Кёнигсберг 1761. Тайна русского поручика

– Пятнадцать лет назад, – продолжал Богомольцев, – был изобретён аппарат, способный накапливать электричество! Это – так называемая «лейденская банка», соорудили её двое учёных независимо друг от друга. Это голландец Питер ван Мушенбрук со своим учеником Кюнеусом, и немецкий физик Эвальд Георг фон Клейст. Кстати, последний своё изобретение назвал «медицинской банкой»!

– Интересно, почему?

– Видимо, хотел использовать её в медицинских целях…

– Но как?.. Это же чрезвычайно интересно и важно!

– Доказано, что электричество… воздействует на наше тело. Опыты с лейденской банкой показали, что электрический разряд вполне может убить человека. Я уж не говорю о грозовой молнии, хотя, достичь такой мощи, как молния, нам не скоро ещё удастся…

– Значит, ты считаешь, что слабое… электричество может благотворно влиять на живых существ? Впрочем, а почему бы и нет: ведь ещё величайший врач древности Парацельс говорил, что малая доза превращает любой яд в лекарство и наоборот!

– Не только считаю, но даже утверждаю! И на растения, и на животных, и… на людей! Важно только знать его величину и… правильно выбрать место воздействия. Но для этого нужны опыты, много опытов… а вот самой установки у нас пока нет…

Болотов достал трубку и принялся набивать её табаком. Богомольцев с жадностью набросился на жареные колбаски. В зале продолжала играть тихая музыка.

– И что же, – закуривая, спросил Андрей Тимофеевич, – медицина не против воздействия на тело человека слабых электрических разрядов? А церковь?..

– Профессор медицины Пауль Майбах надеется, что электричеством можно лечить людей! – ответил Никита. – Создав такой аппарат, мы впишем в историю медицины новую страницу!.. Что же касается церкви, то священнослужители по своему обыкновению всё, что касается электричества, считают чертовщиной.

Болотов хорошо знал упомянутого профессора, невысокого доброжелательного и аккуратного человека, уже пожилого, но ещё довольно бодрого. Как рассказывали, тот оставался вежливым и искренним даже в разговорах с мошенниками, что часто помогало избежать неприятностей, поскольку злоумышленники сами рассказывали ему о своих коварных планах… Майбах в январе приезжал к губернатору, резиденция которого находилась в Королевском замке, когда тому занедужилось, и с честью выполнил свою работу. Хоть и смешно признаться, особенно в наш просвещённый восемнадцатый век, но на Василия Ивановича Суворова была наведена порча, причём, исходила она от тайной масонской организации, пустившей цепкие и глубокие корни в Кёнигсберге, и руководимой непосредственно прусским королём Фридрихом II.

Старый Фриц в своих коварных замыслах пошёл ещё дальше. Не имея возможности победить Россию на полях сражений, он выбрал другой путь: погубить императрицу Елизавету Петровну, зная, что после неё российский престол займёт Пётр III, готовый вернуть своему кумиру всё завоёванное Россией в настоящей войне.

Но, сбудутся ли его планы или им помешают действия, предпринятые русскими офицерами, покажет время. Однако, то, что именно профессор Майбах заинтересовался «электрической медициной», уже говорило о многом. А Никита… Парень толковый и добрый, но с ним вечно что-нибудь случается. Он склонен к опозданиям и частым падениям, так что никто уже не удивляется тому, что он, как минимум, два раза в месяц, ходит прихрамывая. К тому же этот приятель частенько принимал поспешные решения, мобилизуя все силы на достижение цели, не имеющей никакого рационального объяснения.

– Идея заманчива, – согласился с собеседником Андрей Тимофеевич. – Но прежде… мне бы хотелось ознакомиться с работами тех, кто уже внёс свой вклад в развитие этой науки…

– Разумеется, дорогой друг! – Никита был настолько воодушевлён, что залпом осушил целую кружку пива. После этого он говорил, уже слегка запинаясь. – У нас в библиотеке имеются работы Герике, Бозе, Винклера, а также Хоксби, Клейста, Мушенбрука! Представь, мы создадим накопитель электричества, который будем заряжать как от сконструированных нами электрических машин, так и от молнии… Да-да, и такие способы тоже есть! Затем мы сможем использовать полученное электричество в самых благородных целях! Например, в медицине или земледелии…

– Ты завтра сможешь доставить мне эти работы, Никита? – Болотов уже загорелся новой идеей.

– Конечно. А если тебе понадобятся помощники, мы все, российские студенты Альбертины, к твоим услугам!

– Это – прекрасно! – Андрей Тимофеевич вдруг почувствовал, что тоже изрядно голоден.

Весь следующий день в канцелярии кипела обычная рутинная работа – приносили и уносили кипы документов, которые нужно было рассмотреть, согласовать и определить их дальнейший ход. Болотову, как переводчику, тоже некогда было расслабиться: следовало вникать в приказы и распоряжения, просьбы и ходатайства, сметы и счета, а также множество других, важных и не очень, бумаг. Работы было много: кроме дел, не связанных непосредственно с войной, генерал-губернатору были поручены все находящиеся в Восточной Пруссии войска.

Через тонкую перегородку от «владений Болотова» сидели остальные члены канцелярии, к которым недавно присоединились двое – поручик Козлов Савва Константинович, с коим Болотов, скорее, приятельствовал: тот был прост и толст, как бочонок с альтштадским пивом, но человек душевный и честный. Другой же был корнет Наседкин, тот каким-то образом вышел в офицеры из полковых писарей. С ним Андрей Тимофеевич был знаком мало, да и характерами они очень разнились. Словом, дружбы промеж ними не было.

В процессе работы с документами пришлось отвлечься на ещё одно занимательное мероприятие. Дело в том, что молодым людям, помимо прочих увеселений, кои те находили в городе, захотелось самим поставить театральное представление. Работавшая в Кёнигсберге труппа уехала выступать в другие города, и театра с началом весны не стало. Красивого же зрелища хотелось всем. Поэтому наиболее деятельная часть русских горожан, а именно – Григорий Орлов, Василий Зиновьев и Пётр Думашнев решили поставить трагедию «Демофонт», и стали подыскивать актёров. Одна из ролей досталась Болотову…

Когда основная работа в канцелярии закончилась, а небо за окном изрядно потемнело, к Болотову зашёл Никита Богомольцев. Не просто заглянул, а принёс с собой несколько аккуратно перевязанных синей тесьмой книг. Выглядел он, словно именинник – сиял, да и только, а рот был разинут до ушей в благодушной улыбке.

Больше двух часов молодые люди разбирались в доставленных книгах, спорили, делали пометки для себя на листах бумаги, словом, «входили в тему».

Болотов изучил устройство «лейденской банки» – обычной стеклянной посудины, с внешней стороны к которой прикреплялся свинцовый лист, а с внутренней – засыпалась дробь. Через крышку продевался провод, касавшийся дробинок. Другой провод цеплялся за свинцовый лист. Никита объяснил, что на обоих металлических проводниках скапливаются электрические заряды, которые имеют положительные и отрицательные значения. Стекло не даёт им соединиться, иначе мгновенно произошёл бы разряд. Количество накопленного электричества зависит от площади проводников и толщины разделяющего их непроводника. Однако, вечно храниться в банке оно не может, поэтому разряд всё-таки происходит, но в этом случае он протекает гораздо медленнее и слабее.

Кроме того, Андрей Тимофеевич узнал, что изучением электричества занимаются и в Петербурге. Например, Михайло Ломоносов и Георг Рихман изучали атмосферное электричество, которое проявляется грозовыми разрядами. Они соорудили «громовые машины» – металлические стержни, которые вынесли на крышу дома и соединили проволокой с измерительными приборами. Несколько лет назад (в 1753 г.) во время одного из наблюдений Рихман был убит молнией. Ломоносов же продолжает исследования и уже создал свою концепцию электричества – эфирную.

А вот и новая работа Франца Теодора Эпинуса (25), напечатанная в Петербурге в 1759 году! Она называется «Опыты теории электричества и магнетизма». В ней учёный установил связь между электрическими и магнитными явлениями. Кроме этого, он применил математику для описания электрических явлений.

В общих чертах Болотов вник в эту интереснейшую тему. Он понял, что электрическую силу создают некие мельчайшие «искры», так называемые заряды, положительные и отрицательные. Вокруг каждого заряда возникает небольшое «эфирное пространство» – электрическое поле, заметить которое человеку невозможно. Но оно воздействует на другие заряды – одни притягивает, другие, напротив – отталкивает. Как два полюса магнита – разноимённые – притягиваются, а одноимённые отталкиваются. «…Причём с неимоверной силой! – размышлял на досуге молодой поручик. – Попробуйте соединить два однородных полюса магнита и убедитесь, что это просто невозможно! Поразительная силища начинает вам сопротивляться. А что, если эту загадочную мощь попытаться использовать во благо людям?.. Пусть она крутит колёса экипажей и телег, поднимает тяжести, исцеляет больных! И в военном деле от неё мог бы быть большой прок. Например, можно создать кирасу или шлем, которые станут „отводить“ от солдат пули и картечь. Или придумать магнитные щиты, чтобы „разворачивать“ пушечные ядра или даже отправлять их обратно в стан врага» … Между магнитными и электрическими полями много общего. Даже доказано, что одно из них может породить другое.

А лечение электричеством практиковали ещё в далёкой старине. В качестве вещества, несущего на себе электрические заряды, брали натёртый шерстью стеклянный шар или янтарь. Электрическое поле, возникающее вокруг этих предметов, благотворно влияло на лечение различных недугов. Если же применить слабенькие электрические разряды, то можно восстановить утраченную по каким-либо причинам работу мышц, вернуть им прежнюю силу. Но, кроме этого, древние медики лечили электрическим полем и другие заболевания, вплоть до обычной простуды.

– Так вот, почему профессор Майбах проявил такой интерес к электрическим машинам, – понял Болотов.

– Да, друг мой, – ответил Богомольцев. – Но я уверен, что электричество поможет не только медикам, но и тем, кто занимается земледелием. Например, оно может пригодиться растениям для их лучшего роста и цветения, позволит избавляться от сорняков и вредителей…

– Воистину, возможности электричества безграничны, – пробормотал Болотов.

– Вот давай и сооруди аппарат, который позволит нам провести ряд опытов. Нам понадобится сама электрическая машина, а также накопитель электричества, вроде «лейденской банки» … Я сказал «накопитель»? Нет, накопители!

На другой день Болотов выкроил немного времени из своего рабочего распорядка, и сел за чертежи. Книги с рисунками и пояснениями были у него под рукой. Накануне ночью он много думал над этой темой.

Электрическая машина… Можно соорудить нечто, подобное тому, что уже используется. Чертежи и устройство такой машины описаны в работах, принесённых Никитой Богомольцевым… Стеклянный диск и педальный механизм – тут нужно подумать. Видимо, от размеров диска и скорости его верчения зависит количество вырабатываемого электричества… А накопитель? Что-то вроде «лейденской банки». А что там у Эпинуса?.. Малопонятные значки-закорючки, описывающие электрические процессы. Но в них нужно потрудиться вникнуть, нельзя идти одним лишь эмпирическим путём…

После обеда Андрей Тимофеевич вознамерился пойти в Альбертину. Он заготовил целый список непонятого им по теме электричества и надеялся, что беседа со знающими людьми прольёт свет на те моменты, которые пока были закрыты тенью его невежества.

Он посторонился, давая пройти мимо него по тесному коридору нескольким студентам, и поднялся на второй этаж. В Университете чувствовалась сырость и прохлада. Но весна уже успела заглянуть и сюда.

– Господин офицер кого-то ищет? – голос Болотову показался знакомым. А вот и сам его обладатель – маленький человек в простеньком парике, стареньком сюртуке и с тростью. Сам Кант!

– Приветствую вас, господин приват-доцент. Я ищу аудитории, занятые под физику. А также приват-доцента Коля, – учтиво поклонился офицер.

– А, это вы, молодой человек, – улыбнулся Кант, узнав поручика, с которым недавно имел непродолжительную беседу. – Всё спешите куда-то… У вас вид, словно вы одержали победу над Фридрихом Великим! Позвольте же узнать, что вас так обрадовало?

– Идеи, господин приват-доцент. Новые идеи и неуёмное желание их воплотить в жизнь!

– Как это прекрасно, – одобрительно улыбнулся Кант. – Деятельность – это наше определение. Вы рвётесь к новым знаниям, ибо человек не может быть никогда совершенно доволен обладаемым и всегда стремится к приобретениям. И хорошо, если это обладаемое – знания… Ведь совершенно не стыдно чего-либо не знать, зазорно не иметь тяги к учению.

– Признаться, у меня постоянное желание приумножать знания… Возможно, на склоне лет я уже не буду так гоняться за желаемым…

– Э, нет, мой юный друг. Обычно смерть застает человека на пути к чему-нибудь, что он страстно желает иметь. Если Бог даст вам всё, чего вы хотите, то вы в тот же момент поймёте, что это всё – ещё не всё!

– Да, пожалуй, так оно и случится…

– Поэтому в нынешней жизни мы не видим этому конца и уповаем, что в будущей сей узел будет развязан.

«Будущая жизнь! – мелькнуло в голове у Болотова. – Дай Бог, в этой жизни решить правильно все вопросы, дабы в будущей не было совестно…»

Глава 4. Теория и практика электрической материи

Приват-доцент Михель Коль был грузным мужчиной с круглым животом и крупными руками. Казалось, он только что вышел из бакалейной лавки, где работал рубщиком мяса – настолько его внешний вид не вязался с той деятельностью, которой он занимался на самом деле. Свечи, стоящие на столе в медном канделябре, освещали лицо учёного, также круглое, с резкими морщинами на широком лбу. Внимательные, серые глаза прятались под мохнатыми бровями, а крупный острый нос выдавался далеко вперёд. Создавалось впечатление, что перед вами – гигантская птица – то ли сова, то ли выпь. Или же – хозяйственный и деловитый майский жук. Голос преподавателя оказался, напротив, довольно мягким, даже певучим.

– Вы ко мне, господин офицер? – оторвался от бумаг, разбросанных на столе в кажущемся беспорядке, человек-птица-жук.

– Если вы тот, кого я ищу, – улыбнулся Болотов. – А разыскиваю я приват-доцента Михеля Коля. По чрезвычайно важному делу. Позвольте представиться, я – письмоводитель и адъютант генерал-губернатора Восточной Пруссии поручик Болотов Андрей Тимофеевич.

Взгляд, брошенный из-под бровей университетского мужа в сторону поручика, напоминал разряд электричества из «лейденской банки».

– Приват-доцент Михель Коль – это я, – ответил учёный. – Чем вызвала интерес у столь высокого начальства моя скромная персона?.. Вы присаживайтесь, господин поручик, – любезно предложил он Болотову. – Ожидается прибытие из Петербурга новой группы студентов? Что ж, мы сумеем разместить всех, и никого без дела не оставим! – Коль улыбнулся и потянулся за трубкой.

– Нет, сударь, я не по поводу студентов, – уселся на стул поручик. – У меня к вам дело, касающееся… электричества, – услышав это слово, приват-доцент вздрогнул. – В процессе ознакомления с этим… явлением у меня возникли некоторые вопросы, которые я хотел бы обсудить лично с вами… Если, конечно, вы сочтёте удобным и возможным подобную беседу со мной.

Коль набил трубку табаком, взял канделябр и прикурил от огня свечи. Оба небольших окошка в тесном кабинете на втором этаже были отворены, и помещение наполнялось свежим и влажным мартовским воздухом.

– Вот уж не ожидал, что русские военные заинтересуются электричеством… Хотя, если попытаться использовать его в качестве оружия, можно многого добиться. Так что же вас заинтересовало, молодой человек? Я попробую ответить на ваши вопросы, хотя, должен признаться, что в данной области осталось ещё много неизученного…

– Если позволите, я тоже закурю…, – Андрею Болотову, которого из-за беспокойной кочевой жизни порой досаждали запоры, один из знакомых врачей посоветовал выкуривать трубку вместе с утренним чаем. И принимать кое-какие пилюли. Табакокурение, как считал поручик, помогло ему избавиться от «деликатного» недуга, а затем стало неотъемлемой частью его жизни.

Закурив трубку, Андрей Тимофеевич начал разговор.

– Что же это такое – электричество? Осязать, видеть и обонять его невозможно, но получить удар, от которого уже никогда не оправишься – проще простого… Что по этому поводу думают учёные мужи?

Коль поднялся из-за стола. «Приятный юноша, – подумал он о Болотове. – Пытливый… Вижу, не зря говорят о русских, что царь Пётр привил в их стране науку, а Елизавета Петровна – вкус! Но любое познание начинается обычно с сомнения. Вот почему, чем талантливее человек, тем больше в его душе противоречий, колебаний и неуверенности?»…

– Я распоряжусь, чтобы нам подали кофе, – промолвил он и скрылся за дверью.

Когда же учёный вновь сел за стол, то сразу приступил к изложению:

– Видите ли, молодой человек, – взгляд его устремился куда-то к противоположной стене, под потолок, – многие тысячелетия человек жил бок о бок с электричеством, видел его проявления и результаты воздействия, но не задавался вопросом: а что это такое? Можно ли его применить для каких-либо практических нужд? Впрочем, в Древней Греции электричество уже использовали в лечебных целях… Но, как объект серьёзных исследований, оно стало рассматриваться лишь в прошлом веке…

– Мне известно о некоторых изысканиях, проведённых Уильямом Гильбертом, Отто фон Герике, Францем Теодором Эпинусом, Михаилом Ломоносовым, Питером ван Мушенбруком и Эвальдом Георгом фон Клейстом…

– Приятно сознавать, что передо мной – человек, уже изрядно подготовившийся к беседе, – с улыбкой заметил Коль, выпуская клубы дыма через ноздри, затем продолжил: – Более-менее цельную теорию электрических явлений создал Бенджамин Франклин… лет двадцать назад. По его словам, в мире существует особая эфирная материя… Она представляет собой некую тонкую, невидимую и невесомую… жидкость. Причём, частицы этой субстанции, а они неимоверно малы, имеют обыкновение отталкиваться друг от друга и притягиваться к тем или иным предметам…

Болотов согласно кивнул, и всем своим видом показал, что он желает и далее впитывать информацию от учёного Альбертины.

– Электрическая материя содержится во всех телах, – продолжал тот, – в определенных количествах. Обычно её присутствие никак не обнаруживается. Теория Франклина гласит: если же в теле появляется избыток данной материи, то предмет электризуется положительно. А если в теле будет недостаток этой материи, то оно получает отрицательный заряд…

– То есть, мельчайшие частицы…, – Болотов хотел показать, что понял мысль приват-доцента, но тот перебил его:

– Совершенно верно, господин поручик. Как утверждает Франклин, электрическая материя состоит из особо мелких частиц, поэтому она легко проходит сквозь вещество. Особенно легко – через металлы. Сейчас для передачи электричества, как вы знаете, используют железную и медную проволоку… Но Франклин сделал одно важное положение, касающееся сохранения электрического заряда. Например, для создания на каком-нибудь предмете отрицательного заряда от него отнимают некоторое количество «электрической жидкости». Но эта отнятая «жидкость» должна перейти на другой предмет и образовать там положительный заряд такой же величины. А если эти предметы или тела соединить, электрическая материя распределится между ними так, что они станут электрически нейтральными…

Дверь со скрипом отворилась, в помещение вошёл слуга приват-доцента, принёсший поднос с чашками. Вокруг распространился необычайно приятный аромат кофе.

– Франклин сумел доказать свои предположения на деле, – продолжил Коль, протягивая одну из чашек Болотову. – Он провёл занятный опыт. Представьте двух человек, стоящих на смоляном диске. Этот диск нужен для изоляции людей от земли и окружающих предметов. И вот, один человек натирает шерстяной материей стеклянную трубку, а другой касается этой трубки пальцем. Проскакивает искра. О чём это говорит? О том, что оба человека оказались наэлектризованными: на одном скопились отрицательные электрические заряды, на другом – положительные. И их заряды были равны по абсолютной величине. Когда же произошло соприкосновение, люди потеряли свои заряды и стали электрически нейтральными…

– Всё это чертовски занятно, господин приват-доцент! – воскликнул Болотов.

– Да, господин поручик. Кажется, что всё просто… Но тысячи учёных бьются над данной проблемой, а открытия делают единицы… Кстати, вы упомянули Ломоносова. Они с Рихтером создали приборы – «электрические указатели», которыми фиксировали величины атмосферного электричества. А их «громовые машины» – довольно остроумное изобретение, хотя и опасное…

Оба на время замолкли, потягивая кофе. Учёный вынул из кармана сюртука брегет на цепочке и посмотрел время. «Он совсем не похож на наивного и склонного убегать от проблем мечтателя. Этот русский не скользит по жизни, а вникает в неё глубоко, – думал наставник. – С него мог бы получиться весьма толковый ассистент»…

– Верно, уже поздно? – осведомился Болотов. – Я не решался потревожить вас во время занятий…

– Ничего страшного, – улыбнулся Коль. – Тема электричества – невероятно интересная… Совсем недавно это явление казалось чем-то необычным, даже сверхъестественным… Каждый обыватель из любопытства хотел ощутить его на себе. Я не говорю об учёных, которые проводили эксперименты и зачастую не только уродовали своё тело, но и лишались жизни… А сейчас для обычных горожан создали аттракцион, заключающийся в ударе электрическим разрядом небольшой силы, причём этот аттракцион пользуется невероятным спросом!

– А каковы основные способы… получения электричества? Я слышал о соответствующих машинах и об атмосферном электричестве. И тем, и другим способом можно «добыть» известное количество…

В ответ приват-доцент Коль добродушно рассмеялся.

– Вы знаете, молодой человек, что ещё совсем недавно электричество брали от кошек? Известно ведь, что трение шерсти или шёлка создает электричество. Но таким образом оно образовывалось в малых количествах, и решили получать её из… мёртвых котов.

– Неужели… – только и мог произнести Болотов.

– Да-да, не удивляйтесь. Было создано специальное устройство, вроде «лейденской банки», дающее возможность получать электричество в любом объеме. А для того, чтобы его зарядить, прибегали к трению «электрона» о шерсть животного.

– Правда, – продолжил приват-доцент, сделав глоток кофе, – многие сейчас стараются заработать на электричестве. Я вам уже говорил об «аттракционе ударов»… Но некоторые… с позволения сказать, «испытатели» пытались узнать, является ли человеческое тело проводником для электричества… Они не придумали ничего лучшего, как подвесить на верёвке ребенка. Электрифицированной палкой тёрли о его ноги… Как говорят очевидцы, на лице ребёнка появлялись огненные всполохи. Так научные эксперименты перерастают в дешёвые представления и способы заработка денег…, – грустно закончил он.

– Я надеюсь, что чем больше мы будем изучать электричество, тем разумнее будут становиться люди в использовании его возможностей…

– Лет десять назад, – усмехнулся Коль, с целью улучшения интимной жизни некие изобретатели стали использовалась электрокровать. В Англии сейчас на рынках продаётся кровать, через которую пропускается электричество. В рекламе Джеймса Грэхема так и указано: «Эта „божественная постель“ с помощью электрических разрядов поможет „зарядить“ пары, потерявшие друг к другу интерес»!..

Но более значимая отдача от изучения этого явления оказала влияние на создание громо- или молниеотводов. Если раньше молния била в дерево или высокое здание, то сейчас она бьёт в молниеотвод. Весь заряд «стекает» по нему в землю… Вы помните, в прошлом году в Кёнигсберге случилось большое количество пожаров из-за ударов молнии. И к чему привёл панический страх перед ними? – Коль усмехнулся. – Молниеотводы стали устанавливать на шляпах, зонтах и иных предметах.

Так что, если вам понадобилось атмосферное электричество, то в предгрозовую пору возьмите железный шест и поднимите его к небу. И вы почувствуете на себе скользящие по шесту заряды. Ежели вы этот опыт проделаете непосредственно в грозу, то наверняка она ударит в этот шест и тогда вам несдобровать… Впрочем, в грозу лучше всего сидеть дома и не искушать Господа…

– Позвольте ещё один вопрос, господин приват-доцент!

– Да, пожалуйста, – улыбнулся тот, хлопнув себя по коленям. – Я могу вам уделить ещё несколько минут…

– Силы притяжения и отталкивания, действующие между зарядами… они одинаковы по силе? – Болотов и сам не знал, что его натолкнуло на эту мысль. Скорее всего, просто не хотелось так быстро уходить из кабинета гостеприимного учёного. Тот же вновь почувствовал себя лектором и с удовольствием «оседлал» своего «любимого конька».