Россия и мусульманский мир № 5 / 2010

Фактическая суть «социального контракта» между правящей элитой и большей частью общества – стабильность в обмен на фактический отказ от конкуренции идей в выборе стратегической линии развития страны. Складывающаяся политическая ситуация единения партии власти при полной дезорганизации оппозиционных сил является индикатором того, что пока реализация этого варианта развития функции управления является преобладающей. Условно этот вариант реализации функции управления называется «господство монопартийности».

Наст. время – 2020 г. Консолидация общества до 2010 г. (социальный контракт – сужение демократических свобод в обмен на стабильность). Проявление признаков стагнации в условиях сужения сферы конкуренции управленческих идей.

2020–2040 гг. Нарастание стагнационных явлений. Усиление фракционной борьбы. Недееспособность оппозиции. Пассивность населения. Высокая уязвимость перед внешним воздействием.

Вариант второй (эффективная демократия). Ключевым отличием от первого варианта является развитие многопартийной системы, которая предоставляет лучшие условия для организации конкуренции идей. Большинство современных успешных экономик функционирует в условиях многопартийной демократии. Основным препятствием для перехода к данной модели управления, как представляется, будет достаточно агрессивное внешнее окружение, что, как показывает опыт даже традиционных демократий, зачастую оборачивается ущемлением некоторых демократических свобод граждан. Потенциал реализации этой формы правления значительно выше, чем у первого варианта, однако эффективность управления напрямую не вытекает из формы правления.

Наст. время – 2020 г. Развитие нескольких дееспособных политических центров (партий) в общественной жизни страны. Формирование условий конкуренции идей. Усиление борьбы с коррупцией органов государственной власти.

2020–2040 гг. Построение дееспособных институтов многопартийной демократии. Существенное улучшение качества государственного управления. Значительное снижение уровня коррупции.

Вариант третий (политическая интеграция). Является развитием второго, но предполагает формирование полномочных наднациональных демократических институтов единого экономического пространства, объединяющего ряд постсоветских государств. Формирование дееспособных наднациональных структур и достижение целей реинтеграции части постсоветского пространства предполагает, что реализация функции управления будет высокоэффективной. Реализация этого варианта оставляет для страны возможности достижения сверхдержавного уровня.

Наст. время – 2020 г. Формирование полномочных наднациональных демократических институтов единого экономического пространства. Формирование единой правовой базы функционирования государств ЕЭП.

2020–2040 гг. Обеспечение дееспособности наднациональных структур ЕЭП. Достижение целей реинтеграции части постсоветского пространства. Формирование полномочного законодательного органа, единого для стран – членов ЕЭП.

Вариант четвертый (авторитаризм). Предполагает, что на определенном этапе исторического развития Россия может вернуться к какому-либо типу авторитарного правления. Хотя исторически, особенно в условиях агрессивного внешнего окружения, авторитарный тип правления временами являлся достаточно эффективной формой правления, в социально-экономических условиях XXI столетия он предстает анахронизмом и экспертами рассматривается скорее как возможный временный отход с позиций демократического устройства системы управления страной, а не как возможность формирования устойчивой управленческой тенденции.

Наст. время – 2020 г. Сползание к авторитарной форме правления. Краткосрочное улучшение управляемости страной.

2020–2040 гг. Реализация мобилизационного варианта развития страны. Рост коррупционных явлений в системе государственного управления.

Вариант пятый (неэффективное управление). Ввключает в себя все другие варианты, в том числе потерю государственного управления в результате войн, природных катаклизмов, различные варианты переходных форм правления. К этой же группе отнесем возможные сценарии реализации низкоэффективных управленческих схем демократического типа. По своей структуре этот вариант достаточно рыхлый и рассматривается не столько с целью его собственного позиционирования, сколько для формирования полной группы возможного развития событий, т.е. имеет вспомогательную функцию.

Наст. время – 2020 г. Потеря устойчивости государственного управления в результате войн, природных катаклизмов, реализации низкоэффективных управленческих схем демократического типа.

2020–2040 гг. Стагнационное развитие общества.

Полученные на основе обработки мнений экспертов результаты показывают, что до 2020 г. наиболее вероятно сохранение сложившейся системы, когда преобладает влияние одной политической силы. Одинаковые перспективы реализации в период до 2020 г. имеют наиболее эффективные второй и третий варианты (всеобъемлющая демократия и формирование наднациональных структур), но оба они существенно уступают варианту «замороженной» монопартийности. После 2020 г., вероятнее всего, реализуется второй вариант управления, и с вероятностью практически в два раза меньше – вариант построения интегрированного сообщества на постсоветском пространстве. Вероятность реализации четвертого и пятого вариантов на протяжении всего периода прогноза определена как крайне низкая.

9. Демографический фактор. Веер сценариев народонаселения включает пять вариантов.

Вариант первый (либеральный и/или репрессивный). Предполагает спонтанное развитие демографической ситуации в стране, подобно тому как это происходило в предшествующие три декады. Игнорируется необходимость активизации программ стимулирования рождаемости, демографическая политика сводится к снижению смертности и мало что делается для привлечения в страну иммигрантов. Сокращение суммарного коэффициента рождаемости в 2040 г. до 1,01–1,1 рассматривается как составной компонент улучшения качества жизни, расширения «планирования семьи» и плюрализма форм брачно-семейных отношений. При этом уменьшение к 2040 г. численности российского населения до 94,5–96,8 млн. на фоне повышения благосостояния граждан не приведет к росту внутренней напряженности. На протяжении прогнозируемого периода смертность будет медленно сокращаться вследствие роста уровня жизни всех слоев населения. В данном варианте прогноза, по сути, описан происходящий ныне отказ правительства и общественности от активной просемейной политики и от мощного стимулирования рождаемости. Таким образом, в данном варианте предусматривается снижение после 2020 г. суммарного коэффициента рождаемости в соответствии с динамикой репродуктивных ориентации населения. При этом возможны незначительные колебания миграционных потоков, укладывающиеся в модель нулевого сальдо миграции. Подобное развитие демографических событий вполне реально при наличии общественного мнения в стране, оправдывающего сложившееся положение вещей и отказ от какой-либо активной демографической и просемейной политики или же ошибочной демографической политики, построенной на репрессивных мерах.

Наст. время – 2020 г. Отказ от активизации программ рождаемости. Концентрация демографической политики на снижении смертности. Пассивная иммиграционная политика.

2020–2040 гг. Сокращение суммарного коэффициента рождаемости в 2040 г. до 1,01–1,1. Приоритет программам «планирования семьи». Расширение плюрализма семейно-брачных отношений.

Вариант второй (иммиграция). Рассматривается возможность проведения активной иммиграционной политики без акцента на повышение рождаемости. При норме иммиграции 0,2–0,3 % от общей численности населения последнее в 2040 г. составит 100,1–115,2 млн. – как минимум на 6 млн. больше, чем в случае отсутствия внешней иммиграции. Таким образом, во втором варианте до 2020 г. режим воспроизводства остается прежним, но внешние и внутренние события в стране на фоне все растущей убыли населения создают такую политическую атмосферу, из-за которой правительство в 2021–2040 гг. решается на умеренное привлечение иммигрантов из ближнего и дальнего зарубежья. Полная компенсация убыли населения в этот период невозможна. Ассимиляция «пришлых» как россиян не может быть столь же успешной, как в США, изначально ориентированных на рост в основном за счет иммиграции и имеющих огромный по времени и методам опыт адаптации мигрантов к новым условиям жизни. Тем не менее в данном варианте за точку отсчета при определении нормы иммиграции берется сначала 0,2–0,3 % от численности населения (процент США). Однако расчеты показывают способность иммиграции компенсировать лишь 20 млн. потерь. Увеличение же иммиграционного притока в три-четыре раза по сравнению с принятой в данном варианте нормой является совершенно неподъемной в социально-экономическом отношении проблемой не только для России, но и для США. Не говоря уж о том, что Россия рискует превратиться в другую страну, ⅔ населения которой оказались бы иммигрантами и их детьми.

Наст. время – 2020 г. Неэффективная политика повышения рождаемости. Стимулирование притока иммигрантов.

2020–2040 гг. Активная политика привлечения иммигрантов из стран ближнего и дальнего зарубежья. Численность населения страны к 2040 г. –100,1–115,2 млн. человек.

Вариант третий (эволюционный регресс). Делается ставка на демографическую политику «для свободных людей в свободном обществе», т.е. в обществе, где каждый сам выбирает собственные линии социального поведения, в том числе репродуктивного. Здесь предусматривается повышение престижа семьи с тремя-четырьмя детьми, среднедетного отцовства и материнства, семейного образа жизни вообще в сопоставлении с одиночно-холостяцким. Одновременно предлагаемая модель среднедетной семьи (как альтернатива малодетной) мощно поддерживается экономическим стимулированием в рамках программы ДНК (доходы–налоги–кредиты). Просемейная политика общества связана с выравниванием положения института семьи среди других социальных институтов, с переориентацией общественного мнения, экономики, социальной сферы, деятельности правительства, политических партий, средств массовой информации на трехдетную семью. Итогом реализации этого варианта может быть совпадение с тенденцией «среднего» варианта ООН, т.е. численность населения России по этому варианту составит примерно 140,6 млн. человек в 2020 г., 128,9 млн. человек – в 2040-м.

Наст. время – 2020 г. Формирование программ повышения престижа семьи с тремя-четырьмя детьми, среднедетного отцовства и материнства, семейного образа жизни вообще в сопоставлении с одиночно-холостяцким. Демографическая политика для свободных людей в свободном обществе. Численность населения к 2020 г. – 140 млн. человек.

2020–2040 гг. Численность населения к 2040 г. – 128,9 млн. человек.

Вариант четвертый (перелом – 2060 г.). Базируется на предположении, что до 2020 г. удастся удержать суммарный коэффициент рождаемости на уровне минимум 1,3, а потом поднять его до 1,5 в 2030 г. и до 1,8 в 2040 г. Этот уровень рождаемости сократит темпы убыли населения и даст возможность перелома депопуляции на рубеже 2060 г.

Наст. время – 2020 г. Удержание уровня рождаемости на показателе 1,3.

2020–2040 гг. Поднятие уровня рождаемости до 1,8 к 2040 г.

Вариант пятый (интеграционный). Решения демографической проблемы связаны с развитием интеграционных процессов на постсоветском пространстве. В принципе, в этом варианте нет ничего нового. В частности, интеграционные процессы в Европейском союзе не в последнюю очередь связаны с необходимостью решения демографической проблемы. Соответственно объединение Европы создает условия для сохранения мирового политического и экономического влияния Старого Света, в том числе и за счет демографического укрупнения. Аналогичным образом объединение какой-то части государств постсоветского пространства позволило бы снизить остроту демографической проблемы как за счет более гибкого использования человеческих ресурсов (поскольку проблема депопуляции характерна не только для России, но и для других государств постсоветского пространства), так и за счет формирования более благоприятных социальных условий, что может положительно сказаться на рождаемости. Если аналогичных тенденций удастся достичь в других странах Евроазиатского сообщества, то в зависимости от его политико-экономической конфигурации численность населения в рамках сообщества может составить свыше 200 млн. человек. Это – уровень великой демографической державы в верхнем ее спектре.

Наст. время – 2020 г. Активное развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Гибкое использование трудовых ресурсов единого экономического пространства.

2020–2040 гг. Повышение социального оптимизма и, как следствие, улучшение демографических показателей.

Таким образом, фактически только пятый вариант оставляет России возможность сохранения статуса полноценного великого государства в составе наднационального Евроазиатского сообщества. Определенный оптимизм внушает и четвертый вариант, предполагающий преодоление тенденции депопуляции к 2060 г. и возвращение России к 2080 г к нижней границе уровня великого государства в демографическом измерении. Остальные варианты ведут к падению статуса России в демографическом из-мерении после 2040 г. В третьем варианте наименьшая убыль населения достигается в 2080 г., а ликвидация депопуляции переносится на XXII в. При этом для перехода к простому воспроизводству населения в 2080 г. активную просемейную политику стимулирования рождаемости надо начинать уже сейчас. Отсутствие такого рода решений отодвигает решение проблемы убыли российского населения на следующий век, но риск распада страны сделает к тому времени эту тему устаревшей. Третий вариант принципиально отличается от второго, где сохраняется депопуляционный режим воспроизводства населения, а манипуляции с иммиграционными потоками обслуживают текущие нужды правящих элит. При этом варианте создается режим расширенного воспроизводства населения за счет усиления потребности в детях и многократного (до 50 %) увеличения доли трехдетных семей в структуре браков. Однако конструирование подобного режима позднее 2010 г. благодаря лаговому эффекту социальных норм малодетности и «плохой» демографической структуры, сложившейся в эпоху сверхнизкой рождаемости, не позволит устранить убыль населения в XXI в. даже с учетом небольшого иммиграционного притока. Второй вариант показывает неизбежность сокращения численности населения, несмотря на усилия по привлечению мигрантов из других стран, поскольку продолжается ослабление потребности в детях и, как следствие, спад рождаемости. «Заманивание» иммигрантов, особенно репродуктивного возраста, потребует огромных капиталовложений, видимо, более значительных по сравнению с инвестированием в стабильную семью с тремя детьми. Но его внешне обманчивая привлекательность для правительства заключается в том, что приезд иностранцев чисто количественно делает менее заметной убыль населения. Следует учесть, что иммиграционная политика способна компенсировать лишь незначительную часть естественной убыли населения. Первый вариант является наиболее негативным, так как связан с полным отказом от осуществления демографической политики либо с ее проведением на основе принуждения населения к определенным моделям репродуктивного поведения (запрет на аборты и разводы, ограничение свобод населения, предпочитающего холостяцкий и, увы, однодетно-разводный образ жизни, штрафы за «неугодное», например гомосексуальное, поведение и т.д.).

Отказ от активной демографической политики приведет к вымиранию наций под лозунгом скорейшего перехода к «золотому миллиарду». Латентно этот вариант содержит международное соглашение между демографически разнородными лагерями уже депопулирующих и пока еще не депопулирующих наций. Достижение такого политического равновесия весьма проблематично и невероятно в ближайшее время, особенно в связи с ростом терроризма. Данный вариант довольно условен, если не фантастичен, не только с демографической точки зрения, но и с социально-политической. Отсутствие у лидеров государств беспокойства по поводу вымирания населения их стран, отказ от политических мер нейтрализации депопуляции возможны лишь на протяжении двух-трех десятилетий – пока для всех не станут очевидными негативные последствия отрицательного естественного прироста. Только активизация мальтузианских и феминистских организаций способна оправдать бездействие и полное подчинение разрушительной тенденции.

Применение репрессивных мер при авторитарном правлении в силу неэффективности подобной политики и углубления депопуляции будет вести к дальнейшему ужесточению власти, балансирующей на грани государственного распада по мере приближения к численности населения страны в 40–50 млн. В государстве с самой низкой плотностью населения в мире и с самой большой площадью территориальная целостность может сохраняться лишь при наращивании военной мощи. Конечно, найдутся и еще какие-то другие способы предотвращения депопуляционного краха государства, но здесь следует подчеркнуть, что для возникновения в обществе соответствующей атмосферы, позволяющей искать необычные методы компенсации вымирающего населения, для начала в нем должна прижиться и стать общепризнанной идеология спасения страны в кратчайшие сроки.

Следует также отметить, что отказ от «вмешательства» фактически соответствует дальнейшей деградации института семьи, не выполняющего своих функций по рождению, содержанию и воспитанию нескольких детей. На деле сейчас реализуется один их них – декларативная политика полумер, важных, но абсолютно недостаточных и не отражающих глубины демографической катастрофы. Она – не только в продолжающейся депопуляции населения, но и в том, что даже для критически важных сегментов занятости (Вооруженные силы, правоохранительные органы, стратегически важные и технологически потенциально опасные объекты и др.) уже сейчас ощущается дефицит не просто подготовленных, но физически и психически здоровых кадров. Когда же она будет во всей остроте осознана не только отдельными деятелями или экспертами, но всем обществом, когда сложится адекватное понимание этого вызова, то придется от нынешнего демографического либерализма переходить к очень жесткой репрессивной демографической политике, независимо от политических убеждений власти. Депопуляция, деградация здоровья, появление эпидемий старых и новых болезней будут происходить на фоне кризиса расселения. Здесь выбор тоже будет сделан страной в лице миллионов ее граждан – либо в пользу сценария преимущественного роста Москвы и некоторых других городов (в результате вслед за исчезнувшими за последние 15 лет почти 20 тыс. населенных пунктов последуют в небытие еще десятки тысяч); либо сложится более гармоничная структура расселения. По сути, депопуляционная политика ведет к сокращению численности населения в два раза уже через 50 лет и в три раза – к 2080 г. К тому же это политика экономических противоречий между потребностью в рабочей силе и уменьшением численности трудовых ресурсов, между потребностью в росте производительности труда и тенденцией к экономическим спадам из-за сворачивания многих видов производства в условиях старения населения и падения рождаемости.

Сценарии глобального развития. Движущей силой сценариев глобального развития выступает сложная конфигурация игроков, из взаимодействия которых складывается исторический ход событий.

Сценарий жесткой глобализации основывается на предположении, что основные центры силы Евроатлантического сообщества (США и ЕС) будут выступать единой коалицией в процессе трансформации системы международных отношений и мировой экономической системы. Фактически этот сценарий означает успех стратегии однополярного миропорядка. Экономическими результатами внедрения этой модели могут стать фиксация при помощи экономических и внеэкономических методов монополии Запада на развитие высоких технологий, в том числе в сфере финансов, и извлечение соответствующих рентных доходов, в то время как странам остального мира будет отведена вспомогательная роль и функции доноров, плательщиков различных видов рентных доходов, прежде называвшихся данью. В зависимости от специфики стран их функциями могут быть поставка сырья, трудовых ресурсов, размещение на своей территории вредных производств, организация природных заповедников с целью поддержания надлежащего мирового природного баланса, явное или скрытое кредитование «эмиссионного центра» мировой резервной валюты и т.д. Данный сценарий предполагает, что в военной области отрыв США и стран Запада от всего остального мира в военно-технологическом плане резко возрастет. С большой вероятностью будут сняты пока еще остающиеся ограничения на использование военной силы для обеспечения интересов США и Евроатлантического сообщества в целом. Воплощение сценария жесткой глобализации предполагает практически с неизбежностью кризисный фон развития международной обстановки. Для сохранения своего лидерства США с высокой вероятностью должны провоцировать глобальную напряженность через политику «управляемых конфликтов», «сброса в хаос», «непредсказуемого переформатирования правил игры» и т.д. Ярким примером такого провоцирования «хаоса» и управления им является современный финансово-экономический кризис. Основным риском такого сценария является то, что недовольство элит традиционных и новых центров силы своим несуверенным статусом будет нарастать, приводя к открытым и завуалированным попыткам расшатать монополярный миропорядок. Яркими примерами в этом смысле являются Венесуэла, Куба, Никарагуа, Иран и Северная Корея. Их эпатаж в мировой политике вряд ли был бы возможен без поддержки более крупных мировых игроков, в том числе и действующих в составе доминирующей коалиции. Несомненным ограничителем полномасштабного развертывания данного сценария является и внутренняя оппозиция ему в самих США.

Вместе с тем в долгосрочной перспективе лидерство высокоразвитых государств начала XXI в. может быть подорвано неблагоприятными для них демографическими тенденциями и их следствиями. Так, в значительной степени «состарится» (более 40 % населения в возрасте 60 лет и старше) и сократится население европейских стран (например, Германии – с 82 до 71 млн.) и Японии (со 127 до 109 млн.). При этом население относительно «молодых» (около 30 % в возрасте 60 лет и старше) Китая, Индии и Ирана возрастет соответственно с 1290 до 1460 млн.; с 1030 до 1570 млн.; с 68 до 121 млн. человек. Восполнение трудовых ресурсов может идти только за счет расширения внешней миграции, что создает серьезную угрозу сохранению культурной самобытности. В отличие от Старого Света, в США, очевидно, произойдет значительный рост (с 281 до 397 млн. человек) и омоложение населения преимущественно за счет мигрантов из Латинской Америки, что приведет к коренному изменению национально-расовой структуры американского общества.

Исходя из этого государства Евроатлантического сообщества будут стремиться в полной мере задействовать технологическое и военное преимущество над остальным миром для максимально долгого закрепления своего лидерства в условиях неблагоприятной демографической и экономической ситуации. Для удержания лидерства и управления остальным, «ресурсообеспечивающим» миром Западу может потребоваться выстраивание жесткой иерархической структуры. Инструментами реализации такой политики будут выступать торговые войны, различные режимы, препятствующие развитию высоких технологий за пределами Евроатлантического сообщества, и широкое использование механизмов силовой коррекции обстановки. В частности, на неформальном уровне в среде западной элиты активно обсуждаются различные варианты решения демографической проблемы развивающихся стран – от внедрения программ насильственной стерилизации до провоцирования серии военных конфликтов. Например, рассматривается возможность военного конфликта с ограниченным применением ядерного оружия между Индией и КНР. В этом контексте может рассматриваться и гипотетический региональный военный конфликт между Россией и Китаем.

Ресурсы для проведения геоэкономических войн будут изыматься из жертв «нового колониализма», к числу которых станут относить большинство развивающихся государств. Россия, сохраняющая умеренные темпы экономического роста и одновременно сокращающая численность населения, но имеющая значительный ресурсный потенциал, по всей видимости, будет рассматриваться США, ЕС и Китаем в качестве одного из объектов проведения политики «нового колониализма». Борьба за доступ к российским ресурсам и ресурсам других постсоветских государств между ЕС, США и Китаем поставит под угрозу контроль Российской Федерации над имеющимися и перспективными магистральными путями энергоносителей, прежде всего каспийских и центральноазиатских углеводородов. При этом ведущие державы будут активно поддерживать дезинтеграционные процессы в СНГ, чтобы не допустить возрождения под эгидой Российской Федерации мощного межгосударственного объединения с единым оборонно-стратегическим и народно-хозяйственным комплексом.