Убить Еву

– Галина Евгеньевна, можно поговорить с вами минуту?

А Андрей Ильич не торопясь отыскал в планшете фотографию с камеры видеонаблюдения и показал начальнику лаборатории.

– Скажите, вам знакома эта женщина?

– Конечно, – кивнул Разумовский, – это Ульяна Свиридова, наша сотрудница.

Хлебников, деликатно подхватив под локоть Галину Евгеньевну, вывел ее в коридор и остановился у распахнутого в августовский, благоухающий ароматами цветов вечер, окна.

– Скажите, а какие были отношения у Кочетова с этим пропавшим Ивушкиным?

Железная леди удивленно приподняла тонкую изящную бровь:

– Я обязана отвечать на ваши вопросы? – Какой-то несолидный вид был у этого паренька. Хотя помощник следователя все-таки, лицо официальное.

– Нет, конечно, Галина Евгеньевна! Мы же беседуем с вами не под протокол. Просто не хочется дергать вас лишний раз, вызывая повесткой в кабинет следователя. Вы же занятой человек.

Она вздохнула, но стала рассказывать:

– Они были конкурентами, Саша и Юра. Оба умные, целеустремленные, амбициозные. Всю жизнь, пока работали в лаборатории, шли, как кони на скачках, – ноздря в ноздрю. Но то один слегка вырывался вперед, то другой. В науке эта конкуренция нередко дает хорошие результаты. И Георгий Иванович этим беззастенчиво пользовался. Они конкурировали за право первым выйти на защиту диссертации, за право напечатать свою статью в научном журнале.

– Они были врагами? – решил уточнить Хлебников.

– Нет, они были соперниками, а это совершенно разные вещи. Но Саша брал упорством и работоспособностью. А Юрке все давалось легко, с налета. Хотя он так же легко мог забросить начатое, вдруг охладев к им же самим высказанной гипотезе. В команде под опытным руководством недостатки каждого компенсируются достоинствами другого. Этот недостаток Юры компенсировали наши «рабочие лошадки» Миша Николаенко с его женой Ульяной и Ивушкины, Саша и Света. Результат достигался совместными усилиями.

– То есть ссоры между Ивушкиным и Кочетовым на почве конкуренции не было?

– Почему? Ссоры бывали, но не в этот раз. Если вы подозреваете Сашу в убийстве, то это полная чушь, – кривоватая усмешка исказила красивое строгое лицо дамы. – Ищите в личной жизни Кочетова. Он был неисправимым бабником.

Тут уже Хлебников удивленно уставился на Галину Евгеньевну. А та насмешливо улыбнулась:

– Да, наш Юрочка был ловеласом, который не пропускал ни одной лаборантки. Хобби у него такое было. И я не удивилась бы, увидев преследующую его армию обманутых мужей.

– А вы его недолюбливали, – уловив в голосе железной леди нотки презрения, с понимающей улыбкой произнес Володя.

– А любить Юрия Кочетова не входило в мои профессиональные обязанности. Как мужчина он был не в моем вкусе. Да и разница в возрасте сказывалась. А как ученого я его ценила и уважала.

– А с другими сотрудницами лаборатории какие у него были отношения?

Галина Евгеньевна оторвала взгляд от лица помощника следователя и отвернулась к окну. Глаза у этого мальчишки были умными, проницательными. На несколько долгих секунд она задумалась, словно пытаясь решить, стоит ли ему врать.

– У него был роман с Ульяной, Мишиной женой. Долгий, трудный, многолетний роман. Юрочка был слишком непостоянным в отношениях. Его влекла новизна. А Ульяна на свое несчастье относится к породе людей с собачьей верностью. Она его любила всю жизнь.

– Вы же сказали, что она жена Михаила Николаенко, – что-то не укладывалось в голове Володи.

– Да. Налицо классический любовный треугольник: Миша любил ее, а она любила Юру. Кочетов по природе своей неспособен к семейным отношениям. Вот она и вышла за Мишу, даже сына ему родила. С виду хорошая семья, любящая. А под внешней благостной оболочкой межличностная драма. Вот так вот, молодой человек.

– А Миша знал?

– Знал. И тихо ненавидел Кочетова. Но убить его не мог, точно не мог.

– Почему?

– Он слишком миролюбив по своей природе. Как говорят про таких, мухи не обидит. Предпочитал мучиться и страдать сам от ревности. И потом, он весь день до самого вечера был в лаборатории, проводил серию экспериментов. Я свидетель.

Хлебников задумался. Да у них тут в этом маленьком раю, затерянном в лесу, такие страсти кипят! А по поводу того, что Николаенко не мог убить своего личного врага, это еще большой вопрос…

– Молодой человек, у вас еще есть ко мне вопросы? – оторвала его от размышлений собеседница. – А то мне нужно заниматься организацией похорон. Ведь вы же скоро выдадите нам тело покойного? У него, кроме нас, близких людей не было.

– Да, конечно, Галина Евгеньевна! – встрепенулся Володя и достал из кармана свой смартфон. Потыкав в экран кончиком указательного пальца, он вывел на экран фотографию и показал даме. – Вы знаете эту женщину?

– Конечно, это и есть Ульяна, – кивнула железная леди.

– А где я могу ее найти?

– Дома, наверное. Первая квартира в четвертом коттедже.

Глава 3

Володя столкнулся со своим наставником в дверях кабинета начальника лаборатории и радостно возвестил:

– Наш путь лежит в четвертый коттедж в квартиру номер 1! Она там.

Вышли на улицу. Царственный августовский вечер медленно затухал розовыми закатными полосами над кромкой леса. Ароматы цветов и сочных лесных трав только усилились. Прохладный ветерок укротил жару. «Вот бы сидеть на скамеечке у этой клумбы и наслаждаться красотой и теплом райского места!» – подумал Ракитин, но без промедления направился следом за практикантом.

Уютные двухэтажные коттеджи стояли в шахматном порядке, восточными окнами глядя в лес. Ракитин в сопровождении Володи поднялся по невысокой лесенке и вошел в подъезд дома №4. Дверь первой квартиры оказалась слегка приоткрытой. Удивленно переглянувшись с помощником, следователь толкнул дверь.

– Разрешите войти! – громко произнес он, чтобы быть непременно услышанным тем, кто находился в квартире.

Вдруг в коридорном сумраке перед ним возник мальчик-подросток лет 13-ти или 14-ти.

– Вам кого? – спросил он немного испуганно и вытаращил на незнакомца круглые карие глаза. Мешковатая длинная футболка скрывала подростковую ломкость линий фигуры. Сквозь прорехи на потертых джинсах просвечивали голые коленки.

– Я хотел бы поговорить с Ульяной Свиридовой.

– А мамы нет дома.

Из кухни появилась девочка чуть постарше. На фарфоровой белизны личике сияли большие голубые глаза в обрамлении длинных темных ресниц, светлые локоны волнами спадали на плечи. «Надо же, – подумал Андрей Ильич, – какая куколка, просто ангелочек!» Воздушное белое платьице усиливало ассоциацию с ангелом.

– Добрый вечер! Меня зовут Ракитин Андрей Ильич, я следователь. А это мой помощник Хлебников Владимир Петрович. Мы расследуем убийство Юрия Кочетова.

Милое личико девочки при этих словах стало бледнее мела, а глаза округлились.

– Ох! – вскрикнула она и зажала рот ладошкой. В больших голубых глазах закипели слезы.

– Дядю Юру убили? – прошептал мальчик. – Не может быть.

– Я хотел бы поговорить с твоей мамой. Где ее можно найти?

Потрясенные подростки переглянулись, словно обмениваясь мысленной информацией с помощью телепатии. Потом мальчик растерянно пожал плечами.

– Я не знаю. Они с папой поссорились, и папа, схватив ключи от машины, куда-то ушел. Наверное, в город уехал. А мама побежала следом за ним. Но он уехал один, точно, я в окно видел. Куда пошла мама, не знаю… А кто убил дядю Юру?

– Пока не знаем. А как тебя зовут?

– Паша. А это моя подруга Ева. Она живет в соседнем коттедже.

– Твои родители тоже работают в лаборатории? – поинтересовался Володя, рассматривая девочку.

– Да. Их фамилия Ивушкины. – Вдруг она встрепенулась, словно что-то вспомнив. – Может, Ульяна к моей маме пошла? Они же дружат.

– А в какой квартире живут твои родители? – Ракитин намеревался в любом случае найти женщину с фотографии камеры видеонаблюдения и готов был провести в этом тихом лесном заповеднике хоть всю ночь.

– В третьей. Пойдемте, я вас провожу к маме. Она сейчас на кухне ужин готовит.

Девочка, изящным движением заправив за ушко длинную белокурую прядь, прошла мимо незваных гостей по коридору и распахнула дверь на лестницу, призывая следовать за собой. Вежливо пропустив вперед начальника, Володя покинул квартиру последним, краем глаза заметив на столике в прихожей красную бейсболку с вышитыми золотыми буквами над козырьком…

Ева открыла дверь квартиры своим ключом. Из дверей кухни, вытирая руки кухонным полотенцем, вышла встречать дочь женщина лет сорока с небольшим. В ней легко угадывалась обремененная домашними хлопотами и заботами о семействе домохозяйка. А вот заподозрить в ней серьёзного ученого было сложно, слишком мягкими и неяркими были черты лица без всякой косметики, слишком простыми, скромными. Плавные линии округлившейся фигуры свидетельствовали об увлечении кулинарией.

– Мама, – с порога дрожащим от волнения голоском начала Ева, – случилось ужасное несчастье… Дядю Юру убили! Это следователи, которые ищут убийцу.

Женщина всплеснула руками и прижала их к груди.

– Господи, какой ужас!..

– Здравствуйте, извините за беспокойство, – Ракитин показал свое удостоверение, – а Ульяна Свиридова у вас?

– Нет. И не заходила сегодня, – замотала головой женщина.

– А вы – Ивушкина Светлана…

– Светлана Геннадьевна.

– Ну, раз уж мы здесь, позвольте задать вам несколько вопросов, – Андрей Ильич был сама любезность, только что не раскланялся перед хозяйкой.

– Да, конечно, проходите. – Светлана Геннадьевна шмыгнула носом, украдкой смахнув набежавшую слезу, и пригласила визитеров на кухню.

В просторной кухне на плите что-то готовилось, наполняя аппетитными запахами пространство. В окно просачивались последние лучи заходящего солнца. Светлана усадила гостей на диван.

– Хотите чаю?

Володя бросил вопросительный взгляд на наставника. Он был не прочь угоститься чайком, но Ракитин отрицательно покачал лысой головой:

– Нет, благодарю. Расскажите, пожалуйста, когда вы последний раз видели Кочетова?

Хозяйка как-то неуверенно присела на край табуретки и задумалась, глядя в окно рассеянным взглядом.

– Утром на работе, как обычно. После трех он закончил и уехал домой на машине. Он ведь жил не здесь, а в своей городской квартире.

– А Свиридова? Когда вы видели ее в последний раз?

– Тоже на работе. После работы она куда-то торопилась, кажется, тоже в город.

– Свиридова и Кочетов уехали вместе?

– Нет. Он уехал один. А Ульяна поехала отдельно, но не на машине, машина их осталась на стоянке, я помню. Она поехала на электробусе. По расписанию по нашему шоссе ходит рейсовый электробус-беспилотник. Потом я больше ее не видела. Хотя… Часов в семь я выглянула в окно, потому что под окном кто-то кричал. Миша, муж Ульяны, спешил к стоянке автомобилей, а она выбежала за ним следом и что-то кричала ему в спину. Но он сел в машину и быстро уехал, не обратив на нее внимания.

– Они ссорились?

– Не знаю. Я не поняла.

– Какие были отношения у Ульяны с Юрием?

Светлана бросила на Ракитина осуждающий взгляд, потом посмотрела на застывшую в дверном проеме дочь.

– Евочка, доченька, иди, пожалуйста, в свою комнату. Взрослым нужно поговорить о важных вещах. Тебе это просто не интересно, – извиняющиеся нотки прозвучали в ее голосе.

Девочка недовольно нахмурилась, но послушно ушла, не сказав ни слова.

– Вам уже наплели всякую чушь про роман Ульяны с Юрой?

– А что, не было никакого романа? – спросил Володя.

Светлана безразлично пожала плечами:

– Может, и был лет сто назад… Но все это уже быльем поросло. Ульяна ведь пришла к нам в лабораторию сразу со студенческой скамьи, юной девочкой, неопытной, восторженной. А Юра всегда был интересным мужчиной. Этакий испанский граф 21-го века. Вот и не удержалась, поддалась его чарам. Но Ульяна всегда была умной девочкой, быстро раскусила предмет своих воздыханий. И сделала правильный выбор, выйдя замуж за Мишу Николаенко. Миша, знаете ли, замечательный муж, семьянин, прекрасный отец, каких еще поискать. Пашка вместе с моей Евой рос. Так Мишка с ними возился с обоими, лучшей няньки было не найти. А ведь Паша был хиленьким, болезненным мальчиком, требовал особой заботы от родителей. Так что никому не верьте, если кто-то будет говорить, что Ульяна не любила своего мужа, что крутила роман с Юркой. Нет, не было никакого романа, – твердым, уверенным голосом заключила хозяйка и посмотрела на собеседников открытым взглядом голубых глаз.

– Паша сказал, что сегодня родители ссорились, – вставил Ракитин.

– Ну и что? Вы знаете семьи, где совсем нет ссор? Как поссорились, так и помирятся, – невозмутимо констатировала Светлана.

– А где ваш муж? – неожиданно спросил Хлебников и внутренне насторожился, так побледнела собеседница.

– А причем здесь мой муж? – черты ее лица словно окаменели, а в глазах появился тревожный блеск.

– Георгий Иванович сообщил, что он исчез неожиданно для всех накануне какой-то важной конференции, – пояснил Ракитин, внутренне поблагодарив практиканта, сделавшего ему, как в спорте, удачную подачу.

Светлана опустила глаза, вдруг занервничав:

– Да, он уехал в другой город по делам.

– Не предупредив начальство? – начал давить на женщину Хлебников. – Как это возможно?

– Ну, он забыл, наверное. Просто торопился. Он уехал в Питер к коллегам в смежный институт.

– Ну зачем ты врешь, мама?! – вдруг раздался от двери возмущенный голос Евы. – Он же бросил тебя, нас, подло бросил и сбежал! Потому что он трус, обыкновенный трус и предатель!

– Ну что ты говоришь, Ева! Так нельзя говорить про папу. Он же твой отец.

– Да какой он отец?! Ему работа всегда была важней меня, тебя, семьи. Он всегда был эгоистом, думал только о своей работе, а на нас ему было наплевать! А ты зачем-то лжешь, изворачиваешься, унижаешься. Зачем, мама?!

И такой упрек был в больших ангельских глазах девочки, что Светлана покраснела и опустила голову. Ева тут же вышла, осуждающе хлопнув дверью. На минуту в кухне повисла неловкая пауза.

– Вы извините ее, – пробормотала Светлана, – пятнадцать лет – очень сложный возраст. Каждое событие в жизни воспринимается очень остро, болезненно. В чем-то она, конечно, права. Саша действительно слишком много времени уделял работе. Если можно было выбрать между походом с дочерью в кино и наблюдением за лабораторными крысами, он выбирал крыс. Это плохо, это неправильно. Но Саша был ученым до мозга костей. У него наука всегда стояла на первом месте.

– Так куда он уехал? – повторил Хлебников.

– Я правда не знаю! Мне он ничего не сказал. За пару дней до этого замкнулся в себе, стал сильно нервничать. А потом исчез, забрал чемодан с вещами и исчез.

– Ушел к другой женщине? – предположил Ракитин.

– Нет, не было у него никакой другой женщины. Я бы почувствовала. После двадцати пяти лет совместной жизни я бы почувствовала. Дело не в женщине.

– А в чем?

– Я не знаю!!!

В глазах Светланы была боль, отчаяние, но она не лгала. Это было для Андрея Ильича ясно как божий день. «Связаны ли между собой убийство Кочетова и исчезновение Ивушкина?» – думал Ракитин, спускаясь по лестнице следом за Володей. И что-то внутри него, что обычно называют интуицией, подсказывало, что связано. Но как? С этим еще нужно было разбираться.

Глава 4

Они медленно спускались по лестнице. Из открытой двери подъезда тянуло свежестью. Слух Андрея Ильича удивленно уловил стрекот цикад. Надо же, в этих-то широтах – и цикады! Или это не цикады трещат, а какие-то другие ночные насекомые? Но тихий стрекочущий звук придавал позднему вечеру необъяснимое очарование. Фонари цедили на их головы мягкий желтоватый свет.

– Андрей Ильич, что будем делать? – спросил практикант, поднимая голову к небу, где уже проявлялись россыпи ярких августовских звезд.

– Свиридову эту разыскивать. Без нее нам дальше не продвинуться.

Ракитин достал из кармана пачку сигарет и закурил, со смаком выпустив облачко дыма изо рта.

– Андрей Ильич, курение уже давно вышло из моды, а вы все дымите! – с легкой укоризной попенял ему Хлебников.

– Я, Володя, курить начал в 12 лет за компанию с дворовыми товарищами. Признаю, хвастаться здесь нечем. Но бросать после стольких лет слишком трудно. Да и зачем? Сигарета, будь она неладна, мне думать помогает.

– А Ивушкин этот, как пить дать, ушел к другой, бросив свою семью, – заявил Хлебников.

– С чего ты взял? – спросил Андрей Ильич, наблюдая, как дым медленно тает на фоне темного неба.

– Да любой бы сбежал от этой Светланы. Она же курица, натуральная курица, а не женщина.

– Много ты понимаешь в женщинах, мальчишка! – вдруг рассердился Ракитин и, со злостью швырнув недокуренную сигарету на асфальт, растоптал ее носком ботинка.

Володя бросил на наставника недоуменный взгляд, но промолчал. С чего это он так взбеленился? Старший следователь, как успел понять практикант за время общения с ним, отличался спокойным и доброжелательным нравом. Слишком большой профессионал, чтобы опускаться до издевок над малоопытным учеником.

Они медленно шли по заасфальтированной дорожке мимо жилых коттеджей. Поравнявшись с домом №4, Володя предложил:

– А давайте еще раз заглянем в первую квартиру. Вдруг эта Ульяна все-таки вернулась домой? Даже если она причастна к убийству, не думаю, что она могла запросто бросить собственного сына и уехать.

– Пошли, – согласно кивнул Ракитин.

Дверь на сей раз была закрыта, пришлось звонить. Механическая трель с усилием прорывалась сквозь доносящуюся из глубин квартиры современную электронную музыку. Долго не открывали. Наконец лязгнул замок и перед следователями предстала собственной персоной разыскиваемая подозреваемая.

– Здравствуйте, госпожа Свиридова! – произнес Андрей Ильич, с интересом рассматривая ее красивое усталое лицо. Никаких следов косметики, губы бледные, веки красные и припухшие. Было похоже, что она недавно долго плакала.

Прочитав оба служебных удостоверения, Ульяна с удивлением уставилась на незваных гостей.

– По какому вопросу? – голос звучал резко и недовольно.

– Мы по поводу убийства Юрия Кочетова.

Ее большие карие глаза так искренне округлились, зрачки расширились от внезапного ужаса, а по щекам разлилась бледность, что трудно было заподозрить ее в тонкой актерской игре. Женщина была явно потрясена известием.

– Как убийство?..

Ульяна отступила на шаг, пропуская в квартиру следователей.

– А сын разве вам ничего не сказал? – поинтересовался Ракитин, проходя на кухню и усаживаясь за стол не дожидаясь приглашения.

– Пашка сидит в своей комнате и музыку слушает. Он, наверное, и не слышал, как я пришла. – Женщина опустилась на стул напротив следователя в такой растерянности, что ему показалось, она не видит никого вокруг. – Но… Про какое убийство вы говорите? Этого не может быть. Я ведь сегодня с ним разговаривала днем у него дома.

– Во сколько это было? – вставил вопрос Хлебников.

– Часа в четыре… Да, именно в четыре. Я ведь успела на пятичасовой электробус.

Оба следователя переглянулись.

– О чем вы с ним разговаривали, Ульяна?

Та пожала плечами беспомощно и растерянно, как маленькая девочка. Лицо ее начало собираться в странную гримасу, как будто она вот-вот разревется, в глазах появились слезы. Но ей удалось сдержаться.

– Ссорились в очередной раз.

– И какая же была причина для ссоры?

– Почему вы задаете мне такие вопросы? – Ульяна посмотрела на Андрея Ильича, недовольно нахмурившись.

– Потому что вы были последней, кто видел его живым!

Она плакала навзрыд, то и дело вытирая мокрое от слез лицо не очень чистым кухонным полотенцем, плечи ее судорожно вздрагивали. Андрей Ильич терпеливо ждал, когда она сможет говорить. А Володя Хлебников, сочувственно вздыхая, налил в чашку воды из-под крана и всунул ей в дрожащую руку.

– Пейте, пейте!

Всхлипывая и громко глотая, Ульяна осушила всю чашку и немного успокоилась.

– Рассказывайте, Ульяна, как все было, мы знаем о ваших отношениях с убитым! – строго произнес Ракитин, надеясь, что строгость в его голосе поможет ей собраться с силами и с мыслями.

– Юра опять завел себе новую… пассию, – начала Ульяна, до красноты растирая мокрые глаза вафельным полотенцем. – Но на сей раз это была какая-то девчонка, соплюшка. А ведь ему уже под пятьдесят! Это же смешно и глупо! Солидный мужчина и какая-то вертихвостка! Меня это так задело… Господи, если бы вы только знали, как он вымотал мне душу, этот герой-любовник! Всю жизнь… всю жизнь он мучил меня: то в любви клянется, называет любимой, единственной, божится, что жить без меня не может, то отталкивает и заводит очередную интрижку с первой встречной юбкой. Это же какая-то пытка! Я и сама измучилась, и бедному Мише душу истерзала. Я тысячу раз пыталась порвать отношения с Юрой. Не такая уж я и сволочь, как вы думаете. Мне хотелось нормальной семьи, добрых, любящих отношений. И именно это мне давал Миша. У нас с ним хорошая семья. Но Юра… Он меня никак не хотел отпускать. Кажется, ему доставляло удовольствие разжечь огонь в моей душе и бросить, наблюдая со стороны за моими мучениями. А потом, стоит только мне прийти в себя, успокоиться, он снова начинал кружить вокруг меня, как хищная птица, позабыв своих недавних подружек. Сложный он был человек. Трудно с ним было.

– И вы его убили? – вдруг задал вопрос Ракитин, твердо глядя в ее глаза.

– Ну что вы! Конечно, нет. – Свиридова слабо улыбнулась, как будто предположение этого немолодого толстяка было полной глупостью. – Я, конечно, закатила истерику, высказала в очередной раз все, что о нем думаю, просто выплеснула наболевшее. И ушла, поехала домой. А дома Миша… Он же все знает, все понимает. Он подумал, что у нас с Юрой снова все закрутилось, и психанул. Я пыталась ему все объяснить, но он расстроился, сел в машину и уехал. Обиделся сильно. Но я же не виновата!

– Значит, вы утверждаете, что не убивали Юрия Кочетова? – опять спросил Андрей Ильич.

– Нет!!! Я его любила! Страдала, мучилась, но любила! – Ульяна в каком-то жалобном жесте прижала к груди сжатые кулачки и посмотрела на следователя полными слез глазами. – С ним было невыносимо тяжело, но и без него в жизни не было смысла, поймите! Это была любовь-проклятье.

– Разрешите, мой помощник посмотрит на вашей кухне ножи?

– Зачем вам ножи? – растерялась Ульяна.

Ракитин кивнул Володе, не дожидаясь согласия хозяйки. Но она не стала возражать, не забеспокоилась, когда молодой помощник следователя стал открывать ящики и шкафы, заглядывая на полки, залез в мусорное ведро, посмотрел за вытяжкой и в духовке. Но ножа с шириной лезвия 2,5 сантиметра не обнаружилось. Впрочем, это было не удивительно.

– Владимир, – обратился к помощнику Ракитин, как только тот закончил тщательный осмотр кухни, – возьми на всякий случай у госпожи Свиридовой отпечатки пальцев.

Ульяна уставилась на него в крайнем изумлении. До нее никак не доходили совершенно очевидные вещи.

– Вы что, думаете, что это я его?..

– Мы обязаны проверять все версии. Согласитесь, мотив у вас был серьезный.

– Да что вы! Если бы я хотела его убить, я бы сделала это еще много лет назад. Повод он давал регулярно. Я даже как-то привыкла уже. Я его не убивала, не убивала!

Володя, завершив осмотр кухни, взял у своего наставника рабочий планшет, порылся в программах и положил экраном вверх перед подозреваемой.

– Будьте добры вашу руку!

Женщина не сопротивлялась, только растерянно, с изумлением наблюдала, как молодой человек укладывает ее ладонь с растопыренными пальцами так, чтобы подушечки попали в специальные квадратики, и делает снимок. Ей даже в голову не пришло требовать адвоката и подвергать сомнению законность действий представителей следствия.

Ракитин убрал планшет и собрался уже уходить, когда раздался телефонный звонок. Ульяна схватила телефон, на губах ее мелькнула радостная улыбка.

– Это Миша! – воскликнула она, отвечая на звонок.

Сухой официальный мужской голос что-то забубнил ей на ухо. Слова было не разобрать. Андрей Ильич с удивлением наблюдал, как побледнело лицо женщины, как закатились глаза и она, обмякнув и выронив брусок телефона, словно тряпичная кукла, без чувств соскользнула со своего стула на пол. Хлебников бросился к ней, а Ракитин нагнулся и поднял телефон.

– Алло, это следователь Ракитин. С кем я разговариваю?

– Капитан дорожно-патрульной полиции Васильев, – отрапортовал собеседник. – тут произошла авария. Водитель автомобиля «Опель», регистрационный номер… погиб на месте. Судя по документам, это Николаенко Михаил Александрович.

Скорая помощь, мигая красными габаритными огнями, медленно покатилась по узким асфальтовым дорожкам между коттеджами. Андрей Ильич проводил ее взглядом и сказал практиканту: