Падение в неизвестность

Падение в неизвестность

Игорь Николаевич Ржавин

© Игорь Николаевич Ржавин, 2018

ISBN 978-5-4493-6968-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Уважаемые читатели! Эта книга – моя первая проба пера в жанре фантастики. Кому-то может показаться, что данная работа написана в стиле «футуристический боевик», кому-то – в стиле «психологический триллер». Но на самом деле я не старался в своём повествовании придерживаться какого-то конкретного направления, и тем более (упаси, Бог!) ориентироваться на известного автора. Для меня гораздо важнее идейное содержание, нежели форма изложения, которая заметно меняется от главы к главе. И очевидно, что причиной тому послужило неимоверно долгое время написания – первые строки своей повести я набросал аж в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году. То есть, именно тогда, после окончания школы, мне и пришла в голову идея написать что-нибудь своё, этакое в духе научной фантастики, которой я очень увлекался в то время. Естественно, ни моего вдохновения, ни усидчивости, ни одержимости, никогда не хватало на то, чтобы писать неотрывно и помногу. Всё делалось урывками и с перерывами, длиною в годы, наверное, потому, что я особо-то и не мечтал, во что бы то ни стало, написать непременно фантастическую книгу, причём, ради книги же, дескать «чтоб была». Скорее, наоборот, стремился к своевременности фиксации собственных мыслей, для ощущения читателем наибольшего естества в подаче материала, если такая формулировка, вообще, применима к данному жанру. Насколько это у меня получилось – судить вам.

Что же касается главных героев моей истории, то сразу скажу, что их психологические портреты не списаны ни с кого из реальных людей, впрочем, также, как и ни с кого из персонажей всевозможных бестселлеров да блокбастеров. Я, вообще, не имел никакого желания наделять их возможностями сверхчеловека, что обычно присуще современным фэнтези, и в то же время не стал лишать их личности высоких моральных качеств, без чего, на мой взгляд, никакая миссия колониальной экспедиции, как передового отряда человечества, не состоялась бы, в принципе. Не случаен и выбор их имён. Подчёркиваю, выбор. Поскольку ни одно из имён посланцев Земли не является вымышленным, не смотря на их достаточно диковинное по нынешним меркам звучание. Все они представляют из себя древние, исконно русские имена, как то: Плат («широкий») Киян («коваль»); Ольстин («лестный») Хорт («волк»); Демстик («раздутый огонь») Рамен («плечистый»); Никлот («непокладистый») Силистан («сильный станом»); Дана («данная») Кроут («укротитель, покоритель») и другие.

В противоположность космическим разведчикам, все наименования инопланетных существ и мест обитания в их звёздной системе, как вы сами понимаете, есть плод чистой фантазии, ибо до сих пор, не смотря на астрономические открытия планет с пригодными для жизни условиями, контакт с ними ещё не установлен, и, соответственно, полёты туда пока не представляются возможными. Полагаю, это дело времени, и оно у меня в книге приходится на середину третьего тысячелетия – на то есть основания у многих футурологов.

В плане научных достижений человечества в будущем, я не ставил перед собой задачу поразить читающую публику какими бы то ни было сенсационными новшествами и взрывными технологиями. В этом смысле, у меня не столько про умопомрачительную технику, сколько про многогранность человеческой души, дабы обратить общее внимание окружающих на то, что в погоне за освоением всё новых и новых пространств, сулящих всё бóльшие и бóльшие богатства и ресурсы, которых уже нет на прежнем месте, мы все как-то, либо забываем, либо боимся задать себе простой вопрос: «А зачем?». Зачем нам всё это? Чего ради? А что, если это надо вовсе не нам? Тогда кому? Знаю, у большинства есть уже готовые ответы. Но не будут-ли эти ответы, по своей сути, банальным оправданием существования человека как «венца природы», вообще, и его потребительского отношения к самой природе, в частности? У меня, например, нет ответов – я их пока ищу, и пути этих поисков, отчасти, отражены в данной книге. И если кому-то эти пути покажутся интересными, давайте искать ответы вместе. Приятного вам прочтения!

Пролог

Он стоял на возвышенности. Слезы наворачивались на глаза, то-ли от удушливого запаха гари, то-ли от горечи душевной. Разгоряченные щеки его лоснились от холодного пота. Он ни о чем не думал. Мысли, как бы, покинули на время его тело. Там внизу чернело ничто. Это Ничто сотворили люди. Такие же люди, как и он сам. И он понимал это.

Он – это командор космической разведки Плат Киян, тот самый Киян, чудом выживший на Койоне – планете земного типа, где планировалось размещение новых колоний землян.

Багровый диск Руфы – солнца Койоны, на глазах таял, поедаемый дальними сопками, которые отливали золотисто-зеленым светом от покрывавшей их растительности. А небо уже дырявили крупные бриллианты звезд, размытые вечерним туманом, и Плату почему-то казалось, что звезды скорбят вместе с ним. По телу пробежала мелкая дрожь от повеявшей вдруг прохлады и от пришедшей к нему ясности ума.

Мысли постепенно упорядочились. Он нехотя посмотрел на восток. Последний кричащий луч заката кроваво осветил столбы, еще не успевших осесть, пыли и газа. Эти гигантские следы проделали покинувшие Койону час назад четыре ионолёта с оставшимися в живых колонистами на борту. И Плат, в тот момент, когда тьма сгустилась над ним, пожалел о своем неумолимом решении остаться, вопреки уговорам соратников и требованиям спасателей лететь на «большую банку» (так все «космачи» шутливо называли космический городок, и вправду напоминающий своей приплюснутой формой консервную банку), болтающуюся в пространстве, между двумя звёздными системами.

Киян большой силой воли одернул себя от этой угнетающей мысли. Ему очень хотелось окунуться в холодную воду, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя. Но кругом, лишь, смеялась ему в лицо своей удушающей гарью чернота обугленной почвы и оплавленных камней.

Плат, осознав всю безысходность своего положения, рухнул на землю от усталости физической и умственной. Через какое-то мгновение им овладел крепкий и безмятежный сон, в котором, с поразительной точностью в деталях и подробностях, стала прокручиваться история, произошедшая с ним и его колониальной экспедицией.

Часть I. Крушение

Глава 1

Хроника катастрофы

Корабль уже вышел из режима гиперсветового прыжка, очень точно и своевременно выскочив в заданных координатах пространства. А экипаж, после строгого постанабиозного карантина, без особых осложнений, завершил курс психофизической адаптации. До Койоны оставалось несколько часов. В это время участники разведгруппы заполняли досуг различными делами, не входящими в их обязанности. Всего в группе было пять человек. Командор находился сейчас вместе с врачом в бассейне, где Ольстин Хорт, по совместительству ещё и астробиолог, захлебываясь от положительных эмоций, проявлявшихся благодаря прохладной воде, читал лекцию по генной инженерии, хотя его случайному слушателю пока было не до этого. Плат, плескаясь в беспокойной воде бассейна, думал о предстоящей встрече с планетой и перебирал в голове все возможные внештатные ситуации, связанные с выходом межзвёздного ионолёта «Орей» (что по-древнерусски означает «ярый») на орбиту Койоны. Непредвиденные обстоятельства могли возникнуть во время запланированной посадки на планету двух разведывательных катеров. Терзаемый каким-то странным предчувствием, Киян неторопливо вылез из бассейна и, миновав «сушилку», оделся с надлежащей его должности аккуратностью, для того, чтобы проведать остальных, за жизнь и здоровье каждого из которых командор нес личную ответственность перед Центром.

Киян первым делом заглянул в «раёк» (церебротронный отсек), где застал астрофизика и кибернетика за просмотром гипнофильмов. Оба космонавта: Демстик Рамен, и Никлот Силистан, с электродами на висках, блаженно прикрыв веки, развалились на креслах и тихонько посапывали. Командор, ухмыльнувшись, не стал их тревожить раньше времени и вышел. Проходя по коридору, он услышал доносящиеся из «рекреатора» (проще – спорт-зала) яростные женские вскрикивания, короткие и пронзительные. Плат, остановившись, подумал: «Боже! Зачем ей это нужно?» Но, немного поколебавшись, открыл дверь – ему всегда было интересно смотреть на ее «разборки» с Молчуном. Пятым членом группы была девушка с совсем не женской специальностью – бортинженер. И сейчас, даже в свободное время, она занималась не совсем женским видом спорта. Дана Кроут, сопровождая выкриками свои молниеносные тычки и пинки, «обрабатывала» манекена-робота. Это далеко не безобидное запрограммированное чучело, в свою очередь, не только блокировало атаки противника, но и отвечало беспощадными встречными ударами в уязвимые места тела своего «домогателя», отчего бортинженер нередко ходила с расквашенной губой и синяками на руках, или очень заметно прихрамывала. Но, несмотря на столь значительные увечья, Дана задалась целью довести до совершенства свое боевое искусство. Она нравилась командору своим упорством. И в то же время Плат, сознательно подавляя в себе всякую симпатию к этому прекрасному существу, относился к ней так же строго, как и к остальному джентльменскому составу экипажа.

Только теперь Дана заметила холодный взгляд Кияна, и поневоле, в необъяснимом смущении, замешкалась на секунду. Молчун не заставил себя долго ждать, и воспользовался этой самой секундой. Девушка плюхнулась на спину от скосившей ее мощной подсечки бездушного манекена. Командор, упреждая намерения безмолвного робота «пойти на добивание», стукнул кулаком по рубильнику на стене. Обесточенный Молчун замер, склонившись над своей неожиданно павшей «жертвой». В этот момент Дана услышала голос уже удаляющегося Плата: «На сегодня хватит. Приведите себя в порядок! Через два часа сбор».

Обстановка на «Орее» была спокойная. Все говорило о слаженной работе всех систем корабля, идущего в автономном режиме. И вдруг. Произошло то, чего не мог предвидеть даже командор, этот космический «волк», овеянный звездными ветрами в самых глухих уголках Вселенной – «Орей» попал под метеоритный град, не упоминавшийся ни в одной сводке данных, ежечасно поступающих из Управления безопасности.

Ошеломленные жалобным воем сирен и красными вспышками аварийного света, разведчики, кто в чём, помчались в рубку управления. Киян уже был на своем месте за пультом. Окинув взглядом остальных и убедившись, что все целы и невредимы, скомандовал уже в шлемофон: «Действуем по оперативному плану „Аврал“!» В эту же секунду в кресле каждого из пилотов включились перегрузочные адаптеры, которые «вежливо», но прочно заключили в свои объятья человеческие тела.

На главной панели взору космонавтов открылась панорамная картина окружающего пространства. В середине экрана красовался голубовато-зеленый шар Койоны, казавшийся сейчас зловещим и таинственным. А с левой стороны стремительно проносились тучи мелких камней и крупных бесформенных глыб. Именно они в этот момент и были причиной тревоги и коварным врагом обитателей корабля.

Сравнительно небольшой, но плотный рой метеоров, вероятно носившейся вокруг планеты по сильно вытянутой орбите, отчего и не был замечен радарами, налетел на корабль сбоку, где в отличие от носовой части не предусматривается размещение мощных орудий.

Командор нервными, но точными движениями пальцев набрал код доступа к Мозгу корабля. На дисплее замелькали данные, говорящие только об одном – обстановка катастрофическая: параметры корабля не сулили экипажу ничего хорошего, так как «Орей» находился в самом центре роя, став своеобразной мишенью. Плат перешел на голосовое управление: «Варианты выхода?» Тут же Мозг начал выдавать один за другим ответы в виде схем корректировки полета, относительно планеты и метеорного потока. Киян, чисто интуитивно, выбрал оптимальное решение, и резко отчеканил: «Вариант „Г“ – в действие!» Мозг немедленно отреагировал на команду, и повернул корабль дюзами к рою, затем дал ускорение, благодаря чему уменьшалась интенсивность бомбардировки, но увеличилась опасность для человеческого организма от перегрузок, превышающих допустимую норму.

За этот, казалось бы, короткий отрезок времени «небесные булыжники» настолько избили корабль, что последствия сразу дали о себе знать. Как было ясно из показаний датчиков, напичканных в разных частях корпуса корабля и являвших собой настоящую электронную «нервную» систему, «Орей» изрешечен так, что радиация буквально «сквозит» во все щели. Прогнулись от ударов створки ворот ангара, где помещался катер планетной разведки; вдребезги разбито одно поле солнечных батарей; бортовая обшивка перегрелась от непрерывного трения корабля с космической пылью; пробит кожух одного из силовых генераторов двигателя; повреждена система наведения нейтронно-пучкового орудия, самой мощной боевой единицы корабля, которой так и не успели найти применения в этой экспедиции.

Все эти мрачные сведения поступали на дисплей борт-инженера. Но Дана, как и все члены экипажа, находилась в перегрузочном трансе, и не могла не только что-то предпринять, но даже осмыслить происходящее. Будто налитые свинцом, руки и ноги отказывались слушаться; в груди что-то клокотало – легкие не дышали, а спазматически сокращались; глаза застилала кроваво-красная пелена; в голове стоял невыносимый монотонный гул; западал язык, вызывая отвратительную тошноту. Казалось, этому кошмару не будет конца….

Информация на дисплее врача-биолога, поступающая с датчиков, вмонтированных в каждое кресло, показывало опасное снижение коэффициента жизнедеятельности организма у всех членов группы. Но Ольстин, вдавленный в свое спасительное ложе, был не в состоянии облегчить участь ни своих собратьев, ни свою собственную. Могло случиться самое страшное – отказ центральной нервной системы… Однако, этого не произошло. Кибернетический Мозг корабля, далекий от таких человеческих эмоций, как сочувствие и сострадание, но безукоризненно выполняющий свое предназначение «контроль жизнеобеспечения», вынес холодное и бесстрастное решение – снизить скорость на несколько силовых единиц. Благодаря проявленному Мозгом «жесту гуманизма» уровень перегрузок стал неуклонно падать, и человеческому организму уже не грозила «критическая точка», другими словами, клиническая смерть. Экипаж был спасен, и постепенно стал приходить в себя.

Первым оправился от шока кибернетик, который сразу подал голос: «Ничего себе „русские горки“! Я чуть в штаны не нава…» Никлот, опомнившись, осёкся и невольно глянул на Дану.

Никто из экипажа не обратил внимания на этот плоский каламбур, поскольку требовался еще какой-то минимум времени для того, чтобы перевести дух после подобной «прогулки по краю пропасти», и убедиться, что за этим не последует очередная экстремальная ситуация. Что, кстати, не заставило себя долго ждать. Видимо, куча неприятностей была далеко не исчерпана, и теперь события стали развиваться по принципу падающего домино. Только сейчас астрофизиком было замечено опасное излучение во всем корпусе жизнеобеспечения: «Командор! Счетчик показывает повышение радиации в жилом отсеке! Черт возьми! Не могу понять, откуда проникает жесткое излучение?! На моем дисплее не зафиксировано ни оного источника!»

«… Этого еще не хватало!» – процедил сквозь зубы Плат, посылая очередной запрос Мозгу. Незамедлительно последовал ответ: «В одном из секторов защитного экрана, вероятно, разорвалась сетка отражателя». Да, но почему вероятно? Неужели один из датчиков вышел из строя? Тогда должна сработать сигнализация! Через несколько секунд Мозг приятным и равнодушным баритоном объявил о том, что перебит волоконный кабель, связывающий главный пульт с датчиками, расположенными в кормовой части корабля. Ужасно было осознавать, что корабль лишился «нервов» – это все равно, что человек, вдруг разбитый параличом, перестает чувствовать свои ноги.

А тем временем дыра в защитном экране продолжала «светиться» под жестким излучением, исходящим из работающих двигателей, подвергая опасности здоровье людей. И хотя на борту имелся робот-монтажник «Каракурт», эдакий механический паук, окрещенный так за свое сходство с земным насекомым, но никто из экипажа даже не обмолвился о нем, поскольку все прекрасно знали, что наладка только одного сектора защитного экрана займет несколько часов. А индикатор счетчика давно уже зашкаливал, предупреждая о повышенной радиации в рубке управления.

Ждать было нечего, и Дана безо всякого устного сопровождения включила систему «Кокон», тем самым «спеленав» в один миг каждого разведчика, словно мать – грудного младенца, не забывая, соответственно, и о себе тоже. Теперь каждое кресло и сидящего в нем человека покрывала своеобразная «простыня» из сверхплотного, но тонкого и эластичного материала, задерживающая значительную часть губительных частиц. Надо заметить, что находясь под такой оболочкой, человек не испытывал дискомфорт, поскольку облекавшее его зеркальное покрывало было абсолютно прозрачным изнутри; в «коконе» постоянно поддерживалась нормальная температура, влажность и циркуляция воздуха; к тому же, «простыня» была снабжена парой рукавов с перчатками, с помощью которых обитатель «кокона» мог не только свободно работать с клавиатурой пульта, но и при необходимости вдеть нитку в иголку. Хотя, конечно, столь совершенная индивидуальная защита не давала выхода из создавшегося положения.

О том, как работают генераторы двигателя, никто не знал, даже ясновидящий Мозг корабля. Создавалось впечатление, что обитатели «Орея» сидят «на бочке с порохом». Тем более, что космонавтов ожидал еще один «сюрприз» – отказал холодильник в топливном отсеке. Это значило, что вязкая вода, служившая ядерным топливом, от молекулярного расширения в любой момент могла раздуть перегретые резервуары. Тогда же, в момент соприкосновения раскалённых стенок топливных баков, желеобразное топливо, уже начавшее разлагаться на водород и кислород, вот-вот произведет цепную реакцию, сопоставимую со взрывом водородной бомбы, превратив корабль в газовое облако. И хотя такая вода несжимаема, но ослабленное взаимодействие молекул при всенарастающем высокотемпературном режиме сделает вязкую субстанцию рыхлой, при этом высвободится много энергии. Данное явление можно сравнить с туго сжатой, запертой замком мощной пружиной: открой замок – пружина распрямится, и… неконтролируемый процесс обернётся катастрофой.

Никогда командор не был таким подавленным, как сейчас. Впервые за много лет службы в космической разведке его угнетало чувство вины за неудачу койонской экспедиции, хотя, на самом деле, Плат не был причастен к причинам этого происшествия. Но, тем не менее, Киян не терял контроль над собой и окончательно взял себя в руки.

Сопоставив все обстоятельства, командор, видимо, в последний раз решил посоветоваться с Мозгом по поводу дальнейших действий экипажа. Ответ был коротким и строгим: «Покинуть корабль!» Киян мог и не спрашивать – он прекрасно понимал, что других шансов спасти разведгруппу не было, просто ему хотелось перед соратниками подтвердить правоту собственных намерений.

Последним приказом командора на борту «Орея» были слова, которые, пророкотав в шлемофонах металлическим скрипом, надолго отпечатались в памяти разведчиков: «Объявить сигнал „SOS“, выпустить на орбиту Койоны радиобуй с „черным ящиком“ корабля! Активировать вездеход для выброски на поверхность! Всем покинуть „Орей“!.. Бог даст – увидимся, ребята… удачи!»

Четыре кресла почти одновременно «провалились» в разверзнувшийся под ними пол, непосредственно в спасательные капсулы, которые, «почувствовав» в своем «чреве» несчастные души, автоматически задраили люки, а затем катапультировались.

Плат все еще медлил… Он бросил взгляд на четыре прямоугольные ямы в полу рубки управления, оставленные его товарищами, которые с минуту назад уже покинули корабль, и несутся сейчас в своих «скорлупках» в сторону Койоны, либо навстречу своему спасению, либо – своей гибели… Увидит ли Киян своих соратников еще когда-нибудь? Или они расстаются навсегда, как и с «Ореем»?

Командора невольно пробила скупая мужская слеза, ведь этот корабль многое значил в его жизни: здесь он вырос как личность, здесь узнал настоящую ценность человеческой души, здесь провел почти половину своей жизни, и поэтому каждый уголок на «Орее», каждая его деталь были особенно дороги Плату.

Тяжело вздохнув, Киян нажал на гашетку в подлокотнике кресла – пол под ним разошелся, и он не заметил, как катапультировался, находясь уже внутри тесной капсулы, летящей к злосчастной планете. Вдруг… командор инстинктивно зажмурил глаза от ослепительной вспышки, проникшей сквозь иллюминатор, и через какое-то мгновение он всем телом ощутил мощный толчок и сотрясание капсулы, с последующей продолжительной вибрацией, заставившей Плата застонать, вопреки его железной выдержке. Но стон вырвался из груди «космача» по другой причине…

«Корабль „Орей-8“, состоявший на службе космической разведки в течение двадцати семи земных лет и командированный четыре года тому назад в систему звезды Руфа для поиска подходящих условий поселения, в окрестностях планеты земного типа Койона столкнулся с метеорным потоком и прекратил свое существование. О судьбе экипажа пока ничего не известно. В зону катастрофы направлена экспедиция спасателей».

Из сводок Косминфо числа 41 Осьмицы месяца Кветеня Лета 8104 от Создания Мира в Звёздном Храме (17 апреля 2596 года по преходящему исчислению)

Глава 2

Вынужденная посадка

Плат ощутил нестерпимую ноющую боль в суставах и тошноту, подкатившую к горлу и мешавшую дышать. Спасательная капсула (эСКа) вошла в плотные слои атмосферы Койоны. Раскаленная обшивка капсулы не причиняла неудобств ее обитателю благодаря надежной системе охлаждения. И все же Киян взмок от пота, лившего с него градом, как в парилке. Это происходило, скорее, от внутреннего напряжения, и мышечного, и нервного.

Слабое аварийное освещение дополнялось ярким золотистым светом, проникающим в иллюминатор, отчего стенки и внутреннее оборудование эски отливали позолотой. «Тоже мне, Тутанхамон в саркофаге! Красивая смерть…» – пронеслась мрачная, но не лишенная иронии, мысль в голове Плата. Нет, ничего не предвещало неминуемую гибель… пока, до посадки. А там… одному богу известно – что ТАМ. Впрочем, уже ЗДЕСЬ, поскольку автоматика эски сработала на определенной высоте от поверхности планеты, выпустив щитки антигравитонов. Одна перегрузка сменилась другой: «невесомое» тело Кияна «пригвоздило» вдруг к креслу. Впрочем, не столько резкий толчок, сколько гравитация отозвалась гулом в голове и клокотанием в груди командора, который уже порядком отвык от настоящей силы тяжести, ведь на «Орее» была только жалкая ее имитация, несмотря на наличие мощной центрифуги. А пока эска медленно опускалась, компьютер обрабатывал информацию, поступающую с бортовых датчиков, о составе и свойствах атмосферы. Киян невольно посмотрел в иллюминатор, который теперь источал сине-зеленое свечение. Павел замер от увиденного. В матовой серо-голубой дымке редких облаков, до самого горизонта простиралось неведомое, мистически притягивающее к себе, будто разумное существо, тело планеты. И Плату казалось почему-то, что не он спускается в своем космическом «лифте» в эту преисподнюю, а сама Койона надвигается на него, громадным буро-зеленым существом, пытаясь проглотить хрупкую скорлупу эски с ее содержимым. Киян отпрянул от иллюминатора и его, давящего на психику, зрелища, от которого жгло под ложечкой. Он закрыл глаза, отчетливо слыша удары своего сердца.

Теперь Плат ждал последнего этапа посадки – торможения, когда произойдет автоматический «отстрел» топлива, во избежание удара капсулы о поверхность планеты. Через некоторое время корпус эски вздрогнул (сработала система торможения), и сильно накренился, плюхнувшись в какую-то жижу. Плат открыл глаза и посмотрел в иллюминатор. Стекло было мутным от медленно стекавшей с него грязи. Крен капсулы все увеличивался, и вскоре эска вовсе повалилась на бок. Теперь уже ничего нельзя было увидеть в единственный иллюминатор, так как сторона, где он находился, оказалась уже внизу. Киян освободился от страховочных ремней кресла, стеснявших его движения, и принялся за разбор информации выдаваемой компьютером о положении дел за бортом. Пальцы его нервно забегали по проекционной сенсоратуатуре пульта, и частенько попадали не на те точки, дрожа от волнения. Ведь в этот момент решался самый главный вопрос: как долго ему придется просуществовать на Койоне?

На дисплее появилась информация, и Павел протер глаза от наплывшей на них пелены, пристально всматриваясь в каждую бегущую строку. «Однако, не настолько уж все так плохо, как могло показаться!» – рассуждал вслух Плат, не отрывая глаз от виртуального панно. «Правда, вот только повышенное атмосферное давление и влажность воздуха. Ага… „тропики“ значит… температура сносная вполне… Вот еще: наличие флоры и… (о, Велес!), фауны! В общем, жить можно» – успокаивал себя Киян, но подсознательно ощущал тревожное волнение, по-поводу «молчания» телепатора (усилителя нейронного сигнала, одеваемого на лоб и виски, который по форме чем-то напоминал трёхпалую лапу хищной птицы), настроенного на общую для каждого члена экипажа частоту биоволн. А вот выходить в радиоэфир Плату пока ещё не было никакого резона – окно пеленгатора показывало, что «не видно» ни одного радиомаячка, вживлённого в тело каждого участника экспедиции. Но и бессрочно отсиживаться в капсуле, как улитка в ракушке, в ожидании чуда тоже было неразумно. Командор решил действовать…