Драгоценная ночь

Сирены выли теперь уже почти рядом. Громко и четко. Очевидно, во дворе. Он включил кран и убрал салфетку.

– Подставь руку под воду, – сказал он. – Я открою дверь.

* * *

Час спустя дом Евы напоминал центральный полицейский участок. Люди входили и уходили, натыкаясь друг на друга. Полицейские и в форме, и в штатском делали свою работу, собирая улики. Желтая лента тянулась вдоль всей железной ограды ее дома, а цветные огни сверкали в лежащих во дворе осколках, напоминая огромный дискотечный шар.

Конечно же у ограды столпилась группа репортеров, недовольных тем, что их не пускают ближе. Каждому, кто выходил из дома, они выкрикивали вопросы, требуя немедленного ответа.

Тем временем в доме Эве полицейские задавали вопросы, ее несколько раз просили рассказать обо всем, что случилось. От этого голова просто раскалывалась.

Ее агент, Рэджи Пит, также был в комнате – ему позвонил один из папарацци – с предложением защищать ее интересы. Но она смотрела только на Блэйка. Она была счастлива, что он оказался рядом.

– У вас есть знакомые, способные на такое или имеющие причины так с вами поступить? – спросил ее сержант Кен Биддл.

Полицейский выглядел старым, многое повидавшим. Блэйку не понравился этот вопрос, и он нахмурился – пару таких сержантов и майоров ему довелось знать. Но Блэйк успел почувствовать и страх Эвы. Почувствовать, как бешено колотится ее сердце.

– Вы хотите сказать, что возможна какая-либо причина, чтобы обстрелять чей-либо дом и напугать человека до смерти? – осведомился он.

Полицейский кинул на него равнодушный взгляд и снова посмотрел на Эву:

– Вы не получали странных писем?

Эва пожала плечами:

– Не больше обычного. Вся моя почта идет к Рэджи, и все подозрительное он передает вам.

Рэджи кивнул, подтверждая, что так и есть.

– Но ничего из ряда вон выходящего? – настаивал Кен.

Рэджи покачал головой:

– Нет.

– Я хотел бы увидеть их все.

Рэджи кивнул:

– Насколько я знаю, у вас есть целый файл о них.

– Простите, – вмешался назойливый врач скорой помощи. – Нам бы очень хотелось отвезти мисс Келли в больницу, чтобы сделать ей рентген головы и зашить рану на ее руке.

Полицейский кивнул, закрывая блокнот.

– Вам есть где пока пожить? Я бы не советовал вам возвращаться сюда, пока преступники не пойманы. Я надеюсь, мы быстро закроем дело, но до тех пор умнее всего вам будет залечь на дно.

Рэджи покачал головой:

– Это невозможно. У нее новый рекламный контракт. Съемки в Лос-Анджелесе через два дня. И еще у нее на следующей неделе полдюжины ток-шоу в США. Реклама новых духов.

Блэйк поверить не мог, что агент пренебрегает безопасностью клиента. Разве забота об Эве не главное? Но ветерана полиции это не смутило.

– Отмените их.

Рэджи, высокий худой мужчина с серыми вьющимися волосами и круглыми очками в металлической оправе, разинул рот, как выброшенная на берег рыба.

– Их нельзя просто отменить, сержант. Я найму ей команду охранников! – воскликнул Рэджи.

– Это, конечно, ваше право, – согласился полицейский. – Но мой вам совет, как я уже сказал, – залечь на дно. И тот же совет даст вам любой охранник, который не даром ест свой хлеб.

Блэйк решил, что Кен Биддл ему все же нравится. Он казался солидным человеком. Знавшим свое дело и не любившим дураков. А Рэджи явно дурак, каких мало.

Словно в подтверждение догадки, Рэджи раздраженно взглянул на полицейского, затем повернулся к Эве:

– Я закажу тебе номер в отеле, дорогая. И найму охрану, завтра же утром.

– Приятель, похоже, вы не слышали, что вам сейчас объяснили, – сказал Блэйк. – Сержант явно знает, о чем говорит. Ей необходимо ненадолго исчезнуть.

– Эва, милая, – не унимался Рэджи. – Я думаю, они делают из мухи слона.

Голова Эвы кружилась. Они обсуждали ее жизнь так, словно ее не было рядом. Рука ныла от боли, и неожиданно она почувствовала жуткую усталость. Ей вдруг просто захотелось прилечь где-нибудь и проспать неделю, забыв, что кто-то обстрелял ее дом. Ее прекрасный, дивный дом.

– Можно меня сначала отвезут в больницу и осмотрят? – перебила она их.

Это все, что требовалось врачу.

– Верно. Допрос окончен, – сказал он, вставая перед ней, и Эва за то, что он вмешался, готова была расцеловать его. – Мы отвезем ее в ближайшую больницу.

Рэджи покачал головой:

– Нет, у мисс Келли есть собственный врач на Харлей-стрит.

Врач фыркнул:

– Сейчас девять вечера. Мисс Келли срочно нужен рентген и, возможно, компьютерная томография. Ей нужно в больницу.

– Ближайшая подойдет, – сказала Эва, прежде чем Рэджи успел что-либо ответить.

Блэйк взглянул на часы. Он мог вернуться домой и начать свой отпуск в течение получаса. Он почти чувствовал вкус холодного пива, ждавшего его в холодильнике. Вот только Эва Келли уже не была той дивой, которой он считал ее прежде. Забота о ней не входила в его обязанности; он это знал. Он оказался не в то время и не в том месте. А она большая девочка, и, что бы она ни решила, его не касалось.

Однако он чувствовал, что хорошего совета от Рэджи она не дождется.

– Я вам еще нужен, сержант? – спросил он.

Кен покачал головой:

– Я записал ваши данные на случай, если будут вопросы.

Вот и все. Его работа окончена. Но прежде чем Блэйк успел попрощаться, она схватила его за руку:

– Ты можешь поехать со мной?

Блэйк посмотрел на нее, не зная, что ответить. Какого?..

Он не ожидал, что она попросит его остаться теперь, когда ее окружали люди. И хотя часть его существа чувствовала ответственность за нее, с другой стороны, он не желал иметь ничего общего ни с Эвой Келли, ни с ее безумной, звездной жизнью.

Их общие дела завершились. Он был свободен. У него начинался отпуск. Но эти желто-зеленые глаза смотрели на него с мольбой, и он понял, что дурные предчувствия его не обманули. Он вздохнул:

– Конечно.

* * *

Блэйк вошел в больницу спустя полчаса. Он подождал, пока пресса устремится за голубыми огнями кареты скорой помощи, и сам поехал не торопясь. Машину он припарковал на одной из задних улиц, как можно дальше от центрального входа. Завидев издали вспышки фотокамер, обрадовался, что поступил именно так.

Достаточно того, что его щелкали каждый день, когда он приезжал к Эве, и спрашивали об их отношениях, хотя он просто делал у нее ремонт. Он не хотел, чтобы они вычислили его машину, умножили в уме два на два и поняли, что это пять.

Он вошел в больницу, справился в регистратуре, и охранник повел его к Эве. Следуя за ним по коридорам, Блэйк сжимал кулаки. Запах антисептиков вызывал множество неприятных воспоминаний.

Они остановились у закрытой двери, возле которой дежурили еще два охранника. Они открыли ему дверь, и первым делом Блэйк увидел Рэджи, говорившего с парнем в белой одежде. Рэджи требовал, чтобы к зашиванию руки его драгоценной клиентки привлекли пластического хирурга.

– Эта рука… – вещал он, указывая на упомянутую конечность, – стоит огромных денег! И я не позволю какому-то врачу-практиканту шинковать ее еще больше!

Врач поднял руки, давая понять что сдается:

– Я передам сообщение дежурной команде специалистов.

– Мне нужен консультант, – настаивал Рэджи. – Кто-нибудь, способный контролировать их действия.

Блэйк глянул на врача перед тем, как тот выскользнул из комнаты. Он явно сожалел, что пришел на работу. Теперь начинало казаться, что самой большой дивой на самом деле был Рэджи. Его удивляло, что Эва с этим мирится. За три месяца Блэйк стал свидетелем того, как она уволила дизайнера интерьеров, личного врача и персонального тренера за то, что все они пытались навязывать ей свое мнение. Но сейчас Эва покорно лежала на каталке, передав Рэджи бразды правления. Она подняла глаза и увидела Блэйка.

– Ой, привет! – сказала она, приподнявшись и сев.

Все время, пока она лежала в камере компьютерного томографа, ее не оставляло чувство тревоги. Доктор заверил, что все образуется, но только сейчас она почувствовала, что все действительно будет хорошо. Она не переставая думала о том, как Блэйк толкнул ее на пол. Он просто вовремя отреагировал. За долю секунды. Она пыталась понять, что происходит, а он уже кинулся на нее, и она очутилась на полу прежде, чем поняла, что звучат выстрелы.

– Я думала, ты меня бросил.

Он едва заметно улыбнулся ей в ответ. Эта улыбка почти не изменила линии его рта. Эва подумала, как бы смотрелась на его лице настоящая улыбка. Улыбались бы его глаза? Сильно бы изменилось его суровое лицо? Разгладились бы морщины?

– Я же сказал, что приду.

Она не ответила. Говорил он тоже мало, как и улыбался.

– Тебя обследовали? Все в порядке? – спросил он пару секунд спустя.

Голос его звучал мрачно. Очевидно не желая беседовать при посторонних, он взглянул на Рэджи, болтавшего по мобильнику. Эва, напротив, так привыкла к Рэджи, что едва его замечала.

– Томографию сделали. Осложнений нет, – сказала она. – Ждем пластического хирурга, чтобы зашил руку.

Он кивнул, и она ждала, что он как-то ответит, но он молчал. Кроме того, Рэджи как раз окончил разговор и обратился к ней.

– Я заказал твой обычный номер, – сказал он. – Завтра же тебе принесут чемодан.

Эва заметила, как Блэйк стиснул зубы.

– Я полагал, что залечь на дно означает не посещать ее обычных мест пребывания, – произнес он.

Жесткость в его голосе заставила Эву вздрогнуть. В хорошем смысле. Блэйк Уокер был красивым мужчиной. Не как метросексуалы с дорогими стрижками, которых она привыкла видеть. Он выглядел жестким мужчиной, умеющим делать абсолютно все, и неплохо бы смотрелся с поясом для инструментов. То, что Блэйк Уокер либо не знал этого, либо знать не хотел, только прибавляло ему обаяния.

То же, что этот жесткий мастер на все руки беспокоился за нее, делало его привлекательным донельзя. Уже давно никто не давал ей почувствовать, что она важнее бренда. Ее мать сбежала, когда ей было семнадцать, оставив ее наедине с миром взрослых.

Конечно, она боролась, и это делало ее сильнее и тверже – по-другому в ее мире выжить нельзя. Но сегодня ей не нужно быть сильной, потому что рядом Блэйк.

– У них превосходная охрана! – ощерился Рэджи. – Эве там ничто не будет угрожать.

Блэйк фыркнул, не веря своим ушам.

– Вы уже отменили ее поездки?

Рэджи снял очки:

– Мы посмотрим, как все сложится.

– Знаете, в армии нас учили не мелькать перед носом врага, потому что это опасно. Я думаю, вам следует воспользоваться советом полицейского и спрятать ее.

– Если бы из-за всякого урода, который писал ей письма с угрозами, Эва прекращала работать, она в жизни не сделала бы карьеры.

– К сожалению, этот урод поставил свою подпись на фасаде ее дома автоматной очередью, так что на данный момент приоритетом должна быть ее безопасность, а не карьера.

Эва не могла не согласиться. Этот вечер все еще казался ей кошмарным сном. Она всегда слушала советы Рэджи – он работал с ней уже много лет. Но теперь ей хотелось прислушаться к человеку, который повалил ее на пол, спасая ей жизнь. Который считал приоритетом ее безопасность. Рэджи там не было. Он не понимал, какой ужас ей довелось пережить.

– Я много лет знаю Эву, мистер Уокер, – сказал Рэджи. – Намного дольше, чем вы. И она намного сильнее, чем вы думаете. Она с этим справится. Не сомневайтесь.

– Он прав, Рэджи, – сказала она, прервав затянувшееся молчание. Может, она и сильная, но не пошла бы одна посреди ночи в подвал проверять, что там загремело. Потому что это глупо. А она сделала карьеру, много лет оставалась на пике славы, в том числе и потому, что глупостей старалась не делать. Сила заключалась и в том, чтобы знать свои возможности. И уметь принимать помощь.

Хорошенько выспавшись, она, может, и могла бы решиться на что-то иное и быть смелее, но этой ночью ей просто хотелось чувствовать себя защищенной.

– Я очень напугана, – продолжила Эва. – Я думаю, лучшее, что я могу сделать, – это послушать совета полиции. По крайней мере, сегодня.

– Ну и куда же ты отправишься, Эва? – осведомился Рэджи. – Вернуться домой ты не можешь, а все твои лондонские знакомые такие же знаменитости, как ты.

Эве даже задуматься не пришлось, чтобы ответить.

– Я могла бы поехать к Блэйку.

Глава 3

Блэйк уставился на Эву:

– Что? Нет!

Он бы скорее ампутировал вторую ногу, чем пригласил Эву Келли к себе в дом.

– Только на одну ночь, – сказала она.

Блэйк покачал головой:

– Нет.

Внешне она казалась в порядке, но он уже спрашивал себя, не повредилась ли она умом из-за удара об пол. У него уже начался отпуск, черт возьми!

Рэджи – благослови его Господь – изумленно вытаращился на свою клиентку.

– Об этом и речи быть не может! – вспыхнул он. – Ты ничего не знаешь об этом человеке!

Блэйк смотрел на Эву. Она поджала губы и бросила на агента полный нетерпения взгляд.

– Этого человека… – она указала на Блэйка, – я видела почти каждый день в течение последних трех месяцев. Это самые долгие мои отношения с мужчиной, если не считать тебя, Рэджи. Этот человек… – снова указала она на Блэйка, – бросил меня на пол и закрывал своим телом, пока какой-то маньяк поливал мой дом градом пуль.

– И благодаря ему у тебя порезано лицо, руку надо зашивать, а на затылке шишка размером с грейпфрут!

Блэйку так и хотелось сказать «не стоит благодарности», но он сдержался. Он не ждал благодарности или похвалы за то, что спас ее. Военная сноровка дала о себе знать, и он сделал то, что сделал бы любой хороший солдат. Эва протянула руку, и Рэджи взял ее.

– Я была напугана, Рэджи. Я окаменела от ужаса. Я дышать не могла – так мне было страшно. – В последний раз подобный ужас она испытывала, когда сбежала ее мать. Дни напролет. – С ним я чувствую себя в безопасности. И это только на одну ночь.

Рэджи, казалось, призадумался, и Блэйк задался вопросом, видят ли они его.

– Хм. Прошу прощения, – вмешался он. – Не знаю, слышали ли вы меня, но я сказал «нет».

– Вы же сами говорили, что ей нужно где-то переждать, – заметил Рэджи, явно переметнувшись на сторону своей клиентки. – Говорили, что ей нельзя появляться в привычных местах.

Блэйк ушам своим не мог поверить. Они оба смотрели на него так, будто вопрос был решен. Будто его возражения поблекли перед лицом великих потребностей мисс Келли.

– Я имел в виду носить парик, солнечные очки, мешковатую одежду, чтобы казаться полнее. И снять номер в дешевой гостинице, под чужим именем!

– Прошу тебя, – сказала Эва, и мольба в ее голосе не могла его не тронуть. – С тобой мне спокойно.

– Ей с вами спокойно, – повторил Рэджи, также глядя на Блэйка и держа руки в карманах.

Блэйк закрыл глаза и покачал головой:

– Нет.

Открыв глаза, он увидел, что оба они смотрят на него так, словно он отказал в приюте беременной женщине верхом на осле.

– Господи боже мой! – воскликнул он. – А вдруг я живу в подвале?!

Эва пожала плечами:

– Мне все равно.

Блэйк фыркнул:

– Ну конечно. Известная на весь мир супермодель, настоявшая на смесителях за четыре тысячи фунтов, готова перебраться в трущобы.

Она снова пожала плечами:

– На одну ночь могу и перебраться.

Взор Блэйка был прикован к ее рту. К тому, как она выговаривала каждое слово. Ее губы, как и слова, были просто… идеальны. Как две маленькие подушечки – мягкие, розовые, с безупречным изгибом. Но каким-то образом даже им удавалось выглядеть самодовольными, холодными и загадочными. Как будто их ни разу не касались. Ни разу не целовали. По крайней мере, так, как нужно. Так, чтобы форма этого ротика стала другой. Если она действительно хотела в трущобы, он бы с радостью поработал над формой ее губ.

Кровь его на миг закипела, но он заставил себя остыть. Женщины вроде Эвы Келли никогда не хотят в трущобы – им это может казаться, но это не так. И он здесь не ради этого. Он заключил с Эвой контракт по ремонту особняка, и ничего больше. На этом все.

– У меня отпуск, – невозмутимо произнес он.

Но Эва сдаваться явно не собиралась. Она смотрела на него так, словно пыталась понять, сколько он стоит. И ему это не нравилось. Нисколечко.

– Миллион фунтов, – сказала она.

Блэйк поморгал, не сразу поверив в услышанное. Она и правда думала о деньгах?

– Прошу прощения?

– Я дам тебе миллион фунтов, который нужен твоей сестре.

– Эва! – воскликнул Рэджи.

Блэйк же лишь недоверчиво ухмыльнулся:

– Что?

Эва закатила глаза:

– Все просто. У меня был очень скверный вечер, и мне неспокойно. Я не люблю, когда мне неспокойно. – Это слишком сильно напоминало ей о том времени, когда ее бросила мать, и ей не хотелось проходить все заново. – Но рядом с тобой мне спокойно. И я нутром чую, что это что-то да значит. Мне удалось выжить в индустрии моды благодаря чутью. Ну, так что скажешь? Берешь деньги или нет?

– Эва, – воззвал Рэджи.

– Расслабься, – ответила Эва. – Это на благотворительность. Спишут с налогов.

– Вот как… Ну, тогда ладно.

Блэйк покачал головой, и если раньше закипала лишь его кровь, то теперь он весь готов был взорваться от ярости.

– Нет, – ответил он сквозь зубы. – Не ладно. Ты думаешь, можно просто покупать людей? Кидаться деньгами и получать, что тебе нужно?

Она снова пожала плечами, самодовольно и равнодушно, и ему захотелось встряхнуть ее за плечи.

– У каждого своя цена, Блэйк. И в этом нет ничего зазорного. Так мы оба получаем то, чего хотим.

Блэйк провел рукой по коротко стриженным волосам. Джоанна называла их светло-русыми и пыталась заставить его отрастить их подлиннее теперь, когда он уже не в армии. Но старые привычки не умирают.

Джоанна. Которую он однажды уже подвел. Он сказал Чарли, что подумает над тем, как помочь их сестре и благотворительному фонду, который значил для нее так много. Для них для всех. И вот возможность представилась. Сам дьявол преподнес ее на серебряном блюдце. В лице длинноногой супермодели. Очень стервозной супермодели.

– Ты даже не знаешь, что это за фонд, – огрызнулся Блэйк также зло, хоть и понимая, что разумнее всего принять предложение.

– Вообще-то знаю, – возразила она. – Заглянула в Интернет после нашего разговора. Это благотворительный фонд помощи нашим солдатам и их семьям. А это ведь хорошо для имиджа, правда, Рэджи?

Рэджи кивнул:

– Идеально.

Блэйк достаточно повидал сражений и точно знал, когда проигрывает. Также он знал, что должен поступить благородно и приютить ее безвозмездно. Но ему не нравилось, как она манипулирует людьми, но если она не моргнув глазом предлагала миллион, значит, могла себе это позволить.

Тем не менее все это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Вот так все просто? – уточнил он. – Проводишь у меня ночь и даешь миллион фонду Джоанны?

Мог же он одну ночь потерпеть в своем доме капризную диву за миллион фунтов!

– Да, именно так.

Часть его – та, что была более прагматичной – кричала, чтобы он взял эти деньги, но другая, более осторожная, била по рукам.

– Знаешь, тысячи мужчин что угодно бы отдали, лишь бы я у них переночевала.

Из-под челки она бросила на него застенчивый взгляд. Блэйк увидел, как приподнялся уголок ее губ. Услышал, как голос ее превратился в легкий манящий шепот. Он не хотел, чтобы этот ротик оказался в его доме. Но от миллиона фунтов отказаться трудно.

– Хорошо, – вздохнул он. – Но утром я уезжаю в отпуск, и тебе придется уйти.

– Конечно, – усмехнулась она. – Обещаю, ты меня даже не заметишь.

Блэйк недовольно рыкнул. Его внутренний радар сходил с ума. Он сомневался, что не заметит ее.

* * *

– Ты что, живешь здесь?

Эва смотрела на жилье Блэйка, плавно покачивающееся на воде канала. Они выскользнули из больницы через служебный вход, после того как ей на руку наложили четыре аккуратных шва. Он даже Рэджи отказался сообщить свое место жительства, а она была слишком вымотана, чтобы возражать, и тем не менее такого она ожидать не могла. Если бы этим утром кто-то сказал ей, что ночевать она будет на Риджентс-канале, в «Маленькой Венеции», она бы умерла со смеху.

– Хотела ведь в трущобы.

Эва смотрела на темный, загадочный профиль судна.

– Люди правда живут на таких посудинах?

– Представь себе, да.

Эва поняла вдруг, что более безопасного места и придумать нельзя. Никому из ее знакомых не пришло бы в голову искать ее здесь. И все же… Она привыкла к пятизвездочной роскоши. И хотя могла временно обойтись без смесителей за четыре тысячи, но нуждалась в элементарной сантехнике.

– Прошу тебя, скажи, что у тебя есть туалет со спуском и душ с горячей водой.

– Уже скучаешь по своей гостинице?

Эва чувствовала дикую усталость. Время перевалило за полночь. В нее стреляли, допрашивали полицейские, словно она сама в чем-то провинилась, а затем долго осматривали и ощупывали все имевшиеся в больнице врачи. Она не нуждалась в его шутках и суждениях. Да, она подкупила его. Да, она привыкла к своей роскоши. Но в конце-то концов – она просто хотела постоять под горячим душем, чтобы смыть с себя весь ужас и шок прошедшего вечера. Почему он не мог вести себя как все прочие идиоты, готовые сидеть перед ней с открытым ртом? Но нет! Ее рыцарю в сияющих доспехах плевать было на то, что, по версии одного из ведущих журналов о жизни знаменитостей, она считалась одной из самых красивых женщин десятилетия!

Ей надоело мириться с его самодовольным безразличием. Он получит миллион фунтов и право хвастаться в пабе о том, как Эва Келли ночевала в его доме, додумывая любые детали, – ей плевать.

Ей казалось, что она вот-вот упадет и съежится в комок. Адреналин покидал ее, уступая место изнеможению. Она просто нуждалась во временном пристанище.

Ну и что, что он не любил ее? Он тоже отнюдь не являлся самым любимым человеком, если, конечно, забыть о том, что он ее спас. В жизни всякое бывает.

– Послушай, ты злишься, и я это понимаю. Я помешала твоим планам. Но у тебя преимущество, потому что в тебя раньше стреляли. Уверена, ты к этому привык и для тебя это всего лишь будни. В меня же, напротив, никогда не стреляли – только щелкали из фотоаппаратов. Я обещаю, что смоюсь утром, но до тех пор мог бы ты хоть ненадолго забыть о своем гоноре и показать мне, где у тебя можно принять горячий душ?

Несколько секунд он ничего не говорил – свет фонарей падал на его лицо, и она видела, как он стиснул зубы.

– К тому, что в тебя стреляют, не привыкнешь никогда, – ответил он.

Эва оторопела. Его слова выскользнули и растворились в ночи с невероятной легкостью, при том, какой напряженный подтекст они в себе несли. Неожиданно было слышать такое от человека, который выглядел так, словно мог ловить пули зубами. Ей впервые пришло в голову, что, возможно, инцидент со стрельбой произвел на него куда больший эффект, чем она думала. Однако внешне он так не выглядел. И говорить об этом явно не хотел.

Хотела она. Как никогда прежде. Она вдруг почувствовала, что ей нужно поговорить о том, что случилось, так, словно от этого зависела ее жизнь.

Доклад – кажется, так это называли в армии?

– Тебе было страшно? – осторожно спросила она, чувствуя, что ее голос становится тихим и сипловатым.

Он не ответил, и она лишь медленно кивнула, чувствуя себя глупо оттого, что допустила мысль, будто несколько очередей способны выбить его из колеи. Чарли говорил ей, что Блэйк служил в горячих точках. Наверняка их обстреливали каждый день.

– Прости, глупый вопрос.

Молчание затянулось, и она собиралась было сказать что-то еще, как вдруг он ответил:

– Нет, не глупый.

Эва затаила дыхание.

– Любой человек, утверждающий, что не боится, когда в него стреляют, врет.

Она не сводила с него глаз. Если так он выглядел, когда ему страшно, какой же опасности его нужно подвергнуть, чтобы он действительно выглядел испуганным? А может, он просто не способен испытывать сильные эмоции. Если нет, то не является ли такая реакция сигналом тревоги?

– Но ты вел себя так… – она запнулась, подбирая нужное слово, – спокойно!

Он коротко усмехнулся, и лишь глухой не уловил бы горечи в этом смешке.

– Уверен, мой сержант, который натаскивал меня дни напролет, был бы рад это услышать.

Он пытался иронизировать, но ей было не до смеха.

– Я думала, что погибну, – прошептала она.

Глядя на нее, он опустил глаза.

– Но не погибла, – сказал он.

Его слова казались ей нежными, а не шуточными, как его предыдущее замечание.

– Благодаря тебе, – пробормотала она.

Их взгляды встретились и застыли. На берегу канала было тихо, и она осознала вдруг, что они стоят близко друг к другу. Достаточно близко, чтобы чувствовать, будто они единственные люди на планете после того, через что им вместе довелось пройти. Почувствовать себя единым целым. Она ожидала, что он бросит какую-нибудь отвлеченную реплику о том, что у ее дома крепкие стены, или о том, что стрелок был плохой. Он выглядел так, словно хотел ей что-то сказать.