Я как Единое. Сущность христианства и его судьба. Часть I. Понятие религии

4

Так, например, Гегель часто использует мотивы и действия персонажей античных драматических произведений таких авторов, как Софокл [7, 251], Аристофан [7, 398], не упоминая их в тексте явно. Или дает подробный анализ отношения «олигархическая оппозиция – император» первого века Римской империи, также не упоминая конкретных имен [7, 259]. В знаменитом анализе отношений «раб – господин» [7, 103—106] явно прослеживается влияние комедий Плавта, где раб зачастую помыкает господином. Образчик гегелевской иронии – иллюстрация сочетания возвышенного и низменного в физиологических деталях организма [7, 187].

5

Здесь следует быть осторожным – такой опыт таит в себе немало опасностей, «…в систему Гегеля трудно войти, но, войдя, почти невозможно из нее выйти» [5, 10].

6

Увы, сколь многие останавливаются на этом в своем развитии, останавливаются навсегда… Впрочем, так ли уж увы? Все достижения человечества замешаны на этом слепом порыве индивида к самоутверждению. Что стало бы с миром, если бы все вдруг углубились в самопознание, полезли бы в умилении целоваться друг с другом и покинули поля, фабрики, конторы, банки, биржи, правительственные учреждения?.. Нет, нет – всяк злак на пользу…

7

Это достигнутый результат. Но результат не есть само понятие. Понятие – это весь процесс борьбы за обретение результата (процесс генезиса понятия в действительности определяется Гегелем как идея). В «Феноменологии духа» этот процесс изображается яркими красками трагедии обретения сознанием самого себя, обретения свободы через необходимый опыт рабства. Сознание в этом процессе претерпевает метаморфозу трех форм: форму простого восприятия – чувственности, форму фиксированного разделения на я и не-я – рассудок и, наконец, – разум, форму достоверности того, что есть только Я, единое и единственное, и все, что есть, есть только вариации самоопределения Я.