Так кто тут хомо сапиенс?!

– Алина! Ты где?.. У меня сегодня отравили собак. Овчарку Арнольда и Тери с Цанитой.

– Что-о?.. – не поверила своим ушам Алина, крикнула мужу: – Разворачивайся! Гони к Эвелине! У неё отравили наших беременных девочек! Валентин резко ударил по тормозам. Машина завизжала и закачалась. На лбу выступил холодный пот.

– Не может быть, – выдавил он. – Кто знал, что Энрик их повязал?..

– Я виновата, – выдавила Алина. Горло сжали тиски, стало трудно дышать. – Написала на форуме, что скоро у Энрика будут детишки.

Валентин хотел выругаться от бессилья, но сдержался. Развернулся, рванул сцепление, и машина понеслась в обратную сторону.

Эвелина сидела, окаменев, держась руками за голову. Перед ней лежал со сведенными судорогой челюстями Арнольд. Тери и Цанита были живы, но слабы. Зоолог по профессии, она успела, увидев судороги умирающего Арнольда, вколоть им огромную дозу витамина В6 и это спасло им жизнь. Но они обе были беременны, и что будет со щенками, она не знала. Сейчас надо было выяснить, что за яд был подброшен на участок.

Когда в дом ворвалась Алина, она с трудом узнала подругу. Лицо было белым, голубые глаза пустыми, белые губы сжаты. Она кричала на ходу:

– Всех собак в машину! Все погибли?..

– Нет, – очнулась Эвелина, – девочки живы, но слабые. Сейчас закрою их и поедем. Что с тобой?..

– Эрлы больше нет…

…Ветеринарный врач стоял перед столом, на котором лежали две молодые красивые собаки с одними и теми же застывшими масками смерти на мордах. Хозяев он попросил выйти. Позвал девушек из лаборатории. Взял скальпель и приступил к вскрытию. Сухо стал диктовать: «Застойная гиперемия, отёк лёгких, постгеморрагическая анемия, гиперемия печени, гиперемия почек, отёк мозга. Смерть собак наступила в результате сердечно-легочной недостаточности, характерной для острого отравления ядом изониазидом».

За дверью сидели Алина, Эвелина и Валентин. Алина не выдержала:

– За что? Почему в один день? Ведь это не просто так?..

Валентин почти окончательно понял, что произошло:

– Всё понятно. Травили не соседи и не дог-хантеры. Это конкуренты.

– Какие конкуренты?.. – не поняла Эвелина, – вроде, деньги тут не замешаны.

– Ошибаешься, – ответил Валентин. – Замешаны. Влчаков у нас мало, по пальцам пересчитать. Энрик – один из лучших кобелей, да ещё прошёл этот чёртов тест. Теперь представь, он повязал двух сук своей породы, которых тоже мало, и одна из них тоже прошла этот тест. У кого щенков будут покупать?.. Теперь берём других владельцев влчаков. Мы их видели на выставках. У них тоже есть пара кобелей и несколько сук. Они тоже хотят продать своих щенков. Кого выберут потенциальные покупатели?.. Всё предельно ясно: охотились на Энрика и беременных сук – разом убрать! Всех. Приплод – в первую очередь.

От услышанного у Эвелины внутри всё опустилось. Арнольд пострадал по случайности. Её замечательный охранник, её друг и защитник.

Вышел врач, молча отдал результаты вскрытия. Только покачал головой.

– Осторожнее надо. Видеокамеры поставьте на участки. Собаки-то у вас были хорошие.

Алина наняла частного детектива. Мало кто хотел соглашаться на такое провальное дело. Было ясно с самого начала, что виновника найдут, но вот сделать с ним ничего не смогут. По закону, чтобы предъявить обвинение, нужны доказательства, а как доказать, что кто-то подбросил яд на садовый участок через забор? Надо поймать его за руку. Только тогда можно говорить о возмездии.

И всё же один детектив согласился. Он нашёл заказчика и исполнителей, только обвинить их было нельзя, потому что не пойман – не вор.

Через месяц начались роды у Тери и Цаниты, почти одновременно: вязка была в один день. Первая заскулила и спряталась в угол Тери. Эвелина с Алиной стояли рядом. Первый щенок мёртвый, второй мёртвый, третий…

– Дышит! – вскрикнула Эвелина, – один дышит. Отложи его в сторону.

Четвертый и пятый тоже вышли мёртвыми. Алина, захлёбываясь слезами, аккуратно подложила живого щенка Тери, которая устав после родов, теперь бережно вылизывала своё сокровище.

Цанита беспокоилась, но роды всё не начинались. Алина уехала домой. Позвонила утром Эвелине, выяснила, что Цанита ещё не разродилась и ушла на работу. В полдень ей позвонила Эвелина. Её голос звучал глухо, словно она говорила из-под земли:

– Цанита умерла. Пять щенков живые, а последний… – после паузы добавила, – встал поперёк. Вызвала врача. Сделали кесарево сечение. Она не вышла из наркоза. Последний застрявший щенок тоже погиб…

– Боже мой!.. – всплеснула руками Алина. – Что же за напасти на нас? Куда же Господь смотрит?! Души губят одну за другой. Что же со щенками делать?.. Клади их под Тери!

– У Тери почти совсем нет молока, – безжизненным голосом ответила Эвелина. – Я их уже подложила. Она такая замечательная мамочка. Всех приняла, всех вылизывает. Но что делать с прикормом?

Началась борьба за жизнь каждого крохотного комочка. Выжили только два щенка. Две девочки. Ушёл первенец Тери, ушли ещё два мальчишки и очаровательная малышка, резко отличающаяся от других своей шерсткой. Она была похожа на маленького серого ёжика…

Галина Борисовна стояла на выставке и улыбалась. Её чехословацкий влчак занял первое место. Краем глаза она искала в толпе Алину и Эвелину, которые наверняка должны были прийти, но их не было.

Заговор «Кто собаку убил зло сотворил»

Кто собаку убил, тот порчу сам себе сотворил, назад она к нему вернётся, злою бедою обернётся, грех на голову злодея упадёт и во веки веков от него не уйдёт. Будет так.

КонтроллЁр для непослушных

– Нет сил гулять с этой скотиной!.. – горько причитала Дарья Петровна, потирая ушибленное колено. Она в очередной раз грохнулась оземь, держа двумя руками поводок с неуправляемым псом Диком – метисом овчарки с хаски. Дик оглянулся только когда почувствовал тяжесть груза. Гулять легче, когда хозяйка двигает ногами, а не везти на себе восьмидесятикилограммовый груз. Тяжелая, зараза.

Дома Дарья Петровна мазала коленку йодом, разговаривая по телефону с подругой.

– Марин! Не знаю, что делать с Диком. Он скоро мной всю округу вытрет. Как только увидит кошку или собаку, дёргает так сильно, что я за ним, как на лыжах, еду. Сегодня о торчащий пень споткнулась… теперь лечу коленку.

На том конце трубки образовалась пауза.

– Дашка, ну ты же знаешь, как мой медведь таскал меня за собой?! Теперь видишь, как он ходит? Вот. Всё дело в чудо-поводке. Учебном. Походишь с ним немножко, а потом твой Дик научиться тебя не дёргать. Это как лекарство.

– Так-так… – зацокала языком Дарья Петровна. – Подробнее, пожалуйста.

– Приходи ко мне, я тебе его дам, даже попробуем на твоей шее.

Дарья Петровна хитро взглянула на Дика, натянула куртку, погрозила пальчиком питомцу и выпорхнула за дверь.

Виталий возвращался домой после работы. Открыл входную дверь и обомлел. В коридоре перед большим зеркалом в дубовой раме с верёвкой на шее стояла Дарья Петровна. Другой конец верёвки держала Марина. Рядом сидел их кавказец Мишка, внимательно наблюдая за происходящим, и, как показалось Виталию, весьма заинтересованно.

Маринка не просто держала верёвку, а дёргала её вбок-вверх, вбок-вверх. Когда верёвка дёргалась в бок, Дарья Петровна хрипела: «Так ещё ничего» Когда вверх – замолкала, выпучив карие глаза.

Виталий тихо отступил назад, лихорадочно прокручивая в голове, как наиболее быстро вызвать скорую психиатрическую, не напугав женщин, особенно Марину, ибо она держала удавку в руках и любым неосторожным движением могла задушить горячо любимую подругу. Скрыться не удалось.

– Виталий! – заметила мужа Маринка. – Чего мнёшься в дверях? Проходи.

– Вдвоём душить будете? – попытался перевести дело в шутку Виталий.

– Аха-ха… – залилась задорным смехом Маринка. – Просто хочу дать Дарье в аренду наш учебный поводок. Она хочет проверить его на себе. Ну-у… как он действует: сильно ли давит на шею или терпимо. Вот я и объясняю, что фиксировать можно по-разному. Даш! – позвала подругу, вынимая ей голову из петли. – Как тебе?

– Отличная штука! Беру на пару недель!

Виталий, покрутив пальцем у виска, облегченно выдохнул:

– Ну вы даёте, девчата, чуть не поседел с вами. Мишка, что думаешь по этому поводу?

– Фр-р… – выдохнул кавказец, облизывая лицо хозяина, присевшего на корточки для приветствия.

Через неделю Дарья Петровна гордо вышагивала по району рядом с Диком. Знакомые собачники не верили своим глазам. Обычно они видели быстро удаляющуюся спину. Теперь все её останавливали и спрашивали:

– Дарья Петровна, что случилось с Диком? Почему он стал таким послушным?

– Чудо-поводок. Контроллер, называется. Мне бы раньше такой! Замечательный корректор поведения.

Про футбол и пакетик

– Дерьмо собачье! – чертыхнулся Игорь Иванович увидев, как полиэтиленовый мешочек с экскрементами его пёсика Жульки, перелетел мусорный бак.

– Кто? Я дерьмо? – вынырнул с задней стороны бака рабочий, красивший бордюр белой краской, державший в руке наполовину разорванный мешочек. – Кто вам позволил кидаться этим в людей?! Шляпу надел. Собачку выгуливает. Интеллигент хренов, – потряс разваливающимся мешочком, из которого во все стороны полетели переваренные остатки завтрака Жульки. Мужик! Уноси ноги!..

– Ох… – прикрыл рот ладошкой Игорь Иванович, – это я в вас попал? Извините. Не знал, что вы там…

– Что я там?.. – направился к нему рабочий. – Ещё один свисток с твоей платформы и твой зубной состав тронется.

– Что вы там красите, – залепетал Игорь Иванович пятясь назад. Спаниель Жулька залился громким лаем, пытаясь отогнать надвигающуюся опасность.

– Убери свою тявкалку, – наступал рабочий, выдвигая вперёд руку со злополучным мешочком, – сейчас я тебе это в рот запихну. Смотри что наделал?! – повернулся к нему спиной. На синей куртке красовалось коричневое пятно. – Кто оттирать будет?..

– Я ототру. Руками. Не волнуйтесь. Вы только не кричите так, а то мой Жуля может вас укусить.

– Я тебя сейчас сам укушу! Забодай тебя Зидан, укуси Суарес.

– Вы тоже смотрели матч, где Суарес кусался?.. – решил сменить тему Игорь Иванович. – Любите футбол. А вы знаете футбол на Руси изобрели ещё в 13 веке. Тренировали древнерусские команды старцы. Игроки по полю не бегали, а ходили с чувством собственного достоинства и с мудрым выражения лица.

– Да ладно!.. – успокоился вдруг рабочий. – Это вы загнули про старцев. – Неожиданно продолжил. – А вы пиво пьёте?.. – Выкинул мешочек в мусорный бак. – Всё равно я уже бордюр закончил. Как раз вечером собираюсь футбол смотреть. У меня спортивные каналы круглосуточно работают. Не хлебом единым жив человек, но и футболом тоже!

Мария Васильевна уже собиралась обзванивать больницы, когда муж вместе с собачкой вернулся домой с прогулки. От него пахло пивом, глаза счастливо блестели.

– Ты где был?.. – поинтересовалась она.

– Представляешь, – начал он, – вышел с Жулькой утром. Пёс сделал свои дела. Я собрал его делишки в мешочек, хотел выкинуть в мусорный бак, лень было идти ближе, кинул пакет и попал в рабочего, что за баком бордюр красил, а он оказался яростным болельщиком футбола. Отличный мужик! Мы с ним пива выпили, потом пошли к нему, куртку заодно отстирали, пока его жена не пришла, ну а потом пошли с Жулькой домой.

– Почему не позвонил?.. – нахмурила брови Мария Васильевна.

– Некогда было. У Михаила по телеку круглосуточно футбол. Смотрели. Я вот что думаю, чудная жизнь. Какой-то мешочек с дерьмом, помог познакомиться с хорошим человеком. В выходной поедем с ним за билетами на футбольный матч. Ты с нами?..

– Я с Жулей, – вздохнула Мария Васильевна.

Генри

В трудные годы перестройки молодые супруги Ирина и Павел после долгих тяжёлых лет скудной жизни, мучительных поисков хорошей работы смогли организовать свою маленькую фирму. Жизнь сразу стала им улыбаться: наладился быт, появилась новая мебель, улучшилось качество питания. Ирина и Павел, наконец-то, почувствовали себя полноценными членами общества. Общества, которое из года в год всё больше и больше расслаивалось на богатых, средних и нищих. В доме появились персики, ананасы, шампанское, коньяк.

Детей у супругов не было, Ирина попросила мужа завести собачку – маленькую, дорогую и красивую. Пролистав кучу собачьих справочников, супруги остановились на йоркширском терьере: забавный вид, длинная шелковистая шёрстка, живой и задорный взгляд. Прекрасные компаньоны, любители прогулок, обожатели детишек. И в один прекрасный день в семье Ирины и Павла появился маленький баловень с длинной родословной, тянущейся корнями из далёкого графства Йоркшир.

Генри попал в рай. С ним носились, как с ребёнком. Ирина подолгу гуляла с пёсиком. Два раза в неделю мыла малыша, расчёсывала красивую шёрстку, завязывала на чёлке забавные разноцветные бантики, шила и покупала ему одёжку. Генри, как мог, старался соответствовать хозяевам и их статусу. Он был доброжелателен к гостям, детям и старикам. Не шумел, был весел, уравновешен, не досаждал пустозвоном. Красивый и элегантный. Кормили Генри исключительно куриными грудками и свежайшим фаршем. Повзрослев, Генри превратился в красивого пёсика весом в четыре килограмма. Весь подъезд огромного девятиэтажного дома любил и уважал Генри. Гордый и нежный, красивый и умный, смелый и добрый, он неизменно вызывал улыбку и восхищение не только у собачников, но и у людей, не имеющих животных. До поры до времени жизнь его складывалась хорошо.

Прошло семь лет. Беда пришла откуда не ждали. Реки коньяка и шампанского текли в семье изо дня в день. Ирина и Павел усиленно отмечали по вечерам окончание каждой удачной сделки. Вскоре Ирина перестала выходить на работу, а следом и Павел день ото дня стал оставаться дома. Дела в фирме шли хуже и хуже. Исчезли куриные грудки. Ирина часто с утра не могла вывести Генри погулять, а тот не привык дома делать свои дела, терпел до последнего, пока хозяева смогут оторвать голову от подушки и хоть ненадолго вывести пёсика на улицу.

Генри погрустнел. Теперь его почти не мыли и не расчёсывали, исчезли бантики и красивые костюмы, а в один из чёрных дней Ирина открыла дверь и выставила пёсика на лестничную клетку.

Генри сутки просидел под дверью. Он не понимал, за что его прогнали. Он честно нёс свою службу. Научился охранять квартиру, всегда предупреждая хозяев о чужаках. Он мухи не обидел в своей жизни и безумно любил Ирину. Генри плакал под дверью – ему было холодно и голодно.

Мимо него провели знакомую овчарку. Она зарычала на соседа. Стало ещё страшнее, но он готов был сражаться даже с овчаркой, лишь бы хозяйка увидела это. Наконец, она вышла: надоел скулёж за дверью. Женщина оделась, решительно взяла собаку на руки и вынесла во двор в твёрдой уверенности, что его обязательно кто-нибудь возьмёт. Пёсик породистый, дорогой. Недаром же им восхищается весь дом, вот пусть и берут себе.

Генри обрадовался Ирине, бросился к ней на руки, стал лизать её ладони. Он был готов искупить свою вину любой ценой, сделать всё, чтобы простили. Ирина резко взяла собаку за холку и нетвёрдой походкой потащила к лифту.

Татьяна Николаевна шла с работы после тяжёлой ночной смены в больнице. Работать хирургом не каждому по силам. Эта профессия – одна из самых экстремальных в медицине. Хирургию выбирают осознанно, по зову сердца. Эти врачи нужны всегда, без них невозможно представить больницу или поликлинику. Они вправляют вывихи, «чинят» переломы, удаляют опухоли, вырезают аппендициты и проводят множество других операций в зависимости от своей специализации. Результат их труда реально ощутим и всем понятен. Главное в работе врача – здоровье пациентов.

Всю жизнь Татьяна Николаевна спасала людей и даже сейчас, на пенсии, она продолжала полноценно работать, включая ночные дежурства. Как все врачи Татьяна Николаевна любила жизнь немного больше, чем пациенты, потому что именно хирурги часто видят, как хрупка жизнь, как трудно её спасти. Дома ждали муж, сын с невесткой, двое внуков, две кошки и собака породы пойнтер.

Подходя к подъезду, Татьяна Николаевна услышала слабое скуление из кустов: жалобное, тоненькое и безысходное. Быстро раздвинув ветки, она с изумлением обнаружила грязного трясущегося Генри. Он плакал. Нет, он не просто плакал – он прощался со всеми. Татьяна Николаевна знала эти животные звуки: так плачут, когда уже ничего не ждут.

Она с детства любила собак. До появления породистого пойнтера в их семье много лет прожила дворняжка, подобранная с улицы. Бережно вытащив Генри из кустов, Татьяна Николаевна побежала к лифту.

Трель телефонного звонка разорвала уютную тишину тёмно-серого московского вечера. Лайка Казан спал крепким сном после сытного ужина, слушая одним ухом, что происходит вокруг. Хозяйка подняла телефонную трубку.

– Оля, здравствуй! Ты мне очень-очень нужна. У нас беда. Мы подобрали семилетнего йоркширского терьера, но вынуждены его вернуть хозяевам. Хозяева – алкоголики. Сказали, если до субботы собаку у них не заберут, то они отнесут его в ветеринарную лечебницу и усыпят. Мы, к сожалению, его держать не можем. Он не очень ладит с кошками, да и пойнтер его затаптывает. Попробовали отдать матери невестки, но у той аллергия, да такая сильная: лицо опухло, руки и ноги чешутся, лимфоузлы под мышками воспалились. В общем, выручай! Времени остаётся ровно сутки.

Казан услышал нервную речь.

– Постараюсь. Обязательно, постараюсь помочь. К себе взять не могу. Не примет моя лайка чужую собаку, а малыш и так натерпелся. У нас есть одна старушка, у неё три недели назад умер семнадцатилетний пёсик Антошка. Постараюсь ей предложить. Татьяна Николаевна, попросите, пожалуйста, хозяев не усыплять Генри. Подержите его немного. Думаю, завтра заберу.

Начались переговоры. Казан чертовски устал за этот вечер: хозяйка долго разговаривала о каком-то Антошке, а каком-то Генри, стучала полночи по клавишам компьютера, без конца носилась на кухню и заваривала кофе, наконец, окончательно «ущёлкавшись», отвалила спать.

Генри не спал в ту ночь… Совсем не спал. Его снова принесли в квартиру к пойнтеру. Он лежал в коридоре под дверью и, наверное, думал: я никому на свете не нужен, наверное, лучше умереть. Вот и эти тоже подержали у себя и снова отнесли к прежней хозяйке, а та – вернула сюда, что же я делаю не так, ведь любил всех, так старался быть лучшим… Генри прикрыл глаза.

Утром он оказался кушать, а после прогулки молчаливо лежал у порога. Татьяна Николаевна ушла в больницу на сутки. Он собирался умереть.

Ближе к вечеру невестка Татьяны Николаевны принесла сумку, посадила в неё Генри, достала два оставшихся ещё от старых времен комбинезона Генри и поспешила на улицу. Они спустились в метро. Там было шумно, душно и страшно. Кто же знал, предполагал, что там, внизу, произойдёт ещё одно страшное предательство. Невестка Татьяны Николаевны передала сумку с Генри в руки незнакомой женщины, от которой пахло большой страшной собакой. Генри сжался: «Это конец…»

Но злоключения ещё не кончились, женщина крепко прижала к себе сумку, попрощалась с невесткой Татьяны Николаевны, уверенно вошла в вагон. В этот миг Генри понял, что именно сейчас оборвалась последняя ниточка, связывающая с дорогими ему людьми. Впереди ждала страшная неизвестность.

Ему стало жарко. Тётка давила жаркими и нервными руками сумку, в которой он сидел. Генри высунул язык, тяжело задышал, попробовал выбраться из переноски, не тут-то было: противная тётка держала его как клещами. Наконец, они вышли из вагона и пошли по переходу в метро. Генри уже начал подумывать: если несут куда-то, может, не убивать?! Может, это новая хозяйка?.. Но она ведь совсем не умеет обращаться с йорками. Больно давит руками, не понимает, что мне плохо, явно нервничает. Задумала что-то плохое?..

Через пару минут незнакомая женщина передала сумку с Генри какой-то девушке, которая понравилась Генри куда больше. Она весело смеялась, стала гладить пёсика по голове, расстегнула сумку, заметив: «Ему жарко!.. Он измучался, бедный, потому и дышит так тяжело».

Потом Генри долго ехал в метро, но уже не в сумке: добрая девушка вытащила его, взяла на руки и нежно гладила. Из метро пёсик вышел сам, на своих лапах, так и отправился к новой хозяйке. Войдя в незнакомую квартиру, притих и растерялся. Здесь жили какие-то животные. Послышался лай собак: навстречу Генри выбежали четыре весёлых мопса. Они окружили новичка, понюхали его и убежали в комнату.

А потом Генри долго мыли и расчёсывали, предложили поужинать курицей, но Генри гордо отказался. Ему нужно было время, чтобы переварить события, произошедшие в последний день. Спать он улёгся у входной двери, несмотря на то, что добрая девушка предложила ему спать вместе с собой в постели. В этот вечер Генри, наконец-то, смог по-настоящему заснуть. Новые знакомые мопсы были весёлыми и дружелюбными, они без конца приходили проверять, как себя чувствует новенький.

Утром Генри и четыре мопса отправились на прогулку. В лифте новая хозяйка взяла его на руки и очень хорошо, что взяла! Случилась неожиданность. Не доехав до первого этажа, дверь лифта открылась, внутрь сунулась огромная морда алабая. Мопсы загавкали на него, показывая, что лифт занят, но алабай не уходил, и тогда Генри впервые за последние годы решил постоять за себя и новую семью. Он так яростно бросился с рук на алабайскую морду, что тот опешил и тут же убрался из лифта.

Но на этом приключения Генри не закончились. К вечеру того же дня к дому подъехала машина. Из неё вышла девушка с переноской в руках. Генри только-только обрёл новую стаю и теперь готов был грызться за неё насмерть!.. Но его опять посадили в переноску…

А потом случилось чудо, потому что собачий Бог есть! Генри попал в новую семью. Его возят на машине, шьют новые костюмы. На следующий же день сделали новую модную стрижку. Посадили на специальную диету. Но главное, в его новой семье жила прекрасная девочка йоркширского терьера!

Генри вновь превратился в настоящего йоркширского терьера – компаньона от Бога. Стал весёлым, нежным, смелым. Главным членом в новой семье, которого все очень и очень полюбили. Ему восстановили документы, он снова стал участвовать в собачьих выставках, а всё потому, что чистой собачьей душе помогает Собачий Бог. Боги есть у всех живых существ. Генри заслужил своё счастье.

Телефонный звонок

– Тр-р… Затрещала телефонная трубка.

– Алло. Слушаю вас. – Галина отёрла грязные руки о фартук, она только сейчас занялась котлетами, пока дочка вышла гулять с собакой.

– Позовите, пожалуйста, Прохора.

– Прохора?.. – глаза Галины полезли на лоб. – Он не может вам ответить, ушёл гулять с Дашей.

– Ах так!.. – закипел голос девушки. – Обманул меня!.. – Бросила трубку.

Галина хотела объясниться с девушкой, но было поздно. В трубке раздались тоскливые звонки пи-пи…

Через час, когда котлеты шипели на сковородке, распространяя аппетитный запах, вернулась Даша, пропуская вперёд себя кобеля великолепной русской псовой борзой.

– Привет Прохор. Тебе звонили, – засмеялась Галина. – Проходи в ванную мыть лапы.

Лара

Июньские ночи коротки, как жизнь бабочки. Олеся ворочалась с боку на бок, ей снился кошмар. Она приехала в гости к отцу, открыла дверь, и на неё кинулась огромная рыжая собака. Прыжок, и она видит свои руки в крови, с ужасом наблюдает, как собака терзает её ногу. Олеся проснулась, холодный пот струйками стекал по лицу, рядом мирно посапывал супруг, ему снилось что-то приятное, он улыбался.

Мрачные, пугающие мысли опять подступили комом к горлу. Олеся, боясь заснуть, широко открыла глаза. Завтра её отцу и даже уже сегодня, – она посмотрела на светящийся в темноте циферблат электронных часов: было два с половиной ночи, – будут удалять глаз.

Доигрался, всхлипнула она. Ещё год назад говорила ему: займись катарактой! Нет, он упорно не хотел идти к врачу, опасаясь, что его положат в больницу и не с кем будет оставить его огромную собаку – смесь крупной дворняги с риджбеком. Псина была неуправляемой и невоспитанной: отец последние пятнадцать лет жил один и его Ларочка заменяла ему жену, дочь, внуков. Его устраивал созданный им мир – огромная библиотека и огромная собака. В последние два года, когда стал совсем плохо видеть одним глазом, он перестал выводить Ларочку на улицу, она бросалась на других собак, могла шваркнуться и на непонравившегося ей человека. Он приучил ходить её в туалет в одном месте и исправно убирал за ней сразу по факту. Больше того, Лара оказалась достаточно сообразительной: она лаем сообщала ему о сделанных делах. Беда состояла в том, что отец ни с кем близко не дружил и к нему никто не ходил в гости, а если он и встречался со старыми институтскими товарищами и одним своим школьным другом, то только на их территории. Он боялся, что Лара, что-нибудь выкинет, и он за ней не уследит, даже к Олесе он всегда приезжал сам. Олеся его стригла каждый месяц. Она несколько раз пыталась прийти в гости к отцу, но Лара так на неё кидалась, что отец сам пугался за дочь. Лара одичала. Бывшая жена, мама Олеси, сохранила с отцом дружеские отношения, но его страсти к собаке не понимала и постоянно уговаривала дочку поговорить с отцом, чтобы отдать псину куда-нибудь на цепь, на стоянку. Но Олеся понимала: отец не расстанется с ней. Однажды он так и сказал ей, намекая на мать: