Герой ее романа

– У тебя все литературное! – засмеялась Кира. – Ну что, подруга, выпьем за исполнение наших желаний? Пусть все так и будет!

В тот миг, когда стали бить куранты, за окном захлопали петарды и небо озарилось разноцветными вспышками, Алина, зажмурившись, чтобы как можно лучше сосредоточиться, пожелала: «Пусть все так и будет!»

Кира права – и успеха, и денег можно достичь самой. Если и просить что-то в эту необыкновенную волшебную ночь – это любви, здоровья, счастья – то, чего не купишь ни за какие деньги, то, что бывает неподвластно твоей собственной воле.

* * *

Ночью надо спать. Это азбучная истина, и спорить с ее скучноватой разумностью трудно. Но далеко не все благополучно спят по ночам. К немалому числу подобных полуночников принадлежала и Алина Белкина. Работать над своими книгами она предпочитала именно в ночные часы. Понимала, что это не дело, сокрушенно вздыхала, искренне каялась, но… днем было совершенно некогда, постоянно находились какие-то важные дела: то поездки в издательство, то встречи с читателями, которые, к слову сказать, часто проходили не только в Москве, но и в других городах, то интервью, то участие в теле- и радиопередачах, то какие-то светские мероприятия. А постоянное присутствие на публике, разумеется, обязывает быть в хорошей форме. Алина старалась не менее двух раз в неделю посещать бассейн, регулярно встречалась с персональными массажистом и тренером по фитнесу. Ну, и, конечно, салон красоты – стилист, косметолог, солярий… А еще и к родителям надо съездить, потому что давно не была, и туфли к новому платью подобрать, и с Кирой хочется встретиться, и выставка интересная в «Винзаводе» открылась… Словом, днем всегда дел было невпроворот. Да и не получалось как-то днем писать, не только из-за занятости: от рассвета и до заката к Алине отчего-то почти никогда не приходило пугливое вдохновение. Если писательница и оказывалась свободна днем, то предпочитала просто отдохнуть, поваляться с книгой, посмотреть сериал или заняться домашними делами. Работать в это время как-то не получалось. «Наверное, моя муза не любит солнечного света, – смеялась Алина. – Она прилетает ко мне только в ночной темноте. Может быть, она немного вампир? Во всяком случае, сил она у меня отбирает немало…»

Сейчас, когда праздник оказался позади, начались будни, Алина поняла, что пора вплотную заниматься новой книгой – сроки сдачи в издательстве, в конце концов, никто не отменял, а читатели ждут от Алины Белкиной не менее трех романов в год.

Вот и в ту ночь, накануне съемок очередного телевизионного ток-шоу, она засиделась допоздна. Приходилось наверстывать за новогодние каникулы, так что ровно в половине девятого вечера как раз накануне старого Нового года Алина Белкина начала работу над новым романом.

Сказать, что она начала ее с нуля, конечно, неверно. Какие-то задумки уже давно бродили в голове, в частности, Алина уже придумала название новой книги – «Белый танец». А еще она решила на этот раз немного выйти за привычные рамки и сделать главной героиней не сильную, уверенную в себе и привыкшую побеждать современную женщину, как бывало в ее романах, а скромную незаметную мечтательницу с неброской внешностью, этакую «тургеневскую девушку». Среди поклонниц творчества Белкиной таких читательниц было очень много, и Алина решила преподнести им своеобразный подарок. Пусть прочтут ее книгу и поверят в то, что и они имеют шанс найти свое счастье.

Словом, с героиней Алина уже определилась, придумала ей имя, облик, профессию и увлечение. А вот с героем вышел затык. Сколько писательница ни ломала голову, она никак не могла его себе представить. Кто он, этот человек, которого полюбит героиня «Белого танца»? Сколько ему лет, как его зовут, чем он занимается, как выглядит? Наверняка он должен быть красив, но одного этого эпитета мало… Алина набрала в поисковике слова «красивый мужчина» и долго листала фото современных секс-символов – актеров, певцов, спортсменов, моделей. Нет, ни один из этих изящных изнеженных эльфов или брутальных мачо не годился на роль героя ее романа. Вздохнув, Алина вышла из Интернета. Начала было набрасывать черновики отдельных эпизодов, но без образа героя это получалось неважно. Так она промучилась где-то до половины третьего. Потом, признавшись себе, что сегодня она, как ни крути, пороху не выдумает, все-таки выключила компьютер, умылась и легла в постель. Алина уже засыпала, когда перед ее глазами вдруг возник образ мужчины – именно тот типаж, который она все это время так мучительно и безрезультатно искала! Около сорока лет – самый идеальный возраст для мужчины, когда он еще здоров и привлекателен, но уже оставил позади все заблуждения молодости. Брюнет, классические черты лица, крупный нос, обязательно с горбинкой, смуглая кожа. В нем явно чувствовалось что-то восточное или, возможно, греческое. Но глаза не жгуче-черные, а светлые, голубые или даже зеленые. Не слишком высок, среднего роста, но строен, подтянут. И во всем облике, в движениях чувствуется благородство, как у потомков аристократических фамилий…

Тотчас забыв о сне, Алина слетела с кровати и, как была в ночной рубашке, кинулась к ноутбуку, присела в первое попавшееся кресло и принялась торопливо стучать по клавишам, опасаясь, что видение исчезнет прежде, чем она сумеет описать своего героя. Но муза в эту ночь была к ней благосклонна. Видение не исчезло, более того, герой очень хорошо вписался в начавший выстраиваться сюжет, так что Алина сумела не только сделать портрет своего персонажа, но и сочинить несколько замечательных сцен с его участием. Она работала с увлечением, не замечая ничего вокруг, и опомнилась только от звонка будильника. Пора было собираться на съемки ток-шоу – и это после бессонной-то ночи!

К счастью, не высыпаться Алина Белкина привыкла. И, к еще большему счастью, возможности грима безграничны – тем более на телевидении. Благодаря усилиям гримера, к моменту съемок Алина выглядела уже замечательно: круги под глазами, небрежность в прическе (она просто не успела уложить волосы) и прочие следы бессонной ночи оказались надежно спрятаны от зрителя. Популярная писательница Алина Белкина предстала перед камерой во всеоружии.

Ток-шоу было ориентировано на женскую аудиторию и строилось по типичному для таких передач сценарию: сначала рассказ приглашенной гостьи о ее проблемах в личной или семейной жизни, затем мнения экспертов, одним из которых и была Алина. Тема передачи тоже не отличалась новизной и оригинальностью – неразделенная любовь и одинокие праздники. Весьма миловидная, несмотря на некоторую полноту, девушка рассказала, что уже восемь лет любит человека, который не отвечает ей взаимностью. После чего все эксперты в один голос стали советовать ей, как избавиться от чувства. Известный психолог назвал ситуацию «разрушительной для личности», стареющая популярная актриса заявила, что девушка напрасно тратит лучшие годы своей жизни, спортсменка посоветовала заняться собой, привести себя в форму и начать вести активный образ жизни, чтобы побыстрее переключиться и забыть. И только Алина, когда ей дали слово, поддержала героиню передачи. Она заявила, что любовь, да еще такая долгая и красивая, как та, рассказ о которой они только что услышали, – это настоящий дар свыше. Который дается далеко не всем. Сколько людей так и проживают свою жизнь без любви, вступают в браки, растят детей, изменяют или сохраняют верность супругам, но так и не встречают своего избранника, так и умирают, не узнав, какое это великое счастье – любить. Да, конечно, грустно, что твой единственный не отвечает тебе взаимностью. Но даже неразделенная любовь – это все равно прекраснейшее, что только может быть на свете. А праздники в одиночестве – это еще не самая высокая цена за счастье познать любовь. В конце концов, есть подруги, которые всегда поддержат.

Закончив этот монолог, который, неожиданно для нее самой получился пылким и взволнованным, Алина посмотрела на героиню шоу и встретила ее благодарный взгляд.

– Спасибо вам! – искренне воскликнула девушка. – Вы здесь единственная, кто меня понял.

От ее слов Алина немного смутилась, случайно перевела взгляд на зрителей, которых до этого как-то не удосужилась рассмотреть, и вдруг увидела в зале глаза, глядящие на нее с такой магнетической силой, что сердце ее тут же забилось, и гораздо быстрее, чем того требовала ситуация. Обладатель столь притягательного взгляда был смугл и темноволос, но его глаза оказались светлыми, а нос с выраженной горбинкой придавал его лицу какое-то особое своеобразие и мужественность. Перед ней был он, герой ее нового романа!

«Дежавю… – подумала Алина и машинально поправила волосы. – Такого просто не может быть…» Но привидевшийся ей ночью в фантазиях мужчина существовал, он сидел здесь, в первом ряду! И явно являлся не простым зрителем «с улицы», поскольку после записи передачи его, как и всех участников ток-шоу, пригласили на праздничный фуршет – как-никак старый Новый год, еще один не лишний повод попраздновать.

В другое время Алина наверняка нашла бы предлог, чтобы ускользнуть с тусовки, сбежать подальше от фальшивых комплиментов и таких же фальшивых поцелуев при встрече. Все эти «Здравствуй, дорогая, как хорошо ты выглядишь, надо познакомить друг с другом наших косметологов…», все эти обсуждения разгрузочных дней, суперакций в ЦУМе и «горячих» сплетен ей уже порядком надоели. Но обладатель жгучего взгляда был тут – и Алина осталась.

Однако он больше даже не смотрел в ее сторону, и Алину это задело. Она щебетала и смеялась со знакомыми, старалась выглядеть веселой и беззаботной, но внутри уже потихонечку начала закипать. Как это так?! Она, можно сказать, и на банкет-то пришла только из-за него, а он не обращает на нее никакого внимания! Ну и ладно, ну и пусть. Раз так, то она сейчас уедет. Вот только допьет этот бокал сока (к спиртному Алина не прикасалась, так как сама была за рулем) – и уедет.

Она как раз ставила пустой бокал на поднос официанта, когда незнакомец наконец все же соизволил приблизиться.

– С самого начала этой вечеринки хотел подойти к вам, но все не решался, – произнес он красивым низким голосом. В его произношении чувствовался легкий, еле уловимый акцент. – Вы так же прекрасно говорите о любви, как и пишете.

Наверное, даже под слоем тонального крема стало заметно, как сильно она покраснела:

– Неужели вы читали мои книги? Обычно их предпочитают женщины…

– Значит, я исключение, – любезно отвечал собеседник. – Разрешите представиться – Георг Чхеидзе, – он протянул ей руку, и Алина невольно стиснула клатч, чтобы не выдать свое волнение, когда пожимала ее. Неужели это он! Неужели загаданное желание сработало так быстро!

– Алина… – теперь, вблизи, она смогла разглядеть, какого цвета его глаза – они были зелеными. Именно так, как ей и привиделось.

– Я знаю, – улыбнулся Георг, и Алина смущенно рассмеялась, только сейчас поняв, что ее представление в данной ситуации совершенно излишне и потому выглядит довольно нелепо.

Впрочем, возникшая было между ними неловкость тут же исчезла. Держась легко и непринужденно, новый знакомый рассказал о себе, сообщил, что родом из Грузии, но занимается бизнесом в России и много времени проводит в Москве, намного больше, чем дома. Он говорил, а Алина украдкой рассматривала его, и все, что она замечала, только прибавляло ему плюсов. Георг держался очень уверенно, был стильно одет – сразу становилось понятно, что человек он весьма состоятельный и со вкусом, а ко всему прочему еще и галантен, хорошо воспитан и весьма и весьма недурен собой. Роста он был, правда, не очень высокого, примерно с нее, но Алине это не показалось серьезным недостатком, тем более что на ней были туфли на десятисантиметровой шпильке.

– Вам здесь нравится? – спросил он, обведя выразительным взглядом фуршетный зал.

– Честно говоря, не очень, – призналась Алина. – Я не большая любительница светской жизни.

– Почему-то я так сразу и понял, – улыбка Георга показалась ей просто очаровательной. – Тогда, может быть, сбежим отсюда? Здесь неподалеку есть неплохой ресторанчик, где тихо и отличный шеф-повар.

Ресторан и впрямь оказался симпатичным, и, что особенно понравилось Алине, не любившей шумной толпы, там было немноголюдно. Они с Георгом заняли удобное местечко в глубине зала, в котором царил уютный полумрак, разбавленный лишь светом настольных ламп с ярко-желтыми абажурами и крохотных светильников по периметру помещения.

– По вечерам здесь бывает живая музыка, – пояснил Георг, кивая на небольшую эстраду. – Обычно исполняют старый джаз, что-нибудь в духе Глена Миллера… Моя мама любит сюда приходить, говорит, что ей нравится, как тут воссоздана атмосфера сороковых и пятидесятых.

– Ваша мама живет здесь, в Москве? – вежливо поинтересовалась Алина.

– Нет, она живет в Грузии, в своем доме, в небольшом городке неподалеку от Тбилиси. Но она часто приезжает ко мне сюда. Вместе с братьями или сестрой.

– У вас дружная семья, – с одобрением заметила Алина.

– По-другому у нас и не бывает, – Георг сказал об этом, как о чем-то само собой разумеющемся. – Семья – это все. И еще любимая женщина.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и она смутилась, как девчонка. Георг улыбнулся:

– Он очарователен.

– Кто? – растерялась Алина.

– Румянец на ваших щеках.

Георг накрыл ладонью ее руку, лежащую на столе, и ласково погладил. Алина замерла в смятении. Оставить как есть? Но ведь этим она невольно дает ему понять, что вот так, с первой встречи, он может прикасаться к ней… Что он тогда о ней подумает? Не дай бог, сочтет ее легкодоступной женщиной… Тогда отдернуть руку? Но не будет ли это слишком невежливо? И потом, ей совершенно не хотелось этого делать. Будь ее воля, она вот так и просидела бы, держась с ним за руки, долго, очень долго… Может быть, даже всю жизнь.

Алина бы еще не одну минуту раздумывала, решая эту трудную задачу, но, на ее счастье, к их столику подошел официант. Георг сделал заказ, вежливо спрашивая ее о чем-то, она отвечала, рассеянно кивала, а сама витала где-то далеко. И только когда принесли напитки, она посмотрела на молча улыбавшегося ей мужчину и подумала: неужели все-таки дождалась, и вот он – ее принц на белом коне? Герой ее романа?

Позднее, пересказывая события того вечера подруге, Алина никак не могла вспомнить, что же за блюда они тогда заказали и действительно ли это было вкусно. Кира все удивлялась: ну как же можно забыть, что ты только что ел?! А вот, оказывается, можно. Нет, она, конечно, что-то помнила: осетрину, например, черную икру. И еще, пожалуй, грибы… Да, это был жульен, точно! Но остальное… нет, не помнила.

– Даже десерт не помнишь? – недоверчиво спросила Кира. – Ты, такая сладкоежка?

– И даже его, – пожала плечами Алина.

Кира вздохнула и картинно закатила глаза. Алина, рассеянно улыбаясь, вспоминала то, что осталось в ее памяти и было гораздо, гораздо важнее какой-то там еды: нежные прикосновения мужских рук, изысканные комплименты, его рассказы о родине и устремленный на нее изучающий взгляд зеленых глаз, который невероятно ее смущал: ей почему-то хотелось спрятаться от него, а еще лучше попросту раствориться в воздухе.

Проводить ее после ужина домой у Георга не получилось – Алина была на своей машине, но поздно вечером он позвонил и поинтересовался, как она добралась. Что скрывать, Алина очень ждала, что он назначит ей новую встречу (и лучше бы поскорее!), но этого, увы, не произошло. Георг пожелал ей спокойной ночи и распрощался, а слегка разочарованная Алина прилегла на диван и утонула в мечтах, точно в мягкой перине. Это была первая за долгое время ночь в «неотпускное» время, когда она даже не включила ноутбук. Работать не хотелось совершенно. Какие могут быть воображаемые романы на бумаге, когда жизнь так прекрасна в реальности?

Так прошла одна ночь, а затем и вторая, и третья. Но когда к вечеру и четвертого дня Георг не позвонил, Алина уже забеспокоилась. Тем более что была пятница, и девушка надеялась, что новый знакомый обязательно предложит ей встретиться в выходные. Однако же этого не случилось. С горя Алина, когда стемнело, вновь села за работу и к утру написала три душещипательных эпизода для будущего романа «Белый танец» – один чувствительнее другого. Впервые за долгое время ей не нужно было ничего выдумывать, вживаться в образ своей героини и все такое прочее. Она просто описывала собственные переживания, те чувства, которые сама испытывала в данный момент. И получилось, как показалось не только самой писательнице, но и редактору, которому Алина отправила готовые главы, вполне достойно.

Родителям о новом знакомстве Алина, конечно же, рассказывать не стала. Зато Кира была в курсе всех ее переживаний. Теперь подруги созванивались еще чаще, чем раньше, раза по три, а то и четыре в день, и бесконечно обсуждали непонятную ситуацию.

– Знаешь, что я думаю… – делилась Алина. – Наверное, напрасно я так сразу повелась и вообразила себе невесть что. Наверняка все эти красивые слова, на которые я купилась, Георг говорит каждой встреченной им симпатичной девушке… Но все равно, знаешь, будь моя воля, я бы слушала их и слушала… Как запись – перемотала назад и опять нажала на кнопку «пуск»…

– Может, конечно, он и впрямь всем говорит, – задумчиво отвечала Кира. – Он же грузин, а кавказцы – мужчины темпераментные, это всем известно.

– Он не просто грузин, а тавади, потомок древнего княжеского рода, – с некоторой даже гордостью уточняла Алина. – Их семья ведет свое происхождение от самих Багратионов.

– И что? Думаешь, он счел, что ты для него недостаточно аристократична? – хихикала Кира.

– Тебе смешно! А я уже вся извелась! Ну почему он не звонит?

– Так позвони ему сама. У тебя же должен был остаться в памяти мобильника его номер, – Кира, как всегда, подходила к любой проблеме трезво и рационально.

– Что ты! – ахала Алина. – Да никогда в жизни! Номер, конечно, сохранился, я проверяла… Но я ни за что не буду ему звонить сама. Вдруг он подумает, что я ему навязываюсь?

– Ну, так переключись, займись чем-нибудь, – советовала рассудительная Кира. – Если все время сидеть на попе, ждать принца и больше ничего не делать, то принц не появится, зато попа точно вырастет до невероятных размеров.

– Ты права, – вздохнула Алина. – Мне есть чем заняться, и чем скорее я забуду об этом Георге – тем лучше. Тоже мне, герой моего романа. Может быть, на Новый год я загадывала совсем не его.

В начале февраля Алине предстояла командировка в Японию. Один из ее ранних рассказов неожиданно заинтересовал издательство из Страны восходящего солнца, и упускать такой шанс было бы глупо.

Неожиданный звонок раздался в то время, когда девушка уже садилась в такси, чтобы ехать в аэропорт.

– Алина, здравствуйте, это Георг, – прозвучал в трубке низкий голос с едва уловимым акцентом, и сердце девушки тут же отчаянно заколотилось. – Извините, что пропал так надолго. Неожиданно понадобилось срочно уехать домой, причем внезапно. Вот только что вернулся в Москву, сошел с самолета и сразу звоню вам. Вы могли бы встретиться со мной сегодня вечером?

– Увы, нет, – отвечала Алина не без досады. – Так получается, что вы из самолета, а я – в самолет. Улетаю в Японию и вернусь только через неделю.

– Как жаль, – послышалось в трубке. – Но вы позволите мне позвонить вам, когда пройдет эта неделя?

– Ну, конечно! – воскликнула Алина. И сделала это намного быстрее и намного радостнее, чем позволяли правила приличия при разговоре с, в общем-то, совершенно незнакомым человеком.

Глава четвертая

Нам не дано предугадать…

Переговоры в издательстве прошли успешно, и даже осталось время на то, чтобы осмотреть незнакомую страну. В самый последний день, перед вылетом, Алина по рекомендации сопровождающей ее переводчицы, заглянула в модный салон.

Молодой стилист, одетый строго и лаконично в черные брюки и белую рубашку, усадил Алину в кресло. Пока его помощница мыла ей голову и расчесывала волосы, сам мастер, которого звали Кацухиро, на хорошем английском расспрашивал клиентку о Москве, о ее профессии, увлечениях, друзьях, о том, есть ли у нее муж или бойфренд и чем он занимается. Сначала Алина посчитала это ничего не значащей светской беседой, потом слегка удивилась его любопытству, а в конце не знала, что и думать, пока стилист не остался с ней один на один и, спокойно глядя на нее в зеркало, не сказал:

– Вам надо стать чуточку безумной.

Алина хотела рассмеяться, но вместо этого поперхнулась и закашлялась.

– Только этого мне не хватало… – проговорила она, когда кашель прошел.

– Именно этого вам и не хватает, – совершенно серьезно заметил Кацухиро. – Отпустите себя на волю, и перед вами откроется совершенно иной мир, полный любви, а не обязательств.

«Наверное, вот так и чувствуют себя люди, попав на прием к психоаналитику, – подумала Алина. – Что-то мне как-то не по себе…»

Но молодой японец не дал ей додумать эту мысль, а уж тем более попытаться сбежать.

– Вы позволите мне раскрыть вашу индивидуальность так, как вижу ее я? Вы даете мне свободу действий?

Что ж это такое, а? Ее все еще не отпускал необъяснимый страх, но губы уже сами собой произнесли отважное «да». Будь что будет! Даже если то, что получится, ей не понравится, в крайнем случае можно по приезде в Москву сразу пойти в салон к своему проверенному мастеру Наташе.

– Я согласна! – решительно воскликнула Алина.

Стилист кивнул и принялся за дело. Она почему-то ждала, что ее отвернут от зеркала, как это обычно происходит в телевизионных шоу, но нет – она могла видеть все происходящее в отражении. Ей накладывали какие-то маски на волосы и лицо, смывали и накладывали снова. Миниатюрная девушка колдовала над ее руками и ногами, другая, поигрывая кисточкой, сидела напротив и о чем-то переговаривалась с «главным волшебником».

Наконец Кацухиро взял в руки ножницы и стал, как скульптор, отсекать от ее волос лишнее. Длинные пряди медленно падали на пол, на накидку, и Алина зажмурилась от страха: неужели короткая стрижка? Когда «волосопад» прекратился, она осторожно приоткрыла один глаз, затем другой. Слава богу, не стрижка, а только асимметричная прическа. Мастер состриг часть волос с левого бока, часть закрутил в замысловатый узел на затылке, а остальные в подчеркнутом беспорядке уронил на плечи. За дело принялась девушка с кисточками и палеткой.

Алина едва успела расслабиться под ласковыми руками визажиста, как вдруг почувствовала, что на ее ноги примеряют обувь. Когда макияж, долгий и сложный, был закончен, Кацухиро повел свою клиентку в соседнюю комнату. В кабинке для переодевания висело несколько нарядов и стояли стопкой коробки с обувью, и Алине объяснили, что она может выбрать что-то из этого для себя.

После долгих раздумий Алина остановилась на платье с ярким сиреневым принтом – широком и с длинным рукавом, по сезону, но совсем коротком, и высоких сапогах.

– Я никогда в жизни не носила мини… – бормотала Алина, влезая в платье.

И вот наконец-то девушка была готова и испуганно уставилась на свое отражение в большом зеркале. Это была Кира?.. Да нет же, это была она, Алина! Только очень красивая, но не той, привычной ей русской красотой, а экзотической, вызывающей, манящей…

– Как я прекрасна! – сказала она и повернулась к мастеру. Тот стоял, скрестив руки на груди, явно гордясь своей работой. – Как вы прекрасны! – голос ее прервался от нахлынувших чувств. – Я никогда не представляла, что могу быть такой…

Кацухиро склонил перед Алиной голову:

– Вы можете. Вы такая. Полюбите себя такой.

Ей захотелось расплакаться. Но нет, она не будет плакать. Она будет улыбаться. Идти по улицам яркого вечернего Токио, улыбаться и радоваться тому, что только здесь ее увидели такой безумно красивой.

От счастья Алина взмахнула руками и закружилась прямо на улице. Прохожие улыбались и обходили ее стороной. Слезы то ли радости, то ли печали незаметно растворялись в разноцветных огнях японской столицы. Что ж, сейчас она точно знает, что оставила здесь часть себя. А значит, когда-нибудь вернется сюда снова…

* * *

– Боже правый, что ты с собой сделала? – именно такими словами встретила дочь Софья Альфредовна, приехавшая за ней в аэропорт. – Ты похожа на какое-то пугало… сбежавшее из сумасшедшего дома!

– Здравствуй, мама, я тоже очень рада тебя видеть, – сдержанно ответила Алина.

Слова Софьи Альфредовны больно укололи в сердце, хотя вроде бы Алина и была готова к подобной реакции. Слишком хорошо она знала свою маму, чтобы понять, что новый «японский» имидж той не понравится. А когда Софье Альфредовне что-то не нравилось (что случалось весьма часто), она не считала нужным выбирать выражения и не задумывалась о том, как сказанное ею воспримут другие люди. Собственно, Алина и не ожидала ничего другого. Но все равно было очень обидно. Так уж повелось, что замечания близких, особенно родителей, всегда задевают нас сильнее, чем подковырки кого-то постороннего. Наверное, это идет из детства, когда мы готовы из кожи вон лезть, только чтобы заслужить одобрение мамы или папы, а их критика воспринимается как самая страшная на свете трагедия. Мы вырастаем, перестаем быть детьми, приобретаем собственные взгляды на вещи, но зависимость от мнения родителей все равно остается. Даже если мы делаем вид, что это не так. Даже если не признаемся в этом самим себе.