Тварь

Максимов сидел дома. Он был совершенно уничтожен. Можно было сказать, что в голове у него был примерно такой же прорыв, как было описано выше. Весь вторник он ждал своего "водопроводчика", коим, разумеется, был Сенин. Он не вызывал его, но Николай Валерьевич сам обещал зайти и всё объяснить. Валерий Павлович даже не стал пить, хотя ему этого очень хотелось. Максимов даже на время забыл про свою семейную драму. И вот вечером, после шести, раздался долгожданный звонок в дверь. Валерий Павлович со всех ног (или, как мы помним, ноги) бросился открывать. В двери позвонили спокойно и, не смотря на то, что Максимов хоть и спешил, но шёл довольно долго, звонок не прозвучал более одного раза.

Валерий Павлович открыл, на пороге стоял один из его бывших подчинённых – Сергей Серов. Чёрная куртка в каплях и мокрые волосы, говорили о том, что Сергей попал под дождь. В руках гость держал свой рабочий портфель и небольшой пакет. Максимов был несколько удивлён. Он мог ждать кого угодно (Сенина, бывшую жену, полицейских, Свидетелей Иеговых), но только не Сергея, о существовании которого, по правде говоря, он вспомнил только сейчас.

– Здравствуйте, Валерий Павлович, – негромко поздоровался Серов.

– Привет, Сергей… – неуверенно проговорил Максимов, – Ты от Николая Валерьевича? Он сам не мог приехать?

– Нет, я от себя… Войду?

– Входи конечно, рад тебя видеть… – выронил хозяин дома, голосом, который совершенно не убеждал в правдивости самой фразы.

Сергей вошёл и терпеливо подождал, пока Максимов закроет двери и проводит его куда положено. Во-первых, это было вежливо, во-вторых, Сергей впервые был в этом доме. Максимов знаком указал на вешалку и даже выдал гостю домашние тапочки.

"Ждёт Сенина… Это уже интереснее…" – подумалось Сергею.

Они прошли в знакомую нам гостиную. В гостиной было довольно чисто и почти опрятно. На журнальном столике не было алкоголя, как это было обычно, на нём лишь стояла пепельница, многократно использованная по назначению (что и портило общий вид), а рядом лежала пачка сигарет. Максимов предложил сесть. Сергей достал из кармана мешавший ему телефон, положил его рядом с сигаретами и присел на диван. Максимов неуклюже подкатил к столику кресло и сел напротив.

– Ах, да! Вот – фруктики вам принёс, Валерий Павлович, – Сергей застенчиво улыбнулся и установил пакет на стол.

– Спасибо, – Максимов тоже улыбнулся и стащил пакет на пол.

Сергей ненавязчиво осмотрел собеседника – Максимов выглядел несколько постаревшим и обрюзгшим. Серый цвет лица, мешки под красными от усталости или бессонницы глазами, давно не мытые волосы, всё это говорило о том, что человек был не в порядке. Тем более, были сведения о долгом запое этого человека.

"Действительно, пьёт как хрон, – про себя отметил Сергей, от которого естественно никуда не уходила логика, – Спал, по-видимому, плохо. Сейчас явно трезвый, курит много, ждёт Сенина… Инструкций ждёшь? Чёрт, надо было говорить, что я от него. Как тебя теперь разговорить, дружище?"

– Выпьешь? – спросил Максимов.

– Выпью.

Валерий Павлович кряхтя встал, подошёл к стенке и достал из неё один бокал.

– А вы, Валерий Павлович?

– Я нет. Я не пью.

– Нет, тогда и я не буду, – решительно сказал Сергей.

– Ну ладно, уговорил, – снисходительно сказал Максимов, открыл дверцу ещё раз и взял второй бокал – По пять капель можно.

Коньяк стоял в нижнем ящике, за деревянной, а не за стеклянной дверцей. Бутылка была початой.

Выражение "по пять капель" как всегда не имело ничего общего с реальностью. Сергей с лёгкой грустью посмотрел в бокал, но поднял его бодро.

– Ну, за наш любимый "Индекс"? – Максимов то ли спрашивал, то ли восклицал.

– Не чокаясь? – как бы невзначай спросил Сергей, но тут же пожалел о сказанном.

– Чокаясь! – Максимов, видимо, решил не замечать издёвки.

Сосуды зазвенели, "по пять капель" дружно исчезли.

– Что нового?

– Я боюсь показаться бестактным, но там только одна новость. В нашем "Индексе", – на слове "нашем" Сергей сделал ударение.

– Мне пришлось уволиться, да! Я в слишком затяжном кризисе. Всё из-за депрессии.

– Да, депрессия это сложно. У меня бывают депрессии, но они лишь делают меня осторожнее. Я стараюсь не терять головы и всегда осмыслять действия. Могу только посочувствовать, Валерий Павлович, что ваша депрессия гораздо глубже моих.

– К чему ты это говоришь? При чём тут осмысление действий?

– Может ещё по пять?

Максимов разлил коньяк на автомате. На этот раз они выпили без тостов, не чокаясь.

– Разве не в этом причина увольнения?

– Вовсе нет – в усталости, – уверенно сказал Максимов.

"Ещё стаканчик и поплывёшь, – подумал Сергей, – Не хватает душевной рюмочки…"

– Вкусный коньяк, я никогда не пробовал такого вкусного коньяка.

– Как ты его распробовал? Пьёшь как водку, деревня… Видел, как я делаю?

– Признаюсь, не следил.

В бокалы снова попал коньяк. Максимов показал, как нужно брать бокал и согревать коньяк теплом руки, затем аккуратно понюхал содержимое. Серов изображал прилежного ученика. Они выпили коньяка по правильному. Изрядно спившийся, в последнее время, организм Максимова начал сдаваться. Особенно после того, как хозяин предложил закурить. Сергей, изображая огромное удовольствие, согласился. Он понял, что факир был пьян и может сболтнуть лишнего.

– Про усталость я не слышал. И никто не слышал, смею заверить… – произнёс Сергей.

– А про что слышали?

– Вас принудили написать заявление по собственному желанию. Причина – полная некомпетентность.

– Да ну… И многие слышали? – с опаской спросил Максимов.

– Весь отдел. Нам сделали общее объявление, – Сергей совершенно невозмутимо врал, врал намеренно, ведь объявления не было, да и сам он узнал подноготную совершенно случайно.

– Что? – недоумённо переспросил Максимов.

– Сенин сказал, что Максимов не соответствует занимаемой должности, что москвичи водили его за нос по ценам на закупаемые товары.

– Прямо вот так и говорил? Сенин говорил?

– Да, он. Ну не прямо так. Я ещё сглаживаю. Он даже называл вас, я извиняюсь, "лохом последним". Он был в бешенстве. Весь скандал с ценами, по его словам, полностью на совести Максимова, – Сергей говорил спокойно и тщательно проговаривал слова, по лицу его гуляла едва заметная ухмылка.

Максимов резко плеснул себе коньяка и выпил его как "деревня", залпом.

– Вот же сука… А Санько?

– Санько тоже как с цепи сорвался. Влепил ему строгий выговор и лишил премии за недальновидность. Не уследил, мол, за тем, что подчинённый никчёмен…

– Выговор? И всё? Легко отделался… А я значит никчёмный? Всегда был хороший, а тут никчёмен…

– Кстати прошлые заслуги Санько вспоминал. И пожалел о том, что вы резко деградировали. Алкоголь страшное дело…

– Что, что там про алкоголь?

– Сенин заявил, что вы спились и опустились чуть ли не до уровня бомжа, – Сергей продолжал нагнетать, видя что Максимов уже начинает злиться, – "Драма семейная, пьёт, себя не помнит." И работали вы в таком состоянии…

– Нет, ну ты-то, ты, сам в это веришь? Ты же меня видел!

– Я? Я не верю, но я этого не говорил. Официальная версия такова. И все с этой версией согласны. Верят. А чему всем верить?

– Между нами говоря, всё совсем в другом, – Максимов старался говорить спокойно, – Сенин вышел сухим, а меня просто сделал крайним…

– Это как? Ценами занимались вы.

– Я ездил подписывать, да. Но работали над этими ценами все вместе. Я, Сенин, Пронин. Были ещё финансисты Пронина, но я их не знаю. Завышали цены, "Индекс" проплачивал, а они делали документы для себя и для нас. У них настоящие цены, у нас завышенные, придуманные нами. Разницу делили на троих – мне двадцать процентов, остальным по сорок. Всё это придумал Сенин. Давным-давно. Меня вовлёк, сказал, что я в безопасности. Сейчас-то ясно зачем я там был, зачем меня впутали. Он всё на меня повесил. Я как горелый предохранитель. Плохой Сенин – выговор тебе! Воруй дальше! А Максимова с грязью смешали… Гадина! Я в курсе, что это всё ты вскрыл, случайно. Несчастный случай, звёзды не так встали. А он не удосужился сделать всё как надо, когда тебя отправлял. Но я этого тебе не говорил. Пикнешь – размазан будешь. Я ещё Сенину устрою…

Максимов смолк, достал сигарету и нервно закурил. Сергей потянулся к телефону и произвёл с ним какие-то манипуляции.

– Отлично, Валера! Стоп, снято! Я уж думал, что зря приходил, зря мандарины покупал… – Сергей плотоядно улыбнулся.

– Чего? – Валерий Павлович закашлялся и недоумённо посмотрел на Сергея.

– Т-с-с-с-с-с-с-с-с, – Сергей поднёс палец к губам, – Слушаем, как вышло…

Из телефона доносилось: "Здравствуйте, Валерий Павлович", "Привет, Сергей… Ты от Николая Валерьевича? Он сам не мог приехать?"

Сергей начал бегло проматывать запись, запись была качественной.

"Выговор? И всё? Легко отделался… А я значит никчёмный?" … "Нет, ну ты-то, ты, сам в это веришь? Ты же меня видел!"… "Плохой Сенин – выговор тебе! Воруй дальше! А Максимова с грязью смешали… Гадина!"

Всё время разговора, телефон лежал на столике и беспощадно фиксировал разговор. Максимов позеленел.

– Ах ты тварь! А ну отдай сюда, – он попытался наброситься на Сергея, но тот отскочил.

– Валера, я не бью инвалидов. Это принципиальная позиция. Но если ты продолжишь, я тебе вмажу.

– Какой я тебе Валера? – в бешенстве закричал Максимов.

– А какой ты теперь Валерий Павлович? – спокойно спросил Сергей и заглянул в глаза собеседника уничтожающим взглядом.

Максимов опустился в кресло и истерически расхохотался. Ему стало казаться, что происходящее глупый сон. Две минуты назад, человека, который пришёл к нему, подменили совершенно другим человеком. Этого человека Максимов не знал, он знал податливого и исполнительного работягу, а перед ним стоял циничный и подлый злодей с замашками шпиона. Только что он записал на диктофон разговор по душам. Разговор, в котором Максимов говорил то, чего говорить не следовало.

– Зачем тебе это? – подавленно спросил Максимов.

– А что? Это разве не ясно? Как называется это? Будешь угадывать по буквам или назовёшь слово целиком? Знаешь – называй целиком. Нет – крути барабан, – Сергей вспомнил добрую усатую телевизионную передачу.

– Это подлость…

– Это мне святой Валера сказал? Ангел во плоти, блин…

– И что ты с этим делать будешь?

– С Санько послушаем. Ему понравится. Или не понравится. Но заинтересует точно, я уверен.

– Зачем? Сенина захотел подсидеть?

– Пока не знаю. Там и решим. А тебе чего бояться? Ты отыгран. В кювете ты лежишь, на крыше, а колёса в воздухе.

– Сенин обещал в случае форс-мажора меня устроить в другом месте. Да и вообще он не самый безопасный человек, я бы на твоём месте его остерегался.

– На своём остерегайся, – усмехнулся Сергей, – Ты его только что со всеми потрохами сдал. А на своём я как-нибудь сам решу.

– Слушай, а давай я куплю у тебя эту запись? Я даю деньги, и ты не показываешь её.

Такого поворота Сергей не ждал, он невольно призадумался.

– Сколько?

– Тебе хватит, жди.

Максимов поковылял из комнаты, Сергей остался один. Максимова не было несколько минут. Сергей за это время успел провести несколько внутренних диалогов.

"А если звонить пошёл? Вряд ли. А если с ружьём каким-нибудь вернётся? Ой, да я тебя умоляю! Максимов с ружьём? Судорога эта? Бред…"

Максимов и в самом деле пришёл без ружья, он принёс три пачки тысячных купюр и кинул их на стол.

– Стирай.

Сергей молча открыл портфель и потянулся к деньгам.

– Сначала стирай.

– Валера, не торгуйся! Я же и передумать могу! – грубо отозвался Сергей и закинул деньги в портфель, – Я слово даю! Никто не услышит.

Сергей закрыл портфель и встал. Максимов внимательно смотрел на него.

Пять лет назад, после твоего испытательного срока, Николай хотел тебя уволить. Ему не понравилась твоя податливость, он считал, что ты тюфяк. Он и сейчас так считает, но я не о том. Я же хотел тебя оставить. Убеждал его, долго убеждал. Убедил…

Сергей подошёл к собеседнику, наклонил голову к его правому плечу и потёрся о него ухом. Максимов недоумевал таким ласкам. Сергей поднял голову и, ехидно улыбаясь, проговорил:

– Какая история! Змеюку пригрел, получается? Иди, открывай! Я не могу идти впереди человека, который меня ненавидит и при этом держит в руке костыль…

У дверей они застыли на несколько секунд.

– Сергей, ты обещал… – жалобно произнёс Валерий Павлович.

– Я слово держу. Не бойся. Всё хорошо будет. А может и плохо… Но запись в этом виновата не будет. Сам смотри Сенину не болтани, тогда я своё слово тоже заберу. Пусть не знает ничего и спит крепко. И я тоже. Потому я запись и не удаляю, если ты не понял. Это защита от тебя. Давай, выздоравливай! – с этими словами Сергей вышел.

**********

Вера опять плакала. Сергей не видел этого, но по её заплаканному виду это было очевидно.

Сергей прибыл поздно, как мы знаем, он был слегка пьян. О Вере он даже не вспоминал, а ситуация была такова, что вспоминать было нужно. У Веры были сложные времена, и ей совершенно не помешало бы любое внимание со стороны любимого человека. Сергей иногда это понимал. Ранее он, хоть и не часто, но баловал её своим вниманием, иногда даже делал сюрпризы. С течением времени это происходило всё реже и реже.

В описываемое время, карта легла совсем плохо: Вере было очень плохо, а у Сергея было полно приключений, которые его поглотили. Случись это в другое, более спокойное для девушки время, она бы перенесла это невнимание гораздо проще. Но случилось так как случилось, и в её голову стали закрадываться не самые лучшие мысли.

Вера была человеком скрытным, но это касалось только чего-то плохого. Она не любила высказывать свои плохие мысли, предпочитала хранить их в себе. В чём-то она и её возлюбленный были похожи. Сергей, правда, предпочитал не высказывать свои любые настоящие мысли, ни плохие, ни хорошие. Сергей практически никогда не сообщал подробностей, он либо говорил намёками, либо что-то совершенно очевидное или совершенно бесполезное, то, что было не жалко сказать. В общем, можно стоять около слона и говорить: "Дорогая, это слон". Эта фраза и по делу и не по делу одновременно. Вера к этому привыкла, к тому же, при всём при том, Сергей не был лишён остроумия и чувства юмора, что позволяло ему веселить свою девушку чем-то нейтральным. Возможно, она думала, что в его голове только это нейтральное и живёт.

Как Вы заметили, в тот вторник Сергей не желал веселить Веру. Он был тих, задумчив и немногословен, и лишь горящие глаза выдавали внутреннюю увлечённость.

– Кушать будешь?

– Да, но позже…

Сергей вошёл в комнату и мигом переоделся. Его любимая груша уже начала дрожать от страха.

"Плакала опять… Полный портфель денег, а я ей даже плюгавую гвоздичку не купил… Хотя гвоздичку могла бы и не так понять… Ай, в другой раз…" – подумал Сергей.

Когда-то он бы переоделся и спустился в цветочный ларёк, но в тот день Сергей предпочёл до исступления молотить по груше.

Когда азарт после удачного визита ушёл, Сергею в голову пришла мысль. Он вдруг понял, что совершил ошибку взяв деньги у Максимова. Нет, он понимал это и там, но сейчас оценил проблему холодной головой. В его сумке лежал компромат. Запись признания убивала бы Сенина, но если тот узнал бы о подкупе, это стало бы неслабым козырем в его рукаве. Этот козырь не спасал бы его, но мог и потянуть за собой Сергея. Санько не задумываясь убрал бы Сенина сразу после прослушивания записи, Сергей был в этом убеждён. Но если бы он узнал о том, что Сергей обещал её не показывать за круглую сумму (читай, вёл двойную игру), ореол героя над Серовым сразу бы угас. Даже если бы Сергей доказал, что это враньё Сенина, зерно сомнения появилось бы несомненно. Санько бы принял его за жулика ищущего свою выгоду. Он едва ли стал бы держать такого при себе. О назначении Сергея на должность начальника отдела в таком случае речь идти не могла.

Сергей пошёл в душ. Горячей воды не было, но он этого будто не замечал. Он не мог простить себе ошибку, но и позволить себе раскиснуть тоже не мог. Серов погрузился в размышления. Размышлять пришлось пару дней…

Глава 7

В жизни между людьми случаются конфликты интересов. Так было всегда и везде. Везде, где есть люди. Конфликты эти бывают разными, и развиваются они тоже по-разному. Стороны конфликта также ведут себя по-разному. Бывают эдакие воины – которые будут искать повод почаще этот конфликт разогревать, они очень активно практикуют открытые столкновения. Этих столкновений могут желать обе стороны или же какая-то одна, но, в любом случае, такой конфликт будет горячим. Но бывает, что обе стороны ведут себя не очень воинственно и пытаются как можно меньше контактировать. "Реже видишься – меньше проблем, ну враг и враг. Глаза бы мои его не видели," – вот формула действий таких людей. Это конечно совершенно не разрешает конфликт, но и хуже не делает.

Именно по такой схеме, видимо, решили действовать Сенин и Серов. Жизнь шла своим чередом, работа тоже, и всё было довольно мирно. Сенин мысленно ненавидел "паршивца" и жаждал раздавить его, не оставив мокрого места, но понимал, что сейчас не время.

"Да, Серов молод и неопытен и, при большом желании, можно и сейчас. Но лучше подождать, когда у него начнутся неудачи и вот тогда ударить из всех орудий и наказать за всё. А пока не трогать. Помогать ему нельзя ни в коем случае, но и открыто мешать тоже пока нельзя. Пока…" – думал Николай Валерьевич.

Серов также не питал большой любви к своему начальнику. Он тоже мог действовать, имея на руках компромат, мог решительно наступать, но известная нам проблема не позволяла ему решиться. С чего начать Сергей не знал, знал лишь, что начинать нужно аккуратно. Именно поэтому Серов и не искал встреч с Сениным.

Но оба оппонента не учли, что им не удастся долго скрываться друг от друга. Когда два человека призваны действовать в связке, они просто не могут друг друга игнорировать. Представим ралли: гоночный автомобиль мчит по пустыне – внутри пилот и штурман. Пилот должен вести машину, штурман указывать нужный путь. И вдруг конфликт. Штурман прячется в багажник или просто делает вид, что его нет. Пилот не слушает указания штурмана и делает всё по-своему, а то и вовсе наоборот. Вопрос: доедет ли автомобиль до точки назначения? В нужную точку он приедет, или в какое-то другое место, место, где его никто не ждал? Но даже если и доедет, вряд ли машина сделает это быстрее, чем при слаженной работе пилота и штурмана, и уж совсем не факт, что она будет первой. А ведь в этом и заключается главная задача гонки – приехать в нужную точку и, желательно, первым.

Взаимное игнорирование продолжалось всю среду и большую часть четверга, и только потом Сенин решил начать как-то координировать действия. В этом и состояла работа Николая Валерьевича – координировать. Он сам вызвал Сергея к себе в кабинет, но сделал это не напрямую, а через весельчака Альберта, случайно пойманного в коридоре.

Сергей хоть и был не занят, но демонстративно выждал больше десяти минут и уверенной походкой пошёл к Сенину.

– Мне передали, что вы желаете меня видеть, Николай Валерьевич, – флегматично спросил Сергей на входе.

– Да, Сергей Сергеевич, давным-давно. А я смотрю, вы не особо то и спешили?

– Дела, дела, Николай Валерьевич, – многозначительно произнёс Сергей и озорно посмотрел на Сенина.

"Злится, не спрячешь ты от меня раздражения," – подумал Сергей.

Настроение у него было отменным, возможно оно ему и подсказало то, о чём Сергей ещё не думал. Серов решил, что неплохо было бы попробовать спровоцировать Сенина на что-нибудь резкое. Сенин был довольно взрывоопасным человеком, нужно было лишь грамотно, с одной спички, поджечь фитиль этого человека-динамита, и он мог удачно взорваться. Удачно для Сергея. В этом случае Сенин мог начать действовать резко, глупить и делать ошибки.

– Дела? Отчётики? Тебе не кажется, что ты моя правая рука?

– Кажется? Нет, я реально смотрю на вещи. Мне не кажется, так оно и есть. Мне об этом сказал генеральный, – нагловато отчеканил Сергей.

– А ещё он тебе что сказал? Ты знаешь свои обязанности? Или будешь сидеть, писать отчёты, помогать их писать этому идиоту Альберту и другому планктону, пить чай?

– Вы служили в армии?

– При чём здесь армия?

– Значит, не служили…

– Нет, я не служил, – раздражённо отреагировал Сенин, – Но при чём тут это?

– Это довольно специфическое место, где, скажем так, не все люди блещут умом. Но одну истину я оттуда вынес точно. Если я кому-то подчинён, я делаю всё по его приказу. Если я начну заниматься самодеятельностью и сделаю что-то не так, то по мне так отрикошетит, что мало не покажется. А если я сделаю всё так, и даже лучше, то не факт, что меня похвалят. А, Николай Валерьевич? – последняя фраза была форменной издёвкой.

– Не понимаю тебя! – раздражённо сказал Сенин.

"Всё ты понимаешь!" – про себя улыбнулся Сергей.

– А это потому, что не служили. В общем так: я доложил вам, что сижу в офисе. Я сижу и жду, пока мудрый руководитель распорядится, чтобы я выполнил какую-либо работу. И тут я кааааааак наброшусь на неё и кааааааак выполню… А если я буду делать неправильно, или думать, что делаю неправильно, вы меня исправите, научите и на путь истинный наставите. Так же у вас было с Максимовым? А, Николай Валерьевич? – по лицу Сергея гуляла лёгкая усмешка, со стороны могло показаться, что он слегка завёлся, но на самом деле он действовал осознанно.

– Да, так… – Сенин чуть задумался.

Они смолкли. Сенин думал, что говорить, Сергей ждал и смотрел на Сенина. Внимательно. Вызывающе. Сенин не знал что говорить. Сергей вызвал у него одну догадку, которая мешала ему сосредоточиться. В кабинете было тихо, но шум бурного уличного движения города Грязевск создавал определённый фон. Молчание совершенно неожиданно прервал Сергей. Он услышал гул трамвая и почувствовал вибрацию, которая сопровождала его движение, и это родило в нём идею.

– Вот как лязгочет, корыто старое. Давно бы его уже на металлолом, да новых бы накупили…

– Чего?

– Да трамваи эти старые достали уже… Вам так не кажется? – Сергей добродушно улыбнулся собеседнику и продолжал сверлить его взглядом.

– Ааааа, не знаю. Я на машине всегда… – растерянно проговорил Сенин.

– Ну, вы же начальство, вам можно. У меня денег не хватает…

– Ты в карманы не смотри. И не отвлекай! Не за этим звал! Лясы тут точим… В общем, теперь ты переговорщик! – Сенин стал говорить увереннее, мысль он поймал, пусть и говорил он сплошь очевидные вещи, – На переговорах с поставщиками, ты уже однажды был. Теперь это будет случаться чаще. Иногда буду ездить я. Тут, по местности, переговоры веду в основном я, но при определённых обстоятельствах может и тебе придётся. Сейчас нет ничего глобального, поэтому и приказов не было. Или ты думаешь, что я тут мебель? Ошибаешься, просто нет дел!

– Мне кажется, что к поставщикам вы не ездили вообще, а тут иногда будете? Наверное особенно часто это будет случаться в первое время? – ухмыльнулся Сергей.

– Ты ошибаешься. Только в последнее время я не ездил. Да и Максимов был опытнее. Да, ездил практически только он, но сейчас, пока ты не втянешься, я буду помогать. Глаза твои открывать буду, понимаешь?

– Понимаю. Видел недавно любопытную программу по телевизору. Она рассказывала о секретах фокусов…

– Да, вот типа этого и у нас… – Сенин начал было говорить, но был перебит.

– Видели фокусы, когда из пустого ящика вдруг достают всякую-всячину? Знаете секрет? Двойное дно! Представляете? – наигранно-восторженно рассказывал Сергей, – Гениально: с виду ящик пустой – не подкопаешься. А там дно двойное и все эти штуковины там прячутся…

– Ты мне тут зубы не заговаривай! – теперь уже Николай Валерьевич перебил Сергея, – Знаю я этот фокус. Старьё. Давай-ка ты, иди в офис, работай!

– А я догадывался, что вы знаете этот фокус, – задумчиво произнёс Сергей, глядя себе под ноги, затем поднял взгляд на Сенина и с ироничной улыбкой добавил, – Действительно, дешёвый фокус. Я пойду…

Сергей вышел из кабинета и не торопясь пошёл в сторону офиса. Но едва он отошёл несколько метром, как из кабинета Сенина донеслось:

– Валера, солнце! Как жизнь? – Сенин видимо звонил Максимову.

В коридоре никого не было, Сергей на цыпочках вернулся к двери кабинета и прислушался. Сенин действительно звонил Максимову. Он не кричал, но всё же разговор этот шёл на повышенных тонах, по крайней мере, со стороны Сенина.

– Всё пьёшь? А скажи мне, Валера, не видел ли ты Серова на днях? Видел? Фруктики приносил? Ты, скот, что ему там рассказывал, за чашкой коньяка?

Сергей почувствовал, что его сердце стало биться чаще и громче, этот стук вполне можно было перепутать со стуком в дверь.