bannerbanner
Тайна подружки невесты
Тайна подружки невесты

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Джеки вызвалась им помочь. Она застегивала молнии, пуговицы, зашнуровывала корсеты, расправляла юбки. Когда она закончила, Изабелла передала ей чехол с ее платьем.

Джеки помедлила, прежде чем взять его у кузины. Предложить им со Скарлетт свою помощь было ошибкой. Теперь ей придется раздеваться перед ними. Не зная, что ей делать, она прижала чехол с платьем к груди. Изабелла и Скарлетт уставились на нее в ожидании. К счастью, на выручку ей пришла Лиззи.

– Почему бы тебе не воспользоваться маминой гардеробной? – сказала она, подведя ее к двери в противоположном конце комнаты. – Можешь освежиться под душем, если хочешь.

Посмотрев на нее с благодарностью, Джеки прошла в гардеробную.

Лиззи была единственной, кто знал о ее проблемах с фигурой. Они начались после того, как она родила Кейт. С помощью диеты и физических упражнений ей удалось привести свое тело в порядок до возвращения в Италию. Ее мать была довольна. Она похвалила ее за самодисциплину, когда встретила ее в аэропорту. Но в Италии Джеки столкнулась с серьезной проблемой. В ее родной стране были сильны кулинарные традиции и люди делали из еды культ. Джеки пришлось приложить огромные усилия, чтобы устоять перед всеми этими вкусными соблазнами. Ей нужно было следить за фигурой, но истинная причина пряталась гораздо глубже. Она искала наказания, искупления вины.

Ей нравилась ее худая угловатая фигура, и в восемнадцать лет она уехала из Монта-Корренти и устроилась работать офис-менеджером в один из лондонских модных журналов. Там она оказалась в своей стихии. Ее новый мир был полон девушек, которые питались одними овощами и постоянно жаловались, что их тонкие как спички бедра были слишком толстыми.

Ей понадобилось немало лет, чтобы признать, что у нее проблемы. Что желтоватый оттенок кожи никак не связан с ее итальянским происхождением. Что впадины на щеках нельзя объяснить хорошим строением лица, и здоровый человек не может с такой легкостью пересчитать свои ребра.

Набрать вес оказалось нелегко, но ей это удалось. Сейчас она гордилась своей фигурой. Большинство женщин ее возраста могли о такой только мечтать. Для поддержания формы она ела только натуральную пищу и занималась с личным тренером четыре раза в неделю.

Хотя Джеки знала, что хорошо выглядит, она не хотела, чтобы ее видели без одежды. Когда Жаклин Пэттерсон шла по коридорам своего офиса в костюме безупречного покроя, ее имя произносили с благоговейным трепетом. Без этой модной брони она становилась беззащитной. Рядовой женщиной за тридцать со следами растяжек и шрамом от кесарева сечения.

Плотно закрыв дверь гардеробной, Джеки сняла льняной брючный костюм и пошла в ванную освежиться. Стоя под душем, она слышала, как ее кузина подробно рассказывала Лиззи и Скарлетт историю своего знакомства с Максом Ди Росси, ее женихом.

Освежившись, Джеки вернулась в гардеробную и достала из чехла свое платье. Какое великолепие! Оно напомнило ей наряды, которые она сшила для школьной постановки «Ромео и Джульетты». У него была пышная юбка и вышитый корсаж с шифоновой драпировкой, переходящей в бретельки. Те, кто недостаточно хорошо разбирался в дизайне одежды, не догадывались, что корсаж так выгодно подчеркивал изгибы женского торса благодаря жесткой внутренней структуре. Они думали, что самую трудную работу сделала природа, а не дизайнер, закройщик и портной. Сняв платье с вешалки, Джеки расстегнула молнию. Когда она сделала шаг внутрь платья, в дверь постучали.

– У тебя все в порядке? – послышался голос Лиззи.

Джеки улыбнулась.

– Я почти готова! – крикнула она, снимая бюстгальтер, который был здесь совсем не нужен.

Начав застегивать молнию, она поняла, что была права. Платье будет облегать ее фигуру как вторая кожа, и никаких изменений не понадобится.

Неожиданно у нее возникли проблемы с молнией.

– Лиззи? Изабелла? Мне нужна помощь, – позвала она, перекинув вперед через плечо свои идеально прямые волосы.

Дверь щелкнула, и за ее спиной послышались шаги, которые заглушал мягкий ковер.

– Никак не могу застегнуть платье, – пожаловалась она.

Ничего не ответив, вошедший ловким движением застегнул молнию. Посмотревшись в зеркало, Джеки была ослеплена красотой платья и не сразу заметила, что что-то не так.

На пальцах, которые расправляли драпировку корсажа, не было длинных накрашенных ногтей Скарлетт. Беременная Лиззи не могла стоять так близко, а Изабелла была намного ниже ее. Дыхание стоявшего сзади человека согревало ей левое ухо. Там, где его пальцы касались ее обнаженной кожи, ее начинало покалывать.

Когда он закончил свою работу и отошел назад, у Джеки задрожали колени. Даже до того, как она откинула назад волосы и снова посмотрелась в зеркало, она знала, что увидит в нем Романо Пуччини.

Глава 2

Высоко в горах над Монта-Корренти находилась давно заброшенная оливковая роща. На ее краю стоял небольшой каменный дом, о существовании которого все забыли.

Точнее, почти все.

Когда жара начала спадать и яркий солнечный свет уступил место сумеркам, девочка-подросток свернула с главной дороги на грязную колею, ведущую к заброшенному дому. Убедившись, что за ней никто не следует, она радостно заулыбалась и побежала.

У нее были темные волосы почти до пояса и гладкая смуглая кожа. В будущем она обещала стать настоящей красавицей. Добравшись до дома, она села на ступеньки и стала смотреть вниз на поселок. Она была немного взволнована, как будто ожидала чего-то приятного, что случалось не очень часто.

Через десять минут к стрекоту сверчков и шелесту листьев добавился еще один звук. Девочка встала и посмотрела в сторону дороги. Через несколько секунд слабое жужжание, которое можно было принять за шум работающего вдалеке трактора, стало более отчетливым. Зная, что его издает мотор мопеда, она еще шире заулыбалась.

По мере приближения шум становился все громче и вдруг прекратился. Девочка задержала дыхание. Ее терпение лопнуло. Соскочив со ступенек, она побежала. Завернув за угол дома, она увидела бегущего ей навстречу юношу. Его улыбка была такой ослепительной, что могла бы заменить солнце, если бы оно однажды захотело устроить себе сиесту. Девочка замерла на месте и уставилась на него широко распахнутыми глазами.

Наконец он оказался прямо перед ней. Его темные волосы были взъерошены ветром, в серых глазах плясали чертики. Какое-то время они молча стояли друг напротив друга и слушали, как стучат их сердца. Затем он коснулся ее щеки и нежно поцеловал в губы. Вздохнув, она обняла его за шею и ответила на поцелуй. После этого они каким-то образом оказались на ступеньках старого дома. Она сидела, прислонившись к дверному косяку, а он покрывал поцелуями ее шею.

Затем он немного отстранился, положил руки ей на плечи и посмотрел на нее. Она моргнула, улыбнулась и заглянула в его серые глаза, которые внезапно стали серьезными.

– Я люблю тебя, Джеки, – произнес он, нежно проведя по ее щеке большим пальцем.

– Я тоже тебя люблю, Романо, – прошептала она и уткнулась лицом в его плечо.


Джеки не подозревала, что от удивления можно застыть на месте и лишиться дара речи.

Романо, похоже, таких неудобств не испытывал. Он просто смотрел на нее из зеркала своими светлыми глазами, в которых плясали озорные огоньки.

Belissima,– произнес он, глядя на платье, но Джеки уловила в его голосе интимные нотки.

Джеки прокашлялась и, обретя наконец дар речи, заговорила по-английски:

– Что ты здесь делаешь?

Романо пожал плечами и сделал неопределенный жест рукой, который был так хорошо ей знаком.

– Пришел посмотреть, подошли ли вам платья, Жаклин.

Она изумленно уставилась на него:

– Этотыизготовил платья? Почему мне никто ничего не сказал?

– А почему кто-то должен был что-то тебе говорить? Все думают, что мы с тобой едва знакомы. Мой отец и твоя мать старые друзья, а твои сестры думают, что мы встречались от силы несколько раз.

Джеки глубоко вдохнула.

– Верно. – Она нахмурилась. – Но как… Почему ты…

– Когда твоя мать сообщила моему отцу, что Лиззи выходит замуж, он настоял на том, что мы позаботимся о ваших нарядах. Как-никак, мы старые друзья.

Джеки сделала шаг назад и почувствовала, как к ней возвращается уверенность.

– Старые друзья? Нас с тобой вряд ли так можно назвать.

В комнату ворвалась Лиззи, избавив Романо от необходимости на это отвечать. Его глаза блестели, когда Джеки по просьбе Лиззи немного покружилась. Снова встретившись с ним взглядом, она прочитала в его глазах: «Конечно. Не друзья, а любовники».

Джеки захотелось его ударить.

– Какая красота! – воскликнула Лиззи. – Сидит великолепно.

– Я тоже так считаю, – ответил Романо, и Джеки отвернулась, чтобы не сказать ему что-нибудь резкое.

– Выйди покажись остальным. – Схватив сестру за руку, Лиззи потащила ее к Изабелле и Скарлетт. Изабелла пришла в восторг, как и Лиззи, но Скарлетт выглядела так, словно съела фунт лимонов. Что с ней творилось? Неужели она догадывалась?

Эта примерка измотала Джеки. Она обнаружила, что не может отвести глаз от Романо, когда он задумчиво осматривал платье невесты и говорил, где нужно сделать небольшие изменения.

Последние семнадцать лет Джеки старательно его избегала. За все эти годы она ни разу не столкнулась с ним лицом к лицу. Она не ходила на светские мероприятия, куда был приглашен Романо Пуччини.

Разумеется, она не могла пропускать такие важные мероприятия, как лондонская неделя моды, где присутствовали все дизайнеры и представители модных изданий. В таких случаях она заранее изучала план рассадки гостей и выбирала себе место подальше от него.

Но сейчас он застал ее врасплох, и деваться ей было некуда.

По крайней мере, еще минут двадцать. После этого она вряд ли когда-нибудь снова с ним столкнется. Платье сидело на ней идеально. К счастью, ничего не нужно было переделывать.

В комнату вошла ее мать. Улыбнувшись Романо, она расцеловала его в обе щеки и назвала его «очаровательным молодым человеком».

Вот это да! Раньше все было по-другому. Увидев однажды Джеки, разговаривающую с Романо Пуччини, мать ее отчитала и запретила с ним общаться.

– Этот парень настоящая беда, – сказала она. – Прямо как его отец. Ты не должна иметь с ним ничего общего. Если я еще хоть раз увижу вас вместе, ты целый месяц не выйдешь из дому.

Но было уже слишком поздно.

В то лето мать заставила Джеки работать в «Сорелле», чтобы «уберечь от беды». Если бы Лиза Фиренци в то время сама чаще бывала в ресторане вместо того, чтобы поручать все дела менеджерам, она бы знала, что Джеки и Романо встретились несколькими неделями ранее, когда он со своим отцом приходил обедать в «Сореллу».

Разумеется, тогда Джеки не проявляла к нему никакого интереса. Тем летом она много раз видела его на площади. За ним всегда следовала толпа восторженных поклонниц. Как бы ни был привлекателен объект их обожания, она не собиралась к ним присоединяться. Возможно, именно по этой причине Романо ею и заинтересовался. Он был очень настойчив. Когда Джеки заметила, что он больше двух недель не катал других девушек на своей «веспе», она согласилась пойти с ним на свидание.

Ей следовало послушать свою мать. «Яблочко от яблоньки недалеко падает», – говаривала Лиза. Джеки было известно, что ее мать и отец Романо, Рэйф Пуччини, давно друг друга знали, но, только переехав в Лондон и наслушавшись сплетен о старшем Пуччини, она поняла, что их связывало на самом деле. У них был страстный роман!

Джеки посмотрела на Романо и Лизу. Они над чем-то смеялись. Положив ладонь ему на руку, ее мать, смахивая пальцем слезу, назвала его «несносным мальчишкой».

Джеки больше не могла это выносить. Платье, изготовленное Романо, обжигало ей кожу. Пройдя в гардеробную, она быстро переоделась в свой брючный костюм.

«Успокойся, Жаклин. Через несколько минут он уйдет. Тебе не придется его видеть еще семнадцать лет, если ты не захочешь».

Выходя из гардеробной, она услышала обрывок фразы, произнесенной матерью:

– …разумеется, ты должен поехать с нами, Романо. Я настаиваю.

Подняв брови, Джеки посмотрела на своих сестер и кузину. Скарлетт, направлявшаяся в гардеробную, споткнулась на ровном месте. Изабелла лишь пожала плечами, взяла свою одежду и пошла следом за ней.

– Поможешь? – спросила Лиззи, поворачиваясь спиной к Джеки.

Расстегивая пуговицы, Джеки продолжала наблюдать за матерью и Романо, которые в конце концов вышли в коридор, где продолжили болтать и смеяться.

– Что происходит? – тихо спросила она сестру.

Лиззи бросила на нее взгляд через плечо:

– Мама решила, что сегодня вечером мы все вместе ужинаем в ресторане.

Пальцы Джеки задрожали, и она не сразу расстегнула последнюю пуговицу.

– И она пригласила Романо?

Лиззи кивнула:

– Последние несколько лет он проводит много времени в своем палаццо. Он часто приезжает в Монта-

Корренти и посещает мамин и дядин рестораны.

Джеки резко отпрянула, и Лиззи повернулась, чтобы посмотреть на нее.

– Ты против того, чтобы Романо ехал с нами? – спросила она, снимая с плеч платье.

Улыбнувшись, Джеки покачала головой:

– Нет, нисколько.

Она задумчиво посмотрела на дверь, за которой по-прежнему слышались голоса. Была бы ее мать так обходительна с Романо, если бы узнала, что он был отцом ребенка ее несовершеннолетней дочери?

Джеки наотрез отказывалась назвать имя отца ребенка, несмотря на все угрозы и уговоры матери. Ей не хотелось, чтобы все узнали, что мужчина, которому она отдала свою честь и свое сердце, так хладнокровно ее отверг.

Взяв свою сумочку, Джеки направилась к двери. Никто не должен знать, что Романо Пуччини был отцом Кейт.


Отказаться поужинать с пятью красивыми женщинами было бы не только невежливо, но и глупо. Романо Пуччини никто никогда не называл глупым. Легкомысленным и беспринципным – возможно, но только не глупым. Кроме того, он был слишком любопытен, чтобы не принять приглашение синьоры Фиренци.

За долгие годы у него не было ни одной возможности подобраться так близко к Джеки Пэттерсон. Это было странно, поскольку они вращались в одних кругах. Почему она его избегала? Неужели до сих пор чувствовала себя виноватой в том, как закончился их роман?

Казалось, с того лета прошла целая вечность. Вздохнув, Романо сделал глоток вина, не обращая внимания на шум и суету вокруг.

Джеки Пэттерсон. Она была настоящей красоткой. Длинные темные, слегка вьющиеся волосы, загорелые ноги и не то карие, не то зеленые глаза, полные озорного блеска.

Это было чудесное лето.

Он тогда ошибочно полагал, что влюбился в Джеки. Но ему было всего семнадцать. В этом возрасте легко принять физическое влечение за любовь. Повзрослев, он понял: та история с Джеки была не чем иным, как мимолетной интрижкой с логичным завершением. Наверное, Джеки до сих пор было стыдно за то, как она с ним обошлась.

Она нарочно села с той же стороны стола, что и он. При этом между ними оказалась ее мать. Таким образом, он не мог заговорить с Джеки, чего она, собственно, и добивалась.

Семнадцати лет определенно достаточно, чтобы забыть юношеские обиды. Разве ее нынешнее поведение не было ребячеством? Он никогда бы не подумал, что холеная, уверенная в себе женщина станет прибегать к подобной тактике.

За эти годы Джеки сильно изменилась. Шорты, яркие топы, короткие сарафанчики и шлепанцы уступили место элегантным костюмам безупречного покроя. Даже не зная, кто такая Жаклин Пэттерсон, было нетрудно догадаться, что эта женщина привыкла добиваться поставленных целей. Каштановые и карамельные оттенки в ее идеально прямых мелированных волосах выглядели естественно. Но ему больше нравилось, когда эти волосы были темными и волнистыми. Когда он, лаская Джеки, наматывал на палец непокорные пряди. Когда они атласным покрывалом рассыпались по траве во время их любовных утех…

Моргнув, он снова переключил свое внимание на еду – равиоли с начинкой из лобстера, фирменное блюдо шеф-повара «Сореллы».

Перед подачей десерта появился жених Лиззи и увел ее. Изабелла тут же извинилась и пошла в соседний ресторан. Затем Лизу позвал менеджер, и она удалилась вместе с ним в подсобное помещение. Таким образом, за столом остались только Романо, Джеки и Скарлетт. Романо отпустил веселый комментарий, глядя в сторону Джеки. Она напряглась.

Так больше продолжаться не могло. Им следовало поговорить, чтобы устранить все разногласия между ними и разрядить обстановку. Он был намерен сделать все возможное, чтобы убедить Джеки, что не обижается на нее. Что она могла вести себя с ним как взрослый человек, невзирая на прошлые ошибки.

Романо долго смотрел на нее в ожидании, пока она не повернула голову и не встретилась с ним взглядом. Он улыбнулся ей.

– Прошло много времени, Джеки.

Ее губы оставались неподвижными, но глаза говорили: «Недостаточно много».

Проигнорировав этот немой ответ, он продолжил:

– Мартовский выпуск «Глосс!» получился особенно удачным. Фотосессия в ботаническом саду просто класс. Прежде я ничего подобного не видел.

Джеки сложила руки на груди:

– Мы не виделись семнадцать лет, а ты хочешь говорить со мной о работе?

Он пожал плечами и перестал улыбаться. Неплохое начало.

– Тебе не кажется, что для обсуждения у нас есть более важные темы?

Положив руку на спинку свободного стула между ними, он повернулся лицом к Джеки:

– Нам ведь нужно было с чего-то начать разговор.

– Нам это правда было нужно?

– Мне это показалось хорошей идеей, – ответил Романо, проигнорировав взгляд, который, наверное, приводил в повиновение не один десяток сотрудников.

Она тоже повернулась к нему лицом. Ее глаза сверкали, и волоски у него на загривке встали дыбом.

– Не смей разговаривать со мной таким снисходительным тоном, Романо. У тебя нет на это никакого права.

Романо открыл рот и тут же закрыл. Этот разговор был для него очень важен, но, к несчастью, они с Джеки общались на разных языках. Он посмотрел на Скарлетт в надежде, что это даст ему хоть какую-нибудь зацепку. Но похоже, та понимала не больше, чем он. Ее лицо было белее мела, руки дрожали. Внезапно она поднялась и быстро пошла к двери. Романо уставился ей вслед.

– Что здесь происходит? – спросил он Джеки.

– Понятия не имею, – спокойно ответила она, словно забыв, что сердится на него.

Романо решил не терять ни секунды и воспользоваться брешью в ее броне. Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

– Почему бы нам не оставить прошлое в прошлом?

Джеки отдернула свою руку, словно обожглась:

– Слишком поздно. Мы не можем вернуться назад после всего, что случилось.

Вместо того чтобы прийти в ярость, она выглядела очень печальной, и Романо увидел в ней на мгновение упрямую ранимую девчонку, которой когда-то подарил свое сердце.

– Почему нет?

Джеки долго молчала, уставившись на его руку, лежащую на скатерти.

– Ты знаешь почему, Романо, – прошептала она. – Прошу тебя, давай не будем ворошить прошлое.

– Я и не собираюсь его ворошить. Я просто хочу, чтобы мы могли спокойно терпеть друг друга. Ты ведь не хочешь, чтобы мы испортили Лиззи свадьбу, не так ли?

Нахмурившись, она пристально посмотрела на него:

– Какое отношение это имеет к свадьбе Лиззи?

Неужели она ничего не знала? Нежели мать и сестра еще ничего ей не сказали?

– Свадебный прием… В общем, Лиззи захотела устроить его в моем палаццо. Она подумала, что озеро…

– Нет. Это невозможно, – тихо произнесла она, затем поднялась и с гордо поднятой головой вышла из ресторана, оставив его в одиночестве. Другие посетители смотрели на него с любопытством.

Обычно таким образом вечера для него не заканчивались. Красивые женщины не оставляли его одного.


Вернувшись на виллу, Джеки проигнорировала мягкий свет, льющийся из окон гостиной, и направилась в сад, устроенный в виде террас. Она шла мимо фонтанов, лужаек, безупречно подстриженных кустарников в нижнюю часть сада, которая была более дикой и тенистой, нежели остальные.

Там, на краю территории виллы, за которой начиналась долина, росла старая раскидистая ель. Большая часть ее голых нижних сучьев была отполирована детскими ботинками.

Не подумав, что будет с ее белыми льняными брюками, Джеки поставила ногу на обломок нижнего сука и приподнялась. Ее мысли были далеко, но тело помнило последовательность движений. Рука здесь, нога там – и мгновение спустя она уже сидела на трехфутовой высоте и смотрела на темную долину.

Солнце село уже давно, и звезды в синем бархатном небе мерцали так низко, что казалось, до них можно было дотронуться рукой. Вдруг Джеки охватила тоска по дому. Это было бессмысленно, поскольку люди испытывают подобное чувство, когда уезжают из дома, а не когда туда возвращаются. Но этим вечером ничто не имело смысла.

Она ожидала, что Романо будет повзрослевшей копией мальчика, которого она когда-то знала. Умного, уверенного в себе, неисправимого. Но она не думала, что столкнется с такой бесчувственностью.

Закрыв глаза, Джеки попыталась сосредоточиться на прохладном ветерке, ласкающем ей шею и щеки.

Хорошо, что она не поддалась на уговоры Кейт и не взяла ее с собой. Если Романо так спокойно относился к тому, что семнадцать лет назад бросил ее беременную, и предлагал ей вести себя так, словно ничего не произошло, он вряд ли обрадовался бы своей дочери.

Если бы только все сложилось по-другому…

Нет, такие мысли ни к чему хорошему не приведут. Время все расставило на свои места. Романо Пуччини не был создан для семейной жизни.

Тяжело вздохнув, Джеки сбросила туфли и уставилась на свои ноги.

Без поддержки Романо у нее, перепуганной пятнадцатилетней девчонки, не было другого выбора, кроме как подчиниться требованиям матери. Как же глупа она была, когда верила обещаниям Романо. Его рассказам о том, как однажды они сбегут вместе и их родителям придется смириться с их отношениями. Он говорил, что готов ждать ее целую вечность. В действительности же не прошло и месяца, как он связался с Франческой Гамбарди. Небольшой ссоры оказалось достаточно, чтобы он забыл о своих обещаниях.

Ждать целую вечность? Какая глупость.

Но тогда Джеки была так сильно влюблена в Романо, что вплоть до того дня, когда она отдала свою дочь на усыновление, надеялась, что он передумает. Бессонными ночами она мечтала о том, как он ворвется к ней в дом и скажет, что хочет быть рядом с ней и их ребенком, невзирая на запреты их родителей. Но этим мечтам не суждено было сбыться, потому что Романо Пуччини не нуждался ни в ней, ни в их дочери.

– Джеки?

Голос Скарлетт, донесшийся до нее из темноты, вернул ее к реальности. Джеки улыбнулась. Она никак не могла привыкнуть к австралийскому акценту обеих своих сестер.

– Я здесь, наверху, – ответила она.

– Что ты там делаешь, черт побери?

Подойдя к дереву, на котором сидела Джеки, Скарлетт подняла голову и заморгала. Она только вышла из освещенного дома, и ее глаза еще не привыкли к темноте.

– Присоединяйся ко мне. Отсюда открывается чудесный вид.

– Кому ты это говоришь? – ответила Скарлетт, которая в детстве много раз забиралась на эту ель. – Ты ведешь себя глупо.

«Вполне возможно», – подумала Джеки, но не собиралась никому в этом признаваться. Сложив руки на груди, Скарлетт вперила взгляд в пустоту.

– Ты хочешь сказать, что я выпила за ужином слишком много вина? – спросила она.

Скарлетт еле заметно покачала головой.

– Нет, я хотела тебе сказать не это, – хрипло произнесла она.

Джеки перестала болтать ногами. Этот виноватый вид был ей хорошо знаком. Такой был у Скарлетт всегда, когда она слышала шаги матери за дверью после того, как что-то натворила.

Скарлетт что-то от нее скрывает?

Джеки продолжила изучать лицо сестры, но та быстро отвернулась.

– Мама ждет нас всех в гостиной. Говорит, что у нее есть важные новости о Кристиано. Кажется, он не сможет приехать на свадьбу.

Она ловко спрыгнула на землю и надела туфли. Им следовало подчиниться матери. Лиза Фиренци, наверное, пришла в ярость, когда после разговора с менеджером вернулась в зал и не обнаружила там никого из своих гостей.

Глава 3

Несмотря на поздний час, Романо разделся у бассейна и нырнул в бирюзовую воду. Обычно физическая нагрузка помогала ему расслабиться и прояснить мысли. Но даже проплыв пятьдесят раз туда-обратно, он не смог избавиться от напряжения. Разочарованный, он выбрался из бассейна и, взяв свою одежду, пошел в дом.

Оказавшись в своей спальне, Пуччини открыл окна, и в комнату проник прохладный ночной бриз. Он опустился на кровать, но никак не мог устроиться, что было странно.

Проворочавшись полночи, он в конце концов лег на спину и уставился на чернильное небо за окном. Когда над горизонтом забрезжил рассвет, он бросил все попытки уснуть и, надев шорты, футболку и кроссовки, вышел из дома и побежал по дорожке, огибающей остров по периметру. В детстве он думал, что остров по форме напоминает головастика. Дворец стоял на его широком конце, который находился ближе всего к центру озера. Длинный узкий конец устремлялся к берегу и заканчивался всего в нескольких сотнях метров от него.

На страницу:
2 из 3