Убить Еву

Убить Еву

Дарья Щедрина

© Дарья Щедрина, 2020

ISBN 978-5-4490-6908-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Происшествие в раю

Глава 1

– Раны нанесены острым колюще-режущим предметом, предположительно ножом. Ширина лезвия около 2,5 сантиметров. А вот эта рана была смертельной, – рука судмедэксперта в голубой латексной перчатке указала на поперечный разрез чуть выше пупка убитого. – Ровнехонько перпендикулярно проекции брюшной аорты!

– Думаешь, Лёня, убийца знал, куда бить? – поинтересовался следователь, склоняясь над распростертым посреди коридора телом мужчины в белой рубашке и темных брюках. Пятна крови на рубашке образовывали странный зловещий узор.

– Похоже на то, – кивнул эксперт, ползая на коленях вокруг тела, и посмотрел на следователя Ракитина снизу вверх, – по крайней мере, анатомию он знал.

– А зачем тогда еще три не смертельных удара нанес? – Ракитин, полноватый человек в возрасте за пятьдесят, достал носовой платок и промокнул покрытую потом лысину. Август в этом году выдался жарким. А в небольшой квартирке от толпившегося народа, полицейских, криминалистов, экспертов было не продохнуть.

– Может, он был в состоянии аффекта? Не смог сдержать эмоции?

– Или хотел, чтобы мы подумали о состоянии аффекта! – вмешался в разговор молодой практикант Володя Хлебников.

Андрей Ильич Ракитин одобрительно глянул на своего помощника. Этот маленький щупленький паренек ему нравился, а чем, – он затруднялся сказать. Может, тем, что был шустрым и организованным? Может, безудержным полетом фантазии, который он не пытался скрывать перед маститым наставником? А может, просто азартным блеском в глазах, что свидетельствовал о неравнодушии и любви к профессии?

– Не исключено… Сходи-ка ты, Володя, на кухню и посмотри ножи. Нет ли там, случайно, орудия убийства? Лезвие шириной два с половиной сантиметра.

– Хорошо, Андрей Ильич, – практикант умчался на кухню.

Судмедэксперт поднялся с пола и стал стягивать с рук перчатки.

– Смерть наступила между 16.00 и 16.30. Остальное скажу после вскрытия. Труп можно увозить?

Ракитин кивнул и подал знак двум мрачным мужикам в темно-синей спецодежде. Те стали быстро упаковывать труп в мешок. А Андрей Ильич с какой-то непонятной грустью смотрел, как исчезает под черным полиэтиленом красивое, породистое лицо жертвы. Кочетов Юрий Алексеевич, 47 лет от роду, был благородно красив. Такие типы нравятся женщинам вне зависимости от возраста. Серебристые проблески седины на висках только прибавляли ему шарма. «А не замешана ли тут женщина?» – подумал следователь. Он был человеком интуитивным и по опыту знал, что стоит прислушиваться к своим даже самым невероятным предчувствиям.

На пороге комнаты возник Хлебников.

– На кухне несколько чистых разномастных ножей, – бодро отрапортовал он, – но с шириной лезвия 2,5 сантиметра нет. В ящиках и мусорном ведре орудие убийства не обнаружено.

– Ясно, Володя, ясно, – задумчиво бормотал Ракитин, осматривая комнату, словно ожидая какой-то подсказки. Но комната была самой обыкновенной: удобство, комфорт и холостяцкий аскетизм.

– Дверной замок без следов взлома, – докладывал практикант, – значит, хозяин квартиры сам открыл дверь убийце. Либо он знал убийцу, либо тот не вызвал у него никаких подозрений. Убийца нанес удар сразу, едва войдя в квартиру, то есть был готов к убийству, планировал его заранее.

– А как же состояние аффекта, о котором говорил судмедэксперт? – Андрей Ильич с любопытством посмотрел на Хлебникова.

– А не было никакого аффекта. Было четко спланированное убийство, замаскированное под аффект.

– Ты так думаешь? – следователь задумчиво почесал указательным пальцем кустистую бровь. – Ну, а как тебе такой вариант: убийца и жертва были хорошо знакомы. Никто никого не планировал убивать. Но возникла ссора, и в процессе выяснения отношений убийца схватил нож и, впав в состояние аффекта, нанес несколько ударов в живот жертве, один из которых случайно оказался смертельным, потому что перерезал брюшную аорту.

– Случайные удары не бывают столь идеально перпендикулярными к проекции сосуда.

– Бывают, друг мой, бывают! Но мы все-таки не будем гадать на кофейной гуще, а будем расследовать это странное убийство по всем правилам. Поищи-ка ты, Володя, орудие убийства. А я пойду поговорю со свидетелями.

Следователь и молодой практикант направились к выходу.

– Мусоропровод, урны на улице в окрестностях подъезда, дворовая помойка? – Хлебников полувопросительно глянул на своего наставника.

– Именно, Володя. Будем надеяться, что наш убийца поспешил избавиться от орудия преступления где-то поблизости.

Практикант бросился выполнять поручение начальника с такой прытью, будто копаться в мусорных кучах ему доставляло удовольствие. А Ракитин не торопясь вышел на улицу, где возле подъезда толпились соседи погибшего.

Тревожное гудение маленькой толпы нарушало гармонию теплого августовского вечера с тонкими ароматами цветов, доносящихся с богатых клумб под окнами первого этажа, с тихим умиротворяющим сиянием солнечных лучей, уже прячущихся за высокие крыши соседних домов. На скамейке возле подъезда сидели три пожилые дамы, а вокруг них, обсуждая ужасное происшествие, толпились более молодые соседи.

– Разрешите пройти, – вежливо, но твердо попросил Ракитин и протиснулся к скамейке, – я следователь Ракитин Андрей Ильич. Кто из вас первым обнаружил труп?

– Я! – со скамейки вскочила пухленькая старушка, прижимая к груди йоркширского терьерчика с бантиком на макушке. Седые, с фиолетовым оттенком кудряшки выбивались из-под соломенной шляпки дамы. – Вернее, не я первая обнаружила труп, но я вызвала полицию.

– А кто обнаружил первым?

Андрей Ильич выразительно посмотрел на притихших соседок, и ему тут же уступили место на скамейке. Он сел, с облегчением вздохнув, и подумал, что август все-таки лучше проводить за городом, в деревне, чтобы утреннюю зорьку встречать с удочкой на речке, а вечерком отдыхать в тенечке под раскидистым кустом, наслаждаясь теплом и покоем. Следователь Ракитин уже несколько лет собирался выйти на пенсию, мечтал об этом восторженно и отвлеченно, но все не выходил, оттягивал. Вернувшись с фантазийных высот на землю, он не мог себе представить, как же будет жить без своей работы. То пространство в душе, что сейчас было заполнено любимым делом, при выходе на заслуженный отдых грозило превратиться в огромную черную дыру, заполнить которую скромными пенсионными развлечениями не представлялось возможным.

– Труп обнаружил мальчишка-подросток, – ответила дамочка в соломенной шляпке, основательно усаживаясь рядом со следователем. Остальные соседи деликатно отошли в сторонку.

– Что за подросток? И где он?

Старушка покрутила головой по сторонам и пожала пухлыми плечиками.

– Обыкновенный подросток. Лет тринадцать-четырнадцать, в рваных на коленках джинсах, в какой-то бесформенной футболке и красной кепке, спортивной кепке с золотыми буквами наверху. Он подсел ко мне, когда я тут гуляла с Тобиком. Тобик – это мой йорк!

Она протянула Ракитину собачонку, будто именно йорк был главным свидетелем убийства. Пес взглянул на следователя замученным взглядом и высунул маленький розовый язык. «Жарко тебе, бедолага», – подумал Андрей Ильич с сочувствием.

– А вас как зовут? – спросил он даму и вытащил свой рабочий планшет.

– Варвара Степановна Бессонова. Я живу на пятом этаже в 312-ой квартире. Каждый вечер гуляю с Тобиком здесь, на этой скамейке. Понимаете, у меня суставы больные. Долго ходить не могу. Мы с Тобиком пройдемся вокруг дома, а потом на лавочке сидим, свежим воздухом дышим. Тут к нам и подсел этот мальчишка. Стал расспрашивать меня про собаку, играл с Тобиком. А тот и рад! Так хвостом крутил, что я думала, хвост оторвется. Тобик любит, когда с ним играют… – женщина ласково потрепала пса за ушами.

– Варвара Степановна, – попросил следователь, – давайте ближе к делу. Как зовут этого подростка?

– Понятия не имею. Я не спрашивала.

– Так вам он не знаком?

– Нет. Я его первый раз видела. Он сказал, что ждет приятеля. А в нашем подъезде много молодежи живет. Знаете, как включат эту свою жуткую музыку, так по ушам бьет, хоть из дома беги! Они же, молодые, не понимают, что нам, старикам, тяжело такое слушать. Эгоистичная нынче пошла молодежь, вы не находите?

– Прошу прощения, Варвара Степановна, все-таки ближе к делу! – умоляюще произнес Ракитин.

– Да-да, конечно… В общем, мы с ним посидели какое-то время, мальчик этот с Тобиком играл. Потом из подъезда выбежала дама в растрепанных чувствах и побежала к автобусной остановке.

Ракитин оторвался от записей в планшете и внимательно посмотрел на старушку.

– Что значит «в растрепанных чувствах»?

– Ну, взвинченная такая, нервная… Стрелой мимо нас пронеслась, будто убегала от кого-то, прижимая объемную сумку к груди. Ну, парнишка этот встал и сказал, что придется ему, видимо, приятеля поторопить, а то тот заснул, наверное. Пошел в подъезд. Дверь-то по случаю жары весь день нараспашку открыта. Спустя несколько минут я услышала жуткий крик. Это подросток этот шел мимо квартиры убитого, увидел открытую дверь, заглянул, а там… ну, вы сами знаете.

– То есть труп первым увидел этот мальчик? – уточнил Андрей Ильич.

– Да. Ну, а когда он крик-то поднял, я подхватила Тобика и сама побежала на третий этаж. Из квартир уже выглядывали соседи. В общем, такой шум поднялся! Ну, а я сразу в полицию звонить стала. – Дама подняла подкрашенную карандашом бровь с таким видом, словно ожидала от следователя похвалы.

– А к кому приходил этот мальчик? – спросил Андрей Ильич, тыкая коротким пухлым пальцем в экран планшета.

– Я не спросила. А когда я увидела труп… У меня сразу давление подскочило, сердце так и застучало, заколотилось в груди. Я думала, сейчас гипертонический криз будет! А лекарства-то у меня все в квартире на пятом этаже.

– Да, понимаю вас. А куда потом делся этот мальчик? Мне бы с ним поговорить, – следователь посмотрел по сторонам в надежде отыскать среди толпящихся соседей красную спортивную кепку с вышитыми золотыми буквами.

– Не знаю, – пожала плечами дама, – наверное, так разволновался, что не стал дожидаться полицию, ушел.

– Так, а эту женщину «в растрепанных чувствах» вы знаете?

– Знать – не знаю, а пару раз видела. Она к убитому как раз и приходила. Я видела их вместе.

Ракитин насторожился и посмотрел в глаза свидетельницы внимательно, пристально.

– Во сколько она выбежала из подъезда?

– Не знаю. Я часы не ношу. На пенсии, знаете ли, торопиться некуда. Мы с Тобиком гуляем, пока не надоест. А когда погода хорошая, так полдня на этой скамейке проводим.

Ракитин поднялся на ноги навстречу спешащему к нему Володе Хлебникову. По выражению лица практиканта он сразу понял, что орудие убийства не найдено.

– Андрей Ильич, ничего, – Володя виновато покачал головой.

– Володя, надо получить записи с камеры видеонаблюдения. Ведь у вас в подъезде есть видеонаблюдение? – уточнил он у старушки в соломенной шляпке.

– А как же! Конечно, есть. – Она бодро вскочила со скамейки, подхватив под мышку собаку, и предложила: – Хотите, я провожу вас к председателю нашего правления? Он вам сразу видеозаписи покажет.

Несмотря на ужасный контекст ситуации, Варвара Степановна чувствовала воодушевление. Оказаться главным свидетелем преступления – это не каждому дано! Будет, о чем рассказать подругам, а то все сериалы да сериалы. А тут самая что ни на есть настоящая жизнь!

Спустя пятнадцать минут Ракитин с Хлебниковым сидели перед экраном и смотрели запись с камеры видеонаблюдения. У председателя правления жилищного комплекса была выправка бывшего военного и полный порядок в делах. Он тут же прокрутил нужную запись и остановился на портрете выходившей из подъезда женщины. Картинка на экране была четкой, качественной и демонстрировала следователям женщину лет 35—40 с всклокоченными каштановыми волосами, заплаканными глазами и затравленным взглядом. «Действительно, – вспомнил Андрей Ильич меткий эпитет, – женщина в растрепанных чувствах!» Явно переживает всплеск негативных эмоций. Но самым интересным было то, что в правом нижнем углу экрана застыли цифры 16.12. Время совпадало с предположительным временем убийства.

Ракитин посмотрел на помощника.

– Ну что, Володя, надо разыскивать эту женщину.

– Шерше ля фам, как говорят французы! – усмехнулся практикант. – И тут без женщины не обошлось.

– Все-таки налицо состояние аффекта, друг мой, – заметил следователь. – Убийство в состоянии аффекта, как и предположил Леонид Валерьевич.

– Эта женщина, конечно, вся на нервах. Но не факт, что убийца именно она, – продолжал отстаивать свою точку зрения неугомонный практикант.

– Она выбегает из подъезда дома, где в это время происходит убийство ее знакомого, и ты думаешь, что она к нему не имеет отношения?

– Может, она как раз увидела убитого и пришла в ужас. Вот и вылетела из подъезда как сумасшедшая.

– Если бы она нашла труп, то вызвала бы полицию.

– В состоянии аффекта могла и не вызвать. Просто не подумала про полицию.

– Наблюдательная Варвара Степановна заметила бы, когда она входила в подъезд. Ладно, друг мой Володя, не будем тратить время. Нам нужно найти орудие убийства и эту незнакомку. Где работал наш пострадавший?

Выяснилось, что Юрий Алексеевич Кочетов работал в каком-то научном институте, что располагался за городом, километрах в 30. Ракитин подумал, что даже хорошо, что придется ехать за город. При такой жаре кондиционированный воздух в салоне машины был очень кстати.

Глава 2

Вольготно развалившись на заднем сидении машины, Андрей Ильич размышлял вслух о новом деле. А сидевший за рулем Володя продолжал спорить. И делал это так ненавязчиво, что обоим беседа доставляла удовольствие. Когда-то вот так же Андрей Ильич развлекался с сыном Степаном. Следователь приходил домой с работы и за ужином рассказывал вкратце о своем новом деле, которое вел, а Стёпка подкидывал ему версии вплоть до самых невероятных, как горячие пирожки, что выкладывала на обеденный стол его бывшая жена Маша. И всех троих накрывала словно теплым, уютным одеялом атмосфера любви и взаимопонимания.

Вот и Володя Хлебников невольно своими предположениями и возражениями будил в душе наставника отголоски давно забытого счастья. Послал же Бог в лице вышестоящего начальства Ракитину такого практиканта! «Вот натаскаю за год мальчишку, – с теплотой в душе думал Ракитин, – и можно будет думать о пенсии». Он не знал точно, когда соберется на пенсию, но мысли о спокойной беззаботной жизни посещали его регулярно. «Уеду за город, в деревню, поближе к земле, к истокам», – мечтал он как-то отвлеченно и возвышенно. Мечты о пенсии стали отдушиной для Андрея Ильича, когда сильно уставал или особо остро ощущал собственное одиночество. Но мечты – мечтами, а сейчас надо было раскрыть странное убийство.

– И кому понадобилось убивать ученого? И зачем? – произнес он вслух, глядя на стриженый затылок практиканта. «Вот и Степка мой так же коротко стригся когда-то», – подумал он не к месту.

– Да кому угодно! Да и причин может быть миллион, – ответил Хлебников, энергично крутя руль, – от банальной ревности до промышленного шпионажа.

– Промышленного шпионажа? Ну, это ты загнул, Володя. Какой еще промышленный шпионаж? – хмыкнул Ракитин. – Вот ревность – вполне подходящий мотив. Убитый был привлекательным мужчиной, холостым.

– Надо узнать, чем он занимался в этом своем институте. Может, был носителем гостайны? Иностранные шпионы за ним следили, выведали все, что им нужно, а потом убрали свидетеля.

– Тебе бы стать автором сценария очередной серии про Джеймса Бонда. Лихо придумываешь!

Если бы не навигатор, они бы проехали мимо нужного поворота с трассы. Узкая боковая дорожка неожиданно ныряла в лес. Хлебников снизил скорость почти до пешеходной, потому что дорожка еще и петляла, а за каждым поворотом ничего, кроме густых лесных зарослей, видно не было.

Вдруг за очередным поворотом перед ними возник пост охраны со шлагбаумом. Пришлось остановиться. На столбе видеокамера уставилась на них своим круглым глазом. Из будки охранника нехотя вышел человек в камуфляже. Володя с состраданием наблюдал, как пыхтя и кряхтя долго выбирался из машины его тучный наставник, потом что-то втолковывал охраннику, показывая удостоверение в красной корочке. «Чем же они тут занимаются, какие тайны прячут?» – подумал Володя, оценив хорошо оборудованный пост и серьезного вооруженного охранника. Красно-белая полосатая палка шлагбаума нехотя поползла вверх только после того, как охранник кому-то позвонил, сообщив о визите представителей Следственного комитета.

На огороженной трехметровым забором территории загадочного института оказались невысокие, всего в два-три этажа, современные здания. В центре участка располагалось здание с декоративным крылечком и клумбой с цветущими георгинами. И было оно, судя по всему, главным. На крыше громоздились несколько спутниковых антенн. Только государственного флага не хватало на флагштоке перед входом! Справа шли скучные одинаковые корпуса из стекла и бетона. А у самого выезда с территории красовалась оранжерея. Пойманная в стеклянную клетку буйная зеленая растительность с завистью смотрела на своих свободных сородичей, плотной стеной дикого леса окружавших научный городок. По левой стороне от центрального здания теснились несколько жилых двухэтажных коттеджей. Значит, здесь сотрудники не только работали, но и жили. А что, совсем неплохо! Тишина, свежий воздух, и до работы полминуты, если не меньше. Хорошо устроились!

Хлебников остановил машину у входа в главное здание. Машины сотрудников размещались на специальной стоянке, оборудованной зарядными устройствами для электромобилей.

– Неплохо живут научные работники, – с ноткой зависти воскликнул Володя, – на электромобилях разъезжают! Сколько ж они зарабатывают?

– А ты не считай деньги в чужих карманах, – посоветовал Ракитин, выбираясь из машины, – в твоем от этого ничего не прибавится.

Перед коттеджами была оборудована маленькая детская площадка с песочницей и качелями. А кругом вольготно цвели, благоухая умопомрачительными ароматами, лилии, георгины, гладиолусы. Эдакий маленький, спрятанный от посторонних глаз рай.

Войдя в главное здание, поднялись на второй этаж, где располагался кабинет начальника местной научной братии. На золотой табличке черными буквами было написано: «Разумовский Георгий Иванович д. н.».

– Что значит д.н.? – тихо спросил Володя, пропуская вперед Ракитина.

– Доктор наук, скорей всего.

Навстречу поднялась секретарша, скромная молодая девушка. Прочитав удостоверение следователя и бросив на посетителей встревоженный взгляд, без лишних вопросов провела их к начальнику.

Кабинет доктора Разумовского поразил Ракитина своей уютной несовременностью. Никакого стекла и пластика. Только мягкая удобная мебель, обтянутая доброй старой кожей. Только дерево, натуральное дерево, по стенам стеллажи с самыми настоящими книгами, на окнах плотные, спокойного цвета шторы. Конечно, современная оргтехника присутствовала, но как-то ненавязчиво. «Уютное местечко», – подумал про себя следователь Ракитин и протянул руку поднявшемуся навстречу хозяину кабинета.

Доктору Разумовскому на вид было за 60. Львиная грива седых волос оттеняла темные умные глаза, чем-то смахивающие на ястребиные. Да и тонкий нос с горбинкой усиливал сходство с птицей.

– Здравствуйте, господа! Проходите, – вежливый жест в сторону мягких удобных кресел. – Чем могу быть полезен Следственному комитету?

Разумовский был любезен и совершенно спокоен. Значит, еще ничего не знал.

– У вас есть такой сотрудник, Кочетов Юрий Алексеевич? – задал вопрос Ракитин, устраиваясь в кресле.

– Да, конечно. А почему он вас интересует?

– Дело в том, что сегодня около четырех часов дня Кочетов Юрий Алексеевич был убит в своей квартире в городе.

– Что?.. – ястребиные глаза ошарашенно округлились, брови полезли вверх. – Юра убит?.. Этого не может быть. За что? – Разумовский сел за свой стол, словно ноги его внезапно ослабели.

– Мы и пытаемся это выяснить, – Андрей Ильич внимательно наблюдал за хозяином кабинета. – Чем занимался в вашем институте Юрий Кочетов?

– Юра генетик… был генетиком, – запинаясь от растерянности, начал рассказывать Георгий Иванович. – Причем очень талантливым генетиком. Можно сказать, именно Юра был ведущим сотрудником нашей лаборатории.

– А чем занимается ваша лаборатория? – вставил вопрос Володя Хлебников, тоже удобно устроившийся в кресле. Он достал из кармана смартфон и включил диктофон на запись.

– Медицинской генетикой. У нас еще есть лаборатория, которая занимается сельскохозяйственной генетикой. Но мы специализируемся на медицинской. И Юра был одним из ведущих сотрудников лаборатории, именно ему принадлежали самые смелые научные идеи. Можно сказать, он был мозговым центром лаборатории.

– У него были враги? – следователь Ракитин что-то отмечал в своем старомодном планшете.

– Да какие могут быть враги? Нет, конечно!

Разумовский встал и, потирая ладонью высокий умный лоб, подошел к окну. Казалось, он вдруг забыл о присутствующих.

– Господи, сначала Саша пропал, теперь Юра… Что происходит?..

– Простите, кто пропал? – переспросил встрепенувшийся от услышанного Володя.

– А? – Разумовский бросил на него растерянный взгляд. – Саша Ивушкин. Тоже наш сотрудник. Они работали вместе с Юрой. Буквально три дня назад произошло странное, необъяснимое событие. Исчез, пропал Саша Ивушкин.

– Что значит исчез и пропал? – насторожился Ракитин.

– Никому ничего не сказав, Саша Ивушкин собрал чемодан и уехал в неизвестном направлении. А у него доклад на международной конференции через две недели. Понимаете?

– Вы думаете, эти два события как-то связаны между собой? – Андрей Ильич с любопытством смотрел на Разумовского.

– Понятия не имею! Но, согласитесь, странно, что два основных сотрудника лаборатории, на которых держалась вся научная работа…

– Да, это странно. А в каких отношениях между собой были Ивушкин и Кочетов?

– Да в нормальных! Понимаете, мы много лет работаем вместе, лет пятнадцать, если не больше, с момента создания лаборатории. Мы уже стали одной семьей. И отношения между сотрудниками можно назвать почти родственными. У нас даже семьи образовались на почве совместной работы. Вот у Саши Ивушкина жена Светлана тоже генетик и тоже сотрудник нашей лаборатории. Миша Николаенко женился на лаборантке, ну, тогда еще лаборантке Ульяне Свиридовой. Прекрасная семья. Все мы занимались одним делом, жили одной жизнью, дышали одним воздухом.

– И никаких противоречий между сотрудниками? – вставил Володя.

– Ну, конечно, противоречия периодически возникали. Но это были рабочие противоречия, текущие, так сказать. Ничего необычного. Как у всех.

В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла строгая красивая дама в очках, на вид ровесница доктора Разумовского. Она была красива строгой, надменной, неувядающей красотой истинной аристократки.

– Вы заняты, Георгий Иванович? Извините… – дама повернулась уйти, но Разумовский ее остановил.

– Галина Евгеньевна, случилась беда. Юру Кочетова убили…

Андрей Ильич с любопытством отметил, что лицо вошедшей словно окаменело, ни один мускул на нем не дрогнул. И голос не дрогнул тоже. Железная леди молча посмотрела на Разумовского, потом перевела взгляд на посетителей.

– Это люди из полиции? – поинтересовалась она у Разумовского.

– Да, это следователь Андрей Ильич Ракитин с помощником. А это наша сотрудница Галина Евгеньевна Воронцова, ведущий сотрудник нашей лаборатории, моя правая рука.

Ракитин, нехотя поднявшись из кресла, кивнул даме. Та, мельком глянув на него, уставилась на своего начальника.

– Сначала Саша, теперь Юра. Что все это значит, Георгий Иванович? – спросила она требовательно, будто призывала к ответу Разумовского. Тот только растерянно пожал плечами. – Как его убили?

Она почему-то спрашивала у своего начальника, а не у следователей. Неужели была уверенна, что Георгий Иванович все знает?

– Нанесли несколько ударов ножом в живот, – пояснил Ракитин.

Между сотрудниками лаборатории разыгрывалась какая-то немая сцена, подтекст которой пока ускользал от следователя.

– Надо организовать похороны, Галя, – тихо произнес Разумовский.

– Я займусь этим, – кивнула дама и повернулась уходить.

Ракитин молча, но выразительно посмотрел на своего помощника. И тот, уловив мысленный посыл, вскочил с места и ринулся следом за железной леди.