Просто люблю. Сборник рассказов

На деле это оказалось сложней. Стас тут же почувствовал холодок в отношениях. Подруга не появлялась в его комнате, вдруг сообщила, что готовится к экзаменам в институт, а потому очень занята. Завидев на улице его родню, переходила на другую сторону.

Теперь встречи молодых людей ограничивались короткой пустой болтовней около подъезда, но отпускать «добычу», а тем более её кошелёк, Станислав не собирался. На какое-то время он даже бросил пить, божился, что устраивается на завод слесарем, и умолял вернуться. Потом уговоры сменились угрозами, и, наконец, отвергнутый жених принялся давить на жалость. Он так натурально, со слезой в голосе клялся в вечной любви, что Ксения на минуту засомневалась: может, не врёт? Хотя здравый смысл подсказывал: если мужчина между любимой и глотком портвейна выбирает вино, вряд ли тут можно рассуждать о высоких чувствах. Исчерпав все возможности, Стас объявил: если бессердечная не одумается, он покончит с собой.

Пришлось поделиться опасениями с Лялей. «Да это же трус и подонок, – уверяла та, – он просто запугивает тебя».

Мещерский словно подслушал разговор подруг. Подловив в очередной раз бывшую невесту, он скривил губы в горькой усмешке: «Ты сомневаешься, что я на это решусь?» Глаза налились слезами сострадания к себе, плечи опустились. «Прощай!» – прошептал экс-жених и, загребая ботинками песок, горестно поплёлся прочь.

Ночью Ксюше не спалось. Тяжёлые мысли заставляли учащённо биться сердце: если такое случится, жить с грузом вины будет невмоготу. Под утро девушка даже соскочила с кровати, чтобы бежать на помощь, но рассудок опять одержал победу: нужно стоять на своём, иначе шантаж не прекратится.

Тревога не проходила. Как только на работе выдалась свободная минутка, почтальонша набрала номер Ляли – узнать, нет ли новостей. «Да успокойся, – засмеялась та, – видела я его сейчас. Сыт, пьян и нос в табаке. Нашла о ком переживать!»

Наталья Николаевна и Виктор Романович догадывались, что происходит, но ни о чём не спрашивали дочь: захочет – поделится сама. Та помалкивала. За сутки повзрослев, она сгорала от стыда, вспоминая свои слова и поступки, но признаться в этом не хотела.

Выручила бабушка. Она прикатила из деревни погостить и очень интересовалась судьбой Светы – вот-вот двадцать исполнится, под венец пора. Старшая внучка старалась избегать этой темы. Да и что отвечать, если на данный момент кандидатов в мужья не наблюдалось? Грозная бабуля, которая делала вид, что она не в курсе семейных дел, переключилась на Ксению: «А ты, малявка, не вздумай влезть без очереди. Негоже, чтобы младшая сочеталась браком вперед старшей! Иначе той век в девках куковать! И не кривись! – заметив ухмылку, повысила голос пожилая женщина. – На твою пору кавалеров хватит». В ответ хитрая девица погасила улыбку, похлопала кукольными ресницами и, словно подчиняясь приказу, уступила: «Так и быть, не пойду за Стаса. Подожду лучший вариант».

В квартире воцарился покой. Родители не сердились на дочь. «Каждый имеет право на ошибку, – рассудили они, – тем более наша девочка такая юная и неопытная». Как по заказу, Света вскоре встретила Кирилла и даже получила предложение, но принимать его не спешила. Хотя Ивановы-старшие выбор одобряли.

Тут восемнадцатилетняя особа опять заявила о себе:

– Ты долго не затягивай со свадьбой. Я вроде как тоже замуж собралась.

Наталья Николаевна тревожно посмотрела на супруга.

– И кто наш потенциальный муж? – посуровел тот.

– Сеня.

– Господи! – всхлипнула мать. – Ещё Сеня какой-то свалился на нашу голову!

– Погоди, Наташа, – остановил Виктор Романович и повернулся к дочери: – Ты хоть приведи его, познакомь. Покажи, что за фрукт твой Сеня.

– Никакой он не фрукт. Познакомиться хотите? Да сколько угодно!

Назавтра она предъявила нового избранника родственникам, и те облегчённо вздохнули. Волновались зря – будущий зять им приглянулся. Крепкий, рослый, широколицый, с глубокой складкой между бровями, не по годам серьёзный и молчаливый. Он был старше невесты, работал в городской администрации и носил красивое имя – Арсений. Парень рано осиротел и привык пробиваться в жизни самостоятельно, чем тут же завоевал расположение главы семьи Ивановых и сочувствие его супруги. С того дня молодой человек стал частым и желанным гостем в доме. Семейство Ивановых в нём души не чаяло, но младшая вдруг перестала заикаться о своих планах.

Потеряв терпение, отец решил уточнить, а может, и поторопить события:

– Ну что? Когда будете заявление в ЗАГС подавать?

– Не знаю, – протянула дочь, – я ещё подумаю.

– Что тут думать-то? – расстроилась Наталья Николаевна – Такого парня упустишь, до конца дней локти кусать будешь!

– Постой, мама, не торопись. Раз Ксюшка сомневается, значит, есть причина, – вмешалась Света. – Он женат?

– А вот и не угадала, – по-детски захлопала в ладоши сестра и тут же посерьезнела: – Хочу как следует всё взвесить.

– Да что тут взвешивать! – горячился глава семьи. – Невооружённым глазом видно, что пара достойная! Пойми: Арсений – стоящий мужик, будешь за ним как за каменной стеной! И главное, тебя любит.

Вместо ответа девушка налила себе чаю и принялась уплетать торт. Ей нравилось держать родных в тонусе и наблюдать, как те обеспокоены её судьбой. К тому же она (Ксюша) лучше других знала – Сеня хороший. Прямая противоположность бывшему возлюбленному: порядочный, заботливый и щедрый. Балует её, покупает цветы, конфеты.

На днях даже произошёл интересный случай. Незадолго до расставания со Стасом у Ксении пропали часы. Эти часики она преподнесла сама себе на 8 Марта и очень переживала из-за их исчезновения.

– Уж не думаешь ли ты, что я взял?! – возмутился тогда Мещерский, глядя в сторону.

Часы так и не нашлись. А недавно почти такие же ей подарил Арсений. Как в сказке! Да, что ни говори, а нынешний жених у неё замечательный! И кажется, она влюбилась по-настоящему.

Виктор Романович по-своему истолковал молчание дочери и предпринял очередную попытку на неё повлиять:

– Неужели не видишь, как тебе повезло? А то подцепишь опять какого-нибудь…

Он осёкся, замолчал и виновато глянул на свою половину. Та укоризненно покачала головой.

На последнюю фразу младшая отреагировала в своей манере. Покивала и затараторила:

– Да я знаю, мне всегда везёт, только не с первого раза. Вот, к примеру, на прошлой неделе был прикол. В универмаге «выбросили» пластиковые тазики, такие хорошенькие, с двумя ручками. Голубые и зелёные. Я в очереди стояла два часа. Голубой очень понравился. И перед самым моим носом они закончились. Даже зелёные. Я огорчилась, пришла домой, а там такой тазик. И именно голубой. Оказывается, мама купила! Помнишь, мам? Так здорово!

Мужчина открыл было рот, но не нашёлся что сказать. Почесал затылок, пробубнил: «Удачное сравнение» – и вышел из кухни.

Позже Ксюша по секрету поведала сестре:

– Знаешь, что меня смущает? У Арсения фамилия – Петров.

– И что? Фамилия как фамилия. Вполне приличная.

– Да я знаю, но обидно, понимаешь. Всю жизнь была Иванова, стану Петрова. Будто вещь какая – была Ванина, стала Петина. Вот тебе свезло – будешь Хрусталёва!

– Всё-таки ты ещё маленькая и глупенькая, – рассмеялась Светлана. – Оставь свои детские комплексы. Но знаешь, ради тебя я потороплюсь с решением.

Ксения довольно усмехнулась. Она не озвучила, что в глубине души побаивается бабушкиных предсказаний. Что, если и вправду из-за неё Света рискует остаться старой девой?

Вскоре Ивановы сыграли подряд две свадьбы, и девушки выпорхнули из родительского гнезда. Мать загрустила, да и супруг её с той поры часто делился с друзьями:

– Вот так: растил-растил дочерей, по заднице ни одну ни разу не шлёпнул. Наталья говорила, что девочек бить нельзя, надо словами воспитывать. А где столько слов-то набрать? Вот выросли и ушли в чужие дома. Дай бог, внучат бы нарожали.

Они нарожали. Через год у молодожёнов Хрусталёвых появилась Карина. Ксения сестру обскакала: одного за другим произвела на свет двоих сыновей и дочь. Жаль только, что Ивановы-старшие прожили недолго – погибли в ДТП, едва дождавшись первых внуков. Как в утешение сёстрам, Господь наделил каждого из их детей талантом.

Всё это были события давно ушедших дней, а сейчас Ксении предстояло отправить подопечную отдыхать.

– Тебе необходимо восстановить здоровье, вернуться в норму. Я тебя ещё замуж выдам. А что? Тридцать семь – не возраст. Может, ещё ребенка родишь, – планировала энергичная дамочка будущее родственницы.

Та лишь вздыхала, словно её отправляли в ссылку.

– Ну не грусти, всё будет отлично, – подбадривала Ксения, – доставлю тебя до места, а потом заберу обратно. Твоё дело – отдыхать, гулять и пить молоко. Дай-ка проверю, что ты там собрала, – и принялась бесцеремонно рыться в сумках.

Поучать и наставлять людей «командирше» нравилось. Когда-то она мечтала о высшем педагогическом, но мечты так и остались мечтами. Замужество, дети, а потом – вроде уж и поздно. Хорошо хоть, умудрилась заочно окончить колледж и распрощалась с почтальонским баулом.

Арсений Егорович Петров за прошедшие годы поднялся вверх по карьерной лестнице и теперь занимал солидный пост. Правда, это нисколько не мешало оператору почтовой связи давать советы и консультации мужу. Он же при этом молча смотрел на жену и улыбался. О чём размышлял «слуга народа» в ту минуту – было загадкой: то ли соглашался с высказанным, то ли просто любовался неувядающей женской красотой. Одно не оставляло сомнений: для этого человека существуют только работа и дом. Со службы глава семьи нередко приходил как выжатый лимон. Но любую свободную минуту посвящал домочадцам, не признавая развлечений на стороне, корпоративных мероприятий и отдыха в мужской компании. Только с супругой и детьми.

Своими тремя отпрысками он гордился. Старший, Антон, с детства всерьёз занимался хоккеем, учился в Питерском училище Олимпийского резерва и жил вдалеке от родителей. Тренеры возлагали на юношу большие надежды. Только матери, несмотря на все перспективы, было обидно до слёз. С первенцем она виделась редко, его воспитывали чужие люди, а когда у ершистого хоккеиста возникали проблемы, он почему-то звонил не ей, а папе, который сразу отправлялся в свой кабинет. Ксения шла следом, прислушивалась к разговору и пыталась понять, о чём речь. Говорил в основном Антон, отец при этом сосредоточенно потирал переносицу. Дав выговориться, задавал один и тот же вопрос: «А сам ты как думаешь?» – и опять надолго умолкал. В такие моменты в женской душе всё клокотало. Вот немтырь несчастный! Ребёнок советуется, а этот молчит как пень! Ах, сколько всего она смогла бы подсказать! Но сын информировал мать только о своих достижениях.

Дочь Петровых – двенадцатилетняя не по годам серьёзная Альбина, обучалась в двух школах: общеобразовательной и музыкальной по классу фортепиано, и в обеих делала успехи. Её день был расписан по минутам. Занятия, репетиции, выступления. Девочке нравилось быть в центре внимания, быть лучшей, а это требовало много сил и времени.

Бывало, Арсений Егорович, проскользнув в помещение, где она упражнялась, устраивался в кресле и прикрывал веки. Если бы не нога, выбивающая такт, могло показаться, что он спит. Когда музыкантша сбивалась, брови родителя хмурились. Несколько раз мелодия спотыкалась, крутилась на одном и том же месте и, наконец, лилась ровно. Тогда лицо слушателя вновь разглаживалось. Сам он таким талантом не обладал и Алю слушал с удовольствием. Вскоре, чтобы не отвлекать, бесшумно, несмотря на внушительную комплекцию, вставал, целовал пианистку в макушку и исчезал.

Наблюдая такую сцену, благоверная ворчала про себя: «Вот селёдка безъязыкая, хоть бы одобрил её старания! Так нет – чмокнул в маковку и до свидания!» Для Альбины же это было высокой похвалой. На долю мамы выпадала лишь уборка в комнате вечно занятой дочери.

Младший из Петровых, Святослав, внешне походил на мать и казался не от мира сего. Мальчик увлекался рисованием, и в художественной школе ему прочили большое будущее. Взгляд Славиных голубых глаз зачастую устремлялся вдаль. Как будто он видел нечто такое, что простым смертным увидеть не дано. Юному дарованию многое прощалось. Не раз Вера Александровна, его классный руководитель – «англичанка», призывала коллег проявить к подрастающей знаменитости снисхождение.

Однажды на профессиональный праздник Слава подарил любимому учителю картину – крупная алая роза в каплях росы. Нарисованный цветок смотрелся натуральнее, чем его настоящие живые сородичи. Он словно дышал и издавал тонкий аромат. Под очками педагога заблестела влага.

– Дети, Святослав Петров – наша гордость, он обязательно прославит город!

Спустя неделю на уроке английского языка Славу вызвали отвечать. Он путался, запинался, искал подсказки на потолке и, несмотря ни на что, получил «четыре». Следующей к доске пошла его соседка по парте Таня. Она тоже оказалась плохо подготовлена и схлопотала справедливую «тройку». Садясь на место, Таня злым шёпотом бросила: «Мерзкий подхалим!»

Прозвенел звонок, школьники вышли в коридор. Когда перемена закончилась, юный художник, глядя на одноклассницу невинно-голубыми глазами, протянул листок. Та ахнула – на рисунке была она, Таня, в ромашковом поле, с венком на распущенных чуть вьющихся волосах. «Спасибо!» – прошептала девочка, розовея от удовольствия. Вокруг столпились ребята. «Вот это да! Ну ты даёшь! А меня нарисуй!» – послышалось отовсюду. Слава же смотрел куда-то вдаль и, казалось, ничего не слышал…

В огромной квартире маленькому живописцу была выделена мастерская. Арсений любил в неё наведываться, когда тот работал. Отец подолгу пристально разглядывал незаконченное творение: отходил, вновь приближался, прищуривался и вдруг упирался взглядом в какую-то точку. Мальчик перехватывал этот взгляд, на миг замирал, быстро замешивал краску и что-то подправлял на холсте. Два-три мазка, и родитель удовлетворённо кивал, а сын благодарно молча прижимался к нему плечом.

«Ведь даже звука не произнёс! – сокрушалась про себя всевидящая Ксюша. – И этот мелкий туда же – всё молчком». Стоит заметить, что в живописи, как и в музыке, Петров-старший не разбирался.

Что сказать, Фортуна Ксении улыбалась. Вот только потребность воспитателя у неё никак не получалось удовлетворить. «Бодливой корове бог рог не даёт, – подшучивала Светлана. – Так и быть, воспитывай меня». Её саму удивляло этакое жгучее желание поучать других, и, тем не менее, в определённых кругах сестра была востребована. Бабушки-пенсионерки частенько советовались с ней, изливали душу, начиная рассказ о своей тяжелой судьбе чуть ли не с пеленок. Словно эта симпатичная дама знала жизнь лучше, чем убелённые сединами старушки. Почтальонша служила для них чем-то вроде психотерапевта, к тому же пользовалась непререкаемым авторитетом. Все знали: у неё прекрасные дети и муж – большой чин, к тому же порядочный семьянин.

Семья для Арсения Егоровича и правда была святое. Близкие, и даже троюродные и четвероюродные Ивановы, могли рассчитывать на его поддержку. Родня его боготворила, но в стенах городской администрации коллеги недолюбливали за требовательность и жесткость. Говорил он мало, но при звуках его голоса подчинённые вытягивались в струнку. Слуг народа он не разделял на сильный и слабый пол и если уж открывал рот, то выражений не выбирал. Неопытные сотрудницы откровенно боялись начальника, да и видавшие виды пожилые матроны зачастую прятали заплаканные глаза.

Ксюша об этом знала, но всегда принимала сторону супруга, тем более между работой и домашним очагом у того была проведена чёткая граница. Несмотря на своеобразный характер спутника жизни, его жена была счастлива в браке и считала, что её Сеня – один на миллион.

Для Светы Арсений был как брат. В тот злополучный день, узнав, что от неё ушел Кирилл, свояк тут же поинтересовался чем помочь: деньги, лекарства, путёвка в санаторий? Оставил все дела и пришёл навестить больную. Завидев его, несчастная расплакалась, а тот обнял её, усадил на диван и, поглаживая по плечу, еле слышно шептал: «Ну-ну…» Ксюша наблюдала за ними и шипела из угла как змея: «Ну-ну… Будто и слов-то других нет! Как в конюшне. Начальник-молчальник!»

Итак, к утру вещи были собраны, машина в ожидании красовалась у подъезда. Карина на прощанье расцеловала отъезжающих, и те отправились в путь.

За разговорами время пролетело незаметно, вскоре красная иномарка въехала в тихую деревушку. Местных жителей здесь было немного, в основном отдыхающие. Притормозить с шиком напротив калитки не получилось – слишком разбитая дорога. Но когда чемодан на колёсах, прогуляться пешком по хорошей погоде очень даже неплохо.

Выбор «командирши» отпускница оценила – места красивые. Лес в двух шагах, река рядом. И цветы, море полевых цветов. Чистый невесомый воздух тонкими струйками проникал через поры кожи внутрь. Светлана подняла голову – небо без единой тучки. «Природа – лучший лекарь» – припомнился совет усатого доктора. «Всё будет хорошо!» – шепнуло сердце, и, почувствовав невероятную легкость, женщина раскинула руки, прикрыла глаза и закружилась. «Догоняй!» – прервала её слияние с внешним миром сестра, успевшая отойти на приличное расстояние. Света припустила вдогонку, беззаботно оглядываясь вокруг, не замечая, что часть домиков покосилась, а заборы требуют ремонта. Откуда-то донёсся треск работающего трактора, раздался лай собаки, мычание коровы. Теперь эти звуки на целый месяц войдут в её жизнь.

– Вот, – сказала Ксения, остановившись напротив небольшой избушки, – здесь ты будешь жить. – И настороженно глянула на подопечную: – Ну как?

– Здорово, – кивнула та, зашла в помещение и мгновенно почувствовала себя как дома.

– Интернета нет, – стрекотал командирский голос, – чтобы поговорить по сотовому телефону, выйдешь на улицу и поднимешься на пригорок. Но это к лучшему. Отдыхай спокойно, приедешь – наболтаемся. Не волнуйся, Карина пока поживёт у нас.

Опекаемая улыбнулась – забота была приятна.

Телевизора ни в одной из двух маленьких комнат не оказалось, только старое радио на кухне. Стоило повернуть ручку, как из динамика полилась мелодия. Работает!

– Этого хватит, – заверила Света, – я специально ноутбук брать не стала. Отдыхать – значит отдыхать! Буду восстанавливать нервную систему. Давай-ка по чайку и поезжай домой. Я сама справлюсь.

– И правда пора, – заторопилась младшая, – некогда засиживаться. На заправке кофе выпью. Кстати, вот банка. За молоком будешь ходить на другой конец деревни. Там такой пятистенок с синими наличниками найдёшь или спросишь у кого-нибудь. Здесь и корова-то одна на всю округу.

Выпроводив сестрицу, Светлана Хрусталёва убрала в холодильник продукты, вскипятила чайник (современный, со свистком!) и пристроилась с бокалом у окошка. Изба, в которой она поселилась, стояла на краю, у самого леса, но это совсем не пугало. То плохое, что могло случиться, уже произошло.

Закончив чаепитие, временная хозяйка обошла жилище, заглянула во все (не пыльные) углы, собралась отдохнуть, но с огорчением вспомнила, что забыла прихватить постельные принадлежности. Её ожидал сюрприз. Кровать в уютной спальне была застелена белоснежным накрахмаленным бельём. А главное – там лежала настоящая перина. «Как в сказке!» – обрадовалась путешественница, свернулась калачиком на мягком ложе и заснула.

Её разбудил звон тишины. Не сразу сообразив, где находится, прищурившись со сна, женщина взглянула на часы – уже вечер. Накатившую было тоску прогнал испуг: Ксюша приказала после вечерней дойки забирать молоко. Когда заканчивается эта самая вечерняя дойка, Светлана не помнила. Значит, надо сходить на разведку.

С непривычки дорога показалась длинной. К счастью, пятистенок с синими наличниками нашёлся сразу. Толкнув незапертую калитку, приезжая лицом к лицу оказалась перед мужчиной примерно своего возраста, в клетчатой рубашке с засученными по-хозяйски рукавами, с рубанком в пыльных пальцах и с торчащими волосами, слегка присыпанными золотистой кудрявой стружкой. Плечистый, ни дать ни взять – дровосек. Он очутился совсем близко, Света успела поймать серо-зелёный взгляд и ощутила забытый запах разгорячённого мужского тела.

– Я… вот… – растерялась она и протянула пустую банку.

– Так вы за молоком? – догадался тот, шагнул в сторону и прокричал: – Тётя Клава! Это к вам!

Клавдия Михайловна вышла навстречу. Несмотря на простое цветастое платье и вспухшие вены на натруженных руках, она напоминала состарившуюся сельскую учительницу. Внимательно оглядела гостью, улыбнулась приветливо и пригласила пройти. Отряхнувшись, «дровосек» зашёл следом.

Старушка наполнила тару, но отпускать клиентку не торопилась. Принялась расспрашивать, откуда та явилась, допытывалась, не требуется ли чего: может, яблок или овощей каких – всё со своего огорода. Света спиной чувствовала пристальный серо-зелёный взгляд и стремилась к одному – поскорей уйти.

– Присаживайся, чайку попьём с вареньем, оно у меня как мёд! – не отступалась бабушка. – Да, кстати, познакомься – мой племянник Дмитрий Зубов. Прошу любить и жаловать. Тоже городской. Вот приехал помочь по хозяйству. Если отремонтировать, подколотить чего понадобится – обращайся. Он всё умеет.

– Спасибо, ничего не надо, – пробормотала покупательница, мелкими шажками пробираясь к выходу.

Зубов перехватил её на крыльце, забрал банку.

– Пойдёмте, провожу. Смеркается, ещё заблудитесь.

Уклониться от предложения было неудобно, да, собственно, согласия никто и не спрашивал. На улице к Светлане вернулась уверенность.

– Зря вы от чая отказались, – заметил новый знакомый. – Не думайте, Клавдия Михална у меня хоть и старая, но аккуратная. У нее всё стерильно. Да и готовит вкусно.

– Я постеснялась, – откровенно призналась попутчица.

Искренний ответ разом стёр неловкость, разговор потёк легко и непринуждённо. У порога Дима попросил разрешения зайти посмотреть, как устроилась отпускница. «Наверное, нужно предложить чай-кофе» – пришло Свете в голову, но озвучить это она не решилась: мало ли что о ней подумает новоиспечённый сосед.

Мужчина деловито обошёл дом, проверил запоры. Строго-настрого наказал запереться на засов и занавесить окна.

– Да вы не пугайтесь, вообще-то здесь тихо, но мало ли что… Не хочется, чтобы такую красивую даму кто-нибудь обидел. А может, завтра по холодку за грибами прогуляемся?

– Зачем мне грибы? Что я буду с ними делать?

– Сушить, конечно. Привезёте домашним гостинец. Ну так как? Идём? Соглашайтесь, не пожалеете. Я места хорошие знаю, каждый год сюда езжу. Тянет как магнитом.

Не придумав причины для отказа, собеседница кивнула.

Гость ушёл. Светлана послушно заперлась на все замки, выпила стакан молока и легла в постель. Перина ласково обняла женское тело, а его обладательнице до боли стало жаль себя. Она никуда не хотела идти с этим малознакомым Димой. Вот если бы здесь был Кирилл! Но Кирилл принадлежит другой. У него новая семья, и, как недавно сообщили доброжелатели, молодая супруга родила ему сына. Раньше Света ждала, очень ждала, что муж вернётся. Обижалась, злилась, ненавидела и не признавалась самой себе, что готова принять неверного назад. Появление ребёнка лишило её надежды. Это всё, конец!

Сейчас одна-одинёшенька, на чужой кровати она горько плакала в подушку по ушедшему счастью.

На заре раздался осторожный стук. Света откинула занавеску: вчерашний знакомый с корзиной в руках топтался у крыльца. Пять минут – показала она на пальцах и бросилась одеваться. Мало-мальски приведя себя в порядок, выскочила на улицу и вместо приветствия сказала:

– Оказывается, так удобно, когда в шкафу мало вещей. В городе я обычно копаюсь, копаюсь, всё никак собраться не могу. А тут раз-два – и готова. Вот только кофе не успела выпить.

– Ничего, мы недолго. У нас сегодня ознакомительная экскурсия, – с любопытством разглядывая спутницу, улыбнулся Дима.

В резиновых сапогах, без причёски она была очень привлекательна, даже скромный платок смотрелся на ней весьма симпатично. Молодые люди бодро зашагали по тропинке и вскоре быстро перешли на «ты».

Весёлый мужской взгляд в конце концов смутил Свету:

– Я глупо выгляжу в такой одежде?

– Нет, нет, – прозвучало торопливо, – знаешь, вчера твои глаза были грустные и испуганные. Точно кто-то тебя обидел, а мне захотелось защитить. Сегодня ты совсем другая.

– А глаза? – лёгкое кокетство скрыть не удалось.

– Сейчас они, как у ребёнка – словно росой умытые. Давай, смотри внимательно под ноги.

Собирать грибы Света не умела. Бродила по пятам за опытным напарником и боялась потерять его из виду.

– Ты что, в лесу не бывала?

– Знаешь, мы с мужем почему-то никогда этим не увлекались, – ответила женщина и осеклась. На лицо набежала тень.

– Это он тебя так обидел? Изменил?

– Ушёл.

– Давно?

– В прошлом году.