Куда глаза глядят

Куда глаза глядят

Ольга Овчинникова

Корректор Елена Игоревна Зюзина

© Ольга Овчинникова, 2018

ISBN 978-5-4493-8781-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. День первый. Начало

Жду электричку на Лугу. Со мной велосипед. Внутри плескается коктейль из чувств: радость, волнение и спокойствие. Подруга Женька – изящная, женственная, с тонкой фигуркой – проводила меня, посторожив у подъезда вытащенный на улицу велосипед, пока я вторым рейсом ходила за тяжёлым велорюкзаком и палаткой. С такими душевными проводами, объятиями и пожеланиями у меня просто обязана быть лёгкая дорога! Она до последнего не верила, что я собираюсь ехать буквально «куда глаза глядят».

Беспокойство быстро нарастает, приходится одёргивать себя: ведь, по сути, я не привязана ни к каким графикам и обязательствам, или людям. Можно изменять сценарий этого отпуска, и условие одно: в каждое мгновение, каждый день максимально расслабленно отдыхать. Я имею ввиду не физический отдых, а именно эмоциональный, когда не надо психовать и торопиться, реализуя свой перфекционизм. Это отличная тема не только для отпуска, кстати, но и для всей жизни.

…Еду в вагоне. Привязала велик резинкой к сидению, чтобы он не упал, и это дало возможность сесть самой. Пью воду, которая заканчивается. Скоро я буду в Луге. Подумалось, что я могла бы купить карту Новгородской области, чтобы не ехать «по пачке Беломор», но вряд ли это возможно где-то, кроме как в самой области. Пачки, впрочем, тоже нет. И мои знания по географии ограничиваются песней «Широка страна моя родная».

…В Луге покупаю карту. С удивлением обнаруживаю, что между Ленинградской и Тверской есть ещё Новгородская область. Мне так стыдно, что я прячу лицо за широкой простынёй карты и хохочу прямо у ларька, где купила её. На карте написано: «Новгородская область – Родина России!»

Всё так необычно и впечатлительно, что, боюсь, зарядка на фотоаппарате сядет уже завтра.

…21.00. Я под деревней Новое Осино. Забурилась в луговую траву, поставила палатку. В самой деревне видела пастуха с овцами. Я подъехала к нему – он стоял у дороги с посохом, – чтобы спросить, где можно набрать воду, повернула голову вправо и увидела это стадо. И как закричу: «УХ ТЫ! Настоящие БАРАНЫ!», почти как девочка, которая подбежала ко мне, когда я занималась наземкой с парапланом. С мягким шелестом, огромным сине-белым полотном он взмывал вверх, а я пыталась удержать его в воздухе хотя бы минуту, играя клевантами.

Для девочки это было фантастическим шоу.

Я и сама удивлялась тому, что могу хоть чем-то управлять в своей жизни, – пусть даже это всего лишь параплан – управлять, правда, всего несколько секунд. А когда ветер усиливался, то уже параплан управлял мной, таская туда-сюда по диагоналям и периметру пустыря.

Бараны. Там не было, наверное, ни одного барана, одни овцы, и среди них размеренно ходил аист.

Аисты прекрасны и величественны. А когда они летят в воздухе – это очень зрелищно. Красные длинные лапы палочками назад, а с двух сторон от белого тела – два чёрных веера из крыльев.

…Я оказалась слишком самоуверенной. Сто километров в день – это слишком.

Трава здесь выше головы, и почти что джунгли. Пока ходила за дровами – набрала полные кроссовки самых разнообразных семян, исколола все руки жгучей крапивой и едва отбилась от яростных слепней. Теперь жара спала, солнце мягко греет из-за облаков, собираясь на закат, и слепни исчезли.

Сварила и съела какой-то неудобоваримый суррогат с жиром, который прилип к пищеводу. Называется «суп». Обожгла рот.

Здесь нет сигнала сотовой связи. Вот те и «Родина России»!

…Наелась черники в лесу. И купила вкусные лепёшки, наподобие лаваша. В маленьком сельском магазине ещё – стаканчик мороженого за десять рублей. Вкусный.

С водой напряжёнка. Ещё и соли в суп кинула, необдуманно. Вот что значит – неосознанно, по привычке, по инерции.

Всю ночь лягушки шлёпались о стенки палатки и скатывались на землю вниз. Они были в недоумении. Одна даже запуталась в складках и долго трепыхалась, плюхая лапами, пытаясь выбраться. Шум стоял невообразимый – я даже решила, что это змея. Утешила себя, что змея не сможет прогрызть палатку и залезть ко мне.

Ночью очень замёрзла. Надо будет попробовать накрыться дождевиком. Это всё из-за влажности, в зарослях травы же лежу.

Сама, как лягушка…

Глава 2. День второй

Меня укусила оса, прямо возле уха. Я даже не шлёпнула её – только отгоняла, а она – в полёте! – вонзила мне жало. Испугалась, что это пчела и надо искать кого-то, кто это жало вытащит. К обеду боль поуменьшилась, намазала ухо «Звёздочкой», и сейчас всё прошло.

Вспомнила, как вчера в магазине, где я покупала мороженое и воду, продавщица сказала мальчику, поймавшему осу в коробок, когда он её выпустил:

– Осторожнее, ещё укусит! Это хорошо, если нет аллергии…

Спасибо, что у меня нет аллергии на укус осы. Подумалось, что тогда это было предупреждением мне.

Там были ещё бабушка с другим мальчиком, и она ему сказала так, беззлобно:

– Ничего не жрёшь, так хоть конфет поешь…

Странная логика.

…Сейчас я лежу в очередном лугу с разнотравьем, и здесь много мышиного горошка, отчего всё пружинит упругими кучеряжками.

Неподалёку идёт дорога. Я возле села Иванец.

…Город Шимск встретил множеством пьяных. Один из такой компании даже стал клянчить десять рублей. Подбежал к велосипеду – еле ноги и колёса унесла. Подтолкнуть хотел за деньги, хотя его и не просили.

Спивается Россия.

На рынке, куда я завернула, тоже сидела команда выпивающих мужиков, и это было очень жалко видеть.

Зато продавец шлёпок рассказал мне, где можно найти колонку с питьевой водой. У колонки три девочки-подростка наполняли бидон. Я спросила, можно ли эту воду пить некипячёной, и одна из них ответила, что иногда можно. Но обычно они кипятят.

Я налила воду в полуторалитровую бутылку, накидала туда пять таблеток активированного угля и насыпала чуть-чуть марганцовки. Пью полдня, а сама жду. Хотя из колонки, помнится, я ещё в Можайке пила после горы и тренировок с парапланом. Ну, только герпес на губе вылез от того, что вода была ледяная, а я – упаренная. Но «полоскания» -то два дня подряд не было, как в крайний раз с водой из колодца!

Сегодня я планировала нещадно «педалить» и доехать хотя бы до Старой Руссы, но на развилке так вдруг захотелось завернуть в Коростынь, что я махнула рукой на сроки и поехала в Коростынь.

Это было больше, чем все мои ожидания, если бы они были.

Это было стадо гусей и два аиста. И озеро Ильмень.

Берег озера почти везде размякший, покрыт зелёной чавкающей тиной и густо усыпан ракушками устриц. Там, где камешки – всё заполнено людьми. Деликатно протиснулась к воде – тёплой, прозрачной, голубой. Не залезть туда было выше всяких сил! Подъехала к камушкам. Обмоталась парео, подаренным накануне подругой. Поочерёдно сняла из-под него штанины – одну за другой – и тут услышала мужское:

– О-о-о! А можно повторить на «бис»? – адресовано, безусловно, мне.

Но я была настолько «в себе» и поглощена желанием залезть в воду, что не прореагировала никак.

Вода. Я всасывала её кожей, обмывая лицо и шею. Смачивая ноги. И руки.

Это было воссоединение с огромным озером, которое своей голубизной тон в тон сливалось с вечерним небом где-то посередине мутной туманной дымки, осевшей на горизонте.

…Потом я пошла дальше, в парео, ведя велосипед «в поводу» и встретила машину из Питера! Ха! Парень спросил:

– Можно ли подъехать к воде?

Объясняю, что к воде подойти можно, но мало где. Непринуждённо говорю, что, мол, я не местная, а путешествую из Питера, и такие понты ненавязчивые из меня попёрли, как будто я – Звезда Вселенной номер один! Он обрадовался и говорит:

– Я тоже из Питера.

…В Коростыни я тихонечко ехала позади стада коров и овец, возвращающихся с поля. Эта близость коров, их запах и нелепость картинки, когда они огибают припаркованные у дороги иномарки; беззлобный мат пастухов; старушка, встретившая свою корову и пропускающая её к дому, – всё это составило такое умиротворяющее, самобытное, сакральное зрелище, освещаемое золотым светом медленно плывущего к горизонту вечернего солнца, что я поневоле залюбовалась.

Я подъехала к церкви, видимой через старые, закрытые, металлические ворота, покрытые облупленной зелёной краской; пошла вдоль забора и увидела маленькую деревянную калитку – она была открыта. Подумала, что не протиснусь в неё с велосипедом, но, нет – даже не задело. Я прошла в безлюдный тихий дворик, поклонилась церкви, и меня как будто обняли. Это было как: «О, нет, я не смогу попасть к Господу, ведь калитка узкая, а я с велосипедом!» А Он меня как бы принял, и это было так трогательно, что я заплакала.

…Возле дороги сорвала два яблочка, предсказуемо кислых. Дорогу перебежала лиса! Настоящая, с белой кисточкой на хвосте! Сначала сидела у дороги, как столбик – я смотрю и не могу понять, кто: меньше средней собаки, но больше кошки! Подъезжаю ближе. И вдруг этот зверёк срывается и средней рысью бежит через дорогу – лиса! Ух ты!

Сбитые кошки тоже есть. Но ни одной из них – на дороге, как это сплошь и рядом наблюдается в Ленинградской области. Видимо, здесь их сразу уносят на обочину.

Дороги ужасны. Иногда обочина настолько лучше этих разнокалиберных ям, что все едут по ней, включая меня. Какие-то участки залиты чёрным гудроном вперемешку с булыжниками и галькой, на отдельных – пятна заплаток, а кое-где остаётся только догадываться, что здесь когда-то был асфальт. Зато есть участки, где белой полосой отделён значительный край дороги, и тогда я еду как королева, а не ору каждый раз от ужаса, когда кто-то несётся и обгоняет сзади, обдувая ветром:

– МОЯ ПОЛОСА! МА-А-А-А-Я-Я-Я!

При том, что специально выбрала не федеральную трассу, чтобы было поменьше машин, которых я панически боюсь.

Сегодня без костра, на ужин – мюсли. Костёр был днём – ела пюре и пила чай. Жалею, что не купила копчёную рыбу у дороги. До сих пор слюнки текут…

Что такое приключения на жопу? Это езда на велосипеде с таким сидением и по таким дорогам. Даже привязанный к сидению изолон не помогает избежать огромного синяка, постепенно покрывающего моё прекрасное место соприкосновения с ним! Это ужасно.

…Продолжает быть страшно и интересно.

Глава 3. День третий

Я не могу сидеть и потому не могу долго ехать на велосипеде. Это провал всей моей идеи. Моя нижняя часть, превратившаяся в один большуханский синяк, категорически против любого перемещения куда бы то ни было. Особенно на велосипеде.

Я в ужасе и боли.

Решила ехать до Селигера, а до него ещё как… впрочем… До Демьянска бы допедалить…

От Старой Руссы идёт длинная дорога – однотонная, без впечатлений. Кроме мумифицированных лягушек и вздутых жаб попадаются сбитые ёжики, и несутся одинокие машины. Дорога из гравия, залитого смолой; очень трясёт.

Связи нет. Мои носки, судя по источаемому запаху, умерли и даже не сегодня. Хэбэшки, между прочим! Для того, чтобы уговорить свои ноги залезть в них, а затем в тесные душные кроссовки, приходится с каждым разом тратить всё больше и больше времени.

…Купила кефир, и батон, и мармеладки, и сухое молоко. Пока ходила в магазин, оставила велик у одной тётки во дворе. Она отнеслась ко мне очень подозрительно, но мне пришлось просить её, потому что тогда есть хоть какая-то гарантия, что велосипед не сопрут. А с улицы – могут.

Отгрызла целлофановый уголок у кефира и все пол литра с мягким румяным батоном схомячила. В магазине в трёхлитровых банках продавали местное молоко! Прямо в холодильнике стояли эти банки, что было удивительно, потому что магазин стоял прямо на трассе.

Из осознаний вижу только своё мегаЭго. МегаЭгогище.

Когда мне приходится общаться с людьми, первое, что они всегда спрашивают:

– А не страшно?

Я хочу объяснить, что гораздо страшнее умереть в одиночестве в четырёх стенах, и тухнуть там, воняя, и что один вопрос преследует меня в последнее время наиболее часто: как быстро меня начнёт есть оголодавшая кошка?

Вместо этого я бравурно заявляю:

– А чего бояться-то?

Храбрая такая. Ага.

…16.00. Надо проехать хотя бы ещё немного. Ну, пожалуйста. Ещё же только день! Поверить не могу… С кем я сейчас говорю?

Колени тоже перешли на сторону зла – они кричат о пощаде. С утра ещё немеют руки и становятся бесчувственными пальцы – мажу шею «Звёздочкой», к обеду немного отпускает. Собственное тело предаёт меня.

Нет сил терпеть дальше. Дорога, как специально, хуже стиральной доски, и как издевательство, спустя двадцать километров этой тряски я вижу возле дороги знак, что… «начинается неровная дорога»? А до этого, мать вашу, что было?!

…И вот я вижу кучку местных, которые, держа надувной матрас над головой, явно идут к воде. Я хочу тоже. К воде. Но отдельно от них.

Ищу – отдельно нигде спуска нет. Пока искала – потеряла и этот спуск. За кипами сена, скрученными на краю деревни, переодеваюсь в купальник и еду спрашивать где спуск.

Приходится контактировать с людьми, – в этом тоже урок моего путешествия. Вынужденное контактирование. Я выхожу из рамок своей приобретённой интровертности.

Галина и её муж. Час назад я плакала и просила Вселенную:

– Хочу чай, горячий чай… и мёд… Хочу искупаться… постирать всё это бельё на мне… банально хочу летних хрустящих сочных огурцов…

И вот, в течение ближайших двух часов я получаю всё это в полном объёме!

Они показали мне, где спуск и вода. Позволили оставить велик у дома. И я пошлёпала вниз, захватив все свои грязные вещи и мыло.

Местные, конечно, громко вопросили в воздух:

– Кто это? – увидев меня и ожидая ответа.

Я включила игнор, залезла в воду подальше от них во избежание конфликтов а-ля «погнали наши городских по направлению к деревне», намылила голову и стала плескаться, распугивая рыбёшек.

Это была тёплая речная чистая вода – высшая степень блаженства!

Потом собрала вещи, кучей лежащие на песке, ушла ещё дальше и всё постирала. Я муслила тряпки, испытывая ни с чем не сравнимое удовлетворение от процесса очищения.

Ещё там была куча устриц. Просто всё дно усеяно! Я достала одну, и она тут же возмущённо сдвинула створки, выплюнув напоследок тонкую струйку воды.

Когда я поднялась наверх, излучая геометрическую степень экстаза, Галя и её муж продолжили меня опекать. Она велела повесить вещи на верёвку во дворе и пройти в дом «до чаю». В доме было сумрачно и прохладно. Чай был с мёдом и батоном. Галя рассказала, что у её невестки сгорела квартира, и они теперь пытаются отстирать ковёр, – во дворе, действительно, лежал ковёр, который муж Гали поливал из шланга водой. Она говорила, как ей жалко ремонта, сделанного накануне. Я, как слушатель, осторожно добавила, что это счастье – что сгорел ремонт, а не пятеро детей.

Галя задумалась, а потом согласно часто-часто закивала головой.

Оказалось, что они тоже из Питера!

Что же это за сила визуализации моего «хочу», если всё оно исполнилось так быстро и в полном объёме? Мама Вселенная как будто готова исполнить ВСЁ, что я сформулирую. Но… я не знаю, чего хочу. Самое-то главное!

Пока мы пили чай, вещи высохли, и я поехала. И дорога вдруг стала как стекло. Галя дала мне с собой пакет огурцов. Я ничего не говорила ей про них! Сбежала, пока они не притащили мне весь свой огород!

…Остановилась на ночёвку. Разложила палатку. Здесь песчаный карьер, и птицы живут прямо в норках, чернеющих множественными дырками в крутом склоне, как в деревне у бабушки в моём далёком детстве…

Хочется кого-то рядом. Родного и близкого. Чтобы он любил меня. И чтобы я его. Что-нибудь взаимное, пожалуйста. Вот моё «хочу».

…Ночёвка в палатке хороша одним – невозможностью спать до обеда. От холода уже в восемь утра оказываешься на ногах, да и высыпаешься на свежем воздухе лучше и быстрее. Вот и сегодня я выспалась хорошо, только правая почка болит. С опухшей физиономией бодяжу подобие костра, чтобы вскипятить кружку оставшейся воды. Больше воды нет, поэтому надо собираться и ехать. Пью чай. Собираю палатку. Пакую вещи в велорюкзак. Привет, утро!