Грамляне-2

Грамляне-2

Алексей Костенко

© Алексей Костенко, 2018

ISBN 978-5-4493-8138-5 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-8139-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Внутри огромного черепа едва теплился крохотный огонёк, который мог разгореться в испепеляющее пламя Армагеддона. Его звали Иаэль и он был верховным князем ишимов и последним из них.

Глава 1

Лан испуганно озирался, не в силах понять куда он попал. Раскинувшийся перед ним пейзаж напоминал красочную, но неестественную картинку. Вроде птички поют и бабочки летают, вот пчёлки-труженицы собирают нектар и пыльцу с луговых цветов, но всё какое-то плоское и слишком яркое. Горная гряда вдали пестрит всеми цветами радуги, а сама радуга такая, что на неё кажется можно легко забраться. Небо чересчур синее, облака слишком пушистые, даже коровы, пасущиеся неподалёку блестят чистой шерстью на боках, а мухи и слепни, их постоянные спутники, не вьются над бесплатным угощением. Больше всего это напоминало нарисованную детской рукой и чудесным образом ожившую картинку. Вот и чистенький домик с завитушками дыма из трубы стоит на берегу речки, среди сада с ветвями, согнувшимися под тяжестью плодов. Солнце светит, но не слепит, согревает, но не жарит и пыли под ногами совсем нет.

Осмотревшись, Лан зашагал по дороге, вьющейся среди редких деревьев и подходящей вплотную к саду. Из дома вышла розовощёкая женщина в белом переднике и с приветливой улыбкой на красивом лице, взяла в руки вёдра, стоящие на крыльце и пошла за водой к колодцу, расположенному неподалёку. Увидев Лана, она остановилась, поставила на землю вёдра и поманила его рукой. Убедившись, что мальчик повернул к дому, она открыла крышку на колодце и начала крутить ворот.

– Пойдём в дом. – Сказала она подошедшему Лану и подняла запотевшие вёдра, полные ледяной воды. – Я угощу тебя молоком с пирожками, а ты мне расскажешь куда путь держишь и почему один?

В животе у Лана громко забурчало в ответ на слова хуторянки. Женщина снова как-то заученно улыбнулась и пошла к крыльцу, на котором стояла большая бадья для воды, накрытая крышкой, куда она аккуратно, не пролив ни одной капли перелила воду из вёдер.

Внутри оказалось неожиданно светло, несмотря на небольшие окна. Посередине стоял стол, накрытый белой скатертью, на котором разместились: глиняный кувшин, две деревянные кружки и большое блюдо с горкой пирожков, накрытое кружевной салфеткой. Печь занимала добрую треть комнаты. На ней что-то булькало в чугунке, но пахло только свежей выпечкой. Везде, где только можно и где им было совершенно нечего делать, висели занавесочки, салфеточки, платочки и прихватки, всё такое кружевное и белоснежное. Cлишком чисто, даже печь сияет первозданной белизной.

– Садись на табурет. – Сказала хозяйка, ловко наливая молоко из кувшина в кружки. – Я как раз собиралась завтракать. Так как тебя зовут мальчик и куда ты идёшь, и почему один?

Лан сел, неловко снял шапку и, подумав, сунул её за пазуху. Свои сиреневые сапоги-скороходы, которые пока никак не проявляли своих качеств он, входя в комнату, решил не снимать, тем более, что женщина так и осталась в громко стучащих деревянных башмаках. Несмотря на свой юный возраст, напомню что ему исполнилось десять лет, Лан был ребёнком сообразительным, а полученные вместе с артефактами знания призывали его к осторожности.

– Меня зовут Лан, я не помню как попал сюда. Я знаю, что ищу своего брата, но не знаю куда мне идти и где я сейчас нахожусь. – Говорил он, запивая пирожки с яблоками вкусным топлёным молоком.

– А знаешь что. Оставайся у меня, пока всё не вспомнишь. Будешь мне помогать пасти коров, топить печь. Ты любишь рыбачить? В реке полно рыбы. В саду есть пасека, накачаем мёда. Ты любишь мёд? А ещё я испеку тебе пирожные, сделаю мороженное. Ты любишь мороженое? Хочешь я всем скажу, что ты мой сын, который сначала потерялся, а потом нашёлся. У меня есть книги, по которым мы будем учиться зимними вечерами, а ещё я знаю очень много сказок, ты любишь сказки? – Женщина с ласковой улыбкой взяла Лана за руку и погладила его по голове.

Мальчик, истосковавшийся по дому, ощутил щемящую сердце тоску. «Куда я пойду и зачем? Всё равно я не найду ни Темара, ни дороги назад, а здесь хорошо, здесь меня любят. Вот отдохну, поживу немного, а там видно будет.» – Подумал Лан, стараясь не обращать внимания на глубоко сидящую в голове какую-то мысль, которая не давала покоя, но постепенно это ощущение прошло и Лан улыбнулся.

– Зови меня мамой, у нас теперь всё будет хорошо. – Сказала хозяйка и поцеловала мальчика.

Лану стало так хорошо, как не было до сих пор никогда. Он забыл свой дом, своих родителей, своего брата, он забыл всё.

* * *

Жирдяю последнее время дико не везло. Его гостиница «Приют усталого путника» перестала приносить тот доход, к которому он привык. Если Рамоки узнает, что в этом году они снова не поедут на знаменитый курорт «Гнилые источники», расположенный в самом центре Зловония, то она его как минимум утопит в своём же родном фамильном болоте. А скажите пожалуйста, чем у нас-то хуже? Воняет ещё сильнее, а жижа ещё красивее и такая же гнилая. Эх, раскрутить бы родные «Лесные Топи», дать рекламу среди нечисти, ну почему всё достаётся этим зажравшимся заранцам? Привыкли кричать на каждом шагу, что они цивилизация, что вся нечисть произошла из Зарандии. Сейчас, так мы и поверили. Самый захудалый леший знает, что как только начали гнить папоротники и плауны, так сразу из жижи возник первый лешак. Конечно он был мал и неказист, но дождался своей кикиморы и дал начало славному своими тёмными делами роду нечистых. А заносчивые заранцы всего лишь неудачники, которые не смогли ничего достичь на исторической родине и сбежали на растаявшие после нашествия ледников просторы. Чёрт бы побрал этих пиарщиков, хотя они и так черти. Придумали же сволочи этих специалистов по связям с прогрессивной общественностью, запудрили всем мозги, да у нас места в сто раз лучше. Как было раньше хорошо…

– Эй, хозяйка, ещё косодрыловки! – Грубо прервал его размышления гоблин Дрюк, сидящий в компании пятерых собутыльников, среди которых выделялись своим ростом два огра, живущих неподалёку в небольшом болоте, возникшем на месте заросшего пару столетий назад озера.

Вон Рамоки бегает, суетится, наверное подсчитывает барыши и думает что прикупить к новому платью из гнилых водорослей и паутины, скреплённых помётом летучих мышей, чтобы щеголять на курорте. Не знает, что этот недоумок ухитрился выиграть в карты всю выручку, и у кого выиграть, у него, у самого Жирдяя. Созвал своих друзей и теперь гуляет на его деньги. Эх, хоть какой-нибудь завалящий бродяга забрёл бы на огонёк. Раньше недели не проходило, чтобы они не созывали нечисть со всей округи на фирменное блюдо. А уж если повезёт и попадётся семья, да ещё с детьми! Жирдяй от приятных воспоминаний причмокнул толстыми губами, как будто он обсасывал нежную косточку.

– Что расселся, принеси ещё косодрыловки, видишь клиенты платят наличными! – Рамоки сердито зыркнула на лешего своими зелёными глазами.

Жирдяй костеря про себя гоблинов с чертями в придачу вышел на улицу и побрёл в погреб, думая о том, что же с ним сделает Рамоки, когда подсчитает выручку и увидит убытки. Думать об этом было страшно. Если она пожалуется папе, водяному из уважаемого рода, то мало не покажется. И какой чёрт дёрнул его играть вчера с гоблинами, найти бы его, того который дёрнул, да обломать рога! Наверное сидит сейчас, шурует кочергой под котлом с кипящим маслом и слушает лирическую рапсодию из воплей грешников и ждёт благодарности от начальства за такой развод. И от тёти что-то давно вестей нет, может забредёт кто в её иллюзию? Она всё-таки ведьма не простая, её даже демоны побаиваются. Когда-то давно ей доверили должность Бабы Яги, пока она не попалась на каннибализме. Это же надо было так одичать, чтобы сожрать тринадцать заранских ведьм вместе с мётлами, перехватывая их на форсированной служебной ступе. Доказать тогда ничего не смогли, но с должности сняли, ступу отобрали, движимую недвижимость законсервировали и решили пока повременить с новым назначением. Опять на радость заранцам, всё-таки Яга была ведьма уважаемая, это тебе не захудалая заранская фея. Тьфу. Слово-то какое противное: ф-е-я, как будто хотел плюнуть на чёрта, а попал на себя.

Жирдяй уже подходил к крыльцу, неся на плече бочонок косодрыловки, настоящей, настоянной на крысином помёте и заквашенной по старинному рецепту на яде болотной гадюки из лучшей жижи, добытой с глубин заповедного болота, как его внимание привлёк одинокий путник с котомкой за плечами, бодро шагающий к приюту. «Неужели постоялец? Первый в этом году!»

Жирдяй влетел внутрь и закричал:

– Перекинулись в людей, к нам гости! – и помчался прятать под прилавок принесённый бочонок.

Рамоки быстро убрала кружки с косодрыловкой и блюда с остатками лягушек под соусом болото̀, быстро побрызгала душистой водой из специального пульверизатора с резиновой грушей, начисто отбивающей приятное зловоние болота и распространяющее омерзительный запах цветов. Вовремя. Через минуту дверь распахнулась и в приют вошёл странник.

– Здравствуйте люди добрые! Не найдётся ли у вас тарелка похлёбки для одинокого путника и уголок, где можно отдохнуть с дороги? – Сказал путник с каким-то странным акцентом.

И одет он был не по здешней моде: серый плащ до пола с так надвинутым на глаза капюшоном, что лица не было видно. Сбросив котомку на пол рядом со стулом незнакомец сел спиной к стене за свободный стол.

– Может наливочки? У меня есть чудесная вишнёвка на меду. – Рамоки поставила на стол миску с похлёбкой, положила ломоть хлеба и деревянную ложку.

– Не откажусь. – Усмехнулся путник не снимая с головы капюшона и принялся шумно прихлёбывать суп.

Рамоки подмигнула Жирдяю, который сидя за соседним столом пытался незаметно рассмотреть хоть что-нибудь под капюшоном, но пока безуспешно. Он так обрадовался постояльцу, что не сразу заметил, как огры встали из-за стола и начали незаметно подкрадываться к увлечённому едой путнику. Ситуацию спасла появившаяся с подносом в руках Рамоки, которая встала между ними и незнакомцем и так зыркнула на тролей, в человеческом облике ещё больше похожих на огромных дебилов, что те быстро вернулись за свой стол.

– У нас редко бывают путники, в основном приходят наши соседи. Расскажите куда путь держите и что нового в мире? – Кикимора была так мила и так кокетливо улыбалась страннику, что Жирдяй почувствовал укол ревности.

– Я всего лишь скромный искатель истины, иду куда глаза глядят, может знаете какого просветлённого святого, а я бы с удовольствием постигал новые истины из уст мудреца. А дела мирские меня мало интересуют, вряд ли что-нибудь интересное я смогу вам рассказать. – Гость выпил кружку тёмно-красной наливки и Рамоки тут же наполнила её вновь:

– К сожалению со святыми старцами в нашем лесу ситуация напряжённая, то есть их попросту нет и никогда не было. Но я в своё время закончила с отличием заранскую теологическую академию и может быть смогу составить вам компанию для приятной беседы?

Незнакомец отрицательно помотал головой доедая похлёбку, а

когда допил вишнёвку, то неловко встал и сказал:

– Проводите меня пожалуй до постели, что-то я устал.

Рамоки обняла его и повела по лестнице на второй этаж, где располагались несколько жилых комнат. Вскоре она вернулась и села за стол рядом с Жирдяем.

– Ты видел какой упитанный, а какая аура? Нам надолго хватит его энергии, приготовь амулет для ловли душ. Я насыпала двойную дозу сонного порошка из корней лютика и сушёной жабьей кожи, так что через полчасика берём субчика, он наш.

Тут что-то ударило по крыше и с потолка посыпалась пыль.

– Неужели твоя тётушка пожаловала, только её нам не хватало, как будто знает, что есть чем поживиться. Делай что хочешь, но она не получит ничего. Конечно пригласим на фирменное угощение, но пусть платит, мне на курорт одеть нечего. – Рамоки смотрела на Жирдяя, одновременно показывая кулак встающим гоблинам, которые тяжело вздохнули, но снова сели.

Шум на крыше затих и в приют зашла улыбающаяся тётя Жирдяя, в белом переднике и любимых деревянных башмаках.

– Здравствуйте мои родственнички дорогие, как я соскучилась, совсем вы забыли про свою тётю, а зря. Я вам такой подарочек приготовила, какого никогда раньше у вас не было и никогда не будет. Что же вы не приглашаете меня за стол, не угощаете? – Бывшая Яга кокетливо поправила на груди передник и уселась за стол, где только что ел незнакомец в плаще.

– А, вот оно что! У вас кто-то остановился. То-то я смотрю рожи кислые, не рады старой тёте, а я дура забочусь о них, мальчонку вот заманила, спит сейчас голубок. Ну не хотите, как хотите. – Ведьма сделала вид, что встаёт.

– Ну что вы, что вы. – Кикимора кинулась к ней и заключила в объятия:

– Мы так рады, правда же, Жирдяй.

– Угу. – Пробормотал тот, предчувствуя, что бить сегодня его будут скорее всего вдвоём, долго и с удовольствием.

* * *

Сумка висела на крючке над койкой и вздрагивала, как будто что-то внутри неё пыталось вырваться на свободу. А Лан никак не мог проснуться, крутился, сбросил одеяло, которым накрыла его добрая женщина, простыня под ним превратилась в жгут, подушка давно валялась на полу, но побуждение не наступало. Наконец крючок в стене расшатался настолько, что сумка упала, больно ударив Лана по спине. Он вскрикнул и открыл глаза, не понимая где находится и что происходит. Сумка противно завибрировала, окончательно прогоняя сон. Лан взял её в руки и достал книгу, которая тут же сама открылась и на первой же странице показала странную компанию из двух жуткого вида старух с пучками спутанных волос, выбивающихся из-под драных платков, крючковатыми носами, покрытых волосатыми бородавками лицами и дряхлого старика с прилипшими к нечёсаной бороде травинками и листьями. Все они на цыпочках поднимались по лестнице крепко сжимая в руках кто нож, кто топор, а дед держал внушительную дубину. Ничего не понимая Лан перевернул страницу и увидел комнату с кроватью посередине, на которой кто-то спал, полностью укрытый одеялом, а за дверью стоял человек в сером плаще с накинутым на голову капюшоном и подёрнутым жёлтой дымкой мечом в руках. Дверь потихоньку открылась и троица на цыпочках подкралась к кровати. Старичок крякнул и врезал по спящему дубиной так, что дубовая доска служащая основанием кровати рассыпалась в щепки.

– Опять мебель сломал. – Простонала старуха с ножом.

– Лишь бы печень не размочалил, не люблю оладьи, кусочками она вкуснее. А кровать починить дело не хитрое, он справиться, да, племяш? – Ответила вторая, засовывая топор за широкий пояс юбки.

– Я вам не помешаю? – Раздался участливый голос сзади.

Дедок икнул, выронил дубину и быстро спрятался за остатки кровати. Одна из старух с перепугу уселась прямо на пол, зато вторая превратилась в прекрасную женщину, совершенно голую, в которой Лан с ужасом узнал хуторянку, в доме которой он сейчас находился. Покачивая бёдрами она бесстрашно шла к человеку с мечом в руках.

– Стой! – Приказал тот, наклонив меч остриём навстречу нудистке.

– Я не собираюсь тебя убивать, хотя стоило бы. Мне нужен мальчик, который находится в твоём доме Гальюнда и ты отдашь его мне так или иначе. – Незнакомец слегка прикоснулся остриём к пышной груди красавицы, нисколько не стесняющейся своей наготы.

С диким воем ведьма вернулась к старушечьему облику, продолжаю скулить, как побитая собака, правда с каждой минутой всё тише и тише.

– Колдуй, не колдуй, но от этой боли только я смогу тебя окончательно избавить. Поэтому поспешим, у меня мало времени. Жаль, что в твою иллюзию никак не попасть без твоего согласия. Тогда я бы с вами не церемонился. – Спокойно сказал странник.

«Так моя тётя легендарная Гальюнда? А я значит тоже веду свой род от самого… Страшно подумать от кого, даже про себя.» – Жирдяй был совершенно потрясён произошедшими событиями и свалившейся на голову новостью.

– Скажи откуда тебе известно моё настоящее имя и кто ты чёрт возьми на самом деле? – Ведьма внимательно посмотрела на путника и добавила:

– Ты прав, в мою иллюзию никто не попадёт без приглашения и эту тайну я унесу с собой в могилу. Что касается боли, то я и не такое терпела. Ты знаешь моё настоящее имя, значит знаешь и всё остальное обо мне. Моё предсмертное проклятие обязательно сбудется, поэтому поосторожней с угрозами. – С виду Гальюнда была совершенно спокойна.

– Меня зовут…

Глава 2

Последнее, что увидел Грум через кровавую пелену застилающую глаза, перед тем как потерять сознание, были три ослепительные вспышки: красная, белая и чёрная.

* * *

Варуна возлежал на шёлковых подушках цвета морской волны и в задумчивости крутил кончики усов иногда покусывая их. Над ним беззвучно плескались волны океана, подвластные его воле. Он предпочитал в одиночестве спускаться или подниматься вместе со своим островом под, над космическими водами вселенной, когда ему надоедали интриги и сплетни придворных и молодых полубогов, амбициозных, но таких далёких от понимания истинных движущих сил всего сущего. Многие из них попали в небесный город по недоразумению и теперь не знали, что с этим делать. Кто-то из них ударялся во все тяжкие и растеряв почти все божественные силы представлял из себя жалкое зрелище; кто-то с восторгом метался по воюющим мирам, выступая, как им казалось на стороне справедливости, но на самом деле давая возможность прорываться в эти миры самым сильным и древним ужасам вселенной, созданных вместе с ней. Брахма то и дело отправлял молодёжь наводить порядок в проблемные миры, даже обещая возвысить их в случае успеха в пантеоне, но на самом деле просто выгонял их подальше, чтобы не мешались в Небесном Городе, потому что последнее время что-то уж очень много праздных бездельников появилось вокруг. Давно не было серьёзной войны, а демоны по-прежнему не побеждены и представляют из себя очень грозную силу.

Варуна вертел в руках свой божественный атрибут – аркан Па̀ша, дожидаясь окончания совещания Тримурти. сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он испытывает нетерпение, но такие чувства вряд ли свойственны одному из Локапал, поддерживающему на своих плечах, точнее на спине своего слона, одну восьмую часть вселенной, пока Брахма снова не погрузится в сон и тогда Шива наконец-то полностью развеет эту иллюзию и сам развоплотиться вместе с Вишну, до пробуждения триединого Брахмана и создания новой иллюзии, данной нам в ощущениях.

* * *

Темар в недоумении оглянулся. Он находился в своей комнате, в доме Умника, у письменного стола, но чувствовал себя так, как будто только что проснулся. Обрывки видений всё ещё стояли перед мысленным взором: вот он прорубается через строй захватчиков, причём едва двигая мечом из стороны в сторону, но уже одно это отбрасывает врагов на десятки метров и те больше не поднимаются. За ним с победными криками бегут гномы, а где-то далеко, на другом фланге такое же опустошение вызывают красные и белые молнии…

– Так им и надо, будут знать, как связываться с самим Тануки, когда он вместе с великим воином! – Зверёк вылез из-за пазухи и спрыгнув на стол, начал важно расхаживать по нему на задних лапах, скрестив передние на груди и распушив задранный вверх хвост.

– Тануки, кому им, ты о чём сейчас говоришь?

– Как о чём? Только что мы с тобой наголову разбили целую армию пожирателей. Ну конечно там ещё были войска, но решающий вклад внёс наш лихой обходной манёвр, неожиданный фланговый удар, который сокрушил бастионы противника, после чего в пробитую брешь устремились доблестные гномы…

– Ты хочешь сказать, что всё это мне не приснилось? – Перебил его Темар, который никак не мог поверить в произошедшее.

Он сел было на стул, но тут же вскочил вскрикнув от боли.

– Ага! Туда тебе попала магическая молния, жёлтая и вонючая. Но я вместе с твоими доспехами мужественно отразил сокрушительный удар вражеского колдуна. Там теперь большущий синяк. Конечно для великого воина рана не очень почётная, то ли дело перебинтованная окровавленной тканью голова героя, а если материал оторвала от подола прекрасная незнакомка, как потом оказалось принцесса инкогнито, то и до свадьбы недалеко. После этого любой уважающий себя герой просто обязан попросить её руки. – Хихикнул Тануки и уселся на столе, перестав наконец расхаживать с важным видом.

– Что бы ты без меня делал, так уж и быть, давай вылечу. – Тануки забрался за пазуху, долго там копошился, потом вылез:

– Садись герой. Ой! – Он едва успел юркнуть назад, перед тем как в комнату вбежала Синеглазака.

– Победа! Пойдём быстрее на главную площадь, там все собираются. В Совет пришло сообщение о сокрушительном поражении захватчиков. – Она энергично тормошила так окончательно и не пришедшего в себя Темара, схватив его за плечи.

– Скоро войско вернётся и папа снова будет с нами. Да что с тобой, Пур? Мы победили, а ты как будто не рад. – Синеглазка озабоченно заглядывала в его лицо:

– И глаза у тебя чёрным искрятся!

Темар тряхнул головой и сказал:

– Всё хорошо, просто голова немного закружилась.

Дети выбежали на улицу, по которой шли празднично одетые гномы, бежали дети, размахивая руками и радостно крича. Со стороны площади, через шум многолюдной толпы доносилась весёлая музыка.

* * *

Грум тихо застонал, болело всё, казалось каждая клеточка его тела трепетала, моля о блаженном небытии. Попытка открыть глаза привела к взрыву в голове и потере сознания.

Когда он снова пришёл в себя, то сначала попытался использовать внутреннее зрение, диагностируя состояние своего организма. Выводы были неутешительными, казалось, что он побывал под горным обвалом: половина рёбер сломана, внутренние органы серьёзно помяты и кровоточат, множественные переломы рук и ног. С такими травмами не живут, наверное остатки магической энергии поддерживают искру жизни в этом искалеченном теле. Грум вспомнил о смерти Кари и снова потерялся в коридорах между жизнью и смертью.

В очередной раз придя в себя он с удивлением ощутил, что боль ослабла, а сквозь сомкнутые веки проникает свет, уже не вызывая нестерпимой боли. Попытка открыть глаза удалась и через колышущуюся пелену он увидел белый потолок и понял, что лежит на кровати и скорее всего в больнице, но где: дома или?… О том что его лечат пожиратели думать не хотелось. Но всё-таки где он? Когда комната перестала качаться и обрела относительную устойчивость, Грум скосил глаза и с облегчением увидел декана медицинского факультета магистра Липи, дремлющую в кресле с книгой, лежащей на коленях.

– Липи! – Вместо имени из запёкшихся губ вырвалось тихое шипение, которого впрочем хватило для того, чтобы красавица Липи, предмет тайных воздыханий всей мужской половины преподавателей академии и открытого восхищения всего брутального населения королевства, открыла глаза и вздохнула, не скрывая радости:

– Ну наконец-то, как же ты всех нас перепугал!

Она встала, подошла к нему и смочила влажной салфеткой его губы, а Грум наслаждался ощущением возрождающейся в нём жизни. Вот она закусила губу, аккуратно поправляя подушки, прядь каштановых волос упала ему на грудь, вызвав юношеский трепет в сердце. Он вдыхал её аромат, моля о том, чтобы это мгновение не кончалось. Грум всегда боялся сознаться даже самому себе, что давно влюблён в эту прекрасную женщину, но лишь лик смерти, в который он заглянул, позволил ему дать волю своим чувствам. Он так смотрел на Липи, что она вздрогнула, и, потупив взгляд, покраснела.

– Ну вот, так лучше. Сейчас я позову Чару, она даст тебе немного бульона и чая с эльфийскими травами. Тебе нужно набираться сил и ничего не говори, тебе нельзя. Спасибо князю Лекою, без него я бы тебя не вытащила, считай с того света. Молчи-молчи, всё теперь будет хорошо. У меня ещё много тяжёлораненых, я побежала.

Липи вышла и почти сразу в комнату ворвалась Чара, а вместе с ней, с её торчащими в разные стороны косичками, на Грума обрушился водопад эмоций. Здесь было всё: и радость, и усталость, и детское желание поделиться своим счастьем, и соучастие, и искреннее желание принять на себя, хотя бы часть чужих страданий.

– Мне Магистр Липи запретила с вами разговаривать, поэтому молчите и потихоньку тяните через трубочку питательный бульон. Больше вам ничего нельзя. Сейчас все, даже ученики младших классов ухаживают за раненными. Когда вас привезли, вы были совсем как мёртвый и дымились. Ой, вам же нельзя волноваться, а я болтаю! – Чара прикрыла рот ладошкой, но теперь подпрыгивала на стуле от желания поделиться новостями.

Грум глотал понемногу бульон и думал, глядя на эту полную жизни и любви девочку, что ради вот этой пигалицы, ради всех людей, с их радостями и горестями, с их пороками и благодетелями и вступили они в смертельную битву, которая, увы, ещё не закончена, да и вряд ли когда-нибудь закончится. Ради них погибла Кари и ещё многие и многие магистры и маги; пали тысячи воинов всех рас, населяющих наш мир и никто, никто и никогда не поставит нас на колени, пока вот такие малышки, с синяками под глазами от бессонных ночей, проведённых у коек с раненными, будут отдавать всю себя для общей победы.