В поисках Авалона

Говард пошатнулся, после чего, слепо замахнувшись, повалился на ступени трапа, рядом с которым мы бились. Я остановился, готовый в любой момент продолжить бой, однако Говард, видимо, решил прекратить поединок.

– Идите все к чёрту, – пробормотал он, сплёвывая кровь и поднимаясь на шканцы на четвереньках.

– О, как лорды заговорили, – хмыкнул кто-то у меня за спиной.

– Мистер Кирксвуд, – Роберт подошёл к Говарду, чтобы помочь ему подняться. – Сэр, что ж Вы так неосторожно по трапу ходите? За леера придерживаться надо.

Его слова были встречены взрывом смеха, после чего на меня со всех сторон посыпались поздравления и одобрительные возгласы. Говард отмахнулся от помощи Роберта, после чего, опираясь на руку Брайана, поплёлся в каюту. Сквозь все поздравления и рукопожатия я успел заметить насмешливо-укоризненный взгляд Брайана, брошенный на нашего боцмана. Роберт в ответ только расплылся в нагловатой улыбке, сверкая золотыми зубами.

Третьего сентября мы всё так же продолжали идти к Бермудским островам. В тот день мы с Брайаном стояли на шканцах у штирборта, как раз над тем местом, где мы бились с Говардом.

– Извиняюсь за свою выходку, – произнёс я, когда Брайан упомянул о состоянии Говарда. Наш старпом за всё это время почти не выходил из каюты, жалуясь на головную боль и боль в челюсти. Затаил ли он какую-то злобу на меня? Я не сомневался. И порой триумф победы сменялся для меня отдалённой тревогой относительно того, что могло бы ждать меня в будущем с его лёгкой подачи. Да, я мог, разукрасить ему лицо, я мог победить его в драке и радоваться этому, но, по сути, кем я был против него в обществе, где всё решало положение, имя и деньги? На каком суде стали бы выслушивать защиту какого-то валлийца, бывшего офицера, которого считали дезертиром и который, к тому же, устроил драку на корабле с английским почти лордом? Меня бы повесили не задумываясь. А Говарду этого не сложно было бы добиться. Таким образом, я не посмел бы сойти на берег ни одной из английских колоний.

– Я всё понимаю, – кивнул Брайан. – Я сам на твоей стороне. Но, ты же понимаешь, что данное событие может за собой повлечь.

– Так точно, – отозвался я.

– Я разговаривал с ним, – продолжал Брайан. – Определённого он ничего не сказал, но я более чем уверен, что он не будет молчать.

– И что мне делать?

– Не знаю, – отозвался Брайан, глядя в бесконечную даль моря. – Если б ты хоть на саблях сражаться предложил…

– Я не собирался его убивать, – ответил я.

Брайан перевёл взгляд на меня.

– Говард один из лучших фехтовальщиков, – заметил он, словно пытаясь умерить мою самоуверенность.

– Но я б тогда на смерть бился, – ответил я. – По чести было б его зарубить?

– И ты, правда, этого не хотел? – спросил Брайан.

– Никак нет, – ответил я, чувствуя раздражение. – Хотя мог.

– Я это видел, – невозмутимо произнёс Брайан. – Алан, я не могу тебе что-то говорить. Говард, конечно, не был прав с самого начала. Но он не оставит этого. Даже если вся команда заступится за тебя во главе с Робертом. Поэтому, когда прибудем на Бермуды, не сходи на берег.

– Так точно, сэр, – отозвался я, переводя взгляд на пенящуюся за бортом воду.

Это была моя первая ошибка в этом походе и мне бы очень не хотелось совершать дальнейшие. Тем более те, что могли увенчаться столь сомнительным триумфом. Я на мгновение представил, что могло бы меня ждать, если Говард заявит о случившемся. Вряд ли Брайану удастся отстоять мою свободу или жизнь. И стоило ли поддаваться своей вечно просящейся в драку натуре, чтобы обрекать себя на подобное заточение. Да, на мне не было кандалов, но свободнее я себя от того не чувствовал. И, что, если Говард сдаст меня властям в порту, куда сейчас мы направлялись?

Внезапно я почувствовал начинавший пробирать меня необъяснимый необоснованный страх. Говард выдаст меня. Заключения и позорной казни на потеху или в наставление толпе мне не избежать. Может, стоило остаться в Ирландии? Может, стоит выпрыгнуть за борт и поплыть куда глаза глядят? Хоть в пасть морскому чудовищу, скрытое присутствие которого уже начало рисовать моё воображение. Я перевёл взгляд на чистый далёкий горизонт. Что-то было не так. Затухающей частью разумного сознания я понимал, что близок к панике, причины для которой просто не было. Голову начала сдавливать невыносимая боль. Я вцепился в леера, пытаясь сосредоточиться. Я ни разу не впадал в панику, даже среди битвы, даже если мы не могли победить. Я всегда сохранял трезвость мысли во время штормов, каким бы жестокими они ни были. Что происходило сейчас? Эта неизвестность только добавляла ужаса.

Я взглянул на Брайана. Он стоял, также вцепившись в леера, бледный, напряжённо всматриваясь вдаль. Я был более чем уверен, что он сейчас, также как и я готов был выпрыгнуть за борт. Я перевёл взгляд на шкафут, только сейчас замечая какое-то смятение среди нашей команды. Кто-то стоял на коленях, беспрестанно крестясь и бормоча молитвы, кто-то бегал от борта к борту, с обезумевшим взглядом и словно не замечая перед собой ничего. Нет, проблема была не со мной одним. Но что это было?

Страх начинал усиливаться, карабкаясь от бешено стучащего сердца к горлу и лишая дыхания. Сознание отказывалось повиноваться, вызывая в безудержном воображении ужасные невиданные образы чудовищ, жаждущих растерзать каждого, кто находился на корабле.

Я закрыл глаза, пытаясь задержать дыхание. Нет, когда-то это уже было. Лет десять назад, когда экипажи сразу трёх кораблей, на одном из которых был и я, вдруг почувствовали такой же неудержимый беспричинный страх. Кто-то бросился в воду, кого-то потом нашли мёртвым на палубе или в трюме, кто-то даже тронулся умом. Одно я прекрасно помнил. Когда сошла волна ужаса, и мы пытались понять, что произошло, на корабли налетел жестокий шторм. Был ли это ужас предвестником шторма? Кто-то говорил, что подобное иногда происходит. Притом, шторм может находиться в нескольких десятках миль от этого места и даже пройти стороной, но от этого он не становится милосерднее, убивая на расстоянии, и его жертва всё равно находит пристанище в морской пучине.

Я снова перевёл взгляд на Брайана, осознавая, что прошло не больше секунды. Показалось мне, или нет, но он дёрнулся, чтобы прыгнуть за борт. Не медля и почти уже сам не помня себя от ужаса, я схватил его за сюртук и повалил на палубу.

– Не смей! – крикнул я.

– От борта отошли! – послышался громогласный рёв Роберта.

В этот же миг дверь юта открылась, и на шканцах появился Говард. Судя по его обезумевшему взгляду, было понятно, что постигшая нас участь не миновала и его.

– Что.. что это… – бормотал он, бросаясь к борту, от которого я только что оттащил Брайана, теперь без чувств лежавшего под штурвалом.

– Стой! – хрипло произнёс я, пытаясь подняться. Любое движение давалось с трудом. Я почти на четвереньках бросился за Говардом, однако моя рука уже схватила пустоту. Я поднялся, намереваясь крикнуть «Человек за бортом!», но открывшаяся картина заставила меня замереть. Вместо моря перед моим взором простирались бескрайние луга, поросшие высокой колыхавшейся на ветру зелёной травой. Я стоял, не понимая, что происходит и тупо глядя на равнину. Словно откуда-то издалека до меня донёсся голос Роберта. Но о чём он говорил, я уже не мог разобрать. В следующий миг в груди словно что-то оборвалось и, похоже, я потерял сознание.

Очнулся я, почувствовав, что по лицу меня хлещут струи дождя. Я открыл глаза. Патрик, Пип, Сэнди и Уолтон убирали крюйсель. Роберт отдавал распоряжение отдать шкоты грот-марселя. Я поднялся, чтобы присоединиться к Эмешу и Нэвилю, выполнявшим команду.

– Живой? – спросил Эмеш.

– Так точно, – пробормотал я, глядя на остальных членов команды, без чувств лежавших на палубе. – Что происходит?

– Пытаемся обойти шторм, – ответил Роберт. – Но, по ходу, не обойдём.

Я перевёл взгляд на волнующееся море. Ветер был сильным, хотя и переходящим в свежий. Но Роберт, всё равно, распорядился убрать марсели и теперь приказал отдать шкоты фока и грота.

– Дрейф? Может, не обязательно? – спросил я.

– У руля сможешь встать? – мрачно спросил он. Я кивнул.

– Тогда к штурвалу, – приказал он. Я повиновался, предварительно оттащив всё ещё не пришедшего в себя, но дышащего Брайана в сторону. Стэнли, наш второй рулевой, также лежал неподалёку, уже придя в себя, но, видимо, не имея сил подняться.

Я взял 11 румбов к ветру, сверяясь с компасом.

– Марсели отдать! – послышался приказ Роберта. Эмеш и Нэвиль поспешили выполнить команду. Роберт поднялся ко мне.

– Тот живой? – спросил он, кивнув в сторону Стэнли и наклонившись к Брайану.

– Так точно, – отозвался я, не переставая следить за курсом. Волнение начинало стихать, корабль шёл уверенно. Я перевёл взгляд на Роберта, пытавшегося привести Брайана в чувство.

– Эй, Чибис! – крикнул он находившемуся рядом Патрику. – Мистера Эдмундса сюда!

– Он ещё не пришёл в себя, – отозвался Патрик.

– Значит, Херувима тащи! – рявкнул Роберт.

Патрик, не смея спорить, соскочил на шкафут, чтобы позвать ещё только приходившего в себя Генри. Я продолжал следить за курсом, пока ко мне не подошёл Стэнли.

– Мистер Шайн, позвольте, – негромко произнёс он. – Вы правите, как пушкой перед выстрелом.

Усмехнувшись, я легко уступил место у штурвала и подошёл к Брайану.

– Долго он, – пробормотал Роберт, хлопая его по щекам.

– Главное, дышит, – заметил я. – Может, утащим его в каюту?

Роберт согласно кивнул.

Мы унесли Брайана, после чего отдав его на милость уже очнувшегося мистера Эдмундса и Генри, снова вышли на палубу.

– Чего это было? – мрачно спросил Роберт, окинув палубу взглядом и, видимо, убеждаясь, что всё в порядке.

– Бывает перед штормом, – ответил я. – Зов морей.

– Слышал о таком, но не сталкивался, – произнёс он.

– Мне как-то пришлось, – ответил я. – Почти треть команды выпрыгнула за борт. Наверно, тоже зелёный луг видели.

– И ты видел?

– Сегодня – да, – кивнул я, вспоминая причину, по которой я подошёл к борту после того, как оттянул Брайана. – А с Говардом что? – вдруг вспомнил я.

– Уже никто не узнает, – ответил Роберт. – Ты за ним неплохо рванул, но, хорошо, что не прыгнул.

– Там был луг, – ответил я.

Отвратительным было это чувство. Я хотел убить Говарда за его слова, а теперь чувствовал себя виновным в том, что не успел его спасти. Не думаю, что он был бы мне особо благодарен, успей я, но моя совесть всё равно не была чиста. И пусть все могли быть свидетелями и подтвердить, что Говард спрыгнул сам. Я не мог отрицать, что в тот момент, даже кинувшись за ним, желал его смерти.

Глава седьмая. Нежеланная и желанная встречи

В порту Сент-Джорджа мы встали на якорь 6 сентября 1784 года для пополнения запасов воды и провизии. Через десять дней, то есть, 16 сентября 1784 года мы вышли из порта и взяли курс строго на юг, чтобы пройти вдоль Южной Америки. Но из-за поднявшегося через три дня противного очень крепкого ветра, вскоре перешедшего в шторм, мы были вынуждены сменить курс и, при максимально уменьшенной парусности, двигаться вдоль Багамских островов в сторону Ямайки.

– Рому доберём, – успокаивал Брайана Роберт, пока ещё шесть дней мы боролись со штормом.

– Меня не ром волнует, – ответил Брайан. – А пираты.

Роберт хмыкнул.

– Какой пират тут будет ошиваться? Да в такой шторм. Их тут ещё с начала века, вон, Звездочётовы сослуживцы разогнали7…

В этот миг дверь каюты открылась, и в проёме появился Лесли.

– Мистер Хорнби, – произнёс он, переводя дыхание. – Там корабль за нами! Без флага!

На какое-то мгновение нас словно парализовало. В следующий миг мы, не сговариваясь, выбежали на палубу полуюта.

За нами, на расстоянии, примерно, полумили, следовал четырёхмачтовый бриг без флага.

– Что б его… – фыркнул Роберт, не сводя пристального взгляда с преследовавшего нас судна.

– Может, получится на переговоры? – негромко произнёс Брайан.

– Не получится, – отозвался Роберт. – Рулевой! – крикнул он Томми. – Право руля!

Томми заложил штурвал вправо.

– Там рифы могут быть! – крикнул он, пока «Северная Звезда» медленно выполняла поворот.

– Я в курсе, что могут! – рявкнул Роберт. – Рынду сюда! Пусть пролоцманит!

Лэхри, получивший прозвище «Рында» за то, что как-то ночью в порту, перебрав чуток, врезался лбом в одноимённый корабельный колокол, появился с лотом менее чем через полминуты.

И только сейчас, сквозь мрак вздымающихся волн, я заметил тянущуюся по штирборту песчано-каменистую косу, вдоль которой мы шли. Это было слишком рискованно. Тем более, если пираты были из этих мест, они должны были знать этот берег лучше, чем мы. Я взглянул на Роберта. Он казался слишком уверенным.

– Сколько? – крикнул он Лэхри.

– Тридцать два! – отозвался наш лотовый.

– Держи правее! – скомандовал Роберт рулевому. Томми беспрекословно выполнил приказ.

Я снова оглянулся. Пиратский бриг настигал нас.

– Надо отдать приказ к бою! – крикнул я.

– Нет, – Роберт отмахнулся, не глядя на меня. – Рында?!

– Двадцать шесть! – крикнул Лэхри.

– Лево руля! – скомандовал Роберт. – Держать прямо!

Томми вцепился в штурвал. Роберт напряжённо следил за береговой линией.

– Двадцать! – крикнул Лэхри. Роберт не ответил.

– Четырнадцать! – снова донёсся голос нашего лотового.

– Держать штурвал! – только приказал Роберт.

Я схватился за леера при очередном вале, ударившим в бакборт. Создавалось впечатление, что Роберт знал это место и теперь пытался завести наших противников на мель.

Я снова оглянулся. Пиратский бриг был уже на расстоянии ружейного выстрела.

– Надо готовить оборону! – крикнул я Роберту.

– Рында! – вместо ответа крикнул Роберт.

– Шесть с половиной! – донёсся голос Лэхри.

– Роб! – крикнул я, чувствуя накатывающее раздражение и держа наготове револьвер. Роберт отмахнулся. Над нашими головами просвистели первые пули. Я отдал приказ к орудиям. Нэвиль, Шеймус, Патрик и Эмеш поспешили на шкафут, готовясь к перестрелке.

– Четыре! – крикнул Лэхри.

– Лево руля! – проорал Роберт.

Томми резко заложил штурвал влево. «Северная Звезда» вздрогнула, дав крен на бакборт. При сниженной парусности мы были довольно лёгкой добычей. Зато, хоть и при полных парусах, наши преследователи уступали нам в манёвренности. Видимо, на это и уповал Роберт.

«Северную Звезду» отбросило от берега, вдоль которого уже выстроились зубья каменистых отрогов, над которыми бурлила молочно-белёсая вода.

На какое-то время мы оказались повёрнуты бакбортом к преследовавшему нас противнику. В следующее мгновение шум ветра в полощущихся парусах и глухую дробь ливня, заливавшего палубу, пронзил свист летящего ядра. Я не видел вспышки на баке, но вряд ли бы пираты были способны произвести этот выстрел из бортовых орудий. Под таким углом стрелять можно было только с бака. И наше счастье, что это была малокалиберная пушка. Снаряд пробил борт немногим выше ватерлинии. Но и этого было достаточно, чтобы при таком волнении трюм начало заливать.

– Залатать пробоину! – приказал Роберт. Итан и Сэнди поспешили в трюм.

– Орудия к бою! – скомандовал я. Роберт уже не возражал. – Огонь!

Мы дали залп из одной двадцати-четырёх и двух двенадцатифунтовых орудий. Тут же с пиратского корабля пришёл ответный ружейный залп.

– Стрелять по готовности! – приказал я, укрываясь за фальшбортом, перезаряжая револьвер и наблюдая за действиями Нэвиля, и ещё шести членов нашего экипажа, занятых пушками. План Роберта, конечно, был хорош, но прежде чем пиратский корабль успел бы или развернуться, или налететь на рифы, часть нашей команды всё равно угодила бы под огонь.

Выпущенный по прямой наводке разрывной снаряд попал ниже ватерлинии судна противника. «Белая Акула», как я успел разглядеть название корабля, судорожно дрогнула, но не сбавила скорости. Напротив, она довольно резко попыталась совершить левый поворот, уходя от рифов. Но для этого противнику было необходимо повернуть фока, грот и марсели.

Пользуясь тем, что нам открылся бакборт противника, я отдал Нэвилю приказ зарядить разрывной снаряд и произвести выстрел, взяв ниже ватерлинии, левее от примерного окончания кватердека судна противника, так как именно в этой части трюма могли храниться основные запасы пороха. Сам же, увидев, что пиратам довольно быстро удаётся выполнять разворот, я взял на себя роль стрелка, призвав к этому и Стэнли.

Видимость осложнялась темнотой, ливнем и хлопьями разлетавшейся над волнами пены. А если кто когда-то и вёл перестрелку с одного раскачивающегося на волнах корабля по другому, также раскачиваемому волнами, тот подтвердит мои слова, что любая пуля, как попавшая в кого-либо, так и пролетевшая мимо – это просто случайность, но случайность, иногда попадающая в цель.

Не знаю, считала это моя судьба везением, или это были такие её шутки, но она ещё ни разу не оставляла меня без ранений. Ни один бой или пьяная заваруха с применением стрелкового оружия не оканчивались для меня без огнестрельного ранения той или иной тяжести, будь это сквозная рана в животе или незначительная царапина на руке. Иногда мне казалось, что, если бы я стоял в толпе и кто-то наугад решил бы в эту толпу выстрелить, он, безоговорочно, попал бы в меня. И потому, отправляя очередную пулю на борт противника, я уже, где-то в глубине сознания, был готов к тому, что случилось после.

Я сумел подстрелить двоих пиратов, производивших работу с такелажем. Ещё с тремя справился Стэнли.

– Орудия готовы! – крикнул Нэвиль.

– Расчёты от орудий! – скомандовал я. – Огонь!

На миг, оторвавшись от перестрелки, я успел заметить вспышку от снаряда, разорвавшегося в трюме противника, успел увидеть, как полыхнул подобно брандеру пиратский корабль. А затем боль, как от мощного удара пронзила висок и я почувствовал, как моё тело безвольно переваливается за фальшборт, а затем мир начал смыкаться надо мной подобно ревущей пучине, в которую я проваливался.

Когда я очнулся, в первое мгновение мне показалось, что я лишился зрения. Лишь повернув голову и увидев где-то вдали какое-то светлое пятно, я понял, что просто нахожусь в тёмном помещении. И если я всё ещё оставался на земле живых, это значило, что кто-то из команды должен был спасти меня. Только, если я нахожусь в пещере, а это была именно пещера, и я спасён кем-то из команды, это, в свою очередь означает, что нам пришлось совершить высадку. Ну, да, наш корабль получил пробоину. Её надо залатать. А пираты? Было бы неразумно высаживаться на этот остров, зная, что здесь может находиться твой противник. Да и с тем повреждением мы б смогли, при малой парусности, дойти до какого-нибудь соседнего острова. А может, это и есть другой остров? Тогда вопрос – зачем выносить меня на берег? Может, что-то пошло не так?

Я попытался приподняться, всё ещё ощущая головокружение. Вдобавок я почувствовал, что с виска по правой щеке у меня течёт кровь, к которой налипли просоленные волосы. Странно, что ни мистер Эдмундс, ни Генри не позаботились о том, чтобы обработать мне рану.

Я приподнялся на руках, как вдруг откуда-то из темноты донёсся грубый голос.

– Что, очухался?

Я вздрогнул, повернувшись в сторону источника звука и с трудом различая в темноте силуэт человека. Голос его был мне незнаком. В моё спутанное сознание начало проникать понимание того, что я могу находиться и не среди нашей команды.

– Где я? – задал я вопрос.

– Где надо, – бросил незнакомец.

Я сел, прислонившись спиной к известняковой стене пещеры, всё ещё чувствуя сильное головокружение и понимая, что разговора с этим человеком не получится. Что ж, по крайней мере, хоть какую-то ясность из имеющегося положения я мог извлечь. Скорее всего, это – один из тех пиратов, что преследовали нас и здесь я нахожусь явно не в роли почётного гостя. Я перевёл взгляд на пирата. Это был довольно крупный человек и, вдобавок, вооружённый, так что, не смотря на отсутствие страха, я решил проявить благоразумие и не предпринимать попыток к бегству. Ещё неизвестно, что с нашей командой случилось и что может зависеть от моих действий. А, может, я, вообще, один в живых остался.

Не знаю, что притупляло мой страх – спутанность ещё только возвращающегося сознания или привычка сталкиваться с опасностью, но я не чувствовал ни ужаса своего положения, ни переживания о своей дальнейшей судьбе. Я только спросил:

– Что вам нужно от меня?

– Я те чё, обезьяна пороховая перед тобой отчитываться? – фыркнул пират. – Капитан захочет – изъяснит. Сиди и помалкивай.

Я усмехнулся.

– Можно подумать, я вам так сильно живым нужен, – ответил я.

– Ты заткнёшься, или как? – пират поднялся. – Или мне тебе кляп в пасть запихнуть?

– Молчу, – отозвался я.

В этот же миг у входа в пещеру послышались шаги.

– Эй, Анемон, чё за болтовня с этим? – голос вошедшего мало отличался от голоса его товарища.

– Очухался, начал вопросы задавать, – ответил «Анемон».

– Давай его к Чернокнижнику, – приказал вошедший, бросив моему охраннику верёвку.

Я не сопротивлялся, когда мне связали за спиной руки и повели к выходу из пещеры. На сопротивление сейчас не было ни сил, ни возможности. Да и хотелось подробнее вникнуть в ситуацию.

Я на миг зажмурился, когда мы вышли из пещеры и яркий солнечный свет резанул мне по глазам. Тут же послышался чей-то голос:

– Сюда его!

Меня подвели к сидевшему на камне человеку, по всей видимости, капитану и поставили на колени. Если бы я встретился с этим человеком в городе, я бы вряд ли догадался с первого раза, что этот человек – пират. Его можно было бы принять, скорее, за какого-то очень богатого предпринимателя, заработавшего своё состояние посредством честного труда, но никак не грабежа. В его взгляде не было того прожжённого выражения наглости и желания наживы. Напротив, этот взгляд выражал ум и рассудительность.

Он был гладко выбрит, и только небольшая бородка, аккуратно подстриженная и расчёсанная, скрывала форму его подбородка. Одет он тоже был не так, как прочий сброд, окружавший его. На нём была почти новая одежда, которая больше пристала бы аристократу, нежели морскому разбойнику. На кожаной чёрной треуголке поблёскивала золотом небольшая пряжка. На пальцах, явно не привыкших к грязной работе, сверкали перстни. Всё это казалось странным. И относительно знакомым.

Я вспомнил, как однажды, недалеко от берегов Испании, мы напали на пиратский след, но, когда мы поравнялись с кораблём, капитан запросил переговоры. Как оказалось, при нём была каперская грамота, позволявшая ему совершать рейды на любые суда, не принадлежавшие Англии. Мы вынуждены были отступить, хотя каждый из нас прекрасно знал, что экипаж этого корабля совершал нападения и на торговые английские суда. Имя корабля было – «Белая Акула». Имя капитана – Оливер Джеймс Мартин Робертсон – некогда студент Королевской академии наук, в дальнейшем – научный сотрудник, астроном, знавший о звёздах больше, чем сам космос. За многие знания его и прозвали Чернокнижником.

Впрочем, как оказалось, грубость этому человеку тоже не была чужда. Едва я оказался перед ним на коленях, тотчас же у моего горла появился клинок – клинок, знакомый до боли, ибо это была моя сабля. Впрочем, как и ножны, теперь висевшие на поясе у Оливера. – И кто же Вы такой, – протянул он, глядя на меня.

– Очередной Саблезуб, – послышалось над моей головой.

– Да, я заметил, – всё в такой же спокойной манере продолжал Оливер. – Так, кто Вы, сэр? – снова обратился он ко мне.

– Капитан-лейтенант Алан Джозеф Шайн, – ответил я. – Но, думаю, моё имя тебе ничего не скажет.

– Шайн, – повторил он. – Возможно. Хотя не часто такую фамилию встретишь. Это прозвище или просто привязки какой-то требует?

– Не могу знать, – отозвался я. – Чего тебе надо?

– Мистер Шайн, я бы на Вашем месте проявлял больше уважения к тем, от кого зависит Ваша жизнь, – ответил Оливер, всё же, убирая мою саблю от моего горла. – Я отвечу Вам, – продолжал он в той же неторопливой манере. – Ваш корабль пострадал намного меньше, чем наш. Его нужно только подлатать и он сможет дальше идти по водным просторам. Но нам его без боя не заполучить. А Вы, по всей видимости, своим соратникам нужны. Они уже искали Вас. Так что, думаю, они согласятся обменять корабль на Вашу жизнь.

Я помотал головой.

– Капитан не сумасшедший, – ответил я. – Корабль на меня он не обменяет. Так что можешь меня убить и не тратить время.

– Я другого мнения об этом, – спокойно возразил он. – Брайан – неопытный и жалостливый человек. Думаю, он и Вас пожалеет. Тем более что он верит в благородство больше, чем в здравый смысл.

Я замер.

– Откуда ты знаешь Брайана? – спросил я.

– А это уже не Ваше дело, мистер Шайн, откуда я знаю Брайана Эдварда Мэтью Уинстона Хорнби, – ответил Оливер. – Я вот, что хочу сказать. Выбора у Вас большого не останется. Так что, решайте как можно скорее. Я могу обменять Вас на корабль, и Вы будете обречены и останетесь со своими друзьями умирать на этом острове от голода, либо вступите в ряды моей команды и поможете мне отбить корабль. Вы военный, а я ценю таких людей, как Вы. В отличие от этих мужланов, которыми приходится управлять, вы умеете поступать разумно, а это многого стоит.