Добрые книжки. Книжка странствий. Книжка умелых рук. Книжка чудесных дел

– Если говорить конкретно, то прямо вот отсюда отправился. – тётушка ткнула пальцем за окно в сторону магазина. – Мне довелось разузнать от продавщиц, что он долго торчал у прилавка, расспрашивая про лекарства, способные побороться за жизнь очень хорошего человека, ибо бактерии стафилококка не дремлют. А затем купил что-то покушать, и отправился в дорогу. Сказал, что имеет срочную необходимость навестить приболевшего племянника, но задерживаться у него не будет, а сядет в поезд и приедет обратно. Таким вот образом он ушёл и пропал на неделю. Ну, не сволочь ли?..

– Очень хорошо. – возбуждённо притопнул ногой Алексей Николаевич. – Не то хорошо, что он сволочь и пропал на неделю, а то что живым домой вернулся. Теперь я намерен пройти по следам Кондратия Степаныча от посёлка Октябрьский до станции Лютово, чтоб по возможности детально всё прояснить.

– Сходи, миленький, обязательно сходи. – всплеснула руками уборщица, никак не мнящая столкнуться со столь добрым и отзывчивым человеком. – Точного адреса племянника я не назову, скажу только, что его дом стоит на взгорочке села Лютово. Вы только, Алексей Николаевич, будьте осторожны. Кондратий Степаныч, конечно, заядлый пьяница и мог напиться до беспамятства, окружённый родственной заботой внезапно исцелившегося племянника. После пьяного загула у него и повыветрились из памяти несколько дней. Но ведь могли произойти события мистического свойства, подобные тем, с которыми вы ознакомились в древних летописях, и вовсе не факт, что вся эта таинственная экзальтация обойдёт вас стороной.

– О, меня не так легко запугать! – приосанился Алексей Николаевич. – На экзальтациях я собаку съел.

– Тогда не смею вас задерживать, вот завтра утром и отправляйтесь в путь, а я вам вечером пирожков занесу.

– И занесите, это будет очень любезно с вашей стороны – от домашних пирожков я никогда не отказывался.

– Супруге вашей поклон передавайте.

– Не сомневайтесь. С удовольствием передам.

*****

Утром следующего дня, упаковав в сумку тётушкины пирожки и бутылку с минеральной водой, Алексей Николаевич осторожно поцеловал жёнушку в соблазнительное розовое ушко, не желая её разбудить. С умилением взглянул на спящих ребятишек, застенчиво мурлыкающих во сне детские лирические излияния, и покинул дом с целью пройти по следам Кондратия Степаныча. День обещал быть чрезвычайно шустрым.

И тотчас Алексею Николаевичу повезло – впрочем, как частенько ему везло в замысловатых путешествиях – прямо перед подъездом лежал, обращаясь к небу с нерасторопной улыбкой аутиста, известный выпивоха Валерчик.

– Куда торопишься, Алексей Николаевич? – ухватил он нашего путешественника за ногу. – Не торопись, присядь на дорожку. Поговори со мной.

– Очень хорошо, Валерчик, что ты с раннего утра залёг здесь. Ты-то мне и нужен.

– Ещё бы. – высморкнулся в самого себя Валерчик. – Я всем нужен.

– Припомни, постарайся не напутать: неделю назад ты лежал на этом же месте?.. Или ты лежал где-нибудь поблизости?..

Валерчик приподнялся и хорошенько осмотрел местность.

– Вот здесь я лежал неделю назад. – указал он на небольшую детскую площадку, уютно огороженную кустиками, качелями и цветочными клумбами. – Спал в песочнице. Там меня и разбудил некий собеседник, чтоб спросить про какую-то ерунду.

– Что это был за собеседник? – Алексей Николаевич вытащил из кармана монетку в десять рублей и попытался соблазнить ею Валерчика. – Постарайся вспомнить, о чём он тебя спросил, и получишь вознаграждение.

Валерчик вытянул из внутреннего кармана замызганного пиджака три склянки и выпил из каждой поочерёдно по глотку, после чего хлопнул себя по лбу.

– Теперь я отчётливо припоминаю, что тот собеседник был Кондратием Степанычем. Догадываюсь, что именно он тебя и беспокоит.

– Именно он! – обрадовался Алексей Николаевич. – Валерчик, разберись хорошенько в собственной памяти, развороши там всё ко всем чертям, но вспомни пожалуйста: что он тебе сказал?..

– Для этого нам необходимо отправиться на место встречи. – задумался Валерчик, облокотился на Алексея Николаевича и попросил сопроводить его к детской площадке.

Утренний солнечный дымок приятно щекотал нервы обоих изыскателей.

– Удивительно, но мне кажется, что тут всё сохранилось, как прежде. – Валерчик ткнул пальцем в череду детских куличиков из песка, самый крайний из которых был весьма внушительного размера. – Этот вот куличик Кондратий Степаныч смастерил, но чего-то в нём сейчас не хватает, некая интересная деталь отсутствует.

– Какая же? – напрягся Алексей Николаевич.

Валерчик озабоченно поковырял пальцем в песочнице:

– Ну, конечно, окурка не хватает в куличике!! Кондратий-то Степаныч куличику в лоб окурок воткнул, чтоб получилось что-то вроде артиллерийской башни, и мы славно подивились на такой боевой куличик. Но наверняка какая-нибудь мамаша этот окурок удалила, поскольку тут и дети малые резвятся, и вовсе не подобает им наблюдать окурки.

– Окурок, ты говоришь, ну как же! – Алексей Николаевич усилил внимание. – Валерчик, послушай меня, сейчас от тебя многое зависит. Вспомни, что за сигареты курил Кондратий Степаныч! От коробка спичек он прикуривал или от зажигалки?.. Я не из праздного любопытства интересуюсь, а мне необходимо взять след, чтоб восстановить путь обеспамятевшего Кондратия Степановича. Мне желательно пройти этим путём, разбивая мистическую куролесицу в пух и прах!..

Валерчик тут же вызволил из травы иссохший сутуловатый окурок, распознав в нём собственность Кондратия Степаныча, и заодно вспомнил, что пользовался Кондратий Степаныч обычными спичками, дескать, оно, по старинке будет ему попроще. «Давай-давай, Валерчик! – Алексей Николаевич воодушевлял выпивоху бодрым мановениям рук. – Задействуй у себя в памяти все магнитно-резонансные снаряды, а я перед тобой в долгу не останусь. Припомни, о чём вы беседовали в песочнице? Не было ли каких намёков на целеустремлённость духа авантюризма и приключений?..» Валерчик сообщил, что Кондратий Степаныч был немногословен, всё больше упирал на амплификации, и с непонятной целью сравнивал жителей посёлка Октябрьский с обитателями посёлка Прибрежный, расположенного всего-то в паре-тройке километров отсюда. «Тамошний житель, – сообщил Валерчик те же самые слова, которые выговаривал Кондратий Степаныч. – имеет некорректный подбор хромосом, но корчит из себя этаких принцев, которым бы не помешало показать кузькину мать!..» Тогда Валерчик посоветовал Кондратию Степанычу топать напрямую до посёлка Прибрежного, где можно запросто встретить местного жителя и показать ему всех тех матерей, какие только найдутся.

– А про племянника своего он не упоминал ни словечка? – спросил Алексей Николаевич.

– Нет, про такого я не слышал. – сказал Валерчик. – Кондратий Степаныч больше заботился моим дружеским участием. Всё допытывался от меня, словно от дельфийского оракула, уверенности в своих победах над населением посёлка Прибрежного. Да чем я мог ему помочь, скажите на милость?.. Видно, бедовым человеком оказался этот самый Кондратий Степаныч.

– Ну, это-то может быть так, а может быть и не так. – сказал Алексей Николаевич. – Теперь я хочу сделать тебе ещё одно предложение.

Валерчик оживился.

– Я поднесу тебе ещё один червончик. – Алексей Николаевич ловко показал, как он будет одаривать Валерчика червончиками, но не уточнил, когда будет это делать. – А ты сейчас облазаешь эту территорию в радиусе примерно ста метров. И если обнаружишь ещё один окурок Кондратия Степаныча, то позовёшь меня.

– Зачем же? – не понимал Валерчик.

– Мне нужно знать, направился ли Кондратий Степаныч в село Лютово через посёлок Прибрежный или выбрал путь через Липовую Гору, где мог сесть на поезд, а мог пойти по железнодорожным шпалам… Ты способен уяснить всю важность моей просьбы?

– Окурков-то кругом полно. – озабоченно проговорил Валерчик. – Окурков тут накурили за триста лет, не жалея ни сил, ни здоровья. А от двух червонцев толку никакого, одни лишние беспокойства.

– Три червонца, Валерчик! – щедро пообещал Алексей Николаевич. – Целых три даю!..

– Нет, сосед, ты явно дурью возжелал помаяться, и тут я тебе не помощник.

Валерчик столь звонко прихлопнул себя по лбу, что мгновенно увидел дурные предзнаменования, отчего и поспешил уковылять прочь. Зачем-то пообещав Алексею Николаевичу, что тот возможно «кровавым поносом дристать будет», а возможно «всё как-нибудь и обойдётся, ибо не хлебом единым жив человек»!..

– Ну, с этим выпивохой мы вроде разобрались, а теперь применим недюжинную наблюдательность. – присел на корточки Алексей Николаевич и, удачно разговаривая сам с собой, прислушался к самому же себе. – Вот куда бы я отправился в путь, будь я Кондратием Степанычем, который и к племяннику торопился, но и высказал столько невероятных эмоций насчёт населения посёлка Прибрежного?..

Мысленные образы торопливо выстроились в цепочку и зацепили её кольцом на самом острие взора Алексея Николаевича. Недалеко от детской площадки находился заброшенный фруктовый сад, сладкие запахи которого интригующе приманивали.

– Итак, у меня – поскольку я сейчас что-то вроде Кондратия Степаныча – имеются эмоции насчёт посёлка Прибрежного, но имеется и фруктовый сад, в котором можно потихоньку осуществить нравственную и физиологическую подготовку к долгому пути.

Затем Алексей Николаевич обратил взор в противоположную сторону от фруктового сада, где располагались уютные заросли сирени.

– Надо понимать, что фруктовый сад для меня – как и для Кондратия Степаныча – лежит на маршруте следования, если я намереваюсь идти до посёлка Прибрежного. А если же я намерен топать до Липовой Горы, то отправлюсь через заросли сирени.

Оригинальной жестикуляцией, подбадривающей очевидные умственные выводы, Алексей Николаевич очертил два невидимых круга над фруктовым садом и зарослями сирени.

– Итак, подумай! Хорошенько подумай, Алексей Николаевич, в какую сторону ты – будучи вот этим Кондратием Степанычем – намерен пойти!.. Что за следы ты способен оставить после себя?..

И тут он вспомнил про окурок из песочницы. Если Кондратий Степаныч прошествовал во фруктовый сад – лежащий на пути к посёлку Прибрежному – и совершил все действия, способные облегчить организм, то наверняка среди яблонь можно отыскать окурок, являющийся собратом окурку из песочницы. А если поиски в саду ни к чему не приведут, тогда в зарослях сирени непременно отыщется искомое, и для Алексея Николаевича предстанет совершенно очевидным факт направления Кондратия Степаныча на Липовую Гору.

– Как же, оказывается, очень просто владеть дедуктивным методом! – похвалил себя Алексей Николаевич. – Давайте рассмотрим и сообразим, что у нас за окурок?

Окурок без стеснения раскрыл свою подноготную. Дешёвая и непопулярная марка сигарет указывала на неоригинальность вкусовых ощущений потребителя. Изжёванный до неприличия кончик фильтра удостоверял некую нервическую атмосферу, окружающую потребителя. Сигарета была выкурена чуть больше, чем на половину, что свидетельствовало на поспешность действий Кондратия Степаныча, а также давало знать о скором желании выкурить вторую сигарету, ибо с первой накуриться не получилось.

– Итак, у меня есть в наличии две стороны света, а предполагается ещё один окурок. – подсчитал дивиденды умственной работы Алексей Николаевич. – За этот результат стоит себя похвалить.

Но существовала ещё и иная сторона – третья по счёту – куда уковылял выпивоха Валерчик, и где могли обитать существа с постоянно пополняемыми залежами алкоголя. Кондратий Степаныч запросто мог обитать в той стороне не одну неделю, даже и пару месяцев. Причём, это была самая тёмная сторона из трёх, и Алексей Николаевич решил обратиться к ней в последнею очередь.

Первым, естественно, заманивал фруктовый сад, и не напрасно.

– Ага! – сказал Алексей Николаевич, уткнувшись носом в площадку под развесистой яблонькой, усеянную множеством окурков, липких перезрелых плодов и кучек испражнений разного свойства давности. – Мы вновь применим дедуктивный метод, и он нас не подведёт.

Дедуктивный метод не подвёл. Разгребая прутиком ворохи из окурков, клочков газет и пластиковых пустых бутылок, Алексей Николаевич обнаружил окурок – не только совпадающий по маркетинговым данным с окурком, украшающим воинственный кулич Кондратия Степаныча, но и по специфическому прикусу на фильтре идеально подходящим к собрату.

– Ну что ж, кажется мне всё ясно, и ошибки быть не может, если только принцип ошибочности не лежит в основе всего, затеянного мною, дела. Впрочем, дедукция пусть остаётся дедукцией, но надо припомнить хотя бы ещё местечко, по пути в посёлок Прибрежный, где Кондратий Степаныч мог присесть и отдохнуть, выкурив ещё одну сигарету. Тогда я обнаружу третий окурок и получу убедительный повод заглянуть непосредственно в посёлок Прибрежный, чтоб навести там шороху.

Кажется, таким приятным местечком мог оказаться забор овощебазы, возле которого с давних времён, в тени дубовой рощи, обустроили лужайку для отдыха после работы.

– Таким образом, начальная картина приключений Кондратия Степаныча постепенно вырисовывается. – сказал Алексей Николаевич, с аккуратным смущением выныривая из фруктового сада.

– С облегчением вас! – радостно поздоровалась с ним старушка, выгуливающая трепетную собачонку.

– Спасибо. Спасибо, бабушка.

– Завсегда в утренних садах человек духом взмывает и обретает направление на весь последующий день.

– Да уж, завсегда – оно и есть завсегда!.. Извините, бабушка, некогда, мне по делам надо.

– Понимаю. Всем куда-то надо. – хитро прищуриваясь, проводила взглядом старушка Алексея Николаевича. – У всех дела.

Алексей Николаевич хлёсткой, но уверенно-ласковой поступью, как бы познавшей все трещинки мироздания, направился к овощебазе.

*****

На лужайке, у забора овощебазы, царил аляповатый пьяненький порядок, который соблюдали завсегдатаи. Умелыми руками были сооружены бревенчатый широкий стол, скамьи со спинками и добротная кирпичная жаровня. Сегодня, с утра пораньше, за столом восседал чопорный труженик овощебазы, не поджидающий никого, кто бы мог скрасить его одиночество. Безмолвно наблюдал, как Алексей Николаевич присел на карточки и шарил прутиком в свалке объедков и окурков. Труженик овощебазы саркастически свистнул и постучал пальцем по пустому пластиковому стаканчику.

– Совсем народ обнищал. – наконец произнёс он горестно. – За всех жителей страны не скажу, но имеется официальный прожиточный минимум, и с ним всё предельно ясно.

– Это вы неправильно подумали. – отмахнулся Алексей Николаевич. – Я не оттого ищу окурок, что мне курить хочется – я вообще не курю – а оттого, что мне нужны улики, указывающие направление пути. С этой целью я в окурках и ковыряюсь. Это такой процесс дедукции – если вам это слово о чём-то говорит.

– А вот скулить и оправдываться русскому человеку совсем не обязательно. – труженик овощебазы заполнил стакан, и это нехитрое действо увлекло его к душевным разговорам. – Я ведь к тому изъясняюсь, что если человек копается в выброшенных окурках, то это никому не даёт права обзывать его или требовать, чтоб он зарабатывал на жизнь любыми способами, вкалывая всё больше и больше. Куда уж больше? – хочется спросить мне у таких деятелей. Не задумывались ли вы, что мы живём хреново оттого, что в стране – самой большой и богатой по ресурсам – всё бабло распиливается коррумпированной правящей верхушкой?.. Неужели вы считаете, что всё говно в стране творится потому, что мужичок русский мало работает?.. По-вашему, только сталин и гулаг – то бишь, регулярная массовая экзекуция – способны навести порядок и сотворить в сознании мужика радужность бытия?.. Ну да.

Алексей Николаевич уставился на рыжий туповатый ботинок труженика овощебазы, из-под подошвы которого выглядывала искомая улика.

– Подними-ка, дяденька, свою ножку! – попросил Алексей Николаевич,

– А??

– Ножку подними, прошу. Вот эту ножку, самую чуточку.

– А ты такой борзый, да? – не внял просьбе труженик, а намеренно прихлопнул кулаком по ноге, удостоверяя свою власть над своей ногой и своими поступками.

– Вовсе я не борзый. – как можно добродушней улыбнулся Алексей Николаевич, представляясь чем-то вроде малость шибанутого. – Я просто зашёл сюда на минутку и свои делишки мухлюю, никому не мешаю. Просто попросил ногу поднять.

– Вчера, после тренировки по боксу, я сел в троллейбус и поехал к своей девушке, чтоб провести часок-другой… ну, ты должен понимать, зачем мужик едет к девушке… И вот вчера, короче, еду я в троллейбусе и наблюдаю такую замечательную картину…

– Да подними ты ногу, дядя, я тебя по-хорошему прошу!!

– Нет, ты послушай, какую замечательную картину я увидел в троллейбусе. Двое натуральных кавказцев в шапках «ЯРУССКИЙ» и «КАВКАЗСИЛА» отказались платить за проезд, а контролёром работал пожилой мужичок лет шестидесяти. Сутулый такой, худой, даже плесенью попахивал, и ничего с этими кавказцами поделать не мог. Только талдычил: оплатите проезд! оплатите проезд!.. Ну, тогда я встал и подошёл к ним, а у них сразу же очко сузилось. Я тогда и говорю: заплатите за проезд, гниды черножопые!.. А они сразу залопотали «не бей нас, брат!» (а я же боксёр, это сразу видно и понятно, что меня нужно бояться), прощения попросили. Ну, я тогда заставил их заплатить за проезд и поклясться, что они больше не будут себя плохо вести. Вчера это всё приключилось, когда я после тренировки возвращался. Ехал к девушке. Только её дома не оказалось почему-то. И на звонки не отвечала.

– Ногу подними.

– Да пожалуйста. – труженик овощебазы поднял ногу, позволяя Алексею Николаевичу вызволить искомый окурок. – Я ведь ещё чего подумал. Кавказцы смелые только в интернете и перед теми, кто не может их хорошенько вздрючить. А если ты можешь их вздрючить, то они тебя боятся и уважают… Как ты думаешь?..

– Я не знаю… Наверное, надо вздрючить.

– Вот и я так думаю. Водки выпьешь со мной?

– Эх, дорогой ты человек! – идентифицировав окурок, как принадлежность Кондратия Степаныча, обрадовался Алексей Николаевич и залпом осушил предложенную ему ёмкость. – Извини, но я тороплюсь. Дел по горло.

– А поговорить по душам? – глаза труженика-боксёра, утомлённые одиночеством и недопониманием, блеснули капелькой влаги.

– Некогда, братец! В следующий раз поговорим, жди меня на этом месте. Мы с тобой всю Россию-матушку обговорим, а сейчас мне некогда. Мне в посёлок Прибрежный надо.

– А изведать глубину паскудности души человеческой?

– Некогда.

И Алексей Николаевич ринулся к шоссе, даже не прощаясь со своим случайным приятелем, и невыслушивая, с какой детской обидой тот производил меланхолический сип.

– Итак, вот она – дорога, что приведёт меня в посёлок Прибрежный, и я готов пойти по ней до конца! – остановился на краю шоссе Алексей Николаевич, увлечённо вглядываясь в игривые расщелины асфальта, а затем дерзко махнул рукой водителю, пролетевшего мимо мордастого грузовика, и зашагал вперёд.

– Стой, парень!! Стой, кому говорю!!

– Что?.. – Алексей Николаевич оглянулся и увидел, как по шоссе, на экономно пришаркивающей скорости, приближалась велосипедистка в лёгком спортивном костюме и розовых кедиках, с небольшим рюкзаком за плечами. – Вам, девушка, чего от меня угодно?

– Стой, не уходи никуда, парень! – велосипедистка притормозила, едва не занырнув с велосипеда в объятия Алексея Николаевича. – Э, да ты уже не парень, впрочем, мне всё равно.

Она неспешно сняла рюкзак, выудила из него что-то вроде косметички, зачем-то демонстративно потрясла ею перед носом Алексея Николаевича, а затем открыла и вытащила небольшую открытку с соблазнительно нарисованными двумя свадебными кольцами. Открыткой она тоже потрясла перед носом Алексея Николаевича.

– Видите. – сказала она. – Это мне приглашение на свадьбу вручили через почту, и я сейчас на свадьбу еду.

– Очень хорошо. – похвалил Алексей Николаевич. – А я чем способен препятствовать или не препятствовать по данному вопросу?..

– Видишь ли, добрый человек, я приехала с другого конца города. Там улица Чкалова расположена, и я на ней живу. – рука с открыткой проделала географическую параболу в воздухе и вернулась к носу Алексея Николаевича. – А где-то здесь расположен посёлок Прибрежный, но где именно – я понятия не имею. А ведь мне туда на свадьбу надо, дом 24.

– Позвольте. – Алексей Николаевич взял открытку и принялся читать приторно-весёлые стихотворные строки. – Совершенно верно, любезная барышня, это действительно приглашение на свадьбу. А теперь взгляните прямо перед собой, и вы увидите крыши домов посёлка Прибрежного. Надо лишь потратить немножко времени, чтоб до наго добраться. Крутите педали!..

– И дом 24 там наверняка есть? – простодушно захлопала ресничками велосипедистка.

– Наверняка я вам ничего не скажу про посёлок Прибрежный, ибо я живу в посёлке Октябрьском – вы его уже проехали – и не являюсь знатоком всех адресов и свадебных мероприятий. Тут беда в другом, милая барышня.

– И в чём же?

– На пригласительной открытке, адресованной, как вы уверяете, именно вам, указана дата, имеющая цифровое значение 01.08., что прочитывается, как первое августа. Но дело, видите ли, в том, что сегодня седьмое августа, и вы опоздали на неделю. Свадьба, полагаю, отыграла своё и закончилась, гости разошлись, а вас никто не ждёт.

Девушка с неожиданно пискливым воплем выхватила открытку и впялилась в число.

– Это цифра 01? – она не верила своим глазам. – Это не цифра 07?..

– Совершенно точно, у семёрки имеется этакий нахальный хоботок, а здесь его нет.

– Но может быть, вы чего-то напутали, и сегодня первое августа, тогда как седьмое настанет через неделю?

– Э нет, я совершенно уверен, что ничего не напутал, ибо неделю назад, ровно первого числа, некто Кондратий Степаныч отправился в село Лютово через посёлок Прибрежный с целью навестить больного племянника. Затем он неизвестно где застрял на неделю, вернулся абсолютно обеспамятевшим, что вынудило меня предпринять розыскные исследования… И кстати!! – Алексей Николаевич догадливо прихлопнул себя по лбу. – Сдаётся мне, что эта свадьба – в доме под номером 24 – могла соблазнить Кондратия Степаныча. Именно к этому дому я намерен сейчас отправиться, чтоб опросить возможных свидетелей… Вы, девушка, со мной?

Велосипедистка заметно куксилась и теребила красивую, но абсолютно ненужную теперь пригласительную открытку.

– Зачем мне спешить в этот дурацкий дом 24?.. – хлипнула она носиком. – Если свадьба закончилась, и гости разошлись, то меня там никто не ждёт.

– Вы не можете быть абсолютно уверенной, что вас совсем никто не ждёт. Эти факты проверяются по прибытию по указанному адресу. Непосредственно на месте.

– Думаете, очень хорошо мне будет, если по прибытию по указанному адресу, меня пошлют обратно?

– Мне кажется, вы слишком мнительная девушка. Если вас пошлют – значит пошлют за чем-то хорошим и необходимым для молодожёнов, а не просто так пошлют куда ни попадя. А если не пошлют – значит посидите в гостях, допьёте и доедите свадебные остатки. Впрочем, мне с вами толковать некогда, я направляюсь к дому 24, где намереваюсь наткнуться на следы пребывания Кондратия Степаныча. Спасибо вам за намётку.

– Вот если только «спасибо» от хорошего человека услышать. – резюмируя ситуацию, велосипедистка непроизвольно смяла открытку в тяжёлый комок, затем удивлённо взглянула на дело рук своих и со вздохом бросила его в придорожную канаву. – И вам спасибо, что сегодняшнее число подсказали, а так бы я приехала такая дура дурой: здрасьте, а где тут у вас свадьба?.. Нет уж, теперь я получила заслуженный урок, и теперь с поездками на свадьбы завяжу. Меня на такие праздники больше не дозовётесь.

И велосипедистка резко развернула своего тщедушного двухколёсного коня и отправилась восвояси.

– Ну и хорошо, что для кого-то эта пренеприятная история закончилась, а мне необходимо проследовать дальше! – пробурчал Алексей Николаевич.

*****

Через пятнадцать минут Алексей Николаевич достиг посёлка Прибрежный и принялся искать дом 24.

– По остаточным следам дикого свадебного разгула этот дом должен определиться с лёгкостью. – сказал Алексей Николаевич одинокому мусорному баку. – Содом, однако, и Гоморра обычно справляют свадьбы наших невзыскательных сограждан, и ничего в этом праздничном бедствии не меняется с давних пор.

Мусорный бак совершенно не отреагировал на замечания Алексея Николаевича, а вот дом 24 обнаружился скоро. Следы отчаянного свадебного пиршества виднелись на каждой архитектурной детали здания и небольшого палисадника. Парочка лениво разбитых окон виновато поглядывали на ухмыляющегося гостя; дверь в подъезд судорожно цеплялась за петли бетонного блока, в уверенности, что ещё не доиграла своего и не допела маниакальное «пойдуль да выйдуль я»; развесистые ясени с подпалёнными ветками нашёптывали, что и сами не понимают, как стали участниками кулинарной драмы по изготовлению барбекю; обычные дворовые голуби топтались возле огромной кучи из засохших объедков и напоминали выгуливающихся пациентов сумасшедшего дома. На безнадёжно склонённой шее уличного фонаря, напоминающего обглоданную кость, висела красная лента с классической идиотской надписью СВИДЕТЕЛЬ. Сам свидетель – как подумалось Алексею Николаевичу – по чистой случайности не висел рядом.