Дела небесные, земные… Взглядом программиста

– Поздно.

– Да, вам, наверное, надо идти. Дома ждут жена, кошечка, – на лице жалкая улыбка, губки еле заметно подрагивают.

– Ни жена, ни кошечка не ждут. С женой последнее время были большие разногласия.

– Но ведь в семье все должно решаться сообща.

– Совершенно верно. Я тоже так считаю.

Пауза. Она ждёт. Что делать?

Помните эту сцену из старого фильма: «Как пройти в библиотеку?». Вот и я не придумал ничего лучшего:

– Устал. Не знаете, где можно здесь неподалёку попить кофе?

– Для кофе уже поздно.

Сердце пошло вниз. Значит, не то. И тогда – как в омут с головой:

– Может, как-нибудь на неделе на ланч сходим?

– Давайте.

– Я вам позвоню.

– Хорошо. Я буду ждать.

Мы разошлись. Карточка жгла мне портфель, и жар передавался в руку. Придя домой, я достал её – прямоугольник бумаги, на котором в трёх строках написаны коды моей судьбы. Русским почерком – тем, который ставится в школе и который так узнаётся в любой стране, когда русская женщина пишет по-английски, – написаны имя и телефоны. Звонить ещё не поздно, хотя классы вечерние. Беру телефон – чего ждать? Сердце прыгает, пальцы не попадают по кнопкам.

– Ира, здравствуйте. Может, мы сейчас договоримся насчет ланча, например, во вторник?

– Хорошо.

– Вы какую кухню предпочитаете?

– Японскую.

– Отлично. Я знаю пару неплохих мест неподалёку. Договорились.

Как прошла ночь и следующий день – не помню. Помню только одно: до вторника четыре дня. Долго. Вечером набираю номер:

– Ира, здравствуйте. Я подумал, может, мы поменяем и поужинаем в понедельник, чтобы не ждать до вторника?

– Но в понедельник ведь экзамен?

– Сразу после экзамена.

– Хорошо.

Наивный хитрец. Перенеся день, я заодно перенёс и время. Вместо невинного ланча телефон теперь передал совсем другое приглашение. И оно было принято.

Включаю компьютер. И пишу всему классу: «Информация об экзамене. На экзамен будет отведен один час ровно. Работы, не сданные после этого времени, приниматься не будут. У меня в этот вечер важное личное дело, и я с большим удовольствием покину колледж ровно в семь».

Я думаю, многие студенты удивились этой рассылке. Но моё письмо, хотя и разосланное всему классу, было адресовано только одной женщине – той, с которой я только что договорился идти на ужин и с которой, я уже чувствовал, начинается совершенно новая глава моей жизни. Я ещё не знал, какая глава, но предвкушение нового, радость возможного счастья уже жгли моё сердце. Короткий текст письма переводился просто: «Я очень рад и горю нетерпением в ожидании нашего ужина». И она прочитала его правильно.

Подготовка

До понедельника было не много времени и много дел. Во-первых, нужно было подготовить вариант экзамена. Но самое главное дело я сделал на следующий же день. Я поехал в магазинчик, где продавали заморские деликатесы, и там, в ряду с посудой, выбрал две маленькие фарфоровые кофейные чашки с блюдечками. Уже у кассы увидел шоколадную розу в красивой золотистой обертке и положил её рядом. Две маленькие кофейные чашки с блюдечками и шоколадная роза на ленте транспортера. Стоявшая за мной женщина, оценив мои покупки, с пониманием улыбнулась. Мне улыбалась сама жизнь, я смело шел вперёд, поднимаясь к вершине, и я знал, что в понедельник в ресторане кофе заказываться не будет.

Оставалась ещё одна деталь. Я хотел приготовить кофе так, как меня когда-то учил мой давнишний друг. Этот кофе должен был быть сварен так, как я никогда не варил до этого и как я, наверное, варить больше не буду, потому что уже незачем. Это должен был быть не кофе. Это должно было быть моим заявлением. Моим орудием завоевания. Первобытной дубиной, рыцарским мечом, дворянской шпагой. В канун Рождества он должен был нести тонкий аромат весенних полей, распускающихся в саду цветов. Он должен был передавать цвета восхода солнца и тени луны. Он должен был вместить радугу и капли летнего дождя. В одной небольшой чашечке должна была поместиться вся поэзия, накопленная человечеством за десять тысяч лет воспевания женщины, и еще оставить место для рыцарских романов, для Айвенго и алых парусов, для духов и туманов. Это должна была быть симфония, опера и кантата. Это должен быть кофе, сваренный мною для моей женщины.

Поэтому я отправился в арабский магазин и после недолгих поисков снял с гвоздя на стене моё орудие предъявления моих первобытных прав. Джезва. Как раз такая, как мне надо. С правильным дном, правильной формы. Джезва с большой буквы. Пакет арабского кофе стоял тут же. Необходимые пряности пришлось искать. Я не знал их названий по-английски, а посмотреть заранее не догадался. Но уходить без них я не собирался и был готов пробыть там столько, сколько нужно, но уйти во всеоружии и с открытым забралом.

До утра понедельника осталось несколько часов, и теперь можно приступать к наименее существенному делу – подготовить вариант экзамена. Спать некогда. Завтра – мой день.

Экзамен

Без пяти минут шесть розданы варианты экзамена. Проход по рядам. Проверка, что, кроме ручек и карандашей, на столах ничего не лежит. Ровно в шесть часов дана команда перевернуть экзаменационные листы и начать экзамен. На доске пишется время начала и конца. Время пошло. Через каждые пятнадцать минут исправляется время, оставшееся до окончания. В классе чувствуется напряженность. Для них эти пятнадцать минут проходят очень быстро. Для меня – очень медленно. Наконец начинают сдавать первые работы. Еще пять минут. Осталось несколько человек. Среди них – она. Время истекло. Она сдает последней, но точно в срок. Я кладу пачки исписанной бумаги в портфель, вытираю доску. Она – собирает свою сумочку и подгадывает время под меня. Вместе выходим из класса, и я гашу свет. Проходим к выходу. На ступеньках, тех самых ступеньках входа в колледж, она говорит адрес и как ехать. Я там буду через пятнадцать минут.

Моя машина чиста снаружи и прибрана внутри. Я – в своих лучших брюках и ботинках. Выбрит и причесан. Я готов. Звонок в дверь. Дверь открывается практически сразу. Она уже собрана. Идём к машине. Открываю ей дверь, жду, когда она устроится, и аккуратно закрываю. Сажусь. Поехали. В проигрывателе поставлен диск с французскими шансонами. Выбрано правильное место и отрегулирована громкость, чтобы песни звучали тихо и романтично, ноктюрно и завораживающе. Создавали легкую тоску и хорошее настроение. До центра города десять минут. Вопрос с парковкой меня не волнует. Моя основная работа как раз в центре, и у меня есть карточка в подземный гараж. Мою спутницу такое проявление посвященности впечатляет. Настроение для ресторана и, похоже, для вечера создано. Выходим в темноту ночи.

Ночь

Все города, где я только ни побывал во время моих странствий по свету, особенно красивы ночью. Ночь скрывает пыль, грязь и мусор, которым люди так любят отмечать своё пребывание на земле. Включаются декоративные лампочки и подсветка. В реках и прудах отражаются городские огни. Из воздуха вместе с дневной духотой исчезает мирская суета, и наступает освежающая прохлада. Земля поворачивает своё лицо к отдаленным туманностям и галактикам, открывает людям глубину неба, удаленность вечных звезд, луну, плывущую в облаках сквозь голые ветки осенних деревьев. Ночь – это не время Темноты. Ночь – время Романтиков. Время романсов и серенад под гитару. Это время любви и мечтаний. Ночь открывает человеку связь с давно ушедшими временами и даёт возможность продолжить себя в будущее. Пройдитесь ночью по опустевшему средневековому городу, тускло освещённому редкими фонарями на пересечениях кривых улочек. Услышьте в полной тишине, как громко звучат ваши шаги по старым плитам и камням брусчатки. И если вам не почудился в наглухо закрытых ставнях проблеск света от лампы сгорбленного алхимика, если под балкончиком за поворотом вам не мелькнула неясная тень закутанного в плащ кабальеро с гитарой и шпагой, закройте эту книгу. Вы – не мой читатель.

В фешенебельном пригороде, примыкающем к столице с севера, особенно красива ночью центральная улица. Cтволы деревьев на бульваре обёрнуты нитями светящихся гирлянд. В окнах высоких офисных зданий загорелся свет. Рестораны и магазины распахнули свои двери. Люди толпятся у стоек баров и у магазина мороженого на углу. Японский ресторан выходит окнами на бульвар, и перед нами открывается текущая непрерывная река людей, каждый со своими делами, каждый со своими заботами. Может, у того молодого человека разбито сердце и он ищет утешения и забвения, все равно призрачного и бесполезного. Эта счастливая пара сейчас вне времени и пространства. Она существует только для себя и в себе. Надолго ли хватит защитного покрывала, скрывающего их от мира? Надолго ли хватит их любви, чтобы оградить их от разрушающего света дня, неизбежно приносящего никчёмную глупую суету и мелочные заботы?

Я люблю восточную кухню и лихо обращаюсь с палочками. Мои познания в суши сформировались во время ланчей с коллегами, и я уверенно макаю ролл с васаби сверху в соевый соус. Моя спутница не торопится и раскладывает свои роллы суши и сашими на тарелке. Прихожу ей на помощь – вот хрен, но будьте осторожны, он хорошо пробивает. Она тонко улыбается:

– Я жила в Японии пять лет, это, конечно, не совсем суши и не совсем сашими, но все равно очень вкусно.

Развитие совершенно неожиданное.

– Вы жили в Японии? Как это интересно! Расскажите!

Япония. Страна за далёкими морями. Страна Фудзиямы с вершиной в до боли в глазах белом снегу. Страна восходящего солнца, красочных кимоно чистейшего шёлка. Страна поклонов и улыбок. Страна самураев и кодекса чести. Зачем мне рассказывать о Японии, где я никогда не был? Что я смогу вам сказать?

Ужин подходил к концу. Мы давно уже были на ты. Подходит официантка и спрашивает насчёт десерта. Наступает время истины.

– У меня есть предложение не брать здесь десерт, а поехать попить кофе ко мне. Я постараюсь приготовить хороший кофе.

– Нет, спасибо…

Всё рухнуло.

– …Поедем лучше ко мне.

Кто говорит, что ночь – время тёмных сил и зла? Не слушайте его лживых речей, отвернитесь от его бесстыжих глаз! Ночь – время, когда рождаются надежды. Ночь – время, когда приходит счастье и обновление. Вчера вечером ветки на деревьях были голые. Утром на них уже набухли почки. Это новое – результат ночи. Сама вселенная зародилась из мрака. Ночь – время любви, которая движет миром.

Кофе

Собственно говоря, всем должно быть понятно, что произошло после того, как мы покинули ресторан и поехали назад. Я всегда удивлялся, как женщина, в первый раз встретившись с мужчиной, не побоялась заехать с ним в пустынный подвальный гараж и потом вернуться туда же за машиной. Но она потом говорила, что она весь семестр смотрела на мои руки в мелу у доски и что полюбила меня за мои руки. Что мои руки давали ей чувство уверенности и защищённости.

Кофе пили на кухне за маленьким столиком, сидя рядом друг с другом. Моя рука оказалась на её талии, и она подвинулась чуть поближе, чтобы мне не нужно было тянуться второй, дальней рукой. Между моими ладонями и её кожей была тонкая белая кофточка, и в какой-то момент её ткань оказалась сверху…

Любовь, зародившаяся в декабре, накануне Рождества, должна была быть удивительно волшебной и прекрасной. Рождественская сказка спустилась на землю после векового отсутствия и выбрала для этого нас. В ночь за неделю перед Рождеством мы были выбраны для того, чтобы пронести огонь любви дальше и передать его потомкам.

Утром, я наклонился, чтобы завязать ботинки, и она увидела пробивающуюся на макушке лысину.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать семь. Старый? – я посмотрел на неё снизу вверх.

– Нет. Мне тридцать пять.

Я выпрямился. Она обняла меня, и я почувствовал, как удивительно правильно мы подошли друг к другу. Мы соединились, как две половинки разорванного листа, – без всяких просветов и сгибов, как будто этот лист никогда не разрывался. Она ещё раз тронула пальцами мою макушку и пошагала по коже пальцами.

Как она потом любила это делать!

Каждую пару бережет свой ангел-хранитель. Нас берегли наши руки. Нам надо было только взяться за руки, только обняться – и все проблемы и разногласия уходили без следа. Мы опять становились одним целым, одним неразорванным листом бумаги, на котором писалась история нашей любви. Не оказалось моих рук рядом в тот момент, когда они были особенно нужны. Не увидел ангел – хранитель, не успел вовремя.

Любовь

Любовь, вспыхнувшая внезапно между двумя одинокими людьми в чужой стране, разгорелась в один момент и поглотила нас без остатка. Мы искали каждую минуту, чтобы быть вместе. Она приезжала в центр, к офису компании, чтобы сходить со мной на ланч. По субботам она ездила в колледж на языковые занятия, но выезжала намного раньше и приходила ко мне, ещё спящему в своей квартире. У неё были ключи от моей квартиры и от моей судьбы. Если я уезжал, она приходила в пустую квартиру и плакала в одиночестве. К моему приезду на столе стояла карточка со словами «Здравствуй, любимый». Все выходные мы проводили вместе. Мы не могли оторваться друг от друга, выходили только чтобы поесть, словно наверстывая прошедшие годы. Работая и преподавая по вечерам, почти без ночного сна, я не знал, что такое усталость. Работа шла, любовь горела в груди, душа парила в облаках, и жизнь, казалось, повернулась ко мне своей лучшей стороной.

Мы обошли все места и все парки в окрестностях. Она смеялись моим шуткам, она наслаждалась моей хитрой улыбкой в усы, она клала руку мне на шею в машине, и я не хотел поворачивать голову, чтобы посмотреть в зеркала.

Она любила смотреть, как я ем. Она наливала мне тарелку супа и, опираясь локтями на стол, стояла, совершенно по-женски подперев голову рукой, и смотрела.

– Я люблю смотреть, как ты ешь.

И это была музыка сердца.

Она приходила ко мне, и я ей жарил на гриле еду, которой она не могла наесться. Мы объездили всё побережье. Мы стояли, взявшись за руки у горных водопадов. Мы целовались под гром салютов Дня Независимости в городках на берегу океана, сидя на балконе, глядя на проходящих внизу людей и ужиная сочными крабами и креветками. Мы брали шампанское в номер и вешали табличку «Не тревожить».

Мы… Но зачем я буду тревожить то, что было. Пусть это останется там, в дальних углах памяти, закрытых тяжёлыми дверями под пыльными заржавленными замками. В тех углах, вход в которые охраняет сонный древний страж с потемневшим конвертом из-за обшлага: «Не велено».

********

Она позволяла мне всё, и в ответ получала то же. Она прощала мне любые обиды, которые я наносил по глупости или незнанию, обиды, которые она не простила бы больше никому, и я ей прощал все её обиды и всю ревность, даже к родителям и ребёнку, потому что любовь закрывает на всё глаза.

Она наслаждалась своей безграничной властью, данной ей её первобытной праматерью. Она знала, что власть её абсолютна и распространяется на любого мужчину, оказавшегося в её окружении. Глядя на это, я часто вспоминал срок, прошедший между двумя постелями – смертной постелью её мужа и нашей первой постелью любви. Любовь слепа. И любовь эгоистична. Я хотел быть у неё одним, единственным и незабываемым. Я хотел быть с ней перед лицом вечности, и, будучи программистом и выстраивая цепи событий, я смутно чувствовал за спиной давящий на плечи тяжкий груз. Призрак первого мужа невесомой тяжестью давил на моё сердце. Лёжа на его месте, я чувствовал направленный на меня его взгляд, я ощущал холод, идущий от его подушек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.