Вольнодум

Вольнодум

Пётр Петрович Леонтьев

Дизайнер обложки Пётр Леонтьев

© Пётр Петрович Леонтьев, 2018

© Пётр Леонтьев, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4493-6069-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вольнодум

Мне всё подвластно. Стоит дунуть —

И камень обращу в тебя.

Тебе ж мозгами надо думать,

Как ВЕЧНОСТЬ разгадать – МЕНЯ.

Но ты гадай – не разгадаешь,

Лишь жернова мозгов сломаешь.

VIII. 2016Гатчина

I

Вдали от молодости шума,Поднявшись на последний пик,Я жизнь свою сквозь тучи-думыКристаллом трезвости проник.Мне не страшны ни близость Рая,Ни Ад под кратером в горе,Не тянет чувств игра чужая:Я чужд и сцене и игре.Однажды местный парикмахерПодбрить мне брови предлагал,Но мною необидно «к дяде»Был послан добрый аксакал:Иди и брей скелет-оскал!Затрать хоть тонну яркой краски —Не оживить смертельной маски!Всё ж режиссёрскую натуруЯ в чутком друге оценил:Он обновить меня не с дуру —По роли честно предложил.Ведь жизнь – сообщество неволь,У каждого неволя-роль.И будь ты беден иль богат,На роли ты своей женат.И ей перечить ты не смеешь,И с ней тихонечко стареешь.Ты можешь всюду разъезжать,Ты можешь жён своих менять,Ты можешь повенчаться с властью,Ты можешь упиваться страстью,Ты можешь быть хоть сам король, —Но ты неволя из неволь.И для себя ты сам строитель,И сам себе ты разрушитель.Ты можешь злиться и кричать,Но на тебе клеймо-печать,Тебе дана лишь жизни доля:Исполнить заданную волю.Есть где-то там не друг, не враг,И не учёный, и не маг,Не темь, не свет, не утешитель,А мира в мире устроитель.И всюду примиряет ОнСопротивление сторон.Он – бездна мудрости без дна,Он – сплошь гармония одна.А ты – лишь то, что есть иль нет,Ты и не сумрак и не свет.Тебе дана лишь жизни доля:Исполнить заданную волю.И ты за славой не гонись:Неотвратима тяга вниз,А чуть о камень ты споткнёшься —Слезой презренья обольёшься.Ведь ты неволя из неволь,Не превышай по жизни роль.У каждого есть роль одна.Но ты не Солнце, не Луна,Ты лишь пришёл со стороны.Здесь мы нужны и не нужны.С вершины пика наблюдалЯ звёзд космический развал,Искал своё в развале место.Я приценялся, как невеста:Какой бы маленький уделЯ выбрать в космосе хотел?Звездами рассмеялась Высь:Ты ж ничего, ты просто мысль,Мысль в платье чувств, и нет уделаЕй лучше собственного тела.И это есть твоя душа.Следи за тем, чтоб хорошаБыла в одежде чувств невеста.Вам тело – дом, вот ваше место.И пусть порою и не ярокБывает дом – он вам подарок,Он вам один, незаменим.Но скоро час расстаться с ним,И вот ты превратишься вновьСовсем в ничто, и лишь любовь,Своих ошибок осознаньеОт вечных странствий в мирозданьеСпасут тебя. И вновь для делаПолучишь новое ты тело,И вновь невольная душаЗабьётся, волею дыша.Свою ты вновь получишь долю,Задышишь вольною неволей.Твой новый дом не будет пуст,Как платья, в нём наборы чувств:Любовь и вера, упоенье,Коварство, злоба и презренье,В крови желанья и тоска,Стремленье знать издалека,Как, что, зачем и почему?Душе вопросы и уму.Ты призван мир собой наполнитьИ волю вольную исполнить.Но ты ничто, частица мира —Не сотвори себе кумира.Ведь жизнь твоя – один момент,Ты просто чей-то инструмент.Но есть в тебе достоинств тьма:Ты – часть вселенского ума,Ты – часть вселенского искусства,Не зря тебя вулканят чувства.В ничто твоём творят гиганты,Бушуют разные таланты,Ты призван новый мир создать,И оценить, и осознать,Но ты ничто. Ты – жизни доля.Исполни Божескую Волю!Мал электрон. Он лишь в сознанье,Но движет целым мирозданьем.Тебе ж дано об этом знатьИ электроном управлять.Ведь тем зарядик и силён,Что он всего лишь электрон,И есть ему одно лишь место:Он встроен в мир, чтоб мир не треснул…И жизнь твоя – пора-пора,Чтоб не рассыпалась игра.Ты должен это понимать.Забудь хоть что-то изменять.Так будь волеизъявленьем,Исполни Божье назначенье.Твой час пришёл – твой час уйдёт.Пору с порою тризна ждёт…

II

Так я не радостно, не грустноО жизни просто размышлял,Я без предвзятости, без чувстваВоспоминанья расставлял,Как бы события в кино:Что было нынче, что давно.О дальнем вспомнив, о недавнем,Хотел быть равнодушным камнем:Что, дескать, было, то ушло,Былою былью поросло,А вспомнит кто, то вырвем глаз(Набор лукавых – тыл для нас).И (что лукавить?) я упрямоНе смел смотреть на вещи прямо,Хотел не видеть, удалялИ философьей разбавлялСвои бывалые вины:Тут – как смотреть со стороны.И чувствовал я это, знал,Что эталон свой потерял,Свой измерительный прибор,Законов совести набор,И равнодушья камень мойМне стал могильною плитой.Права космическая высь:Бездушная бесплодна мысль.Душа – жена, а муж ей – ум,И без души наш ум угрюм.Ведь без души и мысли колки,Как иглы мёртвые у ёлки, —Засохнув, падают, кружась,Скелетом мудрости гордясь.Душа всегда чего-то просит —Ум без души лишь строит козни.Ум без души, что поле пусто,Сплошь зарастает «заратустрой».Жесток колючек гордый вид,Железом душу холодит….Коль есть душа… Но я забыл,По ком страдал, кого любил.В бурьян беспамятства зарылсяИ без молитвы возгордился…Когда-то пересёк мой векЖелезный, гордый Человек.Пронзил мой детский ум, как с бою,Железной ломаной строкою,Поверья бабушки отрил,На громы лозунгов сменил,В мой детский золотой рассветПривнёс он марсо-красный цвет.Меня он будто пробудил,Меня он будто и убил.Он растревожил весь эфир,Он призывал освоить мир,Не просто целый мир освоить,Но и разрушить и построить.Мы заразились магнетизмомИдей-побед социализма.Гремели песнями приветы,Несли усатые портреты.И величава и гордаКремлёво-красная звезда.Молочной сказкою рекаО коммунизме на века.Я толком ничего не знал,С улыбкой тихо засыпал…Земля – душа. Природа – мать.Зачем же всё кругом менять?Умом природу не стреножить.Что ж делать? Взять, да уничтожить?Философ мудр, и он предрек:Всё может Новый Человек.Ведь Человек звучит так гордо!Забудьте все про Небеса!Кто не согласен, можем в морду!Не сметь молитвой раскисать!Всё нам по силам! Всё мы можем!Наукой Бога переможем.Вам нужно больше молока?Задача вроде нелегка.Есть у науки способ новый:Заменим вымя у коровы,Прибавить можно, так сказать,Ну, скажем, литров двадцать пять.А коль поболе надоить,Могём корову изменить.Задача тут невелика:Надуть насосом ей бока.Ударим мёдом по детишкам!Отымем у пчелы излишки!Всё без излишних без затей:Подсыпем сахару мы ей.Мы вместе, мы ведём дорогу,Мы в коммунизм шагаем в ногу.Дорога в рай хоть не легка,Нас ждёт река из молокаИ, как по сказке, знаем сами,С кисельными со берегами.Нам по пути придётся, братцы,С капитакулами сражаться.Мы жаждем битвы, мы так жарки,Как наши матери кухарки!А коли нам нужна мораль,Так ей в Евангелье вдосталь.Мы всё оттуда перепишемВсё в ум себе и для детишек,Распишем Сталинский Закон,Всё по местам расставит он.Не надо будет умирать,Чтоб в рай на небо попадать.Ваш Бог – все видите вы сами —В портретах с чёрными усами.Пусть Страшный Суд вам и не снится,Не надо каяться-молиться.Без покаянья, без суда,Нам смерть – дорога в никуда…Да, было так. Прошёл уж век.Где тот усатый человек,Кому мы дружно помоглиИскать изъяны у Земли?Где в рай ведущая дорога,Что мы вели, чураясь Бога?Дорога в рай, идейный зонт,Недостижимый горизонт?Всё заросло… Бурьян, бурьян…Трава-обман… Трава-дурман…И лишь отдельные колоски,Былой надежды отголоски…

III

Уж скоро ночь. Я всё сидел.Я в кратер с ужасом смотрел.С утра я видел мир прекрасным,А к ночи грозным и ужасным.И чувствую: пошла слеза —Я поскорей закрыл глаза.Скорей, скорей забыться сном…Я снова думал о былом.Сквозь думы вдруг пробилось тускло:Неужто мне вернулись чувства?В конце, у самого порогаНеужто призываю Бога?Хочу проступки все признать?Раскаяться и рассказать?О том, как шёл не той дорогой,Как строил Рай земной и Бога,Как строил новую мораль,Как превратил страну в сераль,Обрёк отчизну на страданья,Сверхчеловеку на закланье?В мозгу горячем билось, билось:Ну почему ж всё так случилосьС моим народом и со мной?Неужто к нам пришёл Хромой,Проник нас дымом и туманом,Философическим обманом?Как Бога мы могли предать?«Сверхчеловека» признавать?..Вновь из кармана я досталСвой проникающий кристалл.Сквозь сполох чувств, к своей обиде,Я всё по-новому увидел.Увидел, что неверно жил,Что Богу не тому служил.К тому ж увидел, что лукавил,Не верил в то, что громко славил,В душе партидола кляня —Плохой был «винтик» из меня.Потом я думал о народе,И о земле, и о природе,О том, что сказочник-народВ душе по-своему живёт,Другою волею он жил,Пока он идолу служил.Народ наш вовсе не дурак,Он лишь хотел, чтоб «лучше как».Я вспомнил мать, жену-подругу,Детей. Я вспоминал по кругуДрузей, знакомые места.Внезапно мне пришла мечтаУвидеть всех своих родных,Хоть и умерших, но живых.Я потихоньку засыпал…И свой я выронил кристалл…

IV

Создатель Мира, мудрый Гений,Вулкана трубку закурилИ цепь времён и поколенийПо Миру кольцами пустил.Адам и Ева у порогаПокоев своего отцаСледили с робкою тревогойДвиженье каждого кольца.Вокруг престола с замираньемВ поклоне ангелы сошлись.Владыка сделал знак вниманья,Все на колени пали ниц.И громом прогремел обвалТех грозных слов, что Он сказал:– Адам, я был горд тем, что я человека создал.Свой дух я в тебя воплотил и свой образ придал.В тебя я вложил и язык и мышленье,Беседовать чтобы приятно с тобой,Отдыхая под сенью.Эдемский мой сад для тебя я с любовью взрастил,И птиц и зверей в нём на радость тебе поместил.Я ангелов верных назначил тебе в услуженье,И друга я женщину создал тебеВо вспоможенье.Мой Дух, и мышленье, и образ, и Вечная Жизнь —Чем ты от меня отличался в Эдеме, скажи?Но яблоком ты соблазнился от Древа Познанья,Отверг ты и просьбы мои и мои заклинанья,Тебе недостаточно сталоБыть моим сыном —Вселенной ты всей захотелСтать властелиномТы предал меня, а предателю места нет в этих стенах.Из праха ты создан и вновь обратишься ты в прах.Жену забирай, из Эдема беги без оглядки,И Змей пусть повсюду ползёт за тобой и кусает вам пятки.Цепь дымных колец станет цепью твоих поколений,Пусть Ева и жёны детей твоих будут при родах стонать от мучений.И будете пищу себе добывать каждый день, без конца,В поте лица.На Землю сойдёте вы вместе, и там, за порогом,Я знаю, скорей постараешься ты объявить себя Богом.Что ж, пусть будет так, хоть твои притязанья и хлипки.Одно лишь тревожно: не сделать бы новой ошибки.И душу и ум я вложил в твоё тело,Чтоб делать нам вместе одно благодатное дело.Но если гордыня твоя вдруг до неба взметнётся,Твой прах снова в землю верну, а моё всё ко мне и вернётся.Тебя я создал, чтобы ты осознал всё величие мира,Чтоб вместе трудился со мной, но не строил себе ты кумира.Иди же, мой сын, и запомни мои наставленья,Я всюду с тобою, молись – да услышу моленья.Умолкли речи громовые,Туман покрыл Эдемский сад,Адам и Ева, чуть живые,Сошли на Землю, будто в ад.Но солнце на небе горит,Поля и горы веселит.Цветы и зелень там и тут,И птички песенки поют.Вскричала Ева: «Как прекрасно!»И взор Адама стал вдруг ясным.В душе он волю ощутил,И Бога он благодарил.Ответом радуга-дуга,Так весела, так дорога!И голос:– Слышу, сын, моленье,Прими моё благословенье.И Духа Божьего неволяВдруг стала собственною волей…Как Ветхий говорит Завет,Адам жил девять сотен лет,Трёх сыновей на свет родил.Он жил в любви и счастлив был.                                                * * *Я знал эту сказку от самого детства,Картинки смотрел и не мог насмотреться.Я с раннего детства читал и писалИ библию бабушкам тайно читал.Но шёпот молитвы во тьме вороватый,Вид бабушек, будто всегда виноватый,Меня раздражал. Мне не нравилась смерть:Чтоб в рай тот попасть, нужно ведь умереть.Война загремела. Взревели плакаты.И как же мне близок портрет был усатый!Я танки и пушки одни рисовал.Я рай для живых на земле защищал,Душою ребёнка старался, как мог.И Сталин мне был полководец и Бог.Так думали взрослые, думали дети.Расплывчатость мысли снаряд нам конкретил.Нам жить иль не жить? —Вопрос стал ребром.Что нам дороже::Могила иль дом?Снаряды и бомбы летали со свистом.И в бой шли безбожники и коммунисты.Для библий не время. Пока обойдёмся.Сначала победа – потом разберёмся…Победы нам той не забыть и вовеки.Ценой нашей крови погибли«Сверхчеловеки»..Срубили в капустуСынов Заратустры.Но философскою отравлен ревностью,Мир злобно разрывался ненавистью.Считали счётами соседскую вину,Мозги направлены на новую войну.И новый начинал свой векСВЕРХЧЕЛОВЕК.

V

Я спал и бредил. Предо мноюТянулись мысли чередою,Седая масса, без просвета.Где солнца луч? Мне нет привета.Я спал, но чувствовал и знал:Вот мой порог. За ним – провал.А дальше – СУД…Но вот меня несут.Куда? Зачем? Лечу несмело,Летит душа, покинув тело.Внизу всё те же облака,Но солнце нежит их бока.Парю легко, как будто птица.Но где же Божия Светлица?Да вот она. Небес эфир.Светлица Бога – целый Мир.А где ж Он сам? Но Бог сам – Вечность,Он бесконечная конечность,То нет Его, то явит вдругСвой уплотнённый Божий Дух.И души, души, всюду души,От их стенаний рвутся уши.От слёз и стонов всё сжималось,Душа моя – сплошная жалость.Душой я слышал и смотрел,Хоть тела больше не имел…Но вот всё замерло вокруг:Спустился с неба Божий Дух,Переливался образ некий,Напоминая человека.Вокруг недвижно, как литые,Собрались ангелы, святые,И сыновья: Адам, Иисус.Средь них, не разжимая уст,Мария, мать Христа, стояла,Лучи надежды излучала,Христова Духа благодать.Я в ней искал сестру и матьИ в пору всю, как шёл экзамен,Я возвращался к ней глазами.(Хотя – уж не секрет большой —Не телом видел, а душой).В сторонке, наклонясь понуро,Стояла чёрная фигура:В плаще запахнутом, как грек,Какой-то странный человек.Я, глянув, будто бы проснулся,Я всей душою содрогнулся.Я будто бы нашёл искомое,Давно забытое знакомое,Остановился оглядеться.Как будто защипало сердцеВиной знакомою, забытою,Навеки, кажется, зарытою…Услышав совести укол,Глаза на Деву перевёл.Но дрогнула святых толпа:Мне голос светлого Столпа:– Скажи мне, чадо, как ты жил?Как Богу своему служил?Как ты хранил в душе мой Дух?Да не дели вину на двух,Не вздумай предо мной лукавить,Других винить или ославить.За все вины ответишь сам.И знай, не верю я слезам.Но я молчал. Как мне сказать,Что предал я отца и мать,Что предал всю свою семью,Что предал Родину свою,Что от причастья в церкви бегал,Что верил я сверхчеловеку,Что Дух и Веру я забыл,На философию сменил,Что в рай земной я вёл дорогу,Что положил людей я многоЗа тот прекрасный идеал,Хоть ничего стране не дал.Всё потому, что возгордился,Что Духом Божьим поступился.Но я молчал. Не мог сказать.Я мог лишь думать и страдать.Владыка вроде усмехнулся,И низко надо мной нагнулся.– Я всё слышал. Где Иосиф?Мы его сейчас допросим.Скажи, Иосиф, это тыПосеял вредные мечты?Ты в мою рядился тогу,Строил райскую дорогу?Ты мозги всем закрутил,Божий Дух мой замутил,Философией своейСтолько положил людей?Дрогнул черный силуэт,И услышал я ответ:– Да, Владыка, но ведь этоТы мне дал свои советы,Как людей мне проверять,Веру Божью очищать.Искушений много в свете.Каждый за себя в ответе.Были те, кто не поддались,Вере верные остались.Видишь, молятся любяЗа родных и за себя.Я-то что? Я твой холоп.Помнишь, сделал ты потоп?– Ладно, не тебе судить.Смог ты многих погубить.Если б не твоя победа,Ты б прощенья не отведал.Ведь тебе решил мой судКочегаром быть в аду.Вынем Дух его души.Посмотрю, а там решим.Снова Бог ко мне нагнулся,Глянул в душу, усмехнулся.– Тут не надо и гадать.В ад его и очищать.В пекло ты его засунь-ка,Да включи-ка все форсунки,Все грехи чтоб выжигать.В этом Божья благодать!И Усатый расстарался,Сгрёб меня, и я рассталсяС мыслью жалобить. его:Тут не вышло б ничего.Он форсунки все включил,Хохотал, что было сил…

VI

Любовь и Правда так высоки,Что им не нужно философий.Простыми чувствами живи,Святее Правды нет, чем в них.А Зло и Ложь опоры просят,Плетут ходули философий.Ты душу и глаза умойПростою Божьей чистотой.И если даже мы не знаемВсей сказки о Добре и Зле,Любовь и Правда оправдаютНам пребыванье на Земле.

Вольнодум.

Книга вторая.

Три отца

I

Всю жизнь свою,С пятнадцатилетнего юнца,Я жду с работы своего отца…Я жду,Когда мои незрелые,Упрямые мозгиПронзятУсталые, тяжёлые шаги,Когда в душевной скважине вины моей,Правдивостью скрипуч,Вдруг провернётсяНеизбежный ключ,И, выверломЗаранее виня,Отец мне душу вскроетИстиной огня.А я,Безопытный,Имея только лишь упрямый нрав,Хочу кричать,Что мой отец неправ.Но что я мог сказать?Что мог?Передо мной сиделУсталый Бог.Мой Бог! Отец!И я,Виня себя, его винилВ том, что он прав,И, зная все вины свои,Его боготворил.Но что я мог сказать?Что мог?Передо мной сиделБольной, усталый Бог.А я не знал,Как мне с собойЕго соединить,Как обожание моёК нему мне объяснить?В комок слипалисьЗаскорузлые словаИ тупилась невольноГолова.И только на вопрос его:– Ну, как прошёл твой день? —Я мямлил дребедень,Что вот, мол, в школеДень прошёл,В общем, хорошо.– Ну-ну, а что ты там узнал?Что нового ты для себя понял? —Я на тропу привычнуюСтупаю поневоле:– Да вот, дела решали в комсомоле.– Что за дела? —И стыдно мне признаться,Что это мною комсомол решил заняться,Что дважды прогулял уроки я,Что сдуруРешили с другом мыНа льдинеПрокатиться по Амуру.Когда меня спросили:– Как ты мог? —Мой друг ответил:– ВиноватВесенний ветерок. —Класс грохнул.Только Нинушка,Малюсенькая классная моя,С любовью глядя на меня,Сказала:– Петя, ведь ты клялся.Ну, как ты так опасноНа льдине прокатитьсяДогадался?Неужто вызывать мнеТвоего отца?Ведь комсомолец ты. —Я, от стыда не чувствуя лица,«Причём тут комсомол? —Грублю. – Причём отец?Да, виноват я, да, подлец.Но сам я по себеЖиву в своей судьбе.Век подвигов прошёл…» —– Нет, ты не прав.Мне памятью сильнаВойна.Еврейка я. Войну в тумане,Как в небытье,Я провела в Биробиджане.В провале ночи,В безнадёжность глядя,Шептала я:– Как там, в Германии,Моя сестра и дядя?Давно погасла тьма,Горит победы свет,А дяди нет,Да и сестрёнки нет.Не надоНа судьбу свою грешить,А нужно простоЧестно жить.Пусть будут честь и трудСудьбы твоей подстрочник,И это станетПодвигу источник.И повторяю:Чтобы подвиг совершить,Немногое нам нужно:Просто честно жить.Да, Нинушка могла сказать,Да так,Что ни добавить, ни отнять.И вот, теперь стою —И глаз мне не поднять.Я в классе так стоял,И дома так стою.И гложет стыд меня,Не за проступок даже —За подлое сыновье:Кто я такой, чтоб тратилВеликий мой ОтецНа мелочи моиСвоё здоровье?Великий мой Отец,Который жизнь отдал,Чтоб выиграть войну,Не спал и голодал,Меня и всех спасая.И вот теперь он, глядя на меня,Через меня жМельчал.Он так любил меня,Души не чаял,И Он, огромный,Через мелочность мою,Мельчал и таял.И я молчал.Я не заметил,Как он лёг.Он нёс свою усталость,Словно крест.Усталостью егоГрозил мне Божий перст.И я у ног —Его —Весь виноватый,Сидел.Ведь знал я,Что проступок мой не прост,Заложен в нёмПредательства крысиный хвост.За скромным ужином,Пока я с ним сидел,В глаза ему смотреть не смел.И почему-то мучилВоспоминаниемПростой недавний случай.К Восьмому марта класс мне поручил,Чтоб я подарок Нинушке купил.И думал я совсем немножко:Купил ей тёплые трусы и поварёшку.В газеты тот подарок закрутилИ ниткой замотал и закрепил.Я бережно понёс пакет бумажный:Отец мой подтвердил,Что то, что я купил,Для Нинушки подарок будет важный.В конце урока наш комсоргОт класса поздравление кудрявое исторг,И я без чувств почти что был,Когда на столик перед НинушкойГазетный свёрток положил.От смеха НинушкаЕдва не опрокинулась со стула,Когда подарок развернула.Смеялся класс.А подо мною полКуда-то вниз пошёл.Стоял я перед классом,Чуть не плача.Но Нинушка, вскочив, щекой горячейПрижавшись к носу моему,Вдруг стала обнимать,Потом к мальчишкам подбегать и целовать.И, перецеловав мальчишек массу,С весёлым смехом выпрыгнулаВон из класса.Тот случай был простой, но в головеМоей светил так ярко!Наверно, Нинушку никтоНе радовал подарком.И я узнал потом,Что в эту самую войнуПогиб отец еёНа фронтеИ, говорят, в плену.И тот, кто мне сказал,Случайно заикнулся:Мол, хорошо, что Нинушкин отецПогиб, а не вернулся,Иначе (это знал и я)Была б у НинушкиПредателя семья.Когда же кончилась война,Мать источилась горем,Была совсем больна…И Нинушка теперь одна.О Нинушки судьбеТихонько все грустили,И мы малютку нашуКлассом всемЖалели и любили.Не мог уснуть я.Из окнаМне пела струнами луна,Лицом своим, как в ризе,Напоминала Изю.И в голове неясный звон…И снился мне тревожный сон…

Сон первый

Беспечно пролетая, край горыКрылом своим случайно тронут ветры —Замрёт вокруг земля на километрыОт звука скальной, царственной игры.Так, Изя, золотой еврей-скрипач,Смычком своим души моей коснулся,Вошёл в меня тот звук и не вернулся,Звучит во мне всю жизнь той скрипки плач.Молитва детства, матери броня,С божественной игрой соединилась,И тьма с пути сошла и разъяснилась,И правда та уберегла меня.И с детства эта песня надо мной,Как птица озабоченная, вьётся,То памятью-крылом меня коснётся,То будто хочет защитить собой.Сон памятью-крылом меня накрыл,Слезой-бальзамом душу окропил…                                      * * *Я видел солнцем освещённый двор,Детей кричащий, неуёмный хор,Отца и мать, весёлых и красивых,Любовью озарённых и счастливых.И я среди детей отцом гордилсяИ материнской нежностью светился.И в песнях и в стихах внушали мне,Что я живу в прекраснейшей стране,И знал я сам, что лучшей нет на свете:Не зря кругом поют и пляшут дети.И дядя Вася, бывший красный конник,Не зря раскрашивает детский домик,Бревно условно в лодку превратил,Он к коммунизму будто с нами плыл.И, палки обратив в орудий дула,В пути стреляли мы по кап-акулам.– Нам акула нипочём, нипочём!Мы акулу кирпичом, кирпичом!И – для меня:Плыл к раю коммунизма весь наш двор:И хрюканье, и лай, и птичий хор,Красавец Изя, Брана, хрюшка Машка,В траве кузнечик, мелкая букашка,И дворник злой, смешной беляк-холоп,И даже таракан, и просто клоп.Ведь в коммунизме будут все равны,Там всё для всех – прекрасней нет страны.Глазами я ловил свою любовь,Девчонку Сару, пел я вновь и вновь:– Ах, Сара, Сара, Сара-Сарана,Прекрасная, чудесная страна!Таёжный край, Хабаровск милый мой,Ты грезишься мне Сарой-Сараной…Но дядя Вася говорил не зря,Что нужно нам держать сухим заряд,На суше, в море, в океанах высиПодстерегают вражеские крысы.Лишь только дом свой люди возведут,Как крысы набегают – тут как тут.И крысы хоть, как правило, и трусы,Но райский пряник, ох, как им по вкусу!Да, дядя Вася очень мудрым был,Не зря он в Красной коннице служил…Но вот она —Война…А дальше – испытания метелью хмурой:В низовиях Амура —Пронге,Следом – остров Сахалин.Места, где всю войнуМы с мамою скитались,В душе навеки шрамами остались.Над каждым шрамом нежностью дрожу,Любовью-памятью над ним кружу…Но память-птица мчит меня невольноВ Хабаровск, где отец,В его войны зимовье.Фонарь над пристанью. Отец одинУж сколько лет стоит, нас провожая…Струну судьбыВрага рука —Ошибка роковая —Рванула. Этот стонОстался навсегда.И этот сердца плачЗабыть я не могу:Гудок прощальный.Тьма —палач.Отец на берегу…Не мог тогда понятьЯ собственную мать:Неужто обстоятельства —Причина для предательства?Я спорил, вредничал, кричал,Впадал в каприз и обвинял.И сам я весь перед отцом —Комок вины.Не признавал яОбстоятельства войны.Я отвергалИ голод,И холод:Ведь нет мучительнее ада,Чем муки Ленинграда…А – на СахалинеГремел набат:Ленинград-Ад-ад!А в чёрной мгле, в Хабаровске,Боролся, знал я, голодал отец,И я ручонками тянулся,Хотел вернуть ему венец,Тот светлый нимб,Мой талисман любви,Благодаря которому,Не видя и лица,Шестым я чувствомЧувствовал отца.И мама говорила,Что чем больше он терпел,Тем крепче каменел.И чем он больше каменел,Тем ярче нимб моей любвиНад ним горел…О, как я ненавидел злую тьму —Проклятую войну!А мама мне:– Сыночек, спи.Мы терпим все, и ты терпи.Придёт и наш звоночек.Терпи, терпи, сыночек.Война – крысиный чёрный пламень,Не по зубам ей веры камень.Ты видишь, среди злобной тьмыВсе дружно каменеем мы.Плачь об отце. Твоей слезы,Нет для врага грозней грозы.Ведь руша детства долю,Он рушит Божью волю.Плачь, мой сынок, и засыпай,И пусть тебе приснится рай.Тот рай, что истинно прекрасен.Забудь про тот, что дядя ВасяВсем вам сулил, детишкам.Оставь тот пряник мышкам.Спи, мальчик, баюшки-баю,И слушай песенку мою.

Песенка мамы

У Сахалинских берегов Три братаСтоят по пояс в море – три скалы.Вернуть свой ключ от счастия когда-тоТри нивха к Дэву-чудищу пришли.И, зная Дэва подлую породу,Про то, как он коварен и могуч,Они пошли на подвиг для народаИ хитростью отняли счастья ключ.И злобный Дэв, свои теряя силы,Трёх нивхов всё же в скалы обратил,Но местью наказать народ счастливыйУ злого змия не хватило сил.Бросается на братьев диким штормом,Раскрытой пастью пенных волн орда,Но крепко охраняет входы к портуСтальною волей скальная гряда.Спи, мой сынок, и мы, как нивхи-скалы,Суровым камнем волю укрепим,Мы веры струнами, как сталью Сталин,Страну свою в скалу объединим.И не посильна вражескому стануВ суровом камне скрытая гроза…И пусть тропинкою к победе станетТвоя чистейшая слеза…Так мама пела, в пене зыбкойМелькали золотые рыбки,Качались мамины словаИ тяжелела голова.Три брата, Александровск-порт, Хабаровск дальний…Во сне я видел камни, камни,И по камням, как по мосту,Через пролив Татарский шёл я к своему отцу.Пройдя к Амуру путь немалый,Встречал я скалы, скалы, скалы…Вот пристань и фонарь ночной,Отец во тьме застыл скалой.Летают туч над ним угрозы,Срывают ожиданья слёзы,Но даже слёзы веры пламеньВдруг превращает в твёрдый камень.И ком вины в моей груди:– Отец, прости, прости, прости!..Я весь виною содрогаюсь…В слезах я просыпаюсь…Луна всё Изею смотрела,Струной-лучом мне скрипка пела.И рад я был, что сну конец:В соседней комнате дышал отец.И билось сердце тёплою волной:Отец мой рядом,Он со мной, со мной, со мной!И вдруг укол моей виныВнутри волны.И снова ком в груди:– Отец, прости, прости, прости!B вновь аккорд далёкий сыплет слёзы,И новый сон, и грёзы…