Партнёрство

Д«Анна и его сторонники считали, что это была прекрасная возможность продемонстрировать растущую итальянскую колонию зарубежному сановнику. Палиццоло был сыном баронессы и влиятельным членом итальянского парламента. Д'Анна рассуждал, что привлечение такого выдающегося общественного деятеля в Детройт обеспечит благоприятную гласность для сообщества. Организаторы собрания ожидали единогласной поддержки, но жестоко просчитались. Вместо этого собрание превратилось в бедлам. Участники начали кричать и толкаться. Сторонники Д'Анны боялись за его жизнь и вывели его из здания. В целом, организации приняли резолюцию, осуждающую визит Палиццоло. Казалось бы, из-за чего вообще был весь шум, но сторонники визита упустили один важный факт: большое количество сицилийцев в Италии и Детройте считали дона Раффаэле опасным мафиозо.

Дон Раффаэле прибывает в Детройт

Дон Раффаэле Палиццоло

На Сицилии Палиццоло был человеком с большим состоянием и статусом. Для сицилийцев он был уважаемым человеком. По словам историка Джона Дики, дон Раффаэле принимал своих клиентов и нуждающихся в своем поместье в Палермо, которые пытались просить о личной услуге или поддержке от дона, и он был в состоянии их оказать. Родившись в аристократической семье, Палиццоло был близок к влиятельным общественным деятелям, таким как премьер-министр Франческо Криспи. Благодаря своему происхождению и политическим связям дон Раффаэле овладел крупными земельными участками. Он сколотил состояние, отдав землю под цитрусовые плантации для фермеров. Палиццоло занимался благотворительностью и занимал ряд общественных должностей, в том числе и директора Фонда медицинского страхования торгового флота и попечителя Сицилийского национального банка. Любимчик для некоторых, в то время как остальные обвиняли Палиццоло в заключении гнусных альянсов для поддержания и расширения своей власти. Основные его критики утверждали, что дон был связан с местными мафиозными семьями.

Другие пошли дальше и обвинили его в том, что Палиццоло был высокопоставленным членом сицилийского преступного братства. Его самым главным критиком был маркиз Эмануэле Нотарбартоло. Во время своего пребывания на посту мэра Палермо, Нотарбартоло неоднократно сталкивался с доном Раффэле. Мэр обвинял Палиццоло в присвоении средств от различных благотворительных акций. Нотарбартоло даже заставил своего соперника вернуть добычу. Более того, он утверждал, что Палиццоло регулярно использовал свои политические привилегии для защиты бандитов, связанных с мафией.

1 февраля 1893 Нотарбартоло ехал поездом из Шьяры в Палермо. Вагон первого класса был пуст, а бывший мэр ехал без телохранителя. Веря, что бандиты не будут нападать на кого-то в поезде в столичном регионе, он положил свою винтовку на стойку над сиденьями. В какой-то момент между остановками Термини и Трабия двое неизвестных атаковали Нотарбартоло и закололи его до смерти. На протяжении всего следствия казалось, что влиятельные силы вмешиваются в расследование и препятствуют осуществлению правосудия. Тем не менее, даже спустя шесть лет после убийства Нотарбартоло дело продолжалось. Сын Нотарбартоло в своём очерке выдвинул следующее провокационное обвинение: «Я считаю, что убийство было вендеттой, и что единственным человеком, который ненавидел моего отца, был коммендаторе Раффаэле Палаццоло».

Карикатура на убийство Нотарбартоло. Вырезка из The Potter Enterprise от 28 февраля 1900

Такое шокирующее общественное обвинение стало сенсацией. Сын Нотарбартоло был уважаемым морским офицером и не был склонен к легкомысленным высказываниям. Следовательно, политическая элита Италии не могла игнорировать подобные обвинения. Под давлением общественности премьер-министр Пеллу лишил Палиццоло своего места в парламенте. Дон Раффаэле теперь был лишен парламентской неприкосновенности и был под давлением следствия. Процесс по делу об убийстве продолжался в Милане, и Палиццоло был осужден в качестве сообщника. Наконец, в 1902 суд вынес приговор: Палиццоло был признан виновным в организации убийства Эммануэле Нотарбартоло. Вердикт стал настоящей сенсацией, в то время как антимафиозные реформаторы считали это настоящим ударом по организованной преступности.

Однако через полгода дон Раффаэле оказался чересчур уклончивым для антикоррупционных походов в Италии. Кассационный суд в Риме отменил приговор по техническим причинам. Палиццоло был повторно судим в 1903 и на этот раз был повторно оправдан по всем обвинениям. Дон торжествующе вернулся в Палермо. Годами позже он решил провести свой пенсионный тур по США. Прежде чем отправится в Детройт, Палиццоло посетил Нью-Йорк. Пребывание в Нью-Йорке не было таким ажиотажным, как в Детройте, но жители Нью-Йорка знали о сомнительной репутации дона, поскольку New York Times освещала судебный процесс Нотабартоло годами ранее. Газета описала его как крепкого джентельмена шестидесяти трёх лет с седыми волосами и усами. Репортеры отметили, что он был тихим, и говорил с проницательным взглядом.

По иронии судьбы, находясь в городе, дон путешествовал в компании известного детектива полиции Джо Петрозино. Детектив действовал в качестве телохранителя Палиццоло во время его пребывания в городе. Петрозино был, несомненно, самым известным антимафиозным борцом в рядах правоохранительных органов того времени, который сумел арестовать дона Вито Кашо Ферро, одного из ранних боссов мафии в городе, в 1903. Однако Петрозино не рассматривал свое новое назначение в качестве нечто ужасного. Напротив, детектив рассматривал свое назначение в качестве телохранителя, как привилегию, и описал Палиццоло как человека действия, джентельмена и знатока. Хотя Палиццоло находился в благоприятной компании, репортёры расспросили дона о его преступных связях. Он отрицал свою принадлежность к какому-либо преступному братству, но изложил альтернативную версию мафии, обозначив её в качестве повстанческой организации против французских оккупантов в древние времена.

Пытаясь сыграть на таком фольклоре, Палиццоло утверждал, что мафия прослеживает своё происхождение в коллективных действиях взаимопомощи в период угнетения. Он спросил журналистов: «Предположим, вы жили в графстве, где жизнью и имуществом распоряжался тот, кто использовал свою власть для личной выгоды. Не попытались бы вы исправить это?»

Дон наслаждался своим визитом в Нью-Йорке и поощрял итальянских иммигрантов изучать английский язык, любить Америку и избегать общения с преступными элементами. Палиццоло надеялся, что жители Детройта также на это купятся, но сильная оппозиция возникла внутри итальянской колонии. Несмотря на то, что рядовые члены итальянских организаций в Детройте приняли резолюцию, осуждающую Палиццоло, фракция гражданских лидеров поддержала свою точку зрения и пригласила в город сомнительную фигуру. Сторонники дона Раффаэеле в Детройте создали свой комитет с участием местного бизнесмена Франческо Д'Анны, Тони Орландо и Джозефа Марино.

Члены комитета приветствовали своего почетного гостя 17 июля 1908. Д'Анна и его делегация встретили Палиццоло на вокзале и отвели его в итальянский ресторан Andruzzi. После ужина дону Раффаэле организовали экскурсию по городу. Оказавшись в центре города, Палиццоло достиг своего конечного пункта назначения: отель Pontchartrain, где дон разместился в самых роскошных апартаментах. По словам репортёров, дону Раффэле организовали шикарный досуг местные итальянские лидеры.

Пресса продолжала признавать неоднозначную реакцию итальянского сообщества на спорного гостя. Даже ресторатор Adruzzi выразил двойственное отношение к Палиццоло. Для него было честью принимать у себя такого гостя, но признал, что его визит, безусловно, не приветствуется большинством итальянцев в городе. Газеты описывали раскол между местными итальянскими элитами и популистской оппозицией. Трудовые активисты и итальянские интеллектуалы произнесли наиболее резкую критику. Оппозиция сформировала собственный комитет с участием гражданского лидера Джузеппе Сансоне, Альфреда Франки (президента Профсоюза итальянских рабочих) и Антонио Бушеми (социалистического активиста). Франки назвал Палиццоло главой мафии и «Чёрной руки». Он добавил: «Мы, итальянцы в Америке, любим нашу страну, и мы не хотим, чтобы американцы думали, что мы поддерживаем эти настроения, приглашая таких людей, как Палиццоло, оказывая ему честь в качестве великого человека. Мы возмущены этим и делаем всё возможное, чтобы общественность узнала об этом».

Тем не менее Палиццоло и его сторонники не думали останавливаться. Его сторонники организовали дону шикарный банкет в отеле Pontchartain, на котором присутствовали видные не-итальянские граждане Детройта. По словам Фердинанда Пальмы, который выступал в роли переводчика, Палиццоло оценил красоту и гостеприимство Детройта. Фактически он утверждал, что город вдохновил написать его книгу об Америке. Что касается критики в свой адрес, то Палиццоло сказал, что его не волнует мнение социалистов.

В последний день своего пребывания в Детройте сторонники Палиццоло запланировали выступление для своего гостя в Оружейне легкой пехоты. Газеты сообщали, что семьсот жителей проходили через серьезный досмотр, чтобы присутствовать на мероприятии. Журналисты спросили Джозефа Марино, не боится ли он, что «анархисты» попытаются напасть на Палиццоло и сорвать мероприятие. Марино отверг идею, что сицилийцы занимаются радикальной политикой, и настаивал на том, что оппозиция всего лишь была основана на зависти. Марино тем не менее принял строгие меры безопасности и перед выступлением столкнулся с тремя зрителями. Марино выявил жену Альфреда Франки в зале, вместе с двумя членами Профсоюза итальянских рабочих.

Палиццоло выступил с заготовленной речью и, согласно газетам, она была хороша принята. Дон Раффаэле выделил Джузеппе Сансоне и его оппозицию против его визита в город. Палиццоло утверждал, что их критика необоснованна, и решительно отрицал любые связи с организованной преступностью и «Чёрной рукой». Однако он начал говорить такие вещи, доказывающие обратное. Дав понять своим слушателям, что он мафиозо, дон сказал: Даже если бы я был виновен, человек, который распространял бы против меня такие обвинения в чужой стране, был неправильным сицилийцем и должен быть осужден своими соотечественниками». Дон напомнил своим слушателям об омерте, сицилийском кодексе молчания. Неважно, был ли Палиццоло преступником или нет, дело в том, что сицилийцы не должны обсуждать такие вещи с посторонними.

Коммендаторе покинул Детройт, и политическая напряженность обострилась еще больше. Интересно, что термин «Чёрная рука», казалось, преследовал дона Раффаэле также, как и слово «мафия». Сам Палиццоло призывал итальянцев в Америке бороться с «Чёрной рукой». После того, как шум, связанный с его визитом, стих, идея мафии в Детройте начала стихать в прессе. Вместо этого Детройт сконцентрировался на ужасной La Mano Nera – «Чёрной руке».

La Mano Nera

Происхождения термина «Чёрная рука» было прослежено некоторыми учеными к Испании времен конца 19 века, где, как говорилось, так называлась преступная группа из воров и убийц, которые изображали из себя народных защитников. Другие исследования полагают, что «Чёрная рука», возможно, была тайным сообществом, которое боролось против церковной власти во времена испанской инквизиции. Тем не менее «Черная рука» стала национальной проблемой США с конца 1800-х, когда Новый Орлеан стал первым городом, испытавшим на себе террор загадочного сообщества.

Что касается общественности, то преступления в стиле «Чёрной руки» считались опытом иммигрантов из Южной Италии, потому что большая часть тех, кого задерживали за подобные преступления, были калабрийцами. «Чёрная рука» стала настоящим клеймом итальянского сообщества и сильно дискриминировало итальянцев в целом. Влияние проблемы с «Чёрной рукой» было настолько велико, что в правительстве США даже велись серьезные разговоры о том, чтобы жестко контролировать иммиграцию из Италии. Примечательно, что подавляющее число жертв «Чёрной руки» были сами итальянцы. Исследования нескольких авторов также указывали на то, что в районах, где проживали выходцы из Северной Италии, не было никаких проблем с «Черной рукой».

Такие авторы, как Патрик Дауни и Хэнк Мессик, считали, что мафиозные семьи когда-то были бандами «Чёрной руки». Другие же авторы называли раннюю мафию «сообществом Чёрной руки». Джозеф Петрозино, великий антимафиозный деятель своего времени, говорил, что «Чёрная рука» практически идентична каморре, тайном преступном сообществе Неаполя и прилегающих регионов. Тем не менее преступления, связанные с «Чёрной рукой», часто оставались нераскрытыми, а сам вид преступления был чрезвычайно выгодным, поскольку суеверные иммигранты ассоциировали «Чёрную руку» с тайными преступными сообществами, от которых они бежали в США.

Когда иммигранты прибывали в США, они часто были изолированы в своих собственных общинах и не доверяли местным институтам власти. Многие из этих иммигрантов чувствовали себя беспомощными, когда получали письмо от «Чёрной руки». Те, кому «посчастливилось» получить такое письмо, считали, что от «Чёрной руки» не было спасения, и охотно шли на их требования.

Всё, что требовалось при вымогательстве «Чёрной руки» – чернила и бумага, чтобы написать письмо с угрозами, часто иллюстрируемое грубыми рисунками кинжалов с капающей кровью, черным отпечатком руки, пронзённое ножом сердце или взрыв бомбы. Письмо часто содержало завуалированную угрозу, скрытую цветистым языком. Но стандартное письмо откровенно переходило к сути, угрожая жертве немедленной расправой над членом его семьи, если их требования не будут выполнены. Письма часто могли указывать на то, чтобы жертва нашла себе посредника, чтобы вести переговоры с ними. Этого посредника было очень легко найти, потому что они часто и оказывались авторами подобных писем. Если жертва игнорировала угрозы «Чёрной руки», то их дом могли поджечь и взорвать, как и их рабочее место, если они были торговцами на улице или владельцами какого-нибудь заведения. Члена семьи жертвы могли похитить или убить, а его самого убивали только уже в самом крайнем случае.

Классический пример письма с угрозами от «Чёрной руки»

Важно отметить, что ни одна банда «Чёрной руки» не координировала свои действия с другими. Это был просто вид вымогательства, который использовали злоумышленники, входившие в группы от двух или трех человек. Эти группы работали в одиночку, либо у них были налажены небольшие партнёрские отношения с другими группами. Более того, часто выходило так, что многие такие группы не были связаны ни с какими итальянскими преступными сообществами. Как правило, они вообще были законопослушными гражданами в Италии, но, не сумев найти работу в США, хотели срубить легких денег таким способом.

Хотя многие историки того времени и были согласны, что «Чёрная рука» – не централизованная организация, но позже будет выявлено, что банды работали вместе время от времени, даже налаживая связи с себе подобными в других городах. Хотя никогда не было доказано, что мафия и «Чёрная рука» – одно и то же – многие отмечали их схожесть. Многие авторы также указывают, что мафиози тех лет, оказываясь в США, становились защитниками для своих соотечественников, борясь с «Чёрной рукой». И тому было множество доказательств. Но правда была такова что они были в доле. Автор Дэвид Критчли в своих работах писал, что мафиози часто использовали калабрийцев или неаполитанцев, чтобы те писали письма с угрозами. Интересно, что многие будущие мафиозные лидеры в свое время были арестованы за вымогательства в стиле «Чёрной руки». Важно еще также отметить одну закономерность. Осужденный в Италии преступник, связанный с преступными сообществами, оказавшись в США, часто арестовывался по обвинениям в вымогательстве «Чёрной руки».

Царство террора

В то время как в других городах, особенно в Нью-Йорке и Чикаго, ситуация с «Чёрной рукой» была уже в критической стадии, в Детройте знали об этом только понаслышке и из газет. Неизвестно точно, могло ли это явление уже добраться до Детройта раньше, но именно 1907 стал тем годом, когда в местных газетах начали освещать вымогательства «Чёрной руки».

Первое известное дело произошло 25 июля 1907, и оно было очень запутанным, поскольку жертвой оказался местный житель не-итальянского происхождения. Это был человек по фамилии Белл, управляющий сахарной компанией Michigan, которому пришло письмо с угрозой, чтобы тот оставил 675 долларов в определённом месте. Белл оставил деньги в указанном месте и нанял двух детективов, чтобы схватить преступника. За деньгами явился человек, и детективы немедленно заломали ему руки и прижали к стене. Им оказался участковый Бенджамин Хаттон, который сказал, что пришел по вызову одной местной жительницы, которая пожаловалась, что в округе ошиваются двое подозрительных людей (те самые детективы). Неизвестно, чем закончилось дело, но газеты окрестили его «Вымогатель-любитель».

Ночью 29 июля 1907 полицейские обнаружили 25-летнего Тони Лето, беспомощно лежащего перед своим домом со многочисленными ножевыми ранениями в районе живота, груди, бедрах, носа и за ухом. Когда полицейские арестовали молодого итальянца, чьи руки все были в крови, его отправили под стражу в качестве главного подозреваемого. Лето отказался назвать нападавшего, и начали ходить слухи, что за нападением стояла «Чёрная рука». К 1908 «Чёрная рука» в Детройте уже перестала быть просто слухами.

К началу 1908 внутри итальянской общины Детройта уже вовсю распространялись письма с угрозами, вслед за которыми следовали поджоги и взрывы. Фрэнк Какалао получил письмо с требованием заплатить 200 долларов. Он заплатил, но через некоторое время получил ещё одно, в котором сумма уже была больше, но в письме также присутствовала неприкрытая угроза жизни. Какалао сбежал на Сицилию. Филлипе Фронтера заплатил 100 долларов. Тони Сансоне использовал свою жену в качестве посредника, чтобы заплатить 200 долларов вымогателям. Джеймс Пеццименти заплатил 200 долларов. Джеймс Наполитано заплатил 200 долларов. Это статистика из Detroit Free Press за 1908, но были также и те, кто отказывался платить.

Грилло Меркурио, отказавшись платить, был разбужен посреди ночи взрывом динамитной шашки в собственном доме. Пьетро Меркурио, другой смельчак, лишился своего дома в результате поджога. Вымогатели потом достали его брата Антонио, спалив его бакалейную лавку. Винченцо Лонго также лишился своего дома. «Чёрная рука» также пыталась вымогать деньги у Джузеппе Сансоне, общественного лидера, и подожгли его сарай, когда тот отказался платить. Аседора Баумерито сбежала из города со своей семьей, когда у неё потребовали тысячу долларов. Грилло Меркурио и братья Меркурио последуют её примеру, вернувшись в Италию.

Но полицейские не сидели на месте. Однажды в полночь они столкнулись с Гаспаре Рини перед церковью Святой Марии на Монро-авеню. Рини сопротивлялся аресту и вытащил восьмидюймовый кинжал. Вырубив одного из офицеров, он потянулся за револьвером и приставил пистолет к животу другого детектива. К счастью для обоих, Рини выронил пистолет, прежде чем успел нажать на курок. Офицеры, наконец, заломали подозреваемого и доставили в участок для допроса. Всё случилось из-за операции по наблюдению. Ранее тем же днем, Джузеппе Риццо явился в полицейский участок и объявил, что он стал жертвой «Чёрной руки». Риццо сказал, что ему пришло письмо с требованием 2000 долларов, и, если он не заплатит деньгами, то заплатит своей жизнью. В письме было указано, что жертва должна явиться к церкви Святой Марии в час ночи с деньгами. Был поставлен отряд наблюдения, и около полуночи появился Рини.

Вскоре после того, как Рини был задержан, Фердинанд Пальма прибыл в участок для допроса подозреваемого. Пальма знал Рини, но не мог ответить, было ли у того уголовное прошлое. Он знал, что вымогатель прибыл в Детройт в 1905, и что тот работал на разных рабочих местах, в том числе и в отеле Pontchartrain. Не считая этого, Рини был загадкой. Тем не менее он был признан виновным и приговорен к тюремному сроку, став первым в Детройте, кого осудили за деятельность «Чёрной руки». Риццо покинул Детройт и вернулся в Италию. Сам Пальма пояснил, что «Чёрная рука» не была национальным преступным заговором, добавив, что «Чёрная рука» не существует в качестве организации. Вместо этого Пальма утверждал, что город имел дело с несколькими отдельными головорезами и жуликами, которые просто хотели нажиться на своих соотечественниках.

Вырезка из Detroit Free Press от ноября 1908. Тут подробно описывается ситуация с «Чёрной рукой» в городе и статистика преступлений. Тут также изображен Гаспаре Рини

Следователи подсчитали, что жертвы, в общем, заплатили вымогателям от 10 000 до 20 000 тысяч. В одной газетной статье описывался владелец салуна, который начал таскать с собой всё время два револьвера после того, как ему стали приходить письма. «Его жена носила револьвер за поясом и прятала стилет в чулках», – добавил репортёр. Как и Риццо, владелец салуна вскоре прикрыл свой бизнес и вернулся в Италию. Во время разоблачения деятельности «Чёрной руки» Detroit Free Press назвала итальянскую общину «царством террора».

Отец Джованни Боши, возможно, был самым влиятельным духовным лидером в общине. Он утверждал, что стал жертвой угроз со стороны вымогателей. Боши прибыл в Детройт в 1907 и уже зарекомендовал себя в качестве важного члена итальянской колонии. Он преподавал в Детройтском колледже и основал приход для сицилийцев в иезуитской церкви Петра и Павла. Боши уже знал о пятидесяти семьях, ставших жертвами «Чёрной руки». Он заявил, что крайне важно, чтобы жители сицилийского происхождения предоставляли соответствующую информацию властям.

В дополнение к призыву жителей итальянской общины к сотрудничеству с властями, Пальма и Боши сошлись во мнениях, что «Чёрная рука» не является частью какой-либо преступной сети. Боши заявил, что «Чёрная рука», как организация, не существует ни в США, ни в Италии. Он указал, что некоторые из этих преступников общались друг с другом, но формальной организации не существовало. Пальма также признал, что некоторые из членов «Чёрной руки» знали вымогателей в Чикаго, и преступники обменивались техникой и приёмами вымогательства, но не было национальной структуры, объединяющей бандитов.

Из-за СМИ и сотрудничества с властями стало трудно отделять вымогательства «Чёрной руки» от других преступных действий в колонии. В конце концов, как и в других городах, термин «Чёрная рука» стал клеймом для каждого преступления, совершенного в итальянской общине. Любая стрельба, поножовщина или грабёж, которые случались по соседству, подозревались в причастности к «Чёрной руке». Отец Боши предложил понять сложность ситуации. Ссылаясь на «Чёрную руку», он не мог сказать, могли ли те быть членами мафии. Боши заявил, что правительство Италии преследует мафиози, и некоторые из них могли оказаться в Детройте. Тем не менее он утверждал, что стиль «Чёрной руки» не соответствует канонам мафии, назвав это «банальным вымогательством».

К сожалению, только жесткое убийство смогло пролить свет на нюансы преступности в местной итальянской общине. Улики по делу об убийстве Мануэло Висконте показывали совсем другой заговор, не имевший ничего общего с «Чёрной рукой». Возможно, мафия и не стояла за письмами с вымогательством, однако улики указывали на то, что она действовала в Детройте, и была готова нанести удар в случае необходимости.

Волна преступности

1908 стал для города Детройт рекордным годом по показателям насилия в городе в то время. Было зарегистрировано двадцать три случая убийства. В Детройте также наблюдалось увеличения числа перестрелок в барах, драк на почве денег, вооружённых ограблений, краж со взломом и бытового насилия. По мере того, как год набирал обороты, газеты говорили о «шокирующих преступлениях» и описывали, как «волна насилия захлестнула город». Однако лишь некоторые из этих насильственных инцидентов, за исключением с инцидентов с «Чёрной рукой», были связаны с организованной преступностью. Убийство Мануэло Висконте 24 октября стало заметным исключением.

Мануэло Висконте

Когда Висконте прибыл в больницу, у него было пулевое отверстие в печени и порезанная яремная вена. Тем же вечером в его квартиру ворвались двое неизвестных. Один из нападавших схватил его жену и начал душить её. Проснувшись от криков жены, Висконте попытался отбиться от нападавших. Один из злоумышленников достал револьвер и нажал на курок. Другой злоумышленник произвел ещё два выстрела в жертву. Чтобы прикончить его, эти двое начали колоть и рубить Висконте.