Ты сможешь быть счастливым и любить,А я… я напишу стихотворенье:«Прощайте все, прошу меня забыть».

Апрель 1977

Максиму Блоху

(«Мой друг – великий мастер-ювелир…»)

Мой друг – великий мастер-ювелир(Стекла в сапфир чудесно превращенье!),И светлых снов ему подвластен мир,И тайна слов волшебных совмещенья.Печален дух, чей жребий – вечно житьВ заоблачности собственных сомнений.Мой друг – поэт, мечтающий сложитьПрекраснейшее из стихотворений.

Апрель 1977

Марине Абрамовой

(«…И нет дороже ничего…»)

…И нет дороже ничегоМне слов прощанья и прощенья,И слёз, блеснувших на мгновеньеВ глазах. Быть может – оттого,Что жизнь моя всегда былаПолна тревоги расставанья,Безмолвных слёз с Добром прощаньяИ тихих слов прощенья Зла.

26.10.1976

Лоре Светлице

(«Я уезжаю в Коктебель…»)

Я уезжаю в Коктебель,И, Вас надолго покидая,Стихи о хладном сердце КаяТвержу. И, словно колыбельКачаясь, поезд мой несётМеня к восьмому чуду света,Туда, на родину поэта,Чья тень в моём Вчера живёт.Я уезжаю. Но со мнойВаш неразлучен облик нежный,И в той стране, где Понт безбрежныйЛаскает каждою волнойПологий берег, в тишинеНочной Вы будете мне сниться.Черты лица, глаза, ресницыДалёкой Музы в дивном снеУвижу я. И на устахСтихи появятся нежданноО Вас, о чуде несказанномИ о царевне Танах.

Август 1976 – март 1977

Евгению Нестерову[3]

(«Неразвенчанное чудо…»)

Неразвенчанное чудоНеземной любви – ХрамПрощения ИудыСпасом-на-Крови.Храм прощенья… Ночью снежнойВеровать в веснуИ в земной юдоли грешной,Отходя ко сну,Не принять соблазна блуда,Мир благословив…Неразвенчанное чудоНеземной любви.

13.12.1976

Прощание

(«Прощайте, mademoiselle. Замкнулся круг…»)

Л. В.

Прощайте, мадмуазель Вероника!

Иосиф БродскийПрощайте, mademoiselle. Замкнулся круг.Внемлите же теплу последних слов:Пусть никогда Ваш будущий супругВам не читает вслух моих стихов.И пусть полузабытый облик мойНе оживает в Ваших светлых снах,И пусть ещё над Вашей головойНе меркнет Солнце в вечных небесах.Прощайте, lady. Гордости назлоПишу Вам – в первый и в последний раз.Пусть будет Вам уютно и теплоСредь близких и друзей в вечерний час.Пусть Ваши дети помнят наизустьСтихи Марины – и грустят о ней…И пусть ещё святое слово «грусть»Звучит для Вас, как память прежних дней.Прощайте, госпожа. Из дальних странНе шлите писем: некому читать.С Людмилою не венчанный РусланИскать любви отправился опять…Прощайте же. И пусть не боль разлукКоснётся Вас – но радость нежных слов.…И пусть ещё Ваш будущий супругВам не читает вслух моих стихов.

Сентябрь 1976

Дон Жуан

(1977)

…не было у Дон Жуана

Донны Анны

Марина Цветаева

Памяти Е.М.

I. «Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»

Здравствуй… я люблю тебя… прощай…Неизбежность встречи – и прощанья.И меж ними – словно обещанье —Свет любви, зажжённый невзначай.Если ты влюблён – не обещайВечности в любви: она не вечна.Как ни грустно, счастье – быстротечно:«Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»

Апрель 1977

II. «Право, это слишком странно…»

Право, это слишком странно…Сновиденье? Бред?Я искал Вас, донна Анна,Много долгих лет.Ради Вас и в жарких странах,И в краю снеговПобеждал я, донна Анна,Множество врагов.Отблеск Ваших черт прекрасныхЯ искал в других.Песнею надежд напрасныхСтал мой нежный стих.Я искал… И вот – нежданноВы – передо мной.Донна Анна, донна Анна,Вы всему виной!Время счастья – быстротечно,В небе тает дым…Донна Анна, будьте вечноСчастливы – с другим.

7.01.1977

III. «Лунный путь привёл меня к тебе…»

Лунный путь привёл меня к тебе.Ты сказала: – Здравствуй, мой избранник,Я давно ждала тебя, о странник,Мне суждённый в тайной ворожбе.– Лунный путь велик, – ответил я, —Тень моя тебе уступит место,Мне Луной суждённая невеста,Здравствуй, наречённая моя.Лунный путь светился в серебре,И, сверкая тонкими лучами,Улыбались звёзды вместе с нами,Прежде чем погаснуть на заре.

1977

IV.[4] «Восторженность уходит от меня…»

Восторженность уходит от меня,Как лучший друг уходит – не прощаясь.Земля, вокруг своей оси вращаясь,Уносит тень растаявшего дня.Под каменным мостом течёт вода,Потеряна давно дорога к дому…И от меня – как женщина к другому —Восторженность уходит – навсегда.

Апрель 1977

V. «Вереница милых лиц…»

Вереница милых лиц,Лица – без конца…Им – свет девичьих светлиц,Мне же – свет Лица.Сердце лечит только яд,Греет только дым……Донна Анна, говорят,Счастлива – с другим.

1977

VI. «Что же делать, девочка! Луна…»

Что же делать, девочка! ЛунаНыне вновь зовёт меня в дорогу.За меня на сон грядущий БогуПомолись, «ничейная» жена.Что же делать, девочка! ПечальВновь меня уводит прочь от счастья.Мне сжимает пленные запястьяЦепь Судьбы – безжалостная сталь.Что же делать, девочка! СтенаНепреодолима между нами.Серебрясь холодными лучами,В дальний путь зовёт меня Луна…

1977

VII. «Здравствуй, я люблю тебя, прощай…»

«Здравствуй, я люблю тебя, прощай…»Неизбежность встречи – и прощанья.И меж ними – словно обещанье —Свет любви, зажжённый невзначай.Если ты влюблён – не обещайВечности в любви: она не вечна.Как ни грустно, счастье быстротечно:«Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»

1977

Забытые восьмистишия

(1977)

I. «Царевна Несмеяна умерла…»

«Царевна Несмеяна умерла», —Сказал мой друг с оттенком сожаленья.И эта весть легла на Солнце тенью,И мир сокрыла горестная мгла.И лишь слова на тоненьких листахБумаги знали истину обмана.«…A умерла царевна Несмеяна, —Добавил друг, – с улыбкой на устах».

Май-июнь 1977

II. Немон[5]

(«Имени страннее нет. Небрежность…»)

Имени страннее нет. НебрежностьВзмаха – и удар копья разящий.Немон – значит ненависть и нежность.Некто N. Немой. Не-говорящий.Некто N. He-зримый. Не-весомый.Не-земной. Да был он или не был?Демон, верой в Господа ведомый,Молния, ударившая с неба.

12.01.1977

III. «Бейте в набат, христиане!..»

Бейте в набат, христиане!Мир умирает во мгле.Жребий смертей и страданийВыпал российской земле.В душах Господних созданийОтблеск надежды угас.Бейте в набат, христиане:Близок неведомый час!

Март 1977

IV. «Я верю: завтра будет новый день…»

Я верю: завтра будет новый день,И Солнца луч сквозь облака пробьётся.По улицам столицы разольётсяТвоё благоухание, сирень.Исчезнет ночи пасмурная тень,И птичья стая в небеса взовьётся,И город мой, проснувшись, улыбнётся.Я знаю: завтра будет новый день.

1.09.1977

V. «Вот мнения о сущности примет…»

Вот мнения о сущности примет:Есть люди, им подвластные.Иные, Напротив, говорят: приметы – бред.…Незрячие – одни, а те – слепые.Подчас Добро не отличить от ЗлаИ холод лести – от тепла участья.Подчас приносят счастье зеркала Разбитые.И горе – сны о счастье.

Июнь 1977

VI. «Мне снилась смерть любимого созданья…»

Мне снилась смерть любимого созданья

А. БлокМне снилась смерть любимого созданья.Явился Божий Ангел предо мной,И в древний храм, исполненный молчанья,Он ввёл меня в безлунный час ночной.Все юноши, влюблённые в созданьяСвоей мечты, молились там, скорбя.Был траур. Были свечи, отпеваньяИ гроб, в котором не было – тебя.

Июнь 1977

VIII.[6] «Я превращу весь мир в волшебный сад…»

Я превращу весь мир в волшебный сад.Деревьям дам я вечное цветенье,И музыку заменит птичье пеньеИ нежный звон невидимых цикад.Я улыбнусь – и явью станут сны,И век чудес на землю вновь вернётся,И осень златоликая сольётсяС ликующею зеленью весны.

Март 1977

IX. «…И за все признанья на бумаге…»

…И за все признанья на бумаге,И за все бессонные огниНа каком ещё АрхипелагеСуждено нам кончить наши дни?Грозный рок, куда же ты нас гонишь?К смерти ли… страшней которой нет?Но ГУЛаг, Елабуга, ВоронежВ наших душах – с юношеских лет.

1977

X. «Демонизм бушующей стихии…»

Демонизм бушующей стихии,Завыванье ветра, грохот грома —Здесь мой дом. И тучи грозовыеВ небе для меня – лишь кровля дома.Молнии – блистающие блики,Каждая из них – моя лампада.Праздник бури – вот мой Дом великий,Демонизм грозы – на стогнах града.

Февраль 1977

XI. «Я выдумал тебя, царевна Несмеяна…»

Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,Прекрасней, чем восход,        печальней, чем закат.Я выдумал тебя негаданно-нежданноИз радости удач и горечи утрат.В отчаянье моём мне было так желанноУвидеть хоть во сне твой облик неземной.Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,Поверив в то, что ты – не выдумана мной.

Май 1977

XII. «Вам, враги мои, вам, коими гоним…»

Вам, враги мои, вам, коими гонимКаждый, не вернувшийся в Сегодня,Вам, смеявшимся над именем моимИ над верой в свет Любви Господней,Вам, не принимающим меня,Слугам всех приказов и капризовЯ, поэт Потерянного Дня,Вам бросаю сей надменный вызов.

Июнь 1977

XIII. «Я – маг, превращающий в чёткие строчки…»

Я – маг, превращающий в чёткие строчкиТревогу и ревность, любовь и печаль,Неистовый Демон в земной оболочке,Чей взор беспощаден и нежен – как сталь.То раб Люцифера, то Ангел Господний,Я льда холоднее и жарче костра.Я – маг, превращающий ваше СегодняВ волшебную сказку о вечном Вчера.

Март 1977

XIV. «Люди из Сегодня! К вам храня…»

Люди из Сегодня! К вам храняНежность в сердце, я не жду ответа.Я прощаю вас. Прими меня,Светлая река забвенья – Лета.Но однажды – на исходе дняК вам в сердца войдёт лучами света,Песней предзакатного огня —Грусть сентиментального поэта.

Январь-февраль 1977

XV. «Ты мне чужда, прекрасная страна…»

Ты мне чужда, прекрасная страна,Земля царя-строителя Давида.О, Грузия! Неверная женаВостока – легендарная Колхида.Люблю тебя. Но мне не сужденаВзаимность – ибо счастливы другие.А я… Увы, мне так же невернаМоя чужая родина – Россия…

Июнь 1977

Георгий Немон

Бумажный Парфенон

Стихи 1977–1978

Елене Кричевской,

Владимиру Алейникову

и Солнцу

Нам с музыкою легче на земле,

А в небе с нею – свита Аполлона…

Владимир Алейников. «Стансы к Елене»

I. Элегия для Алейникова

(«Задумчивый паук…»)

Кукушка о своём, а горлица о милом…

Владимир АлейниковЗадумчивый паукЧуть трогает струну —И тишина звенит             в озябших пальцах ветра.И этот чистый звук,И эту тишинуНе втиснуть в Парфенон    классического метра.Не втиснуть – замкнут круг.Над заревом печнымВзлетают угольки и, опускаясь, гаснут.Задумчивый паукУзором кружевнымСоткал сплетенье слов            «прекрасно» и «напрасно».И ветер тишину Похоронил в золе,Бумажный Парфенон                 стал пепельной могилой.И камень шёл ко дну,Металл ржавел в земле…«Кукушка о своём,                 а ветер – всё о милой»…Не плачь, мой милый друг,Влюблённый в тишину,Внемли сплетенью слов                 классического метра.Прикосновеньем рукЯ трогаю струну —И снова тишина звенит в ладонях ветра.

Октябрь 1977

II. Письмо к моему костюму[7]

(«Я пишу тебе письмо…»)

Я пишу тебе письмо,Старый друг.Тяжек нам с тобой, jumeau[8],Путь разлук.Без тебя я и безногИ безрук —Как объеденный туземцамиКук.Ты один меня простишьИ поймёшь.Ты, как женщина, к другимНе уйдёшь.Не предашь меня, как друг,Не пропьёшь.Как Иуда, не продашьНи за грош.Я немного пьян, но тыНе взыщи.Что за жизнь – носить пальтыДа плащи,Спать в тиши, глотать лапши,Да борщи.Лучше сразу – камень в лобИз пращи.Я пишу тебе, mon vieux[9],Старина.За окном лишь вороньёДа луна.Я б послал тебе в химчисткуВина —Да бутылки все пустыеДо дна.C’est la vie. И что уж там,Где уж нам!От вчерашних в доме правд —Смрад и хлам.Эх, дружище, всё – содомДа бедлам,Шерри-бренди, как сказалМандельштам.

Июль 1977