Одиннадцать сказок обо всём, на любой вкус и для всех возрастов

– Да как же нам тебя не возненавидеть!?… ведь у нас в деревне до твоего приезда всё расчудесно было,… ни тебе собачьего лая, ни ощипанных кур, ни ссор, ни склок,… а тут ты явилась-поселилась и всё-то у нас кувырком пошло! Выходит, ты и виновата! А ещё у нас никто про тебя ничего не знает,… откуда ты приехала!?… Кто ты такая, и что из себя представляешь!?… И почему всегда во всём тёмном ходишь, да с покрытой головой!?… Словно колдунья какая-то. Вот и ответь-ка нам, отчего так!?… – спрашивает он у неё, но уже не так грубо и нагло, как прежде, а чуть масленно, словно за упрёки оправдаться хочет.

– Ах, так вас моё одеяние смущает,… ну это всё объяснимо,… ведь я недавно овдовела, вот и не могу ходить открыто,… траур у меня по мужу,… так что вы уж простите меня за мой вид. А что касаемо того откуда я к вам приехала,… так тут тоже всё просто,… жили мы с моим муженьком в большом далёком городе,… там мой муж был знатным купцом,… торговал пуховыми перинами да разными подушками,… всякие у него в ассортименте имелись, и большие, и малые, и расписные, и льняные. Вот и фамилия-то у него подстать была,… купец Подушкин его звали. Может, слыхали про такого!?… Нет!? Эх, ну да, откуда же вам здесь такого знать-то. Ну, это ничего… видимо слава о его товаре пока до вашей деревни не дошла. И всё-то у нас с мужем хорошо было, да вот только злые люди напали на него исподтишка да загубили,… и осталась я одна в том большом городе плакать да горевать по нему. Ну а потом, чтоб скорбь да тоску по прошлой жизни от себя отогнать, перебралась я в ваш тихий небольшой городок. Думала мне здесь поспокойней будет,… надеялась оклематься. Эх, а тут вы на меня взъелись за мой горестный вид… – печально вздыхая, закончила свой рассказ хитрая женщина, и при этом так грустно на всех посмотрела, что вмиг разжалобила гневную толпу.

– Ах, ну что же мы наделали,… ну мы же не знали,… это всё охотник паникёр нас взбаламутил,… ты уж прости нас несведущих… – моментально переменившись в лицах, зароптали люди, а некоторые из них даже кланяться ей начали. Да и сам охотник не сдержался и слегка прослезился.

– Ты уж извини меня хозяйка,… ах, кабы раньше-то всё это знать,… а так бес попутал,… принял я тебя за ведьму,… навалилось тут всё, вот и погорячился… – стыдливо утирая слезу, запричитал он.

– Ну да ладно вам,… люди вы добрые, не стану я на вас сердиться да зла таить, а наоборот награжу в память о моём благоверном. Осталось у меня от него много отличного товара, нераспроданного,… я-то уж теперь торговлей не занимаюсь, да и врядли когда займусь, вот и дарю товар хорошим людям на благие дела. Привезла я тут с собой подушек разных; и пуховых, и перьевых, и мягких, и сырьевых,… вот вам-то их и раздам,… а кому сейчас не хватит, так я потом ещё из города привезу,… уж там, на складе их ещё много осталось, и все замечательного качества. А уж как спать-то на них удобно и приятно будет,… из наших-то прежних клиентов никто не жаловался, все рады подушкам были. Вот они, берите,… мне для хороших людей ничего не жалко… – раскрасневшись да разулыбавшись, отвечала женщина, и тут же, словно те подушки у неё заранее приготовлены были, давай их выносить да раздавать. А люди-то видят, что она товар даром даёт да как ринулись к ней на крыльцо ломиться. А хозяйка им и кричит.

– Да вы погодите, не спешите! Берите пока, сколько есть! Ну а я вам обещаю, что после ещё привезу! Вот тогда всем достанется! – заверяет она, а сама смотрит на людей, что они вытворяют да украдкой над ними потешается. Но не так над ними потешается, сколько на соседское крыльцо заглядывается, где егерь с женой и дочкой стоят. Уж больно ей Оленька приглянулась.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь Олюшка, словно пламень яркий своей огненно-рыжей шевелюрой на весь двор сияет. Кинет хозяйка в толпу очередную подушку, а сама, пока та летит, на Олюшку мельком взглянет. И взгляд-то у неё какой-то нехороший, явно с недобрым намерением смотрит. Накидала она так с десяток другой подушек, в последний раз на Оленьку взглянула, попрощалась со всеми, и в дом к себе юркнула. Дверь резко заперла и тишина, словно и не было её никогда на пороге. Вот так всё и закончилось. Ну а люди-то кому подушки достались, сразу такие довольные сделались. Ещё бы, ведь товар-то дармовой. Да товар-то какой, отличный, мягкий, добротный, всё как им хозяйка и обещала. А самая большая и мягкая подушка досталась охотнику, ох уж он и обрадовался.

– Ах, какая мягонькая, какая пышненькая! Пойду-ка я быстрей домой да сладко отосплюсь,… опробую свой подарок! А то ведь с раннего утра на ногах,… хватит, набегался, пора и отдохнуть! – заголосил он, и в охапку с обновкой бегом домой понёсся. Да и остальные за ним поторопились, и минуты не прошло, как все разошлись. Только что народ стоял, а глядь, уж и нет никого. Как-никак в деревне живут, а в ней дел много, шибко долго не погуляешь, работать нужно. Кому корову доить, кому за поросём ухаживать, а кому и в огороде повозиться надо.

Вот и Оленька с родителями, ещё с секунду постояли да тоже за дела взялись. Отец с матерью за свои, а Оленька за свои. Ей как раз пришла пора, в лес бежать, лисичку проведывать. Так она и сделала. Собрала тайком от родителей немного съестного, фляжку свежей водицы прихватила да скорей в лес поспешила. Уж очень ей не терпелось узнать, как там её новая знакомая поживает.

5

Бросилась Оленька по дорожкам да по тропинкам бежать. Бежит и удивляется, отчего это ей в лесу никого не встречается. Ведь обычно в это время здесь людей полным-полно, ходят ловушки проверяют, а тут нет никого. Всем вдруг не до этого стало.

– Наверняка, подарки свои обновляют,… спят-отсыпаются… – подумала Оленька, да только шагу прибавила. Ей вдруг стало всё это не интересно, ведь там впереди её ждала встреча с лисичкой. А ещё через пару десятков рывков она уже открывала дверь в сторожку. И каково же было её удивление, когда она увидела, как обрадовалась её появлению маленькая обитательница сторожки. Лисичка сразу завиляла хвостиком, подняла ушки и, как показалось Оленьке, даже улыбнулась.

– Ах ты, кумушка моя,… красавица ты моя, вижу-вижу как ты мне рада,… а я тебе как раз воды и еды принесла. На-ка перекуси, милая,… и ешь не спеша, не торопись никуда,… нас с тобой здесь никто не потревожит,… нет больше в лесу ни охотников, ни ловцов. Не до нас им теперь, спят они все,… так что кушай спокойно,… а потом я тебе лапку осмотрю… – нежно погладив лисичку, заулыбалась Оленька, тут же достала ей еды, налила в блюдце воды и, продолжая беседу, стала рассказывать, что у них за это утро в деревни случилось. А лисичка слушает её, головой приветливо качает да с удовольствием еду принимает. Но вот время пришло, кумушка поела, попила, и Оленька принялась ей раненую лапку осматривать. Глядит и диву даётся. Кожица-то на ранке стянулась, заросла. Шёрстка расправилась, гладкая стала, и даже опухоль от ушиба уменьшилась. Вот что подорожник за ночь сделал, ранку подлечил и боль утолил. Правда, не до конца, но зато улучшения налицо.

– Ах, ты молодчинка,… вон как ты быстро на поправку пошла,… если так и дальше дело станется, то мы с тобой завтра уже по лесу бегать начнём! – обрадовано пошутила Оленька и, взяв кумушку на руки, вынесла её наружу, чтоб та смогла немного прогуляться да воздухом подышать. А лисичка опять, как вчера, к Оленьке прижалась, затаилась и от удовольствия даже зажмурилась. А Оленька идет, поглаживает её красавицу, да вновь ей всякие интересности рассказывает. И про деревню, и батюшку с матушкой, и про соседей, и про гусей с курами, да всё что вспомнит, то и говорит.

Так они и пробродили, проходили почти два часа к ряду, а потом опять в сторожку вернулись. Оленька снова лисичку на подстилку уложила, соломкой прикрыла, радушно попрощалась с ней да скорей домой поспешила, теперь пришёл срок родителям помогать. Ну а лисичка довольная сегодняшней прогулкой осталась дремать да завтрашнего дня ждать. Вот и повелось у них с этого момента, раз в день на прогулку в лес выбираться. Приходит Оленька с утра в сторожку, кормит свою любимицу, поит, а потом они гулять идут. И обе такие радостные, такие счастливые. Ну, ещё бы, ведь они так друг дружке понравились, обе рыжие, обе озорные, весёлые, а главное понимают друг друга с полуслова с полувзгляда.

Однако время летит быстро и вскоре ранка у лисички уже почти совсем зажила и теперь они не только возле сторожки гулять стали, а куда и подальше забредать начали. Лисичка бежит впереди Оленьки дорожку ей показывает, а та знай, за ней торопится, поспевает. Это они так в догонялки играли. И до того им вместе хорошо было, что они и расставаться-то не хотели, всё новые уголки леса изучали. А вскоре лисичка так окрепла, столько сил набралась, что стала в глухую часть леса к себе домой бегать, своих родных навещать. И хоть это довольно далеко было, но ничего, лисонька успевала и с Оленькой поиграть и своих домашних повидать. В общем, их дружба только крепла и развивалась. А меж тем в деревне стали происходить дела совсем уж непонятные, страннее прежнего.

6

Те люди, которые получили от поселянки в подарок новые подушки, начали вести себя очень уж неестественно, да и жизнь у них пошла какая-то ненастоящая. Притом таких людей с каждым днём становилось всё больше и больше. И как оказалось это потому, что поселянка взяла себе в привычку, день да через день одаривать кого-нибудь из соседей очередной новой подушкой. Но вот только откуда она эти обновки брала, никто не задумывался, а надо было. Ведь ездить-то она за ними, никуда не ездила, всё дома сидела. Так что странностей в деревне прибавилось.

Складывалось такое впечатление, что людей словно подменили. Тот, кто ещё совсем недавно проклинал поселянку, теперь чуть ли не боготворил её. Выспавшись на подаренных ею подушках, люди теперь не шли к себе в огород или же в сад работать, а напротив, бросали свои подворья и спешно бежали к поселянке. А вот у неё-то они хлопотали по хозяйству. Носили воду, кололи дрова, топили печь, кипятили чайник, ухаживали за грядками, на которых признаться кроме полыни ничего и не росло, что тоже было странно.

А особенно усердствовал и старался бывший охотник. Он практически превратился в её слугу. Выполнял любые её прихоти с приказами, и даже кричал на других, чтоб те лучше работали. Своё же прежнее ремесло он напрочь забросил, что не замедлило сказаться на общем состоянии дел в деревне. Лисица, которая до этого лишь изредка ощипывала кур да гусей, теперь не на шутку разошлась и стала регулярно проделывать свои набеги на курятники. Домашней птице от неё не было никакого спасения, каждую ночь появлялись всё новые и новые жертвы её бесчинств.

И ведь что интересно, всем кто прислуживал поселянке, это было абсолютно безразлично, такие новости их вообще не волновали. Они жили какой-то своей никому непонятной жизнью. И более того, обнаружилась вот ещё какая закономерность, чем больше появлялось ощипанных кур и гусей, тем больше становилось таких безразличных людей. А вскоре в деревне остались лишь единицы, кто ещё не подхватил это загадочное безразличие. Среди них был и егерь со своей семьёй. Егерь был здравомыслящим человеком и сразу заподозрил подвох в невероятной щедрости купчихи-поселянки, а потому подушки от неё в подарок принимать не стал. И ведь правильно сделал, потому как вся загадочность происходящего таилась именно в них. В них, в этих дармовых подушках и было заключено то, что вызывало всеобщее странное поведение.

Оказывается, поселянка та, купчиха Подушкина, вовсе и не была той за кого себя выдавала, а была она, как и предполагал прежде охотник, лесной колдовкой. Очень хитроумной, изворотливой, и даже где-то вероломной с коварством. Однако это выяснилось намного позже, как раз тогда, когда стала известна её истинная тайна. Пока же ясно только то, что это именно она, превращаясь по ночам в матёрую лисицу, шныряла по подворьям и общипывала кур с гусями. Да-да, это точно так, поселянка обладала такой способностью и могла запросто обернуться лисой. А бедные птицы и опомниться не успевали, как она, содрав с них пух и перья, в ту же секунду исчезала вместе с добычей. И так продолжалось из ночи в ночь, и множество ночей подряд. Так много, что колдунье хватило того пуха, дабы наполнить им все те подушки, которые она затем дарила ничего неподозревающим людям.

И вот ещё какая деталь, но она-то и является самой главной, прежде чем раздарить подушки, поселянка проводила над ними тёмный ведьминский ритуал, читая страшные колдовские заклятья. Вот оттого-то люди, впоследствии выспавшись на этих подушках, становились сами не свои и начинали полностью повиноваться хитрой колдовке. Уж так выходило, что тот, кто хоть одну ночь проводил на заговорённых обновках, потом уже не мог без них обходиться и становился зависимым от поселянки. Этим людям уже ничего другого и не надо было. Ни что иное их теперь не интересовало, ни работа, ни охота, ни собственное подворье, ни то, куда девалось оперенье с их кур и гусей, всё это для них оставалось в прошлом.

Но Оленькин отец был честным егерем и жил настоящим, так что он не отказался от мысли изловить похитительницу пуха и перьев. Конечно же, он и подумать не мог, что ей может оказаться его ближайшая соседка. С виду такая доброжелательная и благообразная женщина. Хотя она и вызывала у него кое-какие подозрения. Но это и не мудрено, ведь ей вдруг стало одновременно прислуживать столько людей, притом бескорыстно, денег-то она никому не платила. Один только он с женой да Оленькой из всех соседей и не оказывали никаких почестей притворной купчихе. И более того по ночам он опять взялся следить за соседскими курятниками, чтоб наконец-то выследить рыжую воровку, ведь она и к нему на двор не раз наведывалась.

7

И вот в одну из таких ночей своего бдения и слежки, егерь вдруг заметил как хитрая лисица, перепрыгнув через забор, направилась прямиком в его курятник.

– Ага, ну вот ты и попалась рыжая бестия,… сейчас я тебя схвачу… – подумал он и, прихватив с собой рядом лежащий батог, стал тихими шажками подбираться к двери курятника. Он-то полагал, что неожиданно распахнёт дверь, ворвётся, застанет плутовку врасплох, и ему останется только схватить её. Однако он жестоко просчитался, ибо той лисой была ведьма, и она в отличие от обычных лис острее чувствовала опасность.

А меж тем начинало уже светать и кое-где появились первые проблески света, что ещё больше выдавало его присутствие. И всё же он решил идти до победного конца и схватить рыжую плутовку сейчас же, немедленно. Держа в одной руке наизготовку осиновый батог, другой он схватился за ручку двери и с силой рванул её на себя. Дверь легко поддалась и резко отворилась. Однако это не стало неожиданностью для лисы. Она со всего маха прыгнула на егеря и, сбив его с ног, в тот же миг кинулась прочь со двора. Но и егерь был не промах, ловко вскочив на ноги, он мгновенно бросился за ней вслед. Несколько сильных пружинистых прыжков и он почти настиг воровку. Но та, резко метнувшись в сторону, перескочила через забор и оказалась уже на соседском дворе, как раз на том, где было её убежище.

– Держи лису! Хватай плутовку! Не дай ей уйти! – что есть мочи закричал егерь и тоже перемахнул через забор. В тот же миг в соседских домах от его яростного крика стали просыпаться люди. А кое-кто, уже заранее заслышав возню, успел выскочить наружу. Ещё секунда-другая, и егерь нагнал лису-колдовку прямо у крыльца её дома.

– Ну что попалась, хитрая! Так получи же воровка! – не своим голосом вскричал егерь и с ходу обрушил на беглянку всю мощь своего осинового батога. Отчего та взвыла как ошпаренная и метнулась в угол под крыльцо.

– Ага, ты ещё бежать! На-ка получи! Получи негодница! – не унимался егерь, охаживая рыжую бестию. И вдруг первые лучи восходящего солнца ярко осветили весь двор. В ту же секунду к егерю подскочили выбежавшие на его крик соседи.

– Ты чего орёшь!? Что случилось!? На кого это ты напал!? – посыпались на него вопросы.

– Да вот поймал воровку,… ишь забилась в угол, лисье отродье… – запыхавшись, ответил егерь, показывая на рыжий клубок под крыльцом.

– Лисье отродье!? Лису что ль споймал!? Где она!? Ну-ка дай взглянуть, что это за чудо такое! – загомонили мужики и потянулись к рыжему клубку. И каково же было их изумление, когда они увидели, что в углу вместо лисицы лежит сама хозяйка подворья. Она была полуобнажена, в лёгкой ночной сорочке, с непокрытой головой, а её пламенно-рыжие волосы, словно тысяча огней разметавшись по её телу, еле прикрывали свежие только что нанесённые ей раны.

– Да ты в своём ли уме, егерь!? Совсем что ли разума лишился!? Не видишь что ль, на кого напал!? Ах ты, обалдуй,… чуть нашу хозяюшку не загубил! Хватай его ребята! Вяжи негодяя! Да ты сейчас у нас за всё ответишь! – вмиг разобравшись, что случилось, заорали благим матом мужики, и тут же бросились егеря вязать. А кое-кто из них и к поселянке ринулся, да раболепно причитая, взялся ей помогать.

– Хозяюшка милая,… очнись, прейди в себя,… ах, он ирод, такую женщину посмел избить… – застонали они, склонившись над раненой колдовкой.

Вот уж как всё совпало; именно в тот момент, когда егерь начал охаживать рыжую плутовку, внезапно взошло солнышко, и лисица вновь обратилась в ведьму. А егерь-то этого даже и не заметил, за что тут же и поплатился. Уж так его мужики лихо скрутили, так связали, что у него бедолаги аж кровь из скруток засочилась.

– Ну, щас мы тебя тем же батогом и приголубим! Сейчас ты у нас взвоешь! – заголосили мужики, собираясь немедля устроить над ним самосуд.

– Да не бил я никакую вашу хозяйку! Да это же была лиса! Да я же сам видел! Лиса это была! – стараясь оправдаться, кричал ничего непонимающий егерь. Однако мужики и слышать его не хотели, ведь они-то видели перед собой только свою хозяйку. И уже было начали чинить над ним расправу, как вдруг колдовка пришла в себя.

– Погодите,… не спешите… – очнувшись, простонала она, а двое здоровенных мужиков тут же помогли ей подняться.

– Что проку в том, коли вы его покалечите,… зачем мне это,… тогда он ни на что не годный будет,… а мне надо, чтоб он отработал свой проступок,… искупил предо мной свою вину! Да не абы как, а так чтобы на всю жизнь запомнил каково это на меня руку поднимать! – подойдя ближе к егерю и глядя ему прямо в глаза, заявила поселянка.

– Да прости ты меня, женщина,… может я и вправду что-то напутал,… видимо твои рыжие волосы сбили меня с толку, вот я и принял тебя за лисицу… – хотел было извиниться егерь, но колдунья его резко оборвала.

– Прощенье прощеньем, однако, на хлеб его не намажешь и здоровья на него не купишь! Кто мне теперь мои раны лечить будет, кто поможет!?… ведь одна-то я не справлюсь! – хлёстко воскликнула она, на что мужики тут же зароптали.

– Мы хозяйка,… мы тебя вылечим,… мы тебе поможем… – загомонили они.

– А ну-ка тихо! Вам никто слова не давал,… что мне в ваших грубых мужицких руках,… только ещё хуже сделаете,… мне сейчас нежное прикосновение надобно,… тут требуется ласковый девичий уход… – вкрадчивым, заговорческим голосом произнесла ведьма, и хитро посмотрела на дом егеря, давая всем своим видом понять, что ей нужна его дочь Оленька. А меж тем сама Оленька и её матушка, заслышав всю эту кутерьму, уже успели выйти на крыльцо и вникнуть в часть разговора. Егерь же увидев их, вмиг сообразил, что им грозит.

– Да ты что это задумала, хрычовка старая,… хочешь, чтобы моя доченька к тебе в услужение пошла, за отца вину отрабатывать!? Так не бывать же этому! Пусть уж лучше твои холуи забьют меня до смерти, но дочь мою ты не получишь! – возмущённо вскричал он и было попытался вырваться, но мужики тут же его приструнили, жёстко огрев батогом.

– О нет, не трогайте его! – увидев такое обращение с отцом, закричала Оленька и молнией кинулась на двор к поселянке.

– Не делайте ему ничего,… оставьте его в покое,… ладно, я согласна на твои условия,… я останусь у тебя и, какой бы ты строгой хозяйкой ни была, обязуюсь прислуживать тебе,… развяжите его, отпустите! А ты батюшка ступай домой да ничего не бойся,… не беспокойся за меня,… я совсем справлюсь… – заверила отца Оленька и тут же повинно поклонилась поселянке. На что та быстро отреагировала.

– Ну, то-то же,… вот это другое дело,… отпустите егеря, пусть себе идёт восвояси,… теперь есть, кому обо мне позаботиться… – строго повелела она мужикам, взяла Оленьку за руку и тут же скрылась с ней за дверьми дома. Мужики же моментально распеленали егеря, мигом вытолкали его взашей со двора и степенно разбрелись по своим домам. А бедолага егерь присел с женой на крыльцо, обнял её, и они вместе горько зарыдали. Ну что уж тут поделать, ничего теперь не изменить, поскольку Оленька сама всё решила, то надобно выполнять. Поплакали они ещё немного, погоревали, да и в дом пошли. А Оленька с этого самого момента так и осталась у поселянки в прислужницах.

8

Но вот прошёл день, прошёл второй, и уже третий на исходе, а набеги лисы так и не прекратились. Но только теперь лиса была какая-то не такая, не матёрая как прежде, а вовсе даже наоборот, молоденькая и неопытная. И кур-то она обдирала как-то неуверенно, трепетно что ли, как будто извинялась перед ними за свой набег. Да и бегала-то она от курятника к курятнику как-то неловко, словно никогда и не умела прятаться да таиться.

Впрочем, этого от неё и не требовалось, ведь теперь вообще никто на неё не охотился, просто некому было. Ни деревенские мужики, ни ловцы, ни охотник этого не делали, и уж тем более бедолага егерь, ему после того конфуза стало не до выслеживания лисы. Все мысли его теперь были связаны только с доченькой Оленькой, как она там в услужении, да что с ней. Днём-то он ещё мог увидеть её мельком. Либо у окна, либо на крыльце удавалось заметить. Ну а вот то, что она ночью делает и чем занимается, для него оставалось тайной. Хотя тайна эта была не такая уж и секретная. Колдунья-поселянка очень хорошо её знала, ведь это именно она превращала Олюшку на ночь в лисицу и отправляла её вместо себя обчищать соседские курятники.

– Уж теперь ты поработай, а я отдохну,… и если кто тебя за воровством поймает да хорошенько палкой отходит, так это станет только для тебя потерей,… а я-то дома отсижусь, да ещё и посмеюсь! Вот уж будет потеха, если дочку егеря отделают батогом! Ха-ха! И как же будет весело, когда твой отец узнает про это! Ох, уж он огорчиться,… это станет ему хорошей наукой, будет знать, как на меня руку поднимать,… прошлый раз он меня отходил, а теперь его любимой доченьке достанется! Ха-ха-ха! – ехидно хохоча, мстительно издевалась над Оленькой хитрая ведьма.

А Оленьке бедняжке и делать-то ничего не оставалось, как только подчинятся злобной хозяйке. Ведь иначе та могла запросто приказать своим слугам покалечить её отца. А потому Олюшка, вот уже которую ночь подряд была вынуждена в образе лисы бегать по курятникам и собирать пух. Однако ведьма постоянно ворчала на неё и была не довольна.

– Что же ты так мало приносишь!? Мне этого не достаточно! Неси ещё больше! Не то я сама расправлюсь с тобой! – грозилась она, выталкивала Оленьку за дверь и принималась за свои колдовские дела; набивала всё новые и новые подушки свежим пухом и читала над ними страшные магические заклинания. Ведьме уже было мало тех подчиненных, что имелись теперь в её услужении, ей хотелось заполучить к себе ещё большее количество людей. В её планы входило поработить всю деревню, весь городок, всю округу.

Однако колдовка не учла одного крохотного нюанса, она не знала, да и знать не могла, что у Оленьки есть маленькая лесная знакомая, её подружка кумушка-лисичка, которая, кстати, была очень обеспокоена длительным отсутствием своей спасительницы. Прошла уже почти неделя, а Оленька за всё это время так ни разу и не появилась в лесу. Лисичка, разумеется, забеспокоилась, ведь за все дни их дружбы такого ещё не случалось. Сначала она было подумала, что на Оленьку навалилось много домашних дел и она попросту занята. Но потом когда уже прошло достаточно времени чтоб закончить всякие дела, она засомневалась в своём предположении.

– Да что же это за дела такие,… да за столько дней можно было всё что угодно переделать! Э, нет,… тут что-то не то,… наверняка случилась какая-то беда, иначе бы Оленька нашла способ предупредить меня… – здраво рассудила лисичка, и для верности выждав ещё один день, решила идти в деревню, чтоб самой всё разузнать. И как бы ей ни было страшно, она той же ночью, под покровом темноты отправилась на поиски Оленьки. Особо не спеша, потихоньку и с изрядными предосторожностями она постепенно добралась до деревенской околицы. Где ей тут же попался на глаза растрёпанный петух, который по каким-то одному ему известным причинам не спал и при лунном свете важно расхаживал по пыльной дорожке. Лисичка осторожно подкралась к нему и также осторожно, чтоб не спугнуть заговорила.

– Простите, пожалуйста, уважаемый петушок,… вот вы здесь ходите, гуляете, и я уверена, что вы много чего тут видели и знаете,… весь ваш благородный вид говорит об этом. Так быть может, вы мне подскажите, где здесь живёт девочка по имени Оленька!? – вкрадчиво и как можно ласковее спросила его лисичка, старательно копируя птичий язык. Петух как нестранно понял её, и так же ласково, но с некоторой напыщенностью ответил.