Хуже и быть не может

– Параллельные миры, – задумчиво проговорил Скворцов. Он никогда не увлекался подобной чепухой и не верил в нее, но сейчас все вокруг было настолько странным и далеким от реальности, что он не мог просто отмахнуться от сидящего напротив него старика и сказать: «Да, что за чушь, что Вы нам голову морочите какими-то дурацкими теориями? Вы решили над нами подшутить? Или, может, уж извините, это старческий маразм?» Сейчас, напротив, у него в голове появилось подозрение, вернее даже догадка, которая еще несколько дней назад насмешила бы его самого. Каким-то образом, они действительно оказались в этой самой параллельной реальности. В одной из них, если уж на то пошло. И милый, вполне безобидный на вид старикан как-то к этому причастен.

Ученый покивал головой и продолжил.

– Если хотите, то да. Параллельные миры. Эта тема всегда вызывала массу споров в научном мире. И в Советском союзе все подобные исследования были полностью засекречены, так как теории, подобные той, что выдвинул Эверетт, противоречили идеологии нашего государства и политике партии. Но, чтобы Запад не обошел нас, если все же эти предположения имели под собой хоть какое-то основание, этот вопрос все же изучался. Тайно и с большой осторожностью, под неусыпным надзором спецслужб. Меня мало волновала секретность и спецслужбы. Я был одержим работой и практически не покидал пределов своей лаборатории. Семьи у меня не было. Близких родственников, друзей, увлечений помимо работы тоже не было. Вся моя жизнь была одним неустанным, доходящим до помешательства, стремлением, добиться результата. Доказать, что теория верна, что это не просто предположение, а неоспоримый факт. Я проводил эксперимент за экспериментом. Делал сложнейшие расчеты. Придумывал и, вместе с коллегами, изготавливал различные приборы, которые могли помочь добиться результата. За это время, я сделал несколько весьма интересных открытий, не относящихся непосредственно к теме моих исследований. При желании, я вполне мог бы защитить докторскую диссертацию на их основе. Но меня интересовали только параллельные реальности. Я провел в лаборатории, почти безвылазно, два года. Я совсем помешался на этой теории. Вел себя как сумасшедший. Ходил небритый, в грязной одежде, бормотал под нос сам себе целыми днями, что и как еще нужно попробовать сделать, какие расчеты изменить, что перепроверить. Я мог сутками не есть, и даже не вспоминать о еде. Под конец, психика расшаталась настолько, что у меня даже появилась боязнь, переходящая в манию, что кто-то хочет украсть результаты исследований. Или помешать мне, добиться результата. Я стал подозрительным, нервным. Вполне возможно, что, в конце концов, я бы оказался одним из пациентов психиатрической лечебницы. Но 31 декабря 1987 года, когда все сотрудники, у которых были семьи, нормальная жизнь, дом, друзья, покинули свои рабочие места, и отправились по домам готовиться к встрече Нового года, меня осенила идея, как нужно изменить настройки одного из разработанных мной приборов, что бы добиться успеха. Прибор должен был искривлять пространство и время таким образом, что бы оно могло соприкоснуться с пространством и временем другой реальности, параллельной. Естественно, ждать коллег я не мог, и тут же принялся за расчеты параметров настроек. Когда я закончил, была уже глубокая ночь. Я решил тут же попробовать будет ли результат от внесенных мной изменений. Я включил прибор и задал новые параметры. Ничего не произошло. Я был уже настолько истощен психологически, что нужен был только маленький толчок, чтобы окончательно вывести меня из вменяемого состояния. Я схватил злосчастный прибор со стола и уже готов был швырнуть его об пол. А потом, возможно, разгромить всю лабораторию, но тут погас свет. Я думал перебои с электричеством. Такое иногда случалось. Но в этот момент все вокруг начало грохотать, рушиться, пол у меня под ногами задрожал и я упал. Прошло, наверное, минуты две. Я, по-прежнему, оставался в темноте, но, несмотря на это, я почувствовал, что вокруг меня что-то изменилось. Не знаю, как это объяснить, но я просто знал это. Я осторожно начал продвигаться вперед. Рукой нащупал стену, выложенную, как мне показалось из камня или кирпича, хотя в лаборатории были гладкие бетонные стены, окрашенные масляной краской и кафель. Я побрел вперед, держась за стену, как за единственный мой ориентир в кромешной тьме. Другой рукой я прижимал к себе свое сокровище, прибор, который и в самом деле смог искривить пространство, благодаря чему, я, оказавшись в «точке соприкосновения миров», переместился из своей реальности в другую. Вы не представляете, как я был счастлив! Только сумасшедший ученый может испытывать чувство счастья, оказавшись, бог знает где, в непроглядной темноте, даже не представляя, что его ждет впереди.

– Вы оказались в этом месте? – спросила Аня. Она, как и Скворцов была в подобных вопросах скептиком. По крайней мере, до последнего времени. Даже сейчас она не готова была принять весь этот нереальный вздор. Но и отрицать его она уже тоже не могла. Скорее, ей хотелось, что бы это было только вздором, выдумками старого, выжившего из ума ученого.

– Да, моя милая. Ну не здесь, конечно, – он с улыбкой обвел рукой комнату. – Когда, двигаясь вдоль стены, я дошел до какой-то двери и толкнул ее, я оказался в комнате, заваленной книгами. Сквозь крошечное окошко пробивался свет. В комнате было несколько свечей. Я нашел спички, зажег свечи и пролистал несколько книг. Книги, лежавшие на столе и даже на полу, были старинные и все на неизвестном мне языке. Думаю, что вы тоже побывали в этой комнате.

Гости кивнули.

– В отличие от вас, я знал, где нахожусь. Что это не мой мир, а совсем другой, иная реальность. Я был готов к этому, и меня не пугало и не удивляло, что все вокруг меня странное и непривычное. Напротив, я сам стремился к этому, это было долгожданным осуществлением моей мечты. Но даже с моей осведомленностью о том, что произошло, мне пришлось туго. Здешние нравы суровы. Чужаку сложно не попасть здесь в какую-нибудь неприятность.

– Неприятность это когда ты замшевым ботинком наступил в собачье дерьмо. А здесь, что ни шаг, то полный п…ц!. – не жалея седин собеседника, высказался Юлик, как обычно, без лишних церемоний и иносказаний. – Каждый, кто нам встречался, оказывался психом, пытающимся либо нас убить, либо взять в плен. Это место, гигантский заповедник для умалишенных, в котором они бродят на свободе и вытворяют, что хотят, и никто за ними не присматривает, чтобы они не нанесли вреда окружающим.

– Я вас понимаю. Я тоже вначале через это прошел. Но такова здешняя жизнь, – сказал ученый.

– Почему же вы не отправились сразу назад? – изумилась Аня. – Вы ведь сказали, что прибор был у вас с собой. Здесь просто ужасно! Неужели вам не хотелось назад, в Москву?

Ученый улыбнулся.

– Я же вам сказал, что я был счастлив. Вся моя жизнь была посвящена тому, что бы получить доказательства, что теория множественности миров верна. А уж самому оказаться в одном из этих миров и поподробнее узнать о нем, об этом я даже не смел мечтать. Я даже не думал о возвращении, на тот момент. Да и, если честно, я, навряд ли, смог бы вернуться, даже если бы захотел. Прибор был не до конца доработан. То, что мне удалось искривить пространство и попасть сюда, чистая случайность. Удача, или несчастный случай, думайте, как хотите. В общем, мое собственное изобретение было мне не подвластно. Я не мог направлять его действие, так как мне бы хотелось.

– Умоляю, не говорите, что мы останемся здесь! – почти простонала Звезда. Все остальные тоже смотрели на старого ученого с тревогой. Оставаться в этом «заповеднике умалишенных» ни у кого желания не было.

– Сейчас я дойду до этого. Не волнуйтесь, – сказал ученый, – не все так ужасно. Не пугайтесь, вам не придется здесь оставаться.

Служанка принесла ароматный травяной чай, и ученый сделал несколько глотков, прежде чем продолжил рассказ.

– Мои злоключения продолжались два дня. Сначала мне повезло. Я, как и вы, попал в замок, принадлежащий Сафриусу. Это страшный человек, колдун. Думаю, что если бы в тот момент, когда я оказался в башне замка, он был бы там, мне уже не удалось бы выйти из его владений. В лучшем случае, мне была бы уготована участь его раба. Но колдуна не было, я беспрепятственно покинул замок, тут судьба была ко мне благосклонна. Я направился прочь от замка, в поисках чего-нибудь интересного. Мне хотелось посмотреть, как живут местные жители, какие они. Узнать, как и в каких направлениях развивается у них наука. Я надеялся побеседовать со здешними учеными. Спустя несколько часов, я едва не стал жертвой нападения разбойников. Меня спас вооруженный отряд рыцарей.

– Везунчик! Нас рыцари пытались прикончить, да и чокнутый колдун тоже. Еле удрали и от них, и от него, – снова подал реплику Юлик.

– Моя радость тоже была недолгой. У меня отобрали прибор и бросили меня в темницу. Я просидел в темной, сырой яме с решеткой над головой, без еды и питья почти двое суток. После меня вытащили и поволокли во двор большого замка. Там меня бросили к ногам мужчины, на голове которого была надета корона. Светлейший, так здесь называют правителя, начал задавать мне вопросы. Я не понимал ни слова. Он не понимал моих ответов. Меня спасло только то, что его заинтересовал мой прибор. Я понял, что могу спасти себя, только возбудив интерес этого человека к различным техническим изобретениям. Перед тем, как очередь дошла до меня, на моих глазах после разговора с Светлейшим казнили двух оборванцев, которые не показались ему достойными внимания. Им отрубили головы тут же. Правосудие здесь вершится быстро и сурово. Мне хотелось жить. Заметив его интерес к прибору, я нарисовал прямо на земле, первое, что пришло в голову, мельничное колесо и показал принцип его работы. Затем, я нарисовал вагонетку, везущую по рельсам уголь. Еще несколько примитивных конструкций, о принципе работы которых у нас знает любой школьник. Светлейший был, буквально сражен. Он решил, что я могу оказаться полезен и меня освободили и оставили при дворе. Вскоре я выучил местный язык. Помог с возведением нескольких мельниц. Сделал чертежи простейшего оборудования для работы в шахтах. Я стал большим человеком, – усмехнулся старик, – меня стали величать Великим Ученым Мудрейшим Маркиларисом. Мы часто беседовали со Светлейшим. Он увлекался различными изобретениями, я рассказывал ему о них, о принципе их действия. Рассказывал о своем мире. Здешняя наука находилась, да и по-прежнему находится на очень низком уровне, поэтому мои знания ценились правителем. Я жил вполне прилично. Был обласкан милостями со стороны Светлейшего, окружен почетом и уважением. Простые люди побаивались меня, считая, что я использую колдовство и магию. Десять лет назад Светлейший, будучи уже глубоким стариком, умер. Его трон перешел к старшему сыну Ириогусу, который был до этого наместником в дальних областях страны. А его младший брат, Астарх, занял пост наместника вместо него. Астарх унаследовал от отца тягу к изобретениям и науке. Еще мальчишкой он часто приходил ко мне и часами следил за тем, как я составляю чертежи или мастерю макеты, для проведения испытаний и опытов. К моменту его отъезда мы были довольно близкими друзьями. Он мне нравился. Изо всей семьи он был наименее заносчив и высокомерен по отношению к простым людям. Более человечный, что ли. Большинство здешних жителей живет в страшной нищете. Здешние правители считают, что единственное предназначение подданных это служить им. Жизнь простого человека ничего не стоит.

Я немного отвлекся. Простите. В общем, когда жизнь моя здесь наладилась, и никто больше не пытался меня ограбить, убить или бросить в темницу, я вновь вспомнил о своей научной работе. Мельницы и лифты для шахт, это совсем не то, чего я хотел, о чем мечтал всю жизнь. Я начал подумывать о возвращении домой. Я снова начал проводить опыты. Но все было безрезультатно. Помня, до какого состояния одержимости я дошел в прошлый раз, я оставил попытки.

Три месяца назад Светлейший Ириогус внезапно тяжело заболел и, спустя неделю, умер. Вдова Светлейшего отправила послание Астарху о кончине брата, и он спешно вернулся во дворец. Через какое-то время он навестил меня и сообщил, что жена брата уверена, что болезнь ее мужа была не случайной. Что он был отравлен. Он описал мне симптомы, но я не медик и не смог с уверенностью подтвердить или опровергнуть ее догадку. Но вдова утверждала, что перед смертью Светлейший прошептал: «Это он убил меня». Я, к сожалению, ничем не смог помочь моему другу. Единственное, что я смог посоветовать ему, так это подумать, кому могла быть выгодна смерть Светлейшего.

После отъезда Астарха мне в голову пришла новая идея по способу искривления пространства, и я целиком погрузился в расчеты. Несколько дней спустя после первого визита, ко мне вновь приехал Астарх. Он был крайне возбужден и сказал, что мой совет оказался чрезвычайно полезен, и он, почти наверняка, знает, что произошло. Но я был так занят собственными мыслями, что, признаться, даже не понял, сначала, о каком совете он ведет речь. У меня из головы, вообще, вылетел наш предыдущий разговор. В ней были одни цифры и формулы, все остальное было для меня не важно. Астарх сказал что-то по поводу того, что он кого-то подозревает и ему нужно проверить и узнать все точно. Я почти не слушал, о чем он говорит, мне не терпелось вернуться к собственному занятию.

В конце концов, он поднялся и уже в дверях сказал: «Поверь, друг мой, если, это – правда, он у меня поплатится собственной жизнью. Клянусь памятью предков, я это так не оставлю!». Почему-то из всего разговора эта фраза, единственная, запомнилась мне слово в слово. И даже какое-то странное предчувствие охватило меня при этих словах. Но Астарх уехал, и я сразу забыл и о его словах, и о нем самом, и вновь принялся за вычисления параметров искривления. И, наконец, я был уверен, что все должно сработать, я нашел нужные значения. Я включил прибор и задал полученные результаты. Тысячное или стотысячное разочарование ожидало меня. Ничего не произошло. Я убрал прибор в специально сделанный металлический шкаф и запер его на ключ. Все, с меня хватит, решил я.

А на следующий день вечером из Главного дворца прискакал гонец и сообщил, что наместник пропал. Уехал куда-то с утра и не вернулся. Возможно, никто и не стал бы беспокоиться, Астарх не малое дитя и может поехать, куда ему вздумается и насколько вздумается. Но его конь был найден бредущим по дороге, за несколько миль от дворца. Я сразу вспомнил, что Астарх кого-то подозревал в смерти брата и собирался с ним поговорить. Я горько пожалел, что не слушал внимательно. Возможно, он даже назвал имя, а я все пропустил мимо ушей, думая о своем.

Вскоре вернулся мой верный слуга Илорг, с которым вы уже знакомы. Узнав печальную новость, он сказал, что видел Астарха, около полудня, сворачивающим на дорогу, ведущую к владениям Сафриуса. А вдруг Астарх подозревал колдуна? Ведь кто как ни он, вполне мог найти или изготовить яд, действие которого, было бы сходно с симптомами тяжелой болезни.

На следующее утро я отправил на разведку слугу, который знает замок колдуна, как свои пять пальцев, так как мальчишкой жил там с матерью, которая была у колдуна кухаркой. Я велел ему, по возможности, осмотреть замок и, в особенности, темницу. Я подумал, что Сафриус вполне мог запереть наместника в темнице, после выдвинутых им обвинений. А мог, конечно, и убить его. Думать так мне не хотелось, конечно, но это было вполне возможно. И еще, я не мог понять, какая выгода колдуну от смерти Светлейшего. Правители не притесняли род Сафриуса, не пытались забрать его земли, как это случается со многими другими высокородными господами в этой, довольно беззаконной, стране. Между правителем и Сафриусом, насколько мне было известно, не было разногласий. Скорее, способности колдуна, время от времени, использовались правителями для собственной выгоды во всяких сомнительных делах. В общем, все это было для меня загадкой.

– А может, этот колдун помогал кому-то, кому эта смерть все же несла выгоду? – спросил Скворцов.

– Вполне возможно, – задумчиво сказал ученый. – Вот только кому? И ради чего он стал бы помогать?

– Страсть, деньги, власть – вот причины всех преступлений, – усмехнулся Андрей.

– Наш несостоявшийся страж границ сейчас быстренько распутает этот клубок страстей, убийств и интриг. Ищейку ему дайте и через пять минут они вам всех злодеев на блюдечке подадут, – съехидничал Юлик.

– Кстати, чего здесь нет, так это собак. Не знаю почему, но нет, – улыбнулся ученый. – Ну, так вот. Потерпите, вас, вероятно, утомил долгий рассказ, но он уже подходит к концу. Мой слуга отправился к замку. Ничего не нашел, в башню замка он попасть не смог, там был Сафриус, причем не один. Он с кем-то разговаривал, но слов было не разобрать. Илорг направился потайным коридором, который он случайно обнаружил еще мальчишкой, прямиком в темницу, в надежде найти наместника. Он отодвинул плиту в стене, и, заглянув в темницу, обнаружил вас. Он знал, что раз вы в темнице колдуна, дело ваше плохо. Услышав, что дверь отпирают, Илорг попытался вас спасти, но вы отказались идти за ним. Потом явился хозяин замка, и Илорг спрятался, а когда колдун попытался вас убить, он набрался смелости и вновь выглянул, что бы сделать еще одну попытку спасти вас. Он был в полной уверенности, что вы как-то связаны с Астархом, или знаете где он и что с ним. Видя, что вы не понимаете его и сами говорите на непонятном языке, он, как мог, пытался направить вас в сторону моего дома. Вы, вероятно не поняли, что хотел сказать вам мой преданный слуга. А потом, думаю, вы заблудились и плутали по лесу.

Когда слуга рассказал, что в темнице у колдуна было четыре чужестранца в странной одежде, которых он освободил, я признаться не поверил. Подумал, что Илорг что-то перепутал и, возможно, Сафриус держал в плену каких-то вельмож. От него чего угодно можно ожидать. Но теперь все стало понятно. Мои расчеты все же, оказались верны и прибор сработал. И еще кое-что мне теперь ясно, – добавил ученый, – я понял, что могу искривлять пространство с помощью своего прибора только в одной, строго определенной точке, которая находится в башне замка Сафриуса.

– Отлично! Я не совсем понял, уж поясните, профессор, мне, недоумку. Что бы попасть домой нам нужно вернуться в замок этого милого симпатяги, с наклонностями настоящего психа и маньяка убийцы? – с нарочито восторженным видом спросил Юлик.

– Боюсь, что да, – развел ученый руками.

– Вау! Круто! – Юлик обвел глазами своих спутников, как бы желая узнать, все ли так же сильно радуются перспективе возвращения в логово убийцы. – Сплю и вижу, снова встретиться с этим душкой.

– Ну, все вместе-то мы, наверное, с ним справимся. Теперь-то мы знаем, чего от него ждать, – не совсем уверенно сказал Андрей.

– Ага, взрывающиеся молнии, чур, ты ловишь, Рембо. Хотя, может у него и другие увеселительные мероприятия для приема гостей имеются, – сказал Юлик.

– Друзья мои, называя Сафриуса колдуном, я нисколько не шучу и не преувеличиваю. Конечно, он не может, как злой волшебник из сказки превратить человека в мышь, перенести по воздуху дворец или одним движением руки вызвать ураган или наводнение. Но некоторыми сверхъестественными способностями он наделен. Причем, не такими уж безобидными. И он чрезвычайно опасен и жесток. Про то, что творится в замке, ходят разные слухи, и думаю, что далеко не все, что болтают, просто выдумка суеверных крестьян. Нам понадобится помощь. Самим нам с ним не справиться.

– И кто же нам поможет? – улыбнулся Скворцов. – Какая-нибудь местная ведьма, желающая избавиться от конкурента?

Ученый хмыкнул.

– Нам придется обратиться за помощью к человеку, обладающему безграничной властью в этой стране, к той, кого даже Сафриус не посмеет ослушаться. К вдове Светлейшего и невестке Астарха. К нынешней правительнице. Она, конечно, не самая приятная дама, но в данном случае, лучшего и более могущественного союзника нам не найти.

– А не самая приятная дама, в каком смысле? – на всякий случай, уточнил Юлик.

Ученый пожал плечами и беззаботно ответил:

– Ну, честно говоря, во всех.

– Тогда, это, действительно то, что нам нужно. С нормальными-то людьми мы теперь не общаемся. Нам злодеев подавай. Маньяков. Ну, в крайнем случае, теток попротивнее, – хохотнул Андрей.

– А каким образом эта не самая приятная особа поможет нам? – поинтересовался бизнесмен. Ученый вздохнул.

– Придется попросить у нее охранную грамоту для вас и несколько воинов для сопровождения. Сафриус, при всем своем могуществе, такой же подданный, как и все остальные. Он не посмеет, не исполнить приказ правительницы.

– А она захочет помочь нам? Ей-то с этого какая выгода? – не унимался бизнесмен, отлично знающий, что сильные мира сего вовсе не склонны к добрым делам просто так, не имея собственного интереса.

– Как я уже сказал, мои знания и услуги, как изобретателя и ученого, высоко ценятся в этой отсталой стране. Я смогу потом вернуть правительнице должок с выгодой для нее, – Улыбнулся ученый, – она не прогадает, будьте уверены. Она не из тех, кто упустит свое.

Ужин. Ванна. Теплая постель. Несчастным и исстрадавшимся скитальцам казалось, что они из настоящего ада попали в рай. Немного омрачала радость, необходимость «вступать в союз» с дамой, не приятной во всех отношениях, вероятно, тоже коварной и расчетливой. Но, что поделаешь. Такова жизнь, особенно здесь, в этом странном и жестоком мире, еще более странном и жестоком, чем тот, из которого пришли они сами. Но, в любом случае, это вопрос завтрашнего дня, а сегодня нужно наслаждаться тем, что имеешь. Пошатавшись пару дней по лесу, то и дело, убегая от смертельной опасности, очень быстро учишься ценить настоящее, то, что есть сейчас, а не изводиться из-за призрачного будущего, которого, как оказывается, и вообще может не быть. А ты думаешь, о нем постоянно и так и не успеваешь пожить, побыть счастливым и получить удовольствие.

Аня с наслаждением уткнулась чистым лицом в чистую простыню, ощущая прикосновение к телу чистой ночной рубашки. Какое блаженство! В комнату вошла девушка, одетая также как и «дивная стряпуха» Марилиса. В руках у нее был красивый перламутровый гребень и зеркало. Улыбнувшись, девушка потрогала прядь своих волос, давая понять, что пришла расчесать волосы «госпоже» перед сном.

Аня села и, помотав головой, попыталась знаками показать, что причешется сама. Девушка явно расстроилась, видимо решив, что чем-то не угодила госпоже, гостье хозяина. Аня почувствовала укол совести, зачем расстраивать милую добросовестно относящуюся к своим обязанностям служанку? Здесь свой мир. Свои законы. Пусть будет, так как принято в этом мире. Тем более, она еще ни разу в жизни не была «госпожой», которую причесывают перед сном. Почему бы и нет, это даже забавно. Закончив, девушка улыбнулась. Аня кивнула в знак благодарности и ответила улыбкой. Служанка сделала, что-то вроде реверанса и ушла, а Аня погрузилась в свои мысли. Даст бог, скоро она будет дома. На работе, наверняка, будет настоящий скандал. Да еще какой. И мать набросится на нее, из-за того, что Женечка, по ее милости остался без дачи. Перспектива не очень. Аня усмехнулась. Она еще не вернулась, а уже грузит себя проблемами «реального» мира. Того реального мира, потому, что этот, как оказалось, тоже реальный, только другой. Все ужасно странно и запутанно. И безумно. Ей самой до сих пор не верится в то, что с ней происходит.

«Не буду думать сейчас обо всем этом. Буду радоваться тому, что сегодня, наконец, хороший день. Буду думать о чем-нибудь приятном. Только о чем?» – она легла на мягкую подушку и закрыла глаза. Почему-то вспомнились лица ее спутников. Они все хорошие ребята, как оказалось. Смелые, преданные. Настоящие мужчины. Даже немного чудной, эксцентричный актер. В трудной ситуации, совершенно неожиданно, проявил себя героем. И бизнесмен. Сначала он показался надменным, зазнавшимся индюком, а на самом деле нормальный, вполне приятный человек. И симпатичный. Погружаясь в сон, Аня видела перед собой лицо Аркадия Скворцова. «А ведь он мне даже нравится», – подумала она, уже проваливаясь в царство еще одного мира – сновидений.

Глава 19. У каждого свой монстр

27 апреля

– Докладывай, Прохоров. Какие новости? – тяжелый взгляд и выражение лица начальника не предвещали ничего хорошего.

– Узнали, наконец, местонахождение родителей Скворцова. Отец, известный хирург, вместе с женой на симпозиуме по вопросам медицины в Венесуэле. Прилетят домой только через три дня. Опросили основных клиентов, тех с кем фирма тесно сотрудничала. Также опросили знакомых и соседей всех пропавших. Ничего подозрительного. Все четверо были вполне нормальными, обыкновенными людьми. Ну, за исключением, может, Краснова. Но никто ничего плохого о нем не говорит. Просто чудак. Звезда, вот и выкидывает иногда, что-то необычное, но ничего криминального или выходящего за рамки. Даже соседи не жаловались. Он и дома-то почти не бывал.