Исповедь. Мистический роман. Книга первая

Не прошло и часа, малышка вновь начала искать грудь и всё повторилось. Так продолжалось целую ночь.

Утром пришёл врач удостовериться, правду ли говорят о нас. Весы показали, что за одну ночь девочка набрала около двухсот грамм веса.

– Мои поздравления! Это ли не доказательства, что Бог есть?! Надо было её раньше крестить!..

Благодарность переполняла меня. С трепетом и замиранием сердца я ожидала, что вот-вот откроется дверь, и я снова увижу Эрика.

Вспомнился вчерашний разговор с мужем после того, как священник ушёл:

– Странный он какой-то, денег совсем не взял, я предлагал ему хорошую сумму!.. Неужели церковь больше не нуждается в средствах?!

– Ты можешь в любое время сделать пожертвование, когда захочешь. Просто этот священник – мой бывший… – я чуть не поперхнулась, – одноклассник.

– Тогда понятно, но вы как-то странно себя вели, – продолжил он с нескрываемым интересом, – ни словом не обмолвились почти.

– Ты думаешь, мне было до этого?! – спросила я, укачивая дочь. Малышка как раз в этот момент громче всего кричала, спасая меня от лишних вопросов. – К тому же, он обещал нас навестить. Вот, тогда и поговорим.

Слава Богу, в ту минуту Виктор не спросил, как зовут моего одноклассника…

– Где ты его отыскал?

– В церкви, возле старого замка, там не было местного настоятеля, он куда-то отлучился, а этот, вроде бы здесь проездом, но согласился помочь.

– Мы должны быть благодарны ему… – тихо ответила я.

– И не говори! Он так долго молился, что я думал, свалюсь с ног.

– Ты устал, Витя, поезжай домой, я справлюсь сама, если будут новости, сразу тебе позвоню!

– Хорошо, любимая, дай Бог тебе сил! Надеюсь на лучшее! Буду ждать твоего звонка, – он поцеловал нас и ушёл.

Как ни странно, мне сразу же стало легче, даже дочка как-то попритихла, а после начала есть.

«Эрик вернётся, я его обязательно увижу, ещё хоть раз, может быть единственный и последний в этой жизни… Он всегда держал своё слово, значит – придёт! Нужно так многое ему сказать! Чувство такое – что вернулись те годы. Глупое, глупое сердце! Я замужем, у меня родилась дочь, он дал обет безбрачия. Что может быть между нами общего? Но почему, Боже, почему мне так сладостно вновь думать о нём?!»

С Виктором мы познакомились сразу после окончания института, когда я вернулась домой с дипломом и начала искать себе работу. Обращаясь в разные издания, я зашла в редакцию местной газеты, и в приёмной ждала вызова. Он сидел рядом в шикарном серо-голубом костюме и нетерпеливо поглядывал на свои золотые часы. Среднего роста, крепкого телосложения, густые каштановые волосы хорошо уложены, серые стального цвета глаза, тщательно выбрит, белоснежная рубашка, тёмный галстук. Сразу понятно – человек деловой, явно не работу искать пришёл.

Он тоже меня разглядывал, и, в конце-концов, спросил:

– Вы к директору?

– Нет, в отдел кадров, пришла узнать, есть ли ещё вакансии…

– Переживаете?

– Не то, чтобы очень, но хотелось бы уже определиться с работой. Он протянул мне визитку:

– Звоните, мы обязательно что-нибудь придумаем! – он широко улыбнулся и даже подмигнул мне.

Секретарша назвала его по имени отчеству и чуть ли не раскланялась, приглашая зайти в кабинет. Виктор, оглянувшись ещё раз, повторил:

– Обязательно, позвоните!

На карточке было указано, что господин Троицкий является генеральным директором женского журнала, не буду уточнять какого, достаточно известного у нас в стране. Похоже, судьба была ко мне благосклонна.

В тот день мне отказали, сославшись на отсутствие опыта работы. Потратив ещё несколько дней на безуспешные поиски, я рискнула-таки позвонить Виктору Анатольевичу. Он, как ни странно, сразу узнал меня, назвав прелестной незнакомкой, и пригласил зайти в офис для заключения договора. Вот так, ничего не уточняя, и даже не поинтересовавшись моим образованием и профессиональными качествами. Как он потом ни раз говорил: «Это была любовь с первого взгляда, и, мне нужна была не журналистка, а жена». Я была принята в тот же день и начала работать. Даже неплохо, вроде бы всё получалось, во всяком случае, от Виктора я получала только похвалы. Коллеги меня, конечно, сразу же невзлюбили именно из-за этого особенного отношения начальника. Он долго и красиво за мной ухаживал, осыпая ежедневно цветами и подарками, дорогие рестораны, поездка на Багамы, а потом – свадьба. Всё как-то шло само собой, по накатанной. Виктор – хороший человек, и я испытывала к нему искреннюю симпатию, привязанность и благодарность, позволяя себя любить.

И только сейчас, когда появился Эрик, словно очнулась от долгого сна, ощутив всем сердцем, что такое любить. Все эти годы я старалась не думать о нём, что было, то прошло, нужно жить дальше. Но и чувств подобных больше ни к кому не допускала, плывя по течению судьбы без особых усилий и стараний.

И, вот теперь, он – совсем рядом. Так близко, что я смогу дотронуться до него рукой… Как пережить это? Как вновь не упасть в бездну тех чувств, что так долго томили и мучили меня?

«Ты – мой огонь, пылающий в груди,

Нет больше места в обожжённом сердце,

И я не знаю, что там впереди…

Горит огонь, но мне с ним не согреться».

В дверь постучали.

– Да, можете зайти!

На пороге палаты появился Эрик. На этот раз в обычной мирской одежде.

– Привет! – его лицо сияло. – Я узнал у врача, малышка пошла на поправку!

– Да, слава Богу, ты сотворил это чудо! – я подошла к нему ближе.

– Что бы я мог без Него?! – он поднял благодарный взгляд, указывая наверх. – Как ты?

– Совсем не спала эту ночь, но, всё же надеюсь сегодня не падать в обморок.

Мы улыбнулись друг другу. Он подошёл ко мне и приобнял за плечи. Словно ток пробежал по венам, я поняла, почему вчера не выдержали нервы.

– Сколько лет прошло, – тихо сказал Эрик таким голосом, будто ком застрял у него в горле. – Ты стала ещё красивее!

– Угу, особенно сейчас… – я попыталась пошутить, но он ответил совершенно серьёзно:

– Да. Сейчас, особенно. Ты стала мамой! – грусть звучала в его голосе, а может быть мне просто показалось. Эрик подошёл к детской кроватке, где спала моя малютка, блаженно улыбаясь во сне. – Она так похожа на тебя!.. – в этих словах было так много чувств.

– Ты так думаешь?

– Очень похожа, – задумчиво прошептал он в ответ и перекрестил девочку.

Мы стояли напротив друг друга, глаза в глаза. Как же он изменился! Стал совсем взрослым, таким статным, мужественным, сильным и… непростительно красивым для священника! В глазах ощущалась мудрость, внимательность, доброта, и всё та же глубокая неисчерпаемая печаль, как в наши школьные годы.

– Ты счастлива?

«Теперь, когда ты рядом, да!» – пронеслось у меня в голове, но я ответила иначе:

– Мы бесконечно благодарны тебе, Эрик! Он вздохнул, вглядываясь в мои глаза:

– Это – мой священный долг, служба… То, ради чего я причинил тебе боль. У меня задрожали не только руки, но и ноги.

– Прости меня, если сможешь!

Из последних сил я пыталась сдержать подступившие слёзы. Он взял мою ладонь, прижал к своему лицу, поцеловал, закрыв глаза и тяжело вздохнув, прошептал:

– Я мечтал об этом… так долго!

Глава 9

«Сколько нежности в его взгляде! Как это понимать? Ноги подгибаются, нет сил стоять, и сесть не могу…»

– Думал, что уже никогда тебя не увижу. И, надо же, ты была здесь, совсем рядом! – Эрик отпустил мою руку.

– А где ты был всё это время?

– Учился в Польше, закончил семинарию в Варшаве, служу в небольшом городке, примерно час езды от столицы.

– Как тебя туда занесло, Боже мой?!

– Думал, если уеду подальше, будет легче… – Эрик замолчал.

– Как же ты решился на такое? Оставил маму совсем одну?

– Да. И потерял. Мамы не стало полгода назад.

– Прости, не знала. В голове не укладывается, что Надежды Михайловны больше нет. Соболезную, Эрик.

Он кивнул, отведя взгляд.

– Она так и не смогла меня понять… Хотела внуков. Напоминала о тебе, – глаза стали влажными, но он быстро справился с собой. – Я виноват перед ней.

– Мне очень жаль, твоя мама была прекрасным человеком! Неужели Надежда Михайловна вспоминала обо мне, я и была-то у вас всего пару раз, – я не могла найти нужных слов.

– Она любила тебя. Да и… – он сделал паузу, – ты – единственная…

Я не верила своим ушам, хотя, чему удивляться, это вполне на него похоже.

– Когда-то я пообещала твоей маме, что поддержу тебя, и не сдержала своего слова.

– Ты не могла его сдержать, – горестно ответил Эрик, – так что не вини себя.

– Ты знаешь?

– Я слышал ваш разговор.

Мы встретились глазами, наше далёкое почти детство оживало в памяти, всё больше бередя старые раны.

– Когда же ты решил, что станешь священником? – спросила я.

– После того, как не стало отца. Он умер внезапно и при странном стечении обстоятельств. Думал, что своими молитвами смогу помочь его душе и себе самому. Никогда тебе не говорил об этом, но я сам нуждался в помощи. Дело в том, что я не совсем обычный человек…

– Это для меня не секрет! – я улыбнулась.

– Да, но ты не знаешь, почему, – вид у него был подавленный.

– Расскажешь? – я посмотрела на него с мольбой.

– Возможно… – Эрик отвёл взгляд, судя по всему, решая, стоит ли ему откровенничать. – Дело в том, что я вижу не только материальный мир. Бывают видения, голоса… при всём желании, я не смог бы жить как все.

– Почему ты ничего не рассказал мне тогда?

– Нужно было разобраться, что происходит. Когда случается такое, сам думаешь, а не сошёл я с ума? Как я мог объяснить?

Я вспомнила, как он уверенно сказал вчера: «К ней возвращается жизнь! Попроси, чтобы ребёнка не забирали на ночь. Ты ей будешь очень нужна». – это было похоже на пророчество. Так всё и случилось. Откуда он мог знать, что Эрика начнёт есть и сосательный рефлекс к ней вернётся?!

– Что же ты видишь?

– Это трудно описать словами, просто знаю, что будет и как. Иногда вижу, а иногда просто чувствую… – ему было трудно подобрать слова. – Я долго пытался найти ответы на свои вопросы, изучал теологию, философию, мировые религии, прочёл огромное количество книг. Мои учителя и наставники меня проверяли, не одержим ли я. За эти годы где только не побывал, даже у монахов-экзорцистов. Какое-то время жил у них в монастыре под строжайшим контролем. В конце концов все решили, что это Божий дар, и мне от него не избавиться. Это – мой крест, мне его нести. По крайней мере, теперь я научился этим управлять.

– Ты видишь духов?

– И не только. Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты могла понять и простить. У меня не было другого пути. Я не смог бы жить простой, нормальной, человеческой жизнью. Это сложно объяснить… – он глубоко вздохнул, его лицо отражало как зеркало бурю эмоций, происходившую внутри души. – Хочу, чтобы знала, ты – единственная для меня. Так было всегда, с первых дней нашего знакомства. И если бы я мог выбирать, остался бы с тобой, но я не принадлежу себе.

Меня поразило услышанное, я и представить себе не могла, что тоже любима. Если бы я знала, всё могло быть иначе…

Эрик поддался порыву и крепко обнял меня. Я ответила взаимностью, прижалась к нему так сильно, насколько вообще это возможно. Услышала его сердце и замерла. В такие мгновения мир перестаёт существовать, время исчезает. Нас было двое – но в едином порыве – одно. Всё, что я могла понять, – это то, что жизнь без Эрика не существует. Мы нужны друг другу как воздух.

Хотелось остановить это мгновение, чтобы оно длилось вечно. Мы не могли оторваться друг от друга. Не могли надышаться. Его губы прикасались к моему лицу, крепкие руки источали такое тепло, что хотелось забыться в них навечно, отдать всю себя, а после – хоть смерть…

Внезапно, нежно, но настойчиво, он отодвинул меня в сторону. Буквально через несколько секунд дверь открылась, и в палату вошёл Виктор.

– Встреча одноклассников? Приветствую Вас, отец!

– Добрый день, Виктор!

Они обменялись рукопожатием. А я думала, что провалюсь сквозь землю, с трудом восстанавливая дыхание и пытаясь приобрести свой обычный вид.

– Всей душой благодарен Вам, случилось чудо, наша девочка начала есть!..

Часть 2

От Эрика 1

Уезжаю из любимого города. За окном ускользающей лентой проносятся дома, люди, знакомые улочки, скверы. Снова обрываю все концы, связующие меня с прошлым. Дом после смерти мамы я решил продать, чтобы некуда было возвращаться, очередная попытка сбежать от своих чувств.

«У неё хороший муж, семья… Я просто обязан справиться со своей любовью. Всё. Нужно думать о другом, переключиться!» – убеждаю сам себя, зная, что миссия не терпит отлагательств.

Память, наперекор всем стараниям, вновь и вновь прокручивает моменты нашей последней встречи: стук сердец, объединившихся на мгновенье, любимые измученные глаза, жар прощальных объятий, аромат её волос… Наконец-то, нашёл в себе силы всё рассказать, теперь она, по крайней мере, будет знать, что не напрасно и не в одиночестве страдала. Слава Богу, что удалось уберечь её от гораздо более сильных переживаний – жизнь их дочери теперь вне опасности. Девочке дали моё имя… О, Господи, какой неожиданный, подарок!..

Нужно спешить. Чувствую, как уходят драгоценные минуты, я должен успеть! Запрещаю себе думать о ней. «Сердце, уймись! Хватит болеть, что сделано, то сделано!» – переключаюсь на разум, ухожу туда, где находится сила. Мозг наполняется видением…

Сильно превышаю допустимую скорость, но мне помогают, ведут, расчищая путь. Знаю, что ничего не случится, потому что всё усиливается голос жаждущей отпущения души. Я нужен там. Меня ждут.

По сравнению с этим, мои личные страдания – ничтожны. Мамы больше нет. Любимая замужем. Нужно с этим свыкнуться и жить. «Господи, помоги! Знаешь, как я слаб. Только ТЫ наполняешь души священным огнём! Помоги преодолеть человеческую слабость…»

Глаза начинают слипаться, шутка ли, уже девять часов в пути. Волна предсонной неги накатывает смертельным ядом, тяжелеют веки. Появляется знакомый силуэт, предупреждает. Жму на тормоза. Со свистом в ушах останавливаюсь на обочине. Выброс адреналина в кровь приводит в чувство.

«Да, Ты прав, совершенно прав! Сдаюсь. Нужно вздремнуть». – не успеваю закрыть глаза, уже снится сон, тепло маминых рук так близко, так хорошо. В нашем доме есть кто-то ещё… Конечно, это – ОНА. При мысли о ней становится больно даже во сне. Тысячу раз обещал себе не вспоминать это имя. Но там контроль ослабевает: «Наташа… Наташенька… Натка моя!» – мне хорошо, что ты есть! Топот детских ножек, заливистый смех, радость наполняет душу. Мама зовёт обедать. Прибегают дети, Наташа подаёт горячее блюдо, все садятся за стол. Только меня никто не замечает, я стою прозрачной тенью, зову, кричу, но они не слышат, пытаюсь дотронуться, рука проходит сквозь материю беспрепятственно. И до меня вдруг доходит, что я – бестелесный дух.

Очнулся. Голос усилился, значит, времени мало. Завожу мотор. Осталось ещё каких-то сто, семьдесят, двадцать километров…

Вот, этот дом. Звук в моей голове разрывает мозг. Забегаю в подъезд, коридор, первый этаж, второй, третий, кажется, здесь!

Звоню. Дверь открыла заплаканная молодая женщина.

– Где умирающая? Я – священник.

– Здравствуйте, отец, она там – слева по коридору, – на глазах у женщины лёгкое недоумение, она пытается понять, кто меня вызвал. Я на ходу одеваю сутану, уже не до церемоний. Войдя в тускло освещённую комнату, увидел бледное лицо измождённой болезнью, умирающей женщины.

– Как её зовут? – я обернулся к застывшей в дверях дочери.

– Елизавета… – отвечает она, всё ещё удивлённая моим неожиданным появлением.

Достаю из сумки святую воду, миро, крест, освящённый в Иерусалиме, зажигаю свечу, провожу обряд Соборования. Больная стонет, не приходя в сознание, предсмертное дыхание, уже ничто не вернёт её назад. Душа зажата в тиски плотным кольцом страха, отчаянно сопротивляется, цепляясь за жизнь. Но выход – только один. Закрываю глаза:

– Ты слышишь меня? Я здесь! Я пришёл. Елизавета, ответь мне!

– Ты тот, кого я звала?

– Я помогу тебе! Видишь, тени стоят у врат? Это твои близкие ждут тебя…

– Вижу!..

– Там, куда ты идёшь, нет места страху! Отринь свой страх. Там – новая жизнь. Свет и любовь. Никто не причинит тебе зла. Только поверь! Расслабься, соберись с силами. Нужен толчок. Иначе – путь долог и труден. Ты заслужила освобождение.

Не мучай себя. Уже ничего не вернуть назад. Помни: ты возвращаешься домой, где тебя любят и ждут… – губы мои читают молитвы, а разум говорит с душой умирающей, открывая ей путь.

Она начала успокаиваться, вглядываясь в появляющийся проход, чёрная пелена отчаяния сползла с её души, обнажая для света духовную сущность.

– Всё будет хорошо. Верь мне, тебя встретят. Отбрось земное! Не оглядывайся назад.«говорю» уверенно, отдавая ей силы. Она принимает мой дар, наполняясь энергией и желанием освобождения.

– Пора! – я беру её за руку. Голова откинулась назад и через широко открытый рот вылетел последний хрип. Душа покинула тело. Повисла над ним. – Вперёд, только вперёд! К свету! В Вечность…

Она медленно поворачивается к туннелю, всё сильнее притяжение, последний рывок…

Я заканчивал читать последние молитвы под крики её дочери. Женщина рыдала, опустившись перед телом матери на колени. Помог встать, приобнял, соболезнуя, отдал остаток сил, всё, что только смог. Она перестала дрожать, немного успокоившись.

– Самое страшное – позади. Ваша мама ушла и больше не будет страдать. Ей там хорошо, поверьте мне. Не держите её, не мучайте. Душе нужны наши молитвы и вера, но не слёзы…

ими ничего не исправишь. Позовите другого священника на отпевание. Я сделал всё, что мог.

– Почему не Вас?

– Я не местный…

Такова моя миссия, призвание, крест. То, ради чего я родился и живу на этой Земле.

От Эрика 2

Уже стемнело, когда я приехал. Открыв с трудом скрипящую старую дверь подъезда, я поднялся в своё холодное жилище, устало опустился на стул возле входной двери. Сил ни на что уже нет, даже разуться. Молча уставился в темноту.

Скромное убранство этой двухкомнатной квартиры вполне соответствует моему образу жизни – ничего лишнего. В окна виден костёл, часы на нём только что пробили десять. Дождь стучит по стеклу, ветер срывает с клёнов во дворе последние листья, словно почтальон, разнося по улицам города письма ушедшего лета.

Наконец-то, голова свободна для собственных мыслей, временное затишье. Достав из холодильника бутылку кефира и кусок зачерствевшего за время моего отсутствия хлеба, я утолил голод. После душа лёг на кровать, закрыл глаза. Снова память рисует недавнюю встречу…

Обычно усилием воли я не позволяю себе погружаться в чувства, но не в этот раз. Нет ни желания, ни сил больше бороться с собой.

Итак, у Наташи всё хорошо. Она изменилась, стала ещё женственнее и краше. Вышла замуж, родила дочь. Виктор в ней души не чает, судя по-всему, приятный хороший человек. Что же сжимает в тиски моё бедное сердце, что не даёт покоя?!

«Я сам избрал этот путь. Но был ли у меня хоть малейший выбор? Как мог я в одиночку разобраться с тем, что происходит? Это бы свело кого угодно с ума и закончилось психиатрической лечебницей. Что я мог ей дать? Какую жизнь устроить? Сейчас она обеспечена и любима…»

Пустота и тишина. Казалось бы, давно пора привыкнуть, но человеческое слабое сердце нестерпимо жаждет теплоты, ищет любовь, томится ожиданием. Кому нужна была эта жертва? Моя самая большая ошибка в том, что сближением я обрёк и Наташу на страданья. Языки любовного пламени всё ещё терзают наши души. Столько лет прошло, а легче, увы, так и не стало. Боже, сколько раз я молил Тебя забрать эти чувства, освободить нас обоих?! Почему же дороже этой несчастной любви у меня ничего не осталось на свете? Я цепляюсь за неё как за спасательный круг утопающий!..

Снова приснился старый графский парк. Мы идём по тропинке вдоль туевой аллеи. На Наташе лёгкое, шёлковое платье ярко-синего цвета. Маленькая изящная ручка её лежит в моей ладони, она такая тёплая, нежная, ласковая. Нам снова по шестнадцать, будто и не было этих лет разлуки. Испытываю тихое блаженство от того, что она рядом. Мы беззаботно о чём-то болтаем и смеёмся. Солнце светит не только на небе, но и внутри нас. Щебечут птицы, распускаются цветы, мы влюблены, и мир бесконечно прекрасен. Но, откуда ни возьмись, появляются грозовые тучи, ветер становится сильным и безжалостным, раскаты грома такие, что земля дрожит под ногами, начинается ливень. Я пытаюсь укрыть любимую, но не знаю, как это сделать. Всё смешалось, земля и небо превратились в какой-то ужасающий смертельный хаос. Некуда бежать, негде укрыться. Наташа начинает растворяться и исчезает у меня на глазах, проскальзывая сквозь пальцы… «Не-е-ет!»

Очнулся в холодном поту от крика. Уже наступил рассвет. Новый день – новая попытка. Жизнь продолжается.

От Эрика 3

День пасмурный, накрапывает мелкий дождь. Промозглый северный ветер усиливает непогоду. До церкви рукой подать, и то успеваю замёрзнуть. По обыкновению я прихожу на час раньше, чтобы дать возможность исповедоваться всем желающим перед службой. Несколько пожилых прихожанок уже стоят у входа в храм. Для них – это дом родной и возможность общения.

– Отец Эрик, слава Богу, Вы приехали! Мы уже соскучились по Вам. Ксёндз наш совсем старый стал, слышит плохо, нам без Вас никак нельзя! – говорили они наперебой.

– Спасибо, я тоже рад вас видеть!

– Поездка удалась?

– Да, благодарю, – коротко ответил я, открывая ворота.

С этими бабушками всегда надо держать ухо востро, того и гляди, сплетни разнесут по чём зря. У меня иногда складывалось такое впечатление, что они только ради этого и приходят.

Отсутствие семьи, разъехавшиеся дети, позабывшие про них внуки и правнуки, недостаток общения… – всё это компенсируется здесь, и священник всегда является заметной фигурой, достойной пристального внимания, особенно молодой. Всё, на что хватает фантазии скучающих бабушек: от романов, до запоев приписывается клирикам, всем без исключения, смакуется и обсуждается в подробностях. Стоит войти в костёл молодой красивой женщине, тут же зоркие глазки начинают следить, а уж если, не приведи Господь, на исповеди задержалась! Пиши пропало. Будь ты хоть трижды аскетом, людям всегда захочется найти изъян или какую-нибудь слабость, тогда жить им становится спокойнее и веселее. Все мы не без греха, как говорится.

Несколько молодых священников стараниями сердобольных прихожанок уже были отправлены куда подальше из этого города. Мне же удалось почти невозможное – удерживаться на месте второй год подряд.

Ксёндз, мой наставник, уже слаб от старости и нуждается в преемнике. Отец Язеп – добрейшей души человек, мудрый и милосердный. Мы относимся друг к другу с большим уважением и, даже, любовью. И когда речь заходит о необходимости куда-то поехать, он доверяет мне и, соглашаясь без лишних вопросов, отпускает. Каждый раз повторяет неизменную фразу: «Только ты возвращайся, сынок, до того, как я умру!» Каждый раз обещаю ему это. Думаю, он о чём-то догадывается. За долгую жизнь в служении Господу, отец Язеп научился видеть и понимать людей.

Костёл постепенно наполняется людьми. Хоть городок у нас и не большой, но достаточно активный в вере. Пришёл наставник, радостно меня поприветствовал. Что и говорить, моё присутствие освобождает его от многих обязанностей и облегчает, ставший уже тяжёлым для его лет и здоровья, пасторский труд.

Таинство исповеди всегда забирает много душевных сил. Это только внешне кажется, сидит себе священник в исповедальне и слушает, преклонив ухо… На самом деле, он не просто посредник между Богом и человеком, а, скорее, проводник. Мы пропускаем через себя людские грехи, боль и страдания, сомнения и страхи. Через нас проходит огромная сила очищения и искупления Кровью Христа. И не важно, обладает ли священнослужитель какими-то особыми способностями воспринимать происходящее, его душа задействована всегда. Часто вспоминаю слова, сказанные святой Фаустине Господом: «Не смотри на сосуд, из которого я даю тебе пить, ибо не главное каков он, а что ты пьёшь из него!»

Однажды пришла женщина, вознамериваясь искусить меня, и начала в подробностях описывать «всю прелесть» грехопадения. Я не смог этого долго терпеть и, прервав её, возложил на неё руки и прочёл молитву освобождения от нечистой силы. Она, как ужаленная, выскочила из исповедальни, упала на пол и начала биться в конвульсиях, извергая из себя всю скопившуюся нечисть в буквальном смысле этого слова. Свидетели произошедшего быстро разнесли обо мне славу на всю округу… С тех пор сомневающиеся в чистоте своих намерений стали обходить меня стороной, а некоторые слегка побаиваться.